Глава 7
— Я не доверяю Бенедикту, — сказал Родерик.
— Надо быть полным идиотом, чтобы наесться мышьяка, инсценируя покушение!
Родерик ухмыльнулся.
— Я слышал о вас, госпожа Крэнстон, как о превосходном специалисте, — мягко вмешался Лантер. — Но Родерик нанял меня, чтобы получить независимое мнение о причинах, из-за которых барон Вернон-младший оказался в таком состоянии.
Агнес покачала головой.
— Мышьяк есть мышьяк. Но вы оба, похоже, не отступитесь. Дать мои записи, или поговорим?
— Сперва записи, если вы не против, — сказал целитель.
Родерик через его плечо тоже попытался прочесть, Лантер раздраженно оглянулся.
— Пожалуйста, не мешайте.
Пришлось «не мешать». Тем более Родерик сам не знал, что надеется вычитать в записях Агнес. На первой стадии симптомы острого отравления мышьяком не отличаются от проявлений большинства заболеваний желудка и кишечника. Никто бы не заподозрил отравления в первые же часы, если бы не анализ на яды.
— Вы исследовали все биологические среды? — спросил Лантер, и видно было, что он делает это скорее для проформы.
— Да.
— И во всех обнаружили мышьяк?
— В крови и моче его не было, но в первые часы после отравления так и должно быть.
Лантер кивнул.
— Количественный анализ не делали, только качественный?
— Не делала, рутинные протоколы этого не требуют, и у меня нет оборудования. — Агнес покачала головой. — Чуяла моя… мое сердце, что Родерик это так не оставит. Я разделила образцы, чтобы они достались не только дознавателям.
— Вы просто сокровище, — восхитился целитель, прежде чем Родерик успел хоть слово сказать. — Тогда поделитесь ими, и я больше не буду вам мешать. Ночь и утро наверняка были не слишком приятными.
Они распрощались. Родерик сотворил еще один портал — во дворцовый парк.
— Вы подождете меня здесь или вернетесь через пару часов? — поинтересовался Лантер.
Родерик замешкался, сам не зная, что ответить. Он давно не виделся с родителями, но сегодня у него просто голова шла кругом от волнения за Нори, и родительские советы были последним, что он хотел бы выслушивать. Как и их вопросы или, не ровен час, сетования, что он выбрал самый неподходящий объект для увлечения.
Но, в конце концов, ему не пятнадцать лет, чтобы бегать от неудобных разговоров.
— Я подожду вас здесь.
«Не нужно ни от кого бегать. У твоего отца совещание, мать в своей больнице, оттуда отправится во Дворец правосудия».
Тем лучше. Ему бы не помешало побыть в одиночестве и упорядочить мысли и эмоции.
— Или, если хотите, можете понаблюдать за ходом анализа, — сказал целитель. — Учитывая ваш интерес к результату. Хотя процедура сама по себе довольно рутинная.
— Если вы не против.
Так, пожалуй, будет еще лучше. Заняться делом и не метаться, пытаясь одновременно успокоить и себя, и дракона.
— Картина в целом ясна, и я очень удивлюсь, если анализы ее не подтвердят, — продолжал Лантер. — Но все же и такое возможно, а потому я подожду с окончательными выводами, пока не получу результаты.
Родерик кивнул. Когда в твоих руках жизнь коронованных особ и ошибка может стоить головы, привычка не торопиться с выводами и словами въедается в костный мозг, а Лантер пользовал императорскую семью три десятка лет, если не больше.
— Вы помните, как делается количественный анализ на мышьяк, или кратко пересказать вам, пока мы не начали? — спросил целитель, начиная доставать из шкафов склянки и пустые колбы.
— Помню общие принципы, — сказал Родерик. — Если не углубляться в формулы — перевести мышьяк в мышьяковистый водород, потом — собрать его раствором индикатора и оценить интенсивность окрашивания.
Лантер кивнул.
— Все правильно. Если хотите, можете сами…
— Нет, — покачал головой Родерик. — Я делал это лишь один раз на практическом занятии. Сейчас я слишком заинтересован в результате и боюсь ошибиться от волнения.
— Понимаю. Именно поэтому целителям не рекомендуется лечить родственников и друзей.
— Я помню.
— Прошу прощения. В моем возрасте начинаешь всех считать несмышленышами.
Хотел бы Родерик в его возрасте сохранить такой же живой ум и телесную бодрость.
— Не за что извиняться.
Он устроился на стуле. На соседний села баронесса Элмерс, помощница императорского целителя. В качестве свидетеля, как пояснил Лантер. Сама процедура действительно была довольно нудной — подлить того, подсыпать этого, подождать, пока перестанет выделяться газ и его пузырьки перестанут проходить через раствор индикатора. Поместить окрасившуюся в ярко-красный цвет жидкость в пробирку и поставить ее в прибор, который определяет интенсивность окрашивания по поглощению луча света жидкостью.
— Вы были правы, — произнес Лантер, устанавливая очередную пробирку. Жидкость в ней не изменила цвет в отличие от предыдущей. Целитель глянул на стрелку прибора, хотя необходимости в этом по большому счету и не было. — Ни в крови, ни в моче мышьяка нет, тогда как в рвотных массах и экскрементах, собранных в комнате Бенедикта, количество во много раз превышает токсичное. Подождите еще немного.
Родерик пронаблюдал, как Лантер подливает реактивы еще в две пробирки и одна из них становится ярко-синей.
— Насколько я помню, нормы содержания магния есть лишь для крови? — полюбопытствовал он.
— Да, — кивнул целитель. — К тому же при таком состоянии пациента он должен обильно выводиться. И все же в сочетании со всем остальным результат наводит нас на кое-какие мысли. Вы хотите, чтобы я присутствовал при вашем разговоре с бароном, лично изложив свои выводы?
— Нет, — покачал головой Родерик. — Выкручивать руки лучше без свидетелей.
Лакей, как и положено хорошо вышколенному слуге, никак не выразил своих чувств, зато барон, хоть и принял гостя, не стал скрывать ни удивления, ни легкого раздражения. Родерик усмехнулся про себя, начиная понимать, почему Нори ощетинивалась колючками по любому поводу.
Если бы барон видел в нем равного, изобразил бы радушие, даже если бы мысленно проклинал навязчивого посетителя. Но в дворянской книге, где записаны все потомственные роды, фамилии Корбетт не было, и значит, Родерик стоял на две ступеньки ниже барона, после нетитулованных дворян. Родерика подобное отношение скорее забавляло, но то — он. А Нори привыкла ждать удара с любой стороны, и зная, что справедливости не дождется, била на опережение.
Но в этот раз все будет по-другому.
Он не стал ходить вокруг да около.
— Я бы хотел поговорить с Бенедиктом в вашем присутствии.
— Бенедикт болен, и вам это известно. Ему нужен покой.
— Это в ваших и его интересах. — Родерик протянул ему кипу бумажных листов. — Господин Лантер проанализировал содержание мышьяка в биологических жидкостях Бенедикта. Вот его заключение.
— Он заверил меня, что жизнь моего сына вне опасности. В любом случае, вы — не целитель, и я не понимаю, зачем вы здесь снова и зачем вам говорить с моим сыном.
— Я пока лишь личинка целителя, — согласился Родерик. — И жизнь Бенедикта вне опасности. Однако господин Лантер пришел к выводу, что никакого покушения и не было.
— Что за бред!
— Прочтите заключение.
Барон глянул на листы и раздраженно отшвырнул их.
— Я не понимаю этой целительской галиматьи. И у меня нет времени слушать всякие глупости.
Родерик поднялся с кресла.
— Как вам угодно. Я пытался защитить вашу семью от скандала, но не хотите — как хотите!
— Ты еще и шантажировать меня вздумал? — Барон тоже вскочил. — Не боишься нарваться на вызов?
— Я выпускник боевого факультета, — пожал плечами Родерик. — И вы можете меня вызвать хоть сейчас, хоть прислать секундантов в мужское общежитие университета. Пусть спросят старосту целителей, меня найдут. Но вызовете вы меня или нет, прямо сейчас я отправляюсь в коллегию поверенных нанимать представителя для защиты Лианор Орнелас.
— Ты сказал, что пришел сюда как друг!
— Я сказал, что мне небезразлична судьба Бенедикта. И не солгал ни единым словом, потому что небезразличие может быть разным.
На лице барона заиграли желваки, и, не дожидаясь, когда он взорвется, Родерик добавил:
— И если вы полагаете, будто я подкупил императорского целителя, попробуйте сказать ему об этом в лицо. Господин Лантер хоть и не заканчивал боевой, регулярно упражняется в поединках.
Это было правдой — императорский целитель считал, что здравый и быстрый разум живет лишь в бодром и здоровом теле, и полагал, что поединки отлично тренируют ловкость и реакцию.
— А я тем временем позабочусь о том, чтобы его заключение дошло до дознавателя, и если тот не сделает выводов — то и до судьи.
— А как же тайна целителя!
— Она не распространяется на человека, который нанял целителя как эксперта. И на суд, если эти сведения важны для правильного решения. Но господин Ашер, дознаватель, хоть и предубежден против низших сословий, все же неглуп, поэтому до суда дело, скорее всего, не дойдет. Правда, не уверен, что он будет молчать о том, как его пытались обмануть.
Барон побагровел, а Родерик продолжал:
— Но, если дело дойдет до суда, я сделаю все, чтобы заседание стало открытым. И уж, конечно, оно заинтересует и боевиков, и международников. Судья вызовет господина Лантера, чтобы тот высказал свое экспертное суждение… Кстати, целители тоже очень заинтересуются этим заседанием — клинический случай симуляции отравления, да с комментариями светила такого уровня…
— Хватит! — Все-таки барон не зря слыл человеком умным — даже будучи взбешенным, он сообразил, что если Родерик может пригласить императорского целителя, чтобы тот осмотрел его сына, то и к остальным его угрозам стоит отнестись серьезно. — Я понял. В чем ваш интерес?
— Я хочу восстановить справедливость, — в который раз за сегодняшний день повторил Родерик.
— Вы готовы поклясться на священном писании, что человек, которого вы привели ко мне — Кэйден Лантер, императорский целитель?
— Да, — Родерик не стал напоминать, что барон сам просматривал его документы.
Вернон протянул руку, и Родерик снова отдал ему заключение. Барон просмотрел его, и когда снова поднял взгляд, казалось, он состарился на десяток лет.
— Магические печати на заключении нельзя подделать, — тускло произнес он.
— Можно, — не стал лгать Родерик. — Но мне было незачем это делать.
Барон кивнул. Еще раз перечитал документы, вернул их Родерику.
— Что ж, пойдемте, побеседуем с моим сыном.
Бенедикт действительно выглядел плохо — осунулся, глаза ввалились. Но едва Родерик появился в дверях, он подлетел над кроватью.
— Ты! Отец, зачем ты привел сюда этого?!
— Поговорить, — ответил Родерик. Сесть ему никто не предложил, но это было неважно. — Я предупреждал тебя, чтобы ты оставил в покое Лианор, иначе твой отец услышит всю историю целиком.
— Даже так? — проговорил барон.
Не хотел бы Родерик, чтобы отец когда-нибудь смерил его таким взглядом.
— Он врет! Он любовник этой девки и настолько потерял от нее голову, что…
— Помолчи, — оборвал его отец. Обернулся к Родерику: — Что за историю вы хотели мне рассказать?
— Историю о том, как некий молодой барон в первый свой день в университете столкнулся у дверей кастеляна с простолюдинкой, посмевшей оскорбить его взор плохой одеждой и разбитыми ботинками, — начал Родерик.
— Отец, он врет!
— Помолчи, Бенедикт. Твою версию событий я слышал и теперь хочу выслушать и вторую сторону.
Нет, все-таки не зря Вернона-старшего считали умным человеком.
