Натюрморт для вампира

Наталья Хабибулина, 2015

Загадка о крови – будоражит кровь! Вампир или сумасшедший, а может и вовсе магический обряд? Разгадать эту загадку под силу только подполковнику Дубовику со своей командой.

Глава девятая. «Всё тайное…»

— Слышь, Жила, баба какая-то цацку признала! Пошла в легавку. Рожу этого хмыря, — Кунга, он же вор-домушник Кунгоев Ришат Ришатович, кивнул на испуганного Лёньку, — старик срисовал, и марухину, наверняка, тоже. Что будем делать? — он теперь без всякой жалости смотрел на провинившегося подельника.

Жила медленно повернулся к стоявшему за его спиной Лёньке.

— Что скажешь? Как отмазываться будешь? — он угрожающе потёр рукой огромный кулак. — А покажи-ка, Ухо, мне ту цацку, за которую ты «вписался» в «кисляк».

Лёнька мелко закивал головой, доставая из кармана кулон.

Жила с интересом принялся его рассматривать.

— И вот эту бимбару ты решил подарить своей марухе? Она что, вместе с рыжьём лежала? Или ты, может, ещё что «подрезал»? А? — Жила приблизил своё лицо так близко, что в глазах Лёньки оно расплылось жёлтым блином.

— Не-е! Век свободы не видать! Только шкатулку «тиснул», там всё и лежало, — кивнул Ухо, испуганно пряча глаза, — а чё? Лёльке понравилась. — Он нервно подёргивал плечами.

— Да-а, борзой ты, однако! Понравилась! А чего ж она тогда её в скупку отнесла? Или узнала, что ты рыжьё от нас «закосил»? Надеялась, что «показуху» или цепуру «рыжую» подкинешь? Ну? Узнала? — Жила опять схватил Лёньку за грудки и с силой встряхнул.

— Не-е, — замотал тот головой. — А за скупку, Жила, я ей, уб даю, «рога обломаю»!

— Фраернулся ты, Ухо, по полной. Ладно, живи пока. А будешь у своей бабы ханку жрать, быстро «спалишься». За тебя и за бабу твою на кичман не пойдём, скорее, тебя вместе с ней и закопаем, — Жила громко захохотал, показывая желтые прокуренные зубы.

Лёнька облегченно вздохнул: наказание за его промах откладывалось на неопределенный срок, может быть, всё образуется. Лёльку, как обещал, придётся наказать. Ну, не сильно, конечно, но… чтобы «памятка» была. Синяк под глазом для Жилы будет достаточным доказательством того, что Ухо выполнил своё обещание.

Но с Лёнькой к Лёльке по настоянию Жилы пошёл Кунга.

Ухо понял, что «проучить» подружку придётся по-настоящему. «Ну, не до смерти же, в конце концов, переживёт! Зато потом будет аккуратней», — успокаивал он себя. Но с другой стороны, очень уж не хотелось бить подружку. И всё же перевешивало мужское достоинство, поруганное напарниками. И «закон»…

Алла не ждала своего приятеля после двух дней попойки. Да и деньги, знала она, у него закончились, правда, старалась не думать о том, что по её вине. «Фартовый, ещё «отвернёт» где-нибудь», — беззаботно рассуждала девушка. А пока, считала, что он будет отлёживаться у себя, в тёткином доме.

Полёживая на кровати в одном неглиже, она грызла яблоко и рассматривала яркий журнал мод.

В коридоре было тихо, соседи все ушли с утра кто на работу, кто по своим делам.

Дверь в комнату открылась внезапно, от одного Лёнькиного пинка.

Увидев приятеля, Алка не смутилась: Ришата она не увидела, тот остался пока за дверью,

— О-о, Лёнечка, ожил? А я думала, что всё ещё бухаешь, — она кинула в него огрызок. — Чего пришёл-то?

Лёнька, едва увернувшись от яблока, отодвинул от стола стул и вольготно развалился на нем, закинув ногу на ногу.

— А ты не догадываешься? — с наглой улыбкой спросил он, сплюнув на пол.

— Э! Поаккуратней! Ты не в хлеву! — девушка соскочила с кровати и накинула халат.

— Только ты свинья, Лёля! Где цацка, которую я тебе подарил? Только не говори, что потеряла, — Ухо смотрел на подругу с превосходством, которое чувствовал перед ней. За унижение, полученное от подельников, ему не терпелось сказать ей, что ему всё известно, и увидеть страх в её глазах. И почувствовать удовлетворение…

— Если так говоришь, значит, знаешь, где, — неожиданно для Лёньки спокойно ответила Алка, разглядывая себя в зеркале. Потом повернулась и зло закричала: — А ты как думал? У самого полный карман рыжья, а мне какую-то дешёвку подсунул! Да за неё в скупке и «косухи» не дали. Или у тебя получше подружка есть? Которой всё это достанется? Я тебе не шмара подзаборная! А если не нравится что-то — проваливай! — она кинула в него пудреницу, но Ухо ловко поймал её и, поставив на стол, поднялся.

В дверь вошел Кунга.

— Вот так-так! Значит, про рыжьё тебе всё известно? Что ж ты, Ухо, так плохо зажухал цацки? Теперь с девочкой придётся разобраться, — Ришат вынул нож и, поигрывая им, приблизился к Алке.

Теперь девушка испугалась, вмиг побелев.

— Ты чего, Кунга, миленький, да я же ничего, никому… — зашептала она пересохшими губами. — Да какой мне интерес до ваших дел? — Алка нервно захихикала. — Ну, сдала вещичку, может, деньги мне нужны были! — выкрикнула она и тут же замолчала, поняв, что сказала глупость.

Ришат усмехнулся:

— Ха! Лёнькины «бабки» все прогуляла? А их ведь немало было…

Ухо, видя взгляд напарника, встал между ним и Алкой.

— Я вот тебе сейчас покажу, каких денег тебе не хватает! — он с полного разворота ударил девушку по лицу.

От такого удара она отлетела к комоду, ударилась головой об угол столешницы и, упав на пол, затихла.

— Э-эй! Подруга! Чего развалилась? — Ухо почувствовал, что у него сильно заколотилось в груди.

Он присел возле Лёльки и дотронулся до неё.

— Она чё? Того? — Лёнька поднял голову и посмотрел на Кунгу. — Не дышит… — он весь затрясся, побледнев, как полотно.

— Чего забздел? Дай посмотрю! — Ришат отодвинул носком сапога подельника и наклонился над бездыханным телом. — Во палево! Похоже, ты её того!.. «Замочил», «в натуре»! Всё, васер, «делаем ноги»!

Ухо обалдевшим взглядом смотрел то на мёртвую подругу, то на Кунгу, всё ещё не веря, что вот так запросто убил девушку, которую, по-своему глубокому убеждению, любил.

Но взгляд подельника не оставлял никаких сомнений в случившемся.

— Да не мандражируй ты! Тебе же лучше — легче соскочить «с крючка». — Кунга с силой потянул за рукав Ухо, у которого из глаз полились слёзы, вывел его в коридор, потом вернулся, оглядел комнату, решительно вывернул всё из ящиков комода, перевернул постель и протёр всё, до чего они с Ухом могли касаться. О том, что здесь найдут отпечатки пальцев Лёньки, он не переживал: тот уже был обречен. Боялся Кунгоев в этот момент лишь за себя. Взяв ключи из сумочки Прониной, он закрыл двери на замок. Ключи незаметно сунул Хорошеву в карман.

— Кто-нибудь вас видел? — хмуро спросил Жила, когда Кунга с Ухом вернулись.

— Не-а, все на работе, тихо там было. Я и двери соседей подёргал. Чё делать-то будем, Жила? Нас ведь теперь «заметут»! — зло прокричал Кунга.

— Не кипишись! Отвезёшь Ухо на дачу в Озёрный. Адрес знаешь. Дача сейчас стоит пустая. А ты, сука, будешь сидеть, как мышь в норе, — Жила повернулся к Лёньке. — Облажался ты по полной, и нас подставил.

Он схватил парня за нос и вывернул его со всей силой. Ухо взвыл от боли, присев к ногам своего мучителя, и снова заплакал и от жалости к себе и своей Лёльке, и от злости на подельников и свою сломанную судьбу. Жила грязно выругался, отдёрнул руку и вытер пальцы о пиджак подельника.

— Пошел вон, вошь патлатая!