Царевна, царица, богатырь и птица

Наталья Филимонова, 2023

Пищевые отравления поцелуями не лечат! Стало быть, если наследную царевну угораздило попробовать ядовитое яблочко, верным ее богатырям предстоит не о любви да поцелуях думать, а собираться на очередной подвиг. Шутка ли – раздобыть лекарство от самой смерти!А меж тем над Тридевятым царством сгущаются тучи. Коварная ведьма плетет интриги, воинственный король соседней страны готовится в поход, а по селам и городам ползут слухи один другого страшнее. И пока наследница то ратной науке обучается, то спит мертвым сном, справляться со всем этим придется ее сестре.Вторая книга дилогии!

Глава третья, в которой царевна просыпается после долгого сна

— Еще глоточек за Светика… глоточек за Олешека… и глоточек за Наину Гавриловну…

Голос Савелия бормотал какую-то несусветную чушь где-то на краю сознания, но уловить смысл никак не выходило.

А первым отчетливым ощущением оказался вкус. До того мерзкий да гадкий, что глаза сами собой распахнулись на пол-лица, а тело просто подбросило — и Алька села.

И выплюнула изо рта ложку, безотчетным движением отмахнувшись от чьей-то руки и тотчас вытерев губы. Ох и пакость же!

А затем принялась диковато озираться. Вроде бы она дома, на лесной заставе. Только не в своей постели почему-то. И все семь богатырей разом столпились вокруг, замерли.

— Алевтина! — первым придушенно воскликнул младший из воинов — Светик. И тут будто прорвало плотину. Братья шумно радовались, хлопали друг друга по плечам, радостно смеялись, о чем-то спрашивали…

Поморгав, Алька наконец поняла: она почему-то на столе. В каком-то… ящике. Протянула руку и недоверчиво потрогала прозрачный бортик — не то ледяной, не то хрустальный.

— Это… это что же… это гроб?! Вы меня в домовину засунули?!

Ратмир, единственный из богатырей так и не улыбнувшийся, наконец разжал губы.

— Стазис-ларь. Для сохранности тела.

— Тела?!

Царевна медленно перевела на него взгляд. Она чувствовала себя на диво выспавшейся. И отлично помнила, когда так чудно высыпалась в прошлый раз. И кто был тому виной.

— Тыыы, — она злобно сузила глаза. — Да как ты посмел…

Ратмир лишь едва заметно хмыкнул и пожал плечами. А отвечать не стал. Провел рукой над ее головой и кивнул — не ей, братьям.

— Состояние пациентки не вызывает опасений.

А затем развернулся и направился к лестнице наверх.

— Стой, гад! — Алька попыталась вскочить, но поняла, что этак скорее перевернет свою хрустальную домовину — то-то осколков будет! Как же теперь выбраться отсюда-то? — Стой, говорю, я с тобой не закончила!

Колдун лишь дернул плечом на ходу, будто от надоедливой мухи отмахивался. И Алька бы, пожалуй, сказала и еще что-нибудь гневное — да только вдруг заметила, как поднимаясь по ступенькам, пошатнулся чародей. Тотчас выровнялся и в молчании продолжил свой путь.

— Он уж седмицу, почитай, не спал, — негромко пояснил Савелий. — Зелье для тебя варил. А до того все силы выложил — ларь для тебя этот самый начаровывал. Потом и полетать еще пришлось…

— Седмицу… — медленно повторила Алька. — Сколько же я спала?!

*

Извиняться царевна Алевтина Игнатьевна не любила и не умела. Да и в чем ей перед кем-то каяться? Она всегда говорила честно и прямо, что думала. От души.

Да вот отчего-то на этот раз будто червячок какой внутри вертелся, зудел, покоя не давал. Оттого и место себе найти сложно, и дела из рук валятся.

А этого колдунишку еще поди-ка найди да застань одного! Не при всех же в грехах каяться. А он то спит беспробудно посреди дня. То вон опять собрался куда-то. А сам черный, щеки ввалились, нос заострился, под глазами тени залегли… Встретила бы где такого — испугалась. Как есть чародей злющий!

Застать колдуна удалось перед самым отлетом. Он успел выдать Михайле запас самых необходимых зелий и мазей, оставить Савелию наставления по уходу за недавно пришедшей в себя девушкой, собрать что-то в поясную суму — да и вышел из избы.

Едва успела царевна выскочить следом — колдун собирался уже оборачиваться.

— Ратмир! Постой…

Маг обернулся.

— Я хотела… мне Савелий все рассказал, — слова посыпались из Альки, точно горошины. Заставляя себя подойти ближе, она через силу сделала шажок вперед. И еще один. — Что я сама виновата, и не надо было это яблоко есть. И еще что ты спас меня. То есть вы все спасли, но если бы не ты… но ты знаешь, ты тоже сам виноват ведь! Если бы меня тогда не усыплял, я б и не думала… а ты… а…

Ратмир слушал, чуть приподняв брови. На груди его поблескивал, будто крохотное зеркальце, медальон.

На очередном шаге царевна запнулась и едва не упала прямо на богатыря. В последний миг колдун все-таки подхватил ее. Лицо его оказалось близко-близко.

И на какой-то миг Альке вдруг показалось, что если сейчас опустить веки, повторится тот самый поцелуй в темноте ночной чащи. Нельзя так, не здесь, ведь увидит кто…

Веки сами собой опустились, а губы чуть приоткрылись. Сильные руки опустились на ее плечи…

И хорошенько встряхнули.

Алька распахнула глаза.

Ратмир пристально посмотрел в них и облегченно вздохнул.

— Зрачки не расширены… реакции в норме. Поберегла бы ты себя, царевна. Считай, что извинения приняты. Отдыхай теперь.

— Да я уж на полжизни вперед наотдыхалась! — в сердцах Алька даже ногой топнула.

Выпустив ее из рук и отступив на пару шагов, в следующий миг колдун уже обернулся чернокрылым соколом — и взмыл в небо.

–…Хотела сказать “спасибо”, — растерянно пробормотала царевна.

От колдуна пахло… полынью. Тимьяном. Еще какими-то травами.

— Скажешь еще, — голос раздался из-за спины, и Алька резко развернулась.

На пороге избы стоял, привалившись к дверному косяку и сложив руки на груди, Анжей. Лицо его как-то болезненно кривилось. Впрочем, в следующий миг он привычно беззаботно усмехнулся.

Много он видел?

— Вернется твой спаситель, никуда не денется, отблагодаришь по-царски…

Насмешливый тон окончательно вывел из равновесия царевну — и без того не больно-то спокойную.

— А тебе что — завидно? Сам-то что делал, чтоб меня спасти?

— Ничего, — Анжей пожал плечами. — Мне досталась небольшая легкая прогулка. Шла бы ты и впрямь отдыхать, царевна. Тебе лекарь велел.

*

— Ты разочаровал меня, сын, — слова короля, тяжелые, как камни, падали в гулкую тишину. — Тебе было дано простое поручение. Ты не справился. Ты ни на что не способен. Впрочем, этого следовало ожидать. Ты слаб.

Владетель Тридесятого королевства был зол настолько, что темнело в глазах. И именно поэтому его голос оставался как никогда ровным.

Сын… единственный сын — это ничтожество?! Надо было придушить свою жену-княжну сразу после свадьбы. Княжество в приданое — это все, чем она могла быть полезна. Все эти изнеженные дамы не способны рожать сильных сыновей — что его жена, что фаворитки. Стоило жениться на ком-то покрепче. Да хоть на той рабыне, что родила его единственного бастарда. Он, по крайней мере, был похож на отца, в отличие от этого размазни.

Увы, рабыня умерла при родах, да и мальчишка-раб в конце концов сбежал. Жаль. Вряд ли он мог быть чем-то полезен, бастард и сын рабыни не имеет никаких прав, но посмотреть на него было бы все же любопытно…

Юноша по ту сторону зеркальной рамы, казалось, вовсе забыл, как дышать — замер изваянием. Не двигалась и старуха за плечом Его Величества. Она тяжело опиралась на посох, низко опустив голову с надвинутым на глаза капюшоном.

— Отец… — сглотнув, юноша наконец решился заговорить, однако тотчас замолк, остановленный нетерпеливым властным жестом короля.

— Что ж, эти девки сами виноваты. Придется действовать… по-другому. Возвращайся. Я решу, что с тобой сделать. — Дернув уголком рта, король резко развернулся и вышел из залы.

Старуха не сдвинулась с места.

— Тетушка, — негромко произнес Елисей по ту сторону зеркала, и колдунья наконец подняла голову. — Вас я тоже… разочаровал?

Несколько мгновений она молчала, глядя на юношу с досадой и грустью одновременно.

— Я ошиблась, — ответила она наконец. — Снова. Это не твоя вина.

Сколько попыток у нее уже было за все эти столетия? Эксперименты с отражениями, поиски чистых душ, разработки “идеальных” ядов, попытки разобраться с этим самым ненадежным из всех условий заклятий — любовью…

“Когда любовь победит смерть и две чистых души найдут себя, отразившись друг в друге”. Ее сестра была безумна, сошла с ума от горя… впрочем, возможно, все совсем наоборот. Проклятие не сработало бы без ограничивающего условия. Вот она и нашла — такое, чтоб выполнить его было невозможно.

Колдунья горько усмехнулась. Сестра поставила еще одно условие — поскольку задолжала ведьма королевской семье, те, кто снимут проклятие, тоже должны быть правящего рода.

Часто ли в королевских семьях появляются те, кого можно назвать чистыми душами? И какие, леший их дери, души вообще можно считать чистыми?! С этим ограничением снять проклятие казалось вовсе невыполнимым.

И все-таки колдунья пыталась. Все эти годы неустанно искала. Искала среди всех без исключений отпрысков королевских семей. И бесконечно ошибалась.

Что ж… всего лишь придется начинать все заново. Привыкать ли ей?

— Возвращайся, мальчик, — устало произнесла она.

Елисей часто закивал.

— Ага… тетушка! А в какую сторону теперь возвращаться?

*

Корчма у самых ворот небольшого приграничного городка была невелика, но народу в ней хватало всегда. Попадались здесь и странники мимоезжие, и местные завсегдатаи — публика шумная и не самая почтенная, зато постоянная. Сидр и медовуху здесь разбавляли в меру, да и кормили вполне сносно. Насмерть, по крайней мере, никто пока не травился, а если кто и маялся после животом — улыбчивая жена корчмаря тому от щедрот душевных предлагала мятного взвару.

–…А настоящую царевну, говорят, та ведьма и вовсе отравила, чтоб навечно ее место занять! И стерегут теперь царевнино тело ведьмины богатыри из особого отряда…

Публика была уже изрядно выпившая, а потому сказочки заезжего бродяги слушала благосклонно.

Один только добродушный корчмарь, протиравший стойку — без особого успеха, поскольку тряпка была ничуть не чище — отчего-то крякнул.

— Эк ты, мил человек… про царицу-то нашу загнул.

— А чего? — бродяга, мелкий и верткий человечек в пыльной одежде, развернулся на лавке, хлопнув по столу кружкой. — Али не все знают, что она ведьма недоученная? И клятвы, стало быть, чародейской не давала!

— Ну, положим, и ведьма…

В корчме загудели.

К правительнице Наине в народе относились по-разному. Все больше — настороженно. С одной стороны — не дело девке одной на троне сидеть. Испокон веку в Тридевятом царь с царицей вместе правили. С другой — о народе правительница вроде как заботилась, просителей всегда выслушивала внимательно, немало добрых дел переделала. А с третьей стороны — вон, подати недавно снова подняли. Кому такое понравится? А еще — в солдаты по селам стали вдвое больше прежнего парней забирать. Это уж вовсе никуда не годится!

— Короля Демара она боится, — чуть понизив голос, с заговорщицким видом сообщил бродяга. — Вот и армию собирает. Сынок-то Демаров честь по чести к царевне сватался, у них еще с царем Игнатом все сговорено было. А теперь, значит, Елисееву невесту того… вот царица и боится, что король Демар-то ей окорот даст. Восстановит, стало быть, справедливость…

— Тело-то зачем стеречь?

Вопрос был задан незнакомым голосом, и корчмарь поискал глазами его обладателя.

Верно, еще один бродяга. Вон, в углу сидит сычом — сам чернявый, явно не местный, нос клювом, да еще глазами так и зыркает. Не шпион ли какой?..

Словоохотливый рассказчик на мгновение растерялся, закрутив головой.

— Чего?

— Тело, говорю, царевнино зачем богатыри стерегут? Раз уж она отравлена.

— Так… чтоб Елисей не забрал!

— А ему мертвое тело на кой?

Тут и там кто-то хохотнул, сообразив, что сказочка у странника и впрямь вышла хоть и страшная, да только странная какая-то. Сказочка и есть!

Да и кто поверит, что богатыри особого отряда таким черным делом занимаются? Про царицу-то всякое говорят, но богатыри — заступники, защитники, про них каждый слышал немало.

Рассказчик принялся что-то объяснять, все больше запутываясь, но слушали его уже с куда меньшим вниманием.

Темноволосый незнакомец в углу поднялся со своего места, бросил на стол пару монет и вышел.

Хлопанья крыльев за дверью в корчме уже никто не слышал. А и услышали бы — не обратили внимания.

А соколу с черными крыльями пора было лететь дальше — через границу.