Путь кшари. Дорога энэ

Наталья Ташинская, 2023

Эр-Кхар суров, здесь нет места слабости и состраданию, это дикий мир хищников и жертв, где не любят чужих и не жалеют своих. Выжить на этой планете уже заслуга, а победить – запредельное везение.Он был энэ, раб, недостойный даже взгляда великих, его судьба была предопределена, только что-то не учли великие в своих планах. Он победил, вырвался из ада, а потом вернулся, чтобы отомстить..А может – чтобы спасти.И да, ржавые кварки, долго эти крылатые будут под ногами путаться?

Великие не отличаются милосердием, не стоит испытывать их терпение.

Великим плевать на тебя, они не заметят твою агонию.

Великие принимают плату только кровью.

Пролог

Мир сошел с ума, вывернулся наизнанку, рухнул в бездну и дно пропасти стало небом. Дикие гуляли по Эр-Кхару¹ как по своему дому; птенцов готовили в жертву, поправ все догмы и забыв слово Великих; те, кто должен был защищать, — нападали, а те, кому ранее можно было безгранично верить, — лгали.

«Или это я сошла с ума, и мне все это кажется», — отстраненно подумала Мара, устало опускаясь на пол.

Спину жгло огнем, но гораздо больнее было от непонимания происходящего. Даже в страшном сне она не могла представить, что кшари² потащат ее, жрицу Великой Мот, к столбу наказаний и дагар³ лично сорвет с нее безрукавку, что остальные стражи будут равнодушно смотреть, как она корчится под ударами плетью, а жрецы отвернутся, словно она была не одной из них, а последней рабыней. И главное — что она сломается на пятом ударе и скажет, где спрятала трех птенцов, пытаясь спасти их от алтаря. Что сумеет умолчать лишь о четвертом, лежащем в отдельной палате.

И этот последний птенец сейчас умирал у нее на руках от черной лихорадки.

Дикие принесли в их мир не только огонь и смерть, они выпустили всех тварей Арроха⁴, и привычный мир обернулся отчаяньем и безысходностью.

Мара прислонилась спиной к алтарю и, покопавшись, вытащила из пояса помятую, давно затупившуюся звездочку⁵. Она нашла ее шесть лет назад на развалинах Храма Ашера⁶ и носила с собой, чтобы помнить. Кшари, потерявшего эту звездочку, так тогда и не отыскали: взрыв перемолол всех, убив и стража Великих, и раба, который, толкнув ее в сторону укрытия, сам остался у алтаря. Обгоревшая, треснувшая звездочка с отломленным лучом — это все, что у нее осталось в тот страшный день, размолотивший мир в труху. Она никогда не забудет, что это дикие открыли дверь смертям и хаосу.

Неровная кромка царапнула палец, и Мара недоуменно посмотрела на свою ладонь. Нет, это бред какой-то. Она сама видела, как тот кшари стоял на площади, ровно там, куда чуть позже ударили ракеты диких. Она видела расплавленный камень, выгоревшую сельву и руины на месте Храма. Он не мог выжить, никто не смог бы там выжить. Кшари давно в Чертогах⁷, а оттуда не возвращаются.

…У меня был длинный путь…

А вдруг?.. Вдруг Великие наконец очнулись, увидели залитые кровью города, услышали, как плачет Эр-Кхар, и отправили своего воина к ним? Не бросили этот мир на растерзание диким, не отвернулись, не прокляли, так и не объяснив, в чем провинились их дети, а ждали понятного только им. Вдруг это действительно он, тот самый кшари, чью звездочку она хранила шесть лет? И он пришел, чтобы спасти их, вернулся из Чертогов исполнить волю Великих…

Им очень нужно было чудо. И ей, и больному птенцу, и всему Эр-Кхару. Потому что свои силы у них закончились.

Лежащий на алтаре птенец едва слышно заскулил, и Мара, тяжело вздохнув, поднялась.

— Потерпи, надо еще потерпеть.

— Да, аштэ⁸. Прости.

Он был кшари, совсем маленький, но все же кшари, и он будет терпеть, Мара это знала, но легче от этого не было. Мальчишка умирал, а у нее не было сил даже просить Великую Мот⁹ о милости к ним. Непонятный кшари, нашедший их в Храме, велел ждать, а чего ждать — не сказал.

— Все будет хорошо. Он вернется, он же обещал… Кшари всегда держат слово, иначе не бывает.

— А… — мальчишка испуганно примолк, но все же набрался смелости и добавил: — когда он вернется? Он нас заберет, да? Мы пойдем в другой Храм?

— Скоро вернется, — уверенно пообещала Мара, — надо подождать. Полежи, я сейчас принесу воды.

Если бы она знала ответ на этот вопрос! Кто сможет им помочь, кому они нужны? Даже внизу, в городе, ее с птенцом кшари не примут: крылатые давно стали врагами всем. И ей тоже.

Родник был на улице, у задней двери. Мара старательно умылась, а потом набрала воды в кувшин. Возможно, если бы она ушла одна, то у нее был бы шанс: лекари нужны везде, ее бы наверняка приютили в клане мастеров или торговцев, спрятали и от кшари, и от диких, но… она никуда не пойдет, пока птенец жив, а вместе с ним и жива надежда его спасти.

Мальчишка тяжело дышал, глаза его лихорадочно блестели, а тело периодически сотрясали судороги. По-хорошему, его надо было отнести в госпиталь, напоить жаропонижающими, а еще лучше — настойкой боргара¹⁰, тогда птенец заснет и, если будет на то воля Великих, уйдет в Чертоги, не мучаясь. Но Мара боялась, что дагар хватится недостающего птенца и отправит своих слуг в госпиталь. Казалось, какая разница, как уйти в Чертоги, птенец все равно обречен, но… разница все-таки была. Потому что от руки старшего, на алтаре, вот так, в жертву, — совершенно неправильно.

И этот ненормальный кшари, осмелившийся приказывать жрице, обещал помощь и велел ждать в Храме.

За стенкой всполошенно заклекотали фейхи, и Мара настороженно покосилась на дверь. В другое время она бы даже внимания на них не обратила, но сейчас любой неправильный звук мог означать опасность.

— Посиди тихо…

Мара скользнула к окну, стараясь двигаться как можно незаметнее. Прижалась к стене и аккуратно выглянула в окно. Похоже, все в порядке, мелкие драконихи от собственной суматошности разверещались. Мара еще раз внимательно посмотрела на тропу и хотела уже отвернуться, как вдруг среди кустов скользнула сумрачная тень, словно сам ствол на секунду искривился, размазался, задрожал, и тут же рябь пробежала по лианам, а затем перекинулась на кусты. Мара крепко зажмурилась, а потом осторожно приоткрыла один глаз. Кусты расплываться перестали, зато сам собой закачался тонкий бамбук и внезапно перед входом в Храм два размытых силуэта обрели четкость, словно две тени сгустились, собрав весь мрак в тяжелые, страшные фигуры. Мара отпрянула обратно, зажимая рот рукой.

Дикие. В черной броне, с круглыми шарами вместо голов и с уродливыми наростами на руках. Мара знала, что эти громоздкие штуки умеют плеваться жидким огнем. Раньше такие дикие были только внизу, в городах и долине, они не могли прийти в Храм, не должны были… А если они тут, значит, дагар был прав, когда спешил отправить птенцов в Чертоги, потому что отдать детенышей кшари в лапы диких стократ хуже.

Мара заторможено посмотрела на птенца и медленно вытащила нож. Смерть от рук диких будет ужасной, они не жалеют даже детей, это все знают, а она может убить быстро, она умеет: жрецы Великой Мот забирают жизнь милосердно.

Мальчишка тихо всхлипнул и уставился на нее блестящими от жара глазами.

Ей не справиться с дикими, это невозможно, с ними даже кшари не могут справиться. Она должна выполнить свой долг и проводить птенца в Чертоги. А потом подороже продать собственную жизнь.

Это же так просто: сначала — убить, а затем — умереть.

Первой на пороге появилась страшная угловатая тень, а следом тяжелый ботинок громыхнул по каменному полу.

— Отойди от него!

Мара на секунду прикрыла глаза, прося прощения у птенца и у Великих за свою слабость, подняла нож и бросилась навстречу диким.

Один из них лениво отмахнулся, словно от назойливой мухи, и так же легко, как муху, отбил ее в сторону — только что не прихлопнул сверху. Мара, пролетев пару метров, изо всей силы врезалась в стену. И рухнула на пол.

Дикий что-то сказал, показывая на птенца, второй коротко ответил, а потом ловко перехватил руку мальчишки, отбирая у того маленький нож.

Великие не вмешиваются в дела смертных, бессмысленно просить о помощи, но Мара все-таки подняла молящий взгляд на Великую Мот. Ей больше некого было просить.

Дикий, что зашел вторым, сдернул птенца с алтаря и крепко зажал под мышкой. Первый опять что-то отрывисто рыкнул и наконец развернулся, вспомнив, что в Храме, кроме них, есть еще и жрица. Шлем у дикого был открыт, и Мара, на секунду забыв, что надо встать и драться, неверяще уставилась в такое знакомое лицо.

…Мелкая, если придут дикие — беги! Пообещай мне, мелкая…

Так не бывает, они оба погибли, она точно знает. И оба вернулись, только один — из Чертогов, чтобы помочь, а второй — из сумрачного мира Арроха¹¹, чтобы отомстить.

— Не трепыхайся, аштэ. Ваш дагар просил тебя привести.

Мара дернулась, как от пощечины, и дикий тут же, ухватив ее за капюшон, грубым рывком вздернул на ноги. Нож скользнул по черной пластине на его груди совершенно бессмысленно, даже царапину не оставил. Дикий усмехнулся, сцапал ее за руку, и запястье обожгло короткой, злой болью. Нож тихо звякнул о камень, и тяжелый ботинок с хрустом его доломал.

— Я сказал, не дергаться, аштэ. Что непонятного? Утихни!

Она помнит, как он ненавидел кшари: искренне, люто, как мог ненавидеть человек, потерявший по вине крылатых все. И сейчас птенец был полностью во власти бывшего раба.

— Мэтью, не надо, остановись…

Но он не услышал, только с силой толкнул ее в сторону выхода.

Примечания

1

Планета Эр-Кхар — третья в звездной системе Тейат (Теят Постериор, или μ Близнецов, четвертая по яркости звезда в созвездии Близнецов), планета с повышенной силой тяжести.

2

Кш̐ри — страж, воин с крыльями, человек, в которого искусственно встроили генератор силового поля.

3

Дага́р — высшая должность в одном гнезде. Гнездо — Храм Великого Ашера и прилегающая территория, место, где живут кшари.

4

Арро́х — Великий, предавший своих. Местное ругательство.

5

Кастэна — звездочка для метания, оружие кшари.

6

Великий А́шер — покровитель стражей.

7

Чертоги — место, куда ушли Великие после смерти, аналог местного рая для мирных жителей и Валгаллы для кшари.

8

А̐штэ — жрец, жрица.

9

Великая Мот — покровитель лекарей.

10

Борга̐р — слабо-наркотический напиток.

11

Сумрачный мир — ужасный мир мертвых, населенный чудовищами, дверь в который открыл Аррох, куда можно попасть после смерти, совершив преступление или не выполнив приказ.