Магниты

Наталья Способина, 2023

Продолжение бестселлера «Многогранники». Для всех, кто любит трогательные молодежные романы. Со стороны может показаться, будто у нее есть все, о чем может мечтать девочка-подросток. Но на самом деле ей нужно лишь одно: чтобы парень, которого она любит всю свою жизнь, ответил ей взаимностью. Только сердце Ромы занято, и, судя по всему, у них с Машей все серьезно. Неужели Лялька так и останется для него всего лишь младшей сестренкой друга? Нет, она ждала слишком долго, чтобы так просто сдаться. Лялька, Роман, Маша и Димка – каждый из них готов бороться за свое счастье, не подозревая, что впереди их ждет новая, гораздо более опасная угроза. Для кого эта книга Для читателей, которым интересно знать, что случится дальше с героями романа «Многогранники». Для тех, кто любит трогательные и добрые истории. Для поклонников романов Анны Джейн, Даны Делон, Лены Сокол. Для тех, кто любит фанфик «Цвет надежды» и творчество Натальи Способиной.

Глава 3

Отказавшись от части себя, остаешься бескрылым.

Своего отца Яна никогда не видела. Лет с десяти она знала, что ее отца зовут Алексей Волков, что он очень богат, что он является одним из владельцев крупной фармкомпании и что он не хочет ничего знать о Яне. Мама повторяла фразу «Не хочет ничего знать» так часто, что эти слова потеряли для Яны всякий смысл, они уже даже не причиняли боли. Лет в двенадцать девочка еще, бывало, задумывалась о том, почему не хочет. Может, с ней что-то не так? Она тогда могла подолгу рассматривать себя в зеркало, гадая, что именно отпугивает отца. Почему он ни разу не позвонил, не зашел в гости — вообще ни разу не появился в жизни Яны? Но потом она загнала все эти вопросы в такие закоулки сознания, что и вовсе о них забыла.

Мама пропадала на работе днями и ночами. Волков обеспечил ее хорошей должностью, и благодаря тому, как мама держалась за эту должность, сколько сил и времени отдавала работе, Яна ни в чем не нуждалась. Из небольшой двушки они переехали в просторную трешку, и теперь у них была гостиная, в которую можно было приглашать гостей. Только гостей у них не бывало. Мама не водила дружбу ни с кем, повторяя Яне, что дружбы не существует. Бывают люди, которые в тебе заинтересованы. Мама вообще учила Яну тому, что все в жизни имеет свою цену: время, забота, любовь, внешность. Все можно купить и продать. Вопрос лишь в том, готов ли ты к этому. Яна не задумывалась о правильности или неправильности этих мыслей. Она просто верила маме и не верила людям, которые хотели с ней дружить.

Она унаследовала от матери непослушные рыжие кудри, а от отца — правильные черты лица и ярко-голубые глаза. Признания в любви ее не удивляли. Она знала, что красива, но продавать свою красоту была не готова. И мама ее в этом поддерживала. От кого из родителей Яна унаследовала цепкую память и склонность к языкам, она не знала, но это очень помогало ей и в школе, и в университете. Эту часть своей жизни Яна готова была продавать, поэтому охотно делилась конспектами, помогала с рефератами. Не за деньги, нет, — недостатка в деньгах, спасибо маме, у нее не было, — а за ту самую купленную дружбу. Яне были приятны внимание и похвала. Не внимание к ее красоте, а внимание к ней самой. Почти обычное. Почти нормальное. Когда взамен за сданный реферат ее приглашали на день рождения, или же погулять в парке, или на студенческую вечеринку. Иногда она допускала мысль, что ее так называемые друзья, возможно, приглашают ее куда-то не только за сделанный реферат, а за то, что она сама по себе классная, но быстро гнала эту мысль прочь. Потому что знала, что никакая она не классная. Она просто все это покупает. Платит за это рефератами, улыбками, придуманными на ходу историями. Если бы кто-то спросил ее, нравится ли ей такая жизнь, Яна… не стала бы отвечать. Другой жизни у нее не было.

На втором курсе университета она решила попробовать выйти из зоны комфорта. Рекомендация про зону комфорта лилась тогда бесконечным потоком из всех источников. Мол, а как же еще развиваться, если ты сидишь в своем уютном болоте? Выходом из этой зоны Яна посчитала участие в конкурсе красоты при универе. Обменивать свою красоту на одобрение жюри… для Яны это было настолько далеко от зоны комфорта, что даже думать о таком было страшно. Однако мама неожиданно эту идею поддержала.

Яна заняла второе место и получила два недвусмысленных предложения стать содержанкой: одно — от преподавателя своего же вуза, второе — от члена жюри конкурса. Член жюри был нестар, недурен собой, имел жену и троих детей и, скорее всего, делал подобные предложения на каждом конкурсе.

Яна серьезно обсудила эту перспективу с мамой. Преподавателя они отсекли единодушно, а вот про члена жюри мама сказала:

— Решай сама. Только подумай, с чем и где ты останешься, когда ваш роман закончится. А он закончится, Ян.

Яна целый вечер оценивала плюсы и минусы. Потенциальный покровитель мог открыть ей дорогу в мир высокой моды, что не было для Яны самоцелью, потому что она была настроена окончить универ и работать по специальности: помощником руководителя. Эту цель Яна пересматривать не собиралась. Деньги? Карманных денег, выдаваемых матерью, Яне вполне хватало. У них с мамой были настолько добрые отношения, что Яна никогда не чувствовала себя ни ущемленной, ни обязанной. Ну, разве что когда маму крыло эмоциями при упоминании отца и когда она кричала, что сделала все, чтобы вылезти из двенадцатиметровой комнаты в вонючей общаге, и ни за что не позволит Яне скатиться туда же, поэтому та должна выучиться на нормальную специальность. Мама считала, что музыкальная школа за плечами — это не повод мечтать о музыкальной карьере. Это — вклад в копилку ее развития. О музыкальной карьере Яна заикнулась лишь однажды, еще будучи подростком, но получила такой нагоняй, что спрятала эти мысли в далекие закоулки сознания. Где-то в воображаемом мире жила другая Яна, которая играла свою музыку… да хоть в переходах метро… и которая была бесконечно свободна. Иногда она снилась настоящей Яне. Но нечасто.

Член жюри занял внимание Яны на целый вечер отчасти потому, что в ее понимании мир высокой моды находился где-то рядом с миром музыки. До него оттуда было рукой подать. Во всяком случае, гораздо ближе, чем из мира цифр и суетливых офисов, к которому принадлежали Яна с мамой.

И все-таки здравый смысл победил. Яна из реальности отказалась от поступившего предложения, а мнения Яны из параллельной вселенной никто не спрашивал. Что они понимают, эти вечно голодные и вечно счастливые, не существующие ни в одной реальности музыканты?

Гибель отца не стала для Яны шоком или трагедией. В ее жизни ничего не изменилось. Она была тогда на предпоследнем курсе универа, по-прежнему дружила по обмену временем, помощью и деньгами с однокурсниками и изредка играла на скрипке, когда мамы не было дома.

Мама сообщила о случившемся за ужином будто между прочим. Яна несколько секунд вглядывалась в лицо мамы, готовая к тому, что, возможно, придется ее утешать, подбадривать, но та не выглядела убитой горем. Скорее, слегка уставшей и, пожалуй, раздосадованной.

— Теперь все изменится, — вдруг произнесла мама и отпила вино из бокала.

Вообще-то мама редко пила алкоголь, потому что потом на нее нападали либо головная боль, либо меланхолия, а порой и то и другое сразу.

— Почему изменится?

— Доучивайся, Янка. Доучивайся хорошо, потому что теперь справедливость восторжествует, и ты возглавишь компанию Волкова.

Под изумленным взглядом Яны мама вновь отпила из бокала.

— Мам, у него ведь есть настоящие дети, — неловко теребя браслет на руке, пробормотала Яна.

Мысль о том, что отец погиб, до нее по-прежнему не доходила.

— А ты что, игрушечная? — повысила голос мама, и Яна предпочла не нарываться.

Однако, вопреки заверениям матери, ничего не изменилось. Жизнь Яны шла так же, как и до известия о гибели Алексея Волкова. Порой она задумывалась о том, каково сейчас его настоящим детям, но эти мысли не задерживались в ее голове.

К разговору о компании Волкова они с мамой вернулись через пару месяцев после того, как Яна защитила диплом.

К тому моменту она дико устала от учебы. И хоть понимала, что с платного отделения никто ее не выкинет, убивалась так, будто училась на бюджете и могла вылететь после любой сессии. Яна окончила университет с красным дипломом и синюшным от усталости и недосыпа лицом. Мысль о том, что теперь она взрослая и может пойти устраиваться на работу, отчего-то совсем не грела. Яна боялась идти на собеседование — боялась в равной степени того, что ее не примут, и того, что скажут: «Приходите завтра оформлять документы». Она боялась ответственности, боялась взрослой жизни, потому что из тех самых пыльных закоулков сознания вдруг начали вылезать противные… не монстры даже, нет, с теми хотя бы можно было сходить к психологу, а так… монстрики.

«Да что в тебе есть-то, кроме смазливой морды и гонора?» — брошенное в каком-то баре подвыпившим придурком, чьи руки она от себя отпихнула.

«Ты сама ни разу не позвонила, вот мы и не стали тебя звать», — сказанное однокурсницей в ответ на ее «Я бы тоже с вами съездила».

«Тебе-то мамочка деньги дает, а некоторым работать приходится», — злое, гадкое, прилетевшее уже от другой одногруппницы в ответ на мимолетное Янино замечание о качестве купленных той ботинок.

Мама будто чувствовала ее растерянность и с поиском работы не торопила. Наоборот, уговаривала слетать отдохнуть. Только без глупостей.

Это «без глупостей» стало появляться в речи мамы все чаще. Она будто только сейчас заметила, что Яна выросла. Глупостей делать Яна не собиралась. Отдыхать тоже не поехала. Вместо этого каждый день ходила на Арбат послушать уличных музыкантов. Смотрела на них, зачастую недорого одетых, усталых, и придумывала себе страшные картины из их жизни, вынудившие этих людей пойти играть на улицу. Но картины не придумывались, потому что музыканты играли. Как же они играли! Сколько свободы было в этих звуках!

В один из дней мама сказала:

— Завтра ты выходишь на работу.

Яна, поперхнувшись чаем, долго кашляла, пытаясь понять, не ослышалась ли.

— Из Лондона возвращается Лев Крестовский. Будешь работать его личной помощницей.

— Но я же ничего не умею, — сипло выдавила Яна.

— Научишься, — пожала плечами мама и посмотрела так, что Яна поняла: спорить бесполезно.

Лев Константинович Крестовский, оказавшийся очень привлекательным мужчиной тридцати восьми лет, являлся совладельцем компании покойного Алексея Евгеньевича Волкова и все последние годы жил в Лондоне. Эту скудную информацию Яне удалось нарыть в интернете. Личная страница Крестовского в соцсети пестрела фотографиями с деловых встреч, каких-то симпозиумов и экономических форумов, поэтому сказать, что в первый рабочий день Яна была напугана до смерти, означало сильно преуменьшить ее состояние. Однако Лев Константинович приветливо улыбнулся и протянул ей руку.

— Мне тебя рекомендовали как жутко старательную, умную, красивую. В общем, уверен, сработаемся. Для начала свари нам с тобой кофе, а потом будем вместе выживать в этих джунглях. Я сам тут сегодня первый день после большого перерыва.

Яна сварила кофе, а потом помогла расставить мебель, да так увлеклась, что на следующий день заказала в приемную и в кабинет Льва Константиновича кучу цветов в горшках. Ей хотелось навести здесь уют, потому что она вдруг поняла, что жизнь есть не только в универе и дома.

Лев Константинович оказался классным боссом. Самым лучшим на свете. И Яна, кажется, даже немного в него влюбилась. Самую малость. Может быть, не совсем в него, а в его доброе и теплое отношение к ней. Настоящее какое-то. Такое, которое, наверное, не покупается деньгами. А еще от него она впервые увидела подтверждение тому, что дружба тоже не покупается и не продается. Потому что она получила эту фантастическую во всех смыслах должность, на которую больше бы подошел квалифицированный специалист с опытом работы, только потому, что была дочерью его лучшего друга.

В один из дней Лев Константинович пришел в офис особенно не в духе. В последнее время это стало для него привычным состоянием. Кажется, его сын, перебравшийся почти год назад из Лондона в Москву, попал в какую-то аварию. Подробностей Яна не знала. Впрочем, на ее работе его настроение, к счастью, не сказывалось. Он не грубил, не давал бессмысленных заданий, не повышал голос. В такие дни он просто не останавливался у ее стола по утрам и не спрашивал, как у нее дела. А ей было приятно, когда он задерживался с ней поговорить.

Яна ответила на его дежурное приветствие и, вздохнув, вернулась к работе. Запланированные дела нужно было сделать независимо от настроения и фазы Луны. Яна подтвердила все назначенные на сегодня встречи и телефонные переговоры, отправила в отдел снабжения заявку на канцтовары и, сварив кофе, ровно в десять постучалась в дверь кабинета босса. В одной руке она держала поднос с кофе, второй прижимала к себе папку с документами на подпись.

— Входи! — услышала она и толкнула дверь.

Лев Константинович молча смотрел на то, как она ставит поднос на стол и кладет на край стола папку с документами. Ее нервировало его молчание, потому что в такие моменты Яне всегда казалось, что она делает что-то не так. В глубине души она считала себя глупой и неловкой, и ни диплом о хорошем образовании, ни модельная внешность, увы, не могли придать ей уверенности в себе. Работать в другом офисе она бы не смогла. Ну кто еще стал бы закрывать глаза на то, что она могла разлить кофе на стол или же, записав сообщение для босса, растеряться и не спросить, кто звонил? Впрочем, подобные ляпы случались лишь в самом начале ее работы, но мысль о них мучила Яну до сих пор. Осознание, что Лев Константинович терпит ее только потому, что она пусть и не признанная, но дочь его друга, тоже уверенности в себе не прибавляло. Получается, сама по себе Яна все-таки не представляла собой ничего стоящего.

Конец ознакомительного фрагмента.