Золото скифов

Наталья Солнцева, 2009

К Астре Ельцовой, занимающейся частными расследованиями, обратилась Марина Евланова, которую беспокоило поведение ее сына Дмитрия. Тот внезапно развелся со своей женой Златой, бросил работу в банке, переехал на съемную квартиру и решил написать роман. Злата всеми силами хотела вернуть мужа и рассказывала о нем небылицы: якобы он увлекся странной особой в черном, заставляющей его участвовать в каких-то зловещих ритуалах на кладбище… Придя к Злате, Астра нашла ее мертвой: женщина была задушена. На ее груди лежало фото – они с Дмитрием бросают монетку в римский фонтан в виде чаши. Астра догадалась, что все дело именно в золотой чаше с изображением многорукой богини из скифского кургана, много лет хранившейся в семье Евлановых…

Глава 8

Крым, Евпатория. 1914 год

Камиль вырос послушным сыном, он привык доверять отцу и никогда ему не перечил. Раз старик решил продать антикварное золото, так тому и быть.

Ислам-Али, исхудавший, желтый, еще не оправившийся от болезни, едва ворочал языком.

— Эти вещи прокляты, — сказал он. — Их нельзя оставлять в доме. Нас могут убить из-за них.

Камиль вспомнил слова дервиша и молча наклонил голову. Он поступит мудро: дабы не навлекать на семью гнев Аллаха, скроет от покупателя свое имя и лицо.

— Как только стемнеет, отправляйся к хитрому греку, который скупает древности… — прошептал отец. — Тот своего не упустит. Гляди, не продешеви… но и не ломай цену сверх меры. Поторгуйся для виду… и уступи. Назовись кем угодно, хоть крестьянином, который нашел золото на собственном огороде, копаясь в земле…

Ислам-Али словно угадал мысли сына.

Камиль дождался положенного часа, оделся в старье, закутался в дырявый башлык, положил золото в корзину для винограда и выскользнул за ворота. По городу шатались подозрительные люди, но никто не обращал внимания на бедного оборванца.

В доме купца и спекулянта антиквариатом Карандониса еще не спали.

— Убирайся прочь! — прикрикнул на Камиля здоровенный детина, который служил у грека приказчиком. — Милостыню по ночам не подаем!

— Мне бы с господином поговорить… — Он приблизился и приподнял край грязной рогожи, в которую был завернут клад. — Я кое-что принес…

Фонарей на улице не было, зато ярко светила луна, и золото блеснуло в ее лучах, ослепив приказчика. Тот сразу присмирел и повел ночного гостя в магазин на первом этаже дома.

— Погоди тут, я за хозяином.

Камиль с бьющимся сердцем опустился на деревянный стул. В магазине теплилась свеча, пахло пылью и лампадным маслом. Резные шкафы были закрыты на ключ, в них хранились коллекции сомнительных «пантикапейских» и «херсонесских» монет. На стенах висели портреты маслом, татарское оружие, медные блюда и шитые ткани. Все, не представляющее интереса для истинного знатока древностей. Самое ценное грек вывозил в Турцию и там продавал местным богатеям и любителям старины. Он не боялся, что его ограбят, — на прилавках стояли третьесортные подделки и никому не нужный хлам.

Карандонис в бархатном халате и феске в сопровождении приказчика появился из-за двери в глубине магазина. Его лицо выражало брезгливое недовольство, щеки лоснились.

— Ну, что там у тебя, показывай?

Приказчик услужливо отдернул рогожу. Грек вздрогнул и на мгновение замер, потом с трудом оторвал взгляд от золотых изделий и уставился на посетителя.

— Где ты это взял?

— На огороде… я решил выкопать яму для хранения овощей…

Камиль притворялся безграмотным крестьянином, который, однако, понимает толк в драгоценностях. Крымская степь изобилует золотом из древних погребений, и такие находки — не редкость. Правда, в основном попадаются монеты, нашивные бляшки и прочая дребедень. А здесь — гривна^[7]… дивной красоты, обкладка ножен меча, диадема и чаша.

Карандонис отвел горящие глаза. Он не собирался упускать этакое сокровище, но и платить сполна не хотелось. Кровь его закипела, жилы на висках вздулись. С улицы донеслись пьяные крики солдат, которые гуляли перед отправкой на фронт. В саду надрывались сверчки. Время было смутное, неспокойное… Кто станет искать нищего крестьянина, пропавшего в приморском городке? Если и найдут тело где-нибудь на берегу, спишут на несчастный случай или уличных бандитов. Утонул бедняга, а может, утопили злодеи. Сейчас людям не до того — война.

Грек закусил губу и подал приказчику условный знак. Тот все понял.

— Сколько ты хочешь за эти безделушки? — спросил он.

Камиль почуял неладное — в груди похолодело, на лбу выступил пот. Но деваться было некуда. Не разоблачать же себя? Он назвал сумму.

Карандонис наклонился над корзиной, перебирая вещи. Золото, казалось, жгло ему руки. Чаша выпала и со стуком покатилась по полу. Воспользовавшись моментом, приказчик размахнулся и ударил «крестьянина» по голове тяжелым подсвечником. Тот рухнул ничком, не издав ни звука…

— Переверни его. Проверь — мертв?

Приказчик опустился на корточки и перевернул тело. Башлык съехал, и Карандонис в ужасе отпрянул:

— Дьявол! Это же Камиль, сын Ислам-Али! — прошипел он. — Что ты наделал, идиот?

— Откуда я знал? Мы встречались всего пару раз… Мне бы и в голову не пришло, что такой человек…

— Замолчи! — разозлился хозяин. — Ты убил его! Как теперь быть?

Приказчик испугался и прижал ухо к груди распростертого на полу мужчины.

— Кончено…

Он перекрестился и накрыл лицо покойного башлыком.

Карандонис схватился за сердце, но в его уме уже зрели мысли, как поступить с золотом. Продавать его кому-либо открыто в силу сложившихся обстоятельств невозможно, оставлять в доме опасно. Камиль наверняка пришел сюда не по собственной воле, его прислал старик. Завтра же тот поднимет на ноги всю городскую полицию. Надо заметать следы преступления…

— Кто-нибудь видел, как ты впускал его?

— Кажется, нет, — пробормотал приказчик. — Темно было. К чему он затеял этот дурацкий маскарад?

— Какая уже разница? Хорошо, что крови нет, замывать не придется.

Потертый войлок «крестьянского» башлыка хоть и не спас Камиля от гибели, но удар все же смягчил. Смертельная травма оказалась внутренней, бескровной.

— Что мне делать? — губы приказчика прыгали.

Убийство уважаемого человека совсем не то, что деревенского мужика.

— Положишь тело в мешок и вынесешь на берег. Бросишь в море со старого пирса. Если волна обратно не выкинет, считай, повезло.

— Как я его дотащу?

— Да ты здоровый бугай! Убил, вон, одним махом. Дотащишь! На плечо взвалишь и бегом! Пока челядь не проснулась. Давай, поторапливайся… И запомни: мы с тобой ничего не видели, не слышали. Никто к нам не приходил, никакого золота не предлагал! Понял?

Приказчик только кивал.

— Хоть бы ни с кем не столкнуться по дороге к морю!

— Молись, Ивашка! Грешная твоя душа…

— Дак ведь вы сами…

— Что-о? — взвился Карандонис. — Ты пасть-то закрой! Я ни сном ни духом. Спал ночью крепко. В случае чего — от всего откажусь. Гляди, не попадись! А то прямиком на каторгу угодишь!

* * *

Матвею нравились эти вечерние часы, проводимые в спортзале. Он с удовольствием обучал мальчишек приемам рукопашного боя и своеобразной философии русского стиля, введенного в обиход великим Кадочниковым.

— Оценивайте ситуацию, — не уставал повторять он своим подопечным. — Учитывайте все факторы и действуйте оптимально. Лучшая защита — это атака. Избегайте драки, но когда она назрела, бейте первыми и во всю силу.

Он наблюдал, как в расхлябанных агрессивных подростках — нигилистах и «ниспровергателях устоев» — проклевывалось мужское начало. Сначала в мыслях, потом — в поступках. Постепенно мужские повадки станут для них естественными. Разве может быть иначе?

Сегодня он никак не мог сосредоточиться. Новички отрабатывали навыки ближнего боя, когда негде развернуться и маневр ограничен. По опыту Матвей знал, что многие хорошие бойцы — каратисты и боксеры — проигрывали противнику из-за неумения сражаться «нос к носу».

— Если на тебя нападут хулиганы во дворе, тебе будет легче отбиться, чем в лифте, к примеру, или в автомобиле, — терпеливо объяснял он раздраженному пареньку.

Матвей то и дело ловил себя на том, что думает об Астре и расследовании, за которое она взялась. Ей придется изощряться из-за ограничений, установленных заказчицей, женой банкира Евланова: в первую очередь — скрытность. Попробуй тут развернись! Это как раз смахивает на поединок в тесной кабинке лифта.

Он закончил тренировку и стоял под душем, размышляя о гримасах судьбы. Кто-то из кожи вон лезет, чтобы выбиться из нужды, обеспечить себе приличный заработок, а кто-то бросает налаженный бизнес, семью, плюет на все в угоду собственной блажи. Стать писателем! Эка невидаль. Зачем сия сомнительная перспектива такому человеку, как Дмитрий Евланов? И при чем тут женщина? Как понять то, что Астра подслушала на Бабушкинском кладбище? Может, мужик действительно попал под чье-то опасное влияние?

Парни стояли у входа в клуб, поджидая наставника. Когда Матвей вышел, они пристали к нему с вопросами:

— В конце октября — Хэллоуин! Мы пойдем на Сретенку, как всегда?

— А правда, что на месте бывшей Сухаревской башни бродит призрак графа Брюса?

— Да, — кивнул он. — Призрак Брюса — это я и есть!

«Им невдомек, что я говорю правду, — подумал он, улыбаясь. — Почти. Иногда мне кажется, что во мне гораздо больше Брюса, чем инженера Карелина. Бывает ли такое с другими?»

— Шутите…

— Ничего подобного! — поддержали Матвея «старички». — Матвей Аркадьевич надевает костюм графа! Ему идет.

— Матвей Аркадьевич, вы обещали поход в подмосковные пещеры.

— Мы уже ходили…

— В другие! Не те, что в прошлый раз…

— Посмотрим, — рассеянно произнес он. — Кому со мной по пути, могу подбросить.

— А вы куда, на Ботаническую?

Он обычно подвозил до дома одного-двух ребят, которые жили в той же стороне. Они уже знали его маршрут.

«Выходит, к Астре я чаще езжу, чем к себе! В сущности, где мой дом? Квартира на Покровке? Домик в Камышине? А может, усадьба Глинки?»

Он завел «Пассат», двое парней шумно устраивались на заднем сиденье, обменивались впечатлениями о тренировке.

— У меня все тело болит, — признался один.

— Это потому, что ты прикладываешь слишком много усилий, — отозвался второй. — Наше кредо — минимум затрат, максимум эффекта…

«Молодец! — отметил Матвей. — Правильно понимает суть дела!»

Его мысли вернулись к Астре. Казалось, ее усилия вообще не дают результата. Слежка за Евлановым, уроки у Кручинина…

Вспомнились ее слова:

— Прямой разговор с Дмитрием ничего не даст. Вряд ли он отдает себе отчет, куда вляпался. Если же он и есть главный злодей, то мы его только спугнем.

— Какое же злодеяние он совершил? Развелся с женой и перестал ходить в офис? Трупов, слава богу, нет.

— Вероятно, мы о них пока не знаем, — усмехнулась она. — Либо они будут.

— Какой цинизм! — поддел ее Матвей.

— Кассета предсказывает смерть… не все эпизоды исчерпаны.

— Что же нас ожидает на этот раз?

— Зеркало молчит…

— Неплохо бы заглядывать в него почаще! — саркастически вымолвил он тогда.

Высадив ребят, Матвей накупил продуктов и свернул на Ботаническую. Спохватился, что едет в гости без звонка. О черт! Он перестал чувствовать себя чужим в ее квартире.

Астра не удивилась его приходу.

— Надеюсь, ты одна?

— Я с тобой…

Она собиралась принять ванну и лечь — этот суматошный бестолковый день вымотал ее, но, увидев Матвея, обрадовалась. Астре необходимо было поделиться с кем-нибудь своими догадками.

— Как урок? Кручинин тебя не выгнал?

— За такие деньги он готов был болтать о чем угодно. Мы смотрели школьные фотографии. Знаешь, из-за кого Евланов развелся с женой? Всему виной — Вера Холодная. Актриса! Она снималась в немом кино.

— Значит, все-таки актриса. Но ведь она давно умерла… кажется.

— Ты не понял… Вера Холодная — та самая женщина, которую мы видели на кладбище.

— Не морочь мне голову! — не выдержал Карелин. — Однофамилица, что ли?

В гостиной царил розоватый полумрак. Подсветка над картиной «Ласки» выхватывала фигуру женщины-Сфинкса, приникшей к юноше-андрогину^[8]… Символ выбора — могущество или удовольствие.

— Чудовище в женском облике! — засмеялась Астра, перехватив его взгляд. — Прямо как в нашем случае. Боюсь, Евланов не устоял. Он еще не преодолел свою сексуальность. А ты?

— Что я?

Матвей смутился и… рассвирепел. Она нарочно дразнит его! Но своей злостью он ее только позабавит.

— С голодным мужчиной лучше не говорить о сексе, — буркнул он. — Я пойду на кухню, приготовлю поесть. Ты ужинала?

— Нет.

— Я так и думал.

Она отправилась в ванную, долго лежала в мыльной воде, напевая. Потом появилась в кухне — разомлевшая, сонная.

— Нельзя наедаться на ночь… — С этими словами Матвей положил себе на тарелку изрядную порцию спагетти и парочку котлет. — Ты как?

Астра вяло сжевала листик салата, клюя носом. Карелин, напротив, ел с завидным аппетитом: физические нагрузки требовали восполнения сил.

— Завтра у меня назначена встреча, — зевнула она. — С бывшей женой Евланова. Она любезно согласилась принять меня.

— Кем же ты представилась?

— Психоаналитиком. Мы с Мариной Ивановной придумали чудесный предлог для моего визита. Злата искала специалиста по душевным недугам, который умеет держать язык за зубами, вот свекровь и порекомендовала ей обратиться ко мне… по поводу Дмитрия. Посоветоваться насчет его поведения.

Матвей выдержал паузу, поливая спагетти томатным соусом.

— Без заключения компетентного профессионала она не рискует вмешиваться в его жизнь.

— Хочет оттяпать пакет акций, который принадлежит Дмитрию? — предположил он.

— Дело не в деньгах. Злата жаждет мести. Она горячо любила мужа, если верить свекрови. В случае его смерти она бы страдала, была вне себя от горя. А так, ее жжет стыд. Брошенная женщина — это не то что вдова. Вдову уважают, ей сочувствуют, а над разведенкой смеются. Пусть тайком, но злорадствуют, особенно те, кто раньше завидовал. Это позор.

— Какой еще позор? Все вокруг разводятся.

— Люди по-разному воспринимают одни и те же вещи.

— И какие советы ты будешь ей давать?

— Которые придутся ей по душе…

— Очень «профессионально»! Нельзя ли подойти к вопросу проще — поговорить со Златой начистоту?

Астра тряхнула мокрыми волосами.

— Невозможно! Во-первых, где гарантия, что она согласится? Во-вторых… Злата может выболтать все отцу Дмитрия, а тот взгреет жену за несанкционированные действия. Марина Ивановна требует строжайшей конфиденциальности.

— Выходит, Злата тоже не должна ни о чем догадываться?

— Конечно! Ладно, пойду сушить волосы…

Она отправилась в спальню. Через минуту загудел фен. Матвей представил, как она сидит за туалетным столиком и струя теплого воздуха раздувает ее волосы. Его охватило умиление…

«Сплошная конспирация, — подумал он, дожевывая котлету. — И чертовщина. Вера Холодная, умершая почти век назад… кладбище… пророчество жрицы Тэфаны… Впрочем, пора привыкнуть!»

Раньше Матвей полагал, что люди в своих поступках руководствуются логикой и разумом, но, занявшись сыском, начал убеждаться в обратном.

Примечания

7

Гривна — в древности серебряное или золотое круглое украшение на шею.

8

Андрогин — мифологическое обоеполое человеческое существо.