В храме Солнца деревья золотые

Наталья Солнцева, 2012

Съемочная группа киностудии «Дебют» отправляется на Памир. Фильм будет сниматься в районе Язгулемского хребта, где прокладывают туннель. Подробностей никто не знает, все покрыто завесой тайны. Между тем в горах и в самом туннеле происходят необъяснимые явления. В их орбиту оказываются вовлечены не только сотрудники киностудии, но и члены общины, ищущей в горах просветления, и строители, и бывший сотрудник сыскного агентства «Барс» Марат Калитин. Истоки загадочных событий обнаруживаются в Южной Америке, древней империи инков, поклоняющихся солнцу и обожествляющих золото. Посмотрите видеоролик о новой книге «В храме Солнца деревья золотые».

Глава 7

К концу февраля потеплело, и съемочная группа выехала из Калаихума в сторону Язгулемского хребта. Дорога все круче и круче поднималась витками вверх. С одной стороны шла отвесная стена, с другой — обрыв.

Лариса закрыла глаза и старалась заснуть. Остальные пассажиры, далее шумная Глафира, тоже притихли. С перевала дорога побежала вниз, петляя между скал. Каждый раз открывались потрясающие виды: высокие кручи и бездонные провалы, синее небо между отрогами, остроконечные вершины, покрытые вечным льдом. Горы в лучах солнца вспыхивали розовым, синим, фиолетовым и оранжевым.

Режиссер Бахмет прильнул к окну автобуса.

— Вот это натура! — восхищенно восклицал он. — Красота…

Операторы что-то на ходу снимали. Бахмет требовал остановить автобус, но водитель отказался наотрез.

— Скоро стемнеет, — сказал он. — Надо успеть добраться до кишлака. Погода в горах капризная, мало ли что.

Ночевали в кишлаке, в большом таджикском доме.

Горные таджики строились основательно, рассчитывая жилище на большую патриархальную семью. Дом был простой, массивный, прочный, сложенный из дикого камня. Внутри стены побелены. Деревянные балки, столбы, двери и окна покрыты замысловатой резьбой. В деревянной крыше по старинному обычаю — отверстие для света и дыма. Есть печи, есть и дедовский очаг.

В доме было тепло, пахло шерстью и дымом. Вдоль стен лепились широкие лавки, накрытые одеялами. Все разбрелись — кто куда. Лариса с Глафирой прилегли отдохнуть.

— Скажи, страшно ездить по горным дорогам? — спросила администраторша и сама же ответила: — Ох, и страшно! Наши автобусы — как спичечные коробки. Пропасти видела какие?

Лариса кивнула. Она до сих пор в себя не могла прийти.

— Долго еще ехать?

— Вроде нет. Надо спросить у Бориса. Ты устала?

— Ужасно… — призналась Мельникова. — И как люди тут живут?

— Да им-то чего? Они никуда не ездят, разве что на ослах или на лошади. Сидят себе и в ус не дуют.

— Ой, нет, — возразила Лариса. — Я бы не смогла. Страшно здесь, хоть и красиво.

— Дело привычки. Они же родились в горах. Это земля их пращуров.

— Ничего себе, земля! Камни одни.

— Какая есть…

Пожилая таджичка принесла глиняный кувшин, полный молока, черные обливные кружки. Поставила на пол огромный закопченный казан, от которого шел душистый пар.

— Куурдук, — сказал шофер. — Приготовлен на живом огне. Угощайтесь.

— Что это такое? — опасливо поинтересовалась Лариса, заглядывая в казан. — Пахнет вкусно.

— Куурдук — жаркое из свежей баранины, — объяснил Борис. — Сейчас хозяйка принесет лепешки и кок-чай. Зеленый чай по-ихнему. Без зеленого чая здесь ничего не обходится.

Старика-хозяина звали Хайдаршо, а его жену — Анора. Он на пальцах показал, что у них восемь детей.

— Дастархан, — бормотал старик. — Дастархан…

— Что он говорит? — спросила Глафира.

— Дастархан — это праздничный стол, — ответил Борис, прислушиваясь к бормотанию седого таджика. — Он говорит, что давно у него в доме гостей не было. Гости в доме — добрая примета. Поэтому они с женой накрыли праздничный стол.

Анора, жена старика, принесла большое блюдо с пловом.

После обильной еды и чая гости, сытые и разомлевшие, улеглись спать. Лариса сразу заснула, но скоро ее разбудил раскатистый храп Бориса и других мужчин.

— Глафира, — прошептала она, поднимаясь на локте и пытаясь разглядеть в темноте лицо администраторши. — Вы спите?

— Как же! Уснешь тут! — возмущенно прошипела та. — При таком-то храпе! Черт бы их побрал! Трубят, как африканские слоны.

Лариса приглушенно хихикнула.

— Тебе хозяева-таджики понравились? — спросила Глафира. — Степенные люди. Живут основательно, никуда не торопятся. Завидую таким.

— Ага. Только куда им торопиться? Горы кругом, вечные снега… звезды. Обстановка не располагает к поспешности. Вообще таджики — великий народ. Вы читали Фирдоуси?

— Нет…

Глупо было спрашивать об этом Глафиру, но Лариса и не ждала ответа.

— Азия подарила нам Омара Хайяма и великого Абу Али ибн-Сину, — добавила она.

— Абу… кто?

— Авиценна. Философ, врач и поэт.

— Ну, ты даешь, Мельникова! Откуда ты все это знаешь?

Лариса тяжело вздохнула, помолчала.

— Я в юности литературой увлекалась, особенно восточной, хотела даже персидский язык выучить. А пришлось поступать на биологический.

— Почему?

— Там конкурса не было.

— Жалеешь? — сочувственно спросила администраторша.

— Вроде нет. Иногда встрепенется что-то в душе… и погаснет. Чего жалеть без толку? Поезд ушел.

За разговорами они незаметно уснули. Утром их растолкал Борис.

— Ну, вы и сони! Еле добудился.

— Храпеть меньше надо. Полночи глаз не сомкнули из-за вас! — сердито сказала Глафира. — Чего тебе?

— Так это… — опешил тот. — Ехать пора. Все уже собрались. Вас ждем.

И снова в окна автобуса смотрели горные хребты, синее небо и солнце, солнце, солнце…

Москва

Маленький и не очень дружный коллектив фотостудии «Профиль» собрался в подсобке за празднично накрытым столом. Ждали Марата.

— Кто у нас сегодня именинник? — удивился он, открыв дверь. — Я уж думал, все разошлись давно, а свет забыли выключить.

Ирочка, которая работала в «Профиле» приемщицей заказов, покраснела и даже привстала.

— У меня день рождения, Марат Анатольевич…

— Что вы говорите?!

Калитин прекрасно знал дни рождения своих сотрудников. Он старался превратить разрозненные ряды «Профиля» в некое подобие сплоченной команды. Пока получалось плохо. Но то, что сего — дня вечером все собрались поздравить Ирочку, вселяло надежду.

— В таком случае… желаю любви и счастья! — он достал из-за спины букет роз и вручил имениннице.

Все захлопали в ладоши, а Миша, тот самый фотограф, который собирал очереди недовольных клиентов, открыл шампанское.

— Садитесь, Марат Анатольевич, — Ирочка подвинулась, уступая место Калитину. — Мы не начинали без вас.

Стол ломился от разнообразных блюд и закусок. Ирочка слыла большой кудесницей по части кулинарии и умела удивить любую взыскательную публику. Она готовила вкусно и старалась уйти от традиций. Вместо привычного оливье Марат увидел несколько зеленых и фруктовых салатов, креветки с лимоном, запеченные в соусе грибочки, заливное ассорти и целый ряд кушаний, которых он вообще ни разу не пробовал и даже не знал их названий.

— За вами поухаживать? — предложила именинница, моргая от восторга накрашенными глазами.

Наконец-то, Марат Анатольевич сидит рядом с ней. Они проведут вместе целый вечер!

— Куда же это годится? — засмеялся он. — Сегодня я буду ухаживать за вами.

Ирочка вспыхнула от удовольствия и выпитого шампанского. Она была тайно влюблена в Калитина с того самого момента, как пришла устраиваться на работу. Едва она взглянула на него, сердце ее дрогнуло. Классный мужчина! Именно о таком она мечтала. Он соответствовал всем ее представлениям. Корректный, уверенный в себе, спортивный, с правильными, мужественными чертами лица… Впрочем, достоинства Марата она могла бы перечислять бесконечно. И главное — он не был женат, следовательно, не имел «хвостов» в виде детей, законной супруги, тещи, тестя и прочих нежелательных родственников.

«Я его не упущу! — сказала себе Ирочка. — Костьми лягу, но женю его на себе!»

Она принялась окружать Калитина неусыпным вниманием. Тот вроде бы ничего не замечал. Ирочка не собиралась сдаваться. Она с детства усвоила одну неоспоримую истину: мужчины — крепкие орешки. Ее мама трижды выходила замуж, и все неудачно. Последний мамин супруг, дядя Леша, вел мелкий бизнес, влез в долги, а потом вынес из дома все деньги и ценные вещи. Понятно, что это ему не помогло. Но материальному положению Ирочки и ее мамы был нанесен существенный урон.

«Все! — всплакнула Ирочкина мама. — Больше никаких браков. А ты, дочка, будь умнее. Прежде чем связываться с мужчиной, смотри в оба».

Ирочка смотрела. Она была недурна собой — стройная, хорошо сложенная, с приятным, интеллигентным лицом и мягкими длинными волосами пепельного цвета. Причем редкий оттенок ее волос являлся естественным. С такой внешностью она неизменно пользовалась успехом у сверстников, но мамин опыт рано разочаровал ее. Ирочка относилась к ухаживаниям снисходительно, и только. Ничего серьезного не дозволялось. Во всяком случае, пока претендент не пройдет самую тщательную проверку.

Ирочкино «сито» оказалось настолько густым, что ни один кавалер не имел шансов. Тот внешностью не вышел, другой умом, третий занимался сомнительными делишками. А годы шли. Ирочкина красота не то чтобы меркла — просто становилась другой, более зрелой. Ряды женихов поредели. Но и они не устраивали разборчивую невесту.

«Молодец! — хвалила ее мама. — Не хватало еще тебе вляпаться. Тогда обеим хоть вешайся!»

Ирочке исполнилось двадцать семь лет, иными словами, прозвенел первый звонок. Она заочно училась экономике и бухгалтерии, а работала в районной администрации секретарем. Там же, только на более выгодной должности, работала и ее мама. Собственно, она Ирочку и устроила поближе к себе.

«Мама! — растерянно сказала Ирочка, когда они вечером отмечали ее очередной день рождения. — Мне скоро тридцать…»

«Ну, не скоро, — философски рассудила мама. — Однако тебе следует активизировать поиски».

Ирочка задумала сменить работу. Когда что-то не клеится, необходимы перемены. Она решила устроиться в более легкомысленное заведение, где у нее будет много свободного времени. Таким заведением оказалась фотостудия «Профиль».

Конец ознакомительного фрагмента.