О любви по-разному

Наталья Скоробогатова, 2023

Рассказы о любви в прошлом, настоящем и будущем. О любви настоящей и любви придуманной. О любви счастливой и любви несчастной. Истории о том, что могло произойти или произошло с каждым.

Неравный брак

— Я не хочу! Мама! Зачем?! Зачем ты это делаешь?! Я не пойду за него, я лучше в речке утоплюсь! Вот пойду сейчас, — Анна рывком поднялась с колен, утерла слезы рукавом простой домашней рубахи и, шмыгнув носом, посмотрела в глаза матери, — и утоплюсь!

— Утопится она, вы посмотрите на неё! — Емельян, повинуясь материному кивку, схватил сестру и повалил на кровать, пытаясь силой унять длившуюся последние несколько часов истерику. — О семье подумай, дура!

— Семья?! — продолжала кричать Анна, пытаясь вырваться из почти богатырских объятий брата. — А что мне семья, которая продаёт меня, словно кобылу какую?! Словно свинью на рынке в базарный день! Не спрося меня продаёте ведь! Не спрося… — Она внезапно перестала вырываться, вся словно бы обмякла и заплакала в голос. — Старику продаёте. За что? Матушка? Емелюшка? За что?

Ольга Николаевна поднялась из кресла, в котором сидела всё то время, пока у дочери была истерика, подошла к кровати и, присев на край, погладила Анну по голове.

— Ты не серчай, доченька, — проговорила она, отодвигая сына так, чтобы тот не мешался, — мы не со зла. Но ты должна понять: генерал Прокофьев — человек с деньгами и связями, а мы после смерти твоего отца, упокой Господь его душу, разве что на паперти не побираемся. Емеля вон не по чину своему простым писарем служит, но денег всё равно не хватает. Доченька, — Ольга Николаевна снова погладила всхлипывающую Анну по голове, — прими моё материнское благословение и мой совет: иди под венец, а там сама увидишь, что не всё так плохо. И приданого за тобой Иван Трофимович не просит, ты ж у нас девушка видная, первая красавица. Всё будет хорошо, дочка. Вот увидишь, всё будет хорошо. Не такой уж он и старик-то…

Анна слушала материн голос и думала лишь о том, что семье её конечно будет хорошо, а вот ей… Мысль свою она не додумала, уснула с тем, чтобы проснуться рано утром от суеты в доме, готовящемся к предстоящему венчанию генерала Прокофьева Ивана Трофимовича семидесяти восьми лет от роду и дочери погибшего от лихорадки восемь лет назад писаря при местной канцелярии Митрофанова Степана Григорьевича — Митрофановой Анны Степановны семнадцати лет от роду.

***

Венчание было пышным. Анну нарядили в шелка и золото, покрыли голову белою фатою и подвели к разодетому в парадный фрак жениху, в нетерпении ожидавшему её у алтаря. Батюшка читал молитвы, служки держали венцы, кто-то из гостей всхлипывал, кто-то громко сморкался, были и те, кто шептался, но ни один не высказался против.

— Ты, дочка, — Ольга Николаевна подошла к Анне, как только её допустили к нововенчанным, — не бойся, не перечь мужу своему, всё как скажет, так и делай, — зашептала она, пока генерал отвернулся. — Глядишь, и сладится всё.

Анна только поджала губы и опустила взгляд так, чтобы видеть только подол своего подвенечного платья. Смотреть на мать, а уж тем более говорить с ней сейчас не было духу. Всё вокруг словно бы происходило не с ней, она будто бы со стороны смотрела на то, как их вывели из церкви, посадили в коляску, запряженную тройкой белоснежных лошадей, и они с супругом отправились в его, а теперь уже и её имение.

Как сообщили ей ещё во время сборов, здесь — в Новоцерковске — праздника не предполагалось, свадьбу планировали отметить через пару недель в Санкт-Петербурге. Сейчас же был организован только небольшой вечер на двести гостей: самых близких друзей и знакомых семьи генерала. Анна тогда только и успела подумать, что двести человек — это огромное количество народа, и если это небольшой вечер, то что же будет в столице? Но приготовления замотали её, и она забыла о своём вопросе, вспомнив о нём только сейчас.

Бальный зал особняка Прокофьевых оказался огромен, так что гостей и не виделось так много. Было просто слишком ярко от блеска хрусталя и шумно от бесконечных тостов за молодых. Их произносились с улыбкой, но в глазах тостующих Анна видела лишь печаль или злорадство, и это делало вечер еще невыносимее.

В конце концов, она встала и с разрешения супруга вышла в сад. Здесь было прохладно, свистели вечерние птицы, и сам воздух словно пел ей песню о свободе. О той самой свободе, которую Анна сегодня потеряла. Она шла по тропинке и вспоминала, как утром, случайно проходя мимо батюшкиного кабинета, заметила, что брат с адвокатом генерала подписывают какие-то бумаги. «Наверное, — подумалось тогда ей, — списывают долги наши. И хорошо. Пусть…»

Поднялся ветер, потянул за собой фату, срывая с головы венок невесты. Анна невольно улыбнулась: «Ну вот и всё, не невеста я больше! Не невеста!» — и побежала по тропинке вглубь сада.

***

Её искали всем собранием. Долго. Обшарили каждую комнату, каждый закуток дома, посмотрели под каждым кустом, опросили всех гостей и прислугу, но так не нашли.

— Сбежала! — кричал генерал тем зычным голосом, который сложно представить у столь пожилого человека. — Искать! С собаками искать!

Собаки привели лишь к небольшой дверце в ограде сада, которой пользовались, когда нужно было сократить пеший путь до города да в лес по надобности какой сбегать. Утром же сынишка местного кузнеца нашёл фату, зацепившуюся за ветку ивы над рекою.

***

— Сегодня, — кричал мальчишка, стоявший у театра со стопкой листовок в руках, — состоится премьера пьесы Александра Островского «Бесприданница». В главной роли несравненная прима нашего театра Анна Новоцерковская. Не пропустите! Сегодня…

Емельян прошел бы мимо, но что-то дёрнуло его, он подозвал мальчишку и спросил:

— Анна Новоцерковская?

— Да! Она такая красавица! И такая талантливая! — затараторил тот. — Вот, возьмите, — он сунул Емельяну в руки одну из листовок, — тут её портрет есть.

— Спасибо! — Емельян взял листовку, присмотрелся к лицу девушки и улыбнулся. Что ж, не там, так тут ей эта в этой пьесе играть, не в реальной жизни, так на театральной сцене. Хотя…

— Где можно купить билет? — снова обратился Емельян к мальчишке, который продолжал кричать, зазывая прохожих в театр.

— Там, — махнул тот в сторону здания позади себя, — касса на входе. Вы приходите!

Емельян кивнул.

— Приду. Я обязательно должен это увидеть.