Похищенная Любовь. Продолжение. Книга 2

Наталья Сергеевна Волошина, 2018

Любовь побеждает любое зло. Но правда ли это? Я понимала, что у меня нет ни единого шанса. Понимала, что могу умолять, стоять на коленях, кричать – ничего не измениться. Он не услышит меня, и в то же время я знала – он не врет мне. Выйдя за эту дверь, ловушка за мной захлопнется. И я стану тем оружием, которое сломит несгибаемого Седого.... Содержит нецензурную брань.

Книга2.Часть 3. Мужчины любят побеждать.

«Какой беде из века в век обречены,

Какой нужде мы платим дань, прощаясь с милыми?

И для чего нам эта явь такие дарит сны,

Что дивный свет над песнями унылыми?»

Мне… надо привыкнуть…к мысли…НЕОБХОДИМО. Иначе я сойду с ума.

Вы когда-то пытались измерить собственное счастье? Я да. Длительность моего счастья составляла ровно два месяца и шесть дней. Потом в самые тяжёлые моменты я буду вспоминать этот короткий период своего личностного блаженства. Нашу с Сергеем внутреннюю гармонию. Дни, проведённые в уютной квартире на окраине города. После всего мне останется только память о наших ночах и днях, встречах, разлуках и расставаниях.

Мне гораздо лучше…

А теперь начинается новая жизнь. Я смотрю в отражение зеркала. Какая тонкая ирония, Даневич заставил меня надеть то платье, которое покупал еще, когда мы были вместе. Подчёркивая, что хранил его все это время, не сомневаясь в моем возвращении. Я невеста, будучи формально уже женой. Скрипнула дверь, и на пороге появилась мама. Присутствие единственного близкого человека не облегчало этого дня. Скорее это была еще одна ирония. Ее неведение и искренняя радость за дочь, наверное, нравилась Валентину. Придавая будущему «празднику» привкус настоящего семейного торжества.

–Тамарочка, ты прекрасна. — Несмотря на улыбку, в ее тоне были слышны слезы.

Она растрогана. Вероятно, видеть свою дочь в такой шикарной обстановке любой матери приятно. Еще бы, на мне дизайнерское платье, белоснежная фата покрывает облаком волосы, собранные в замысловатую причёску. Ее мне сооружали не менее двух часов. На шее колье из белого золота и в тон ему массивные серьги с янтарём. Как утверждал Даневич, даря их — они будут в тон твоих глаз.

А я представляла в ту секунду картину Пукирева «Неравный брак». Будучи еще в колледже нам, студентам, преподаватель истории искусств читал по ней лекцию. Ходили слухи о том, что художник изобразил на картине собственную драму — якобы его любимую девушку насильно выдали замуж за богатого. Самое интересное началось после того, как картину представили на Московской выставке: говорят, престарелые женихи, увидев ее, один за другим стали отказываться от женитьбы на молодых невестах. Тогдашние газеты писали: магическое воздействие картины на женихов в летах: теряют сознание, а то и вовсе отказываются от намерений жениться…

Вот бы проверить эти слухи и показать ее Валентину. Я широко улыбнулась, мои мысли были сейчас сумасшедшими, и я сама была на грани сумасшествия.

–Мам у тебя нет никакого успокоительного? — Очень волнуюсь.

А на самом деле переживаю что сойду с ума от этого фарса. Этой лжи, выставленной на показ для важных гостей. Общество потребителей, владельцев жизни должно узреть победу Даневича, его триумф. Шикарная свадьба, молодая невеста, в драгоценностях и платье по последней моде. Празднование планируется роскошным и будет длиться два дня. Сначала в ресторане гуляние, а потом закрытая вечеринка для своих, на территории отеля. После, мы вылетаем в Париж в свадебное путешествие, на целых пять дней.

Мама протягивает заранее заготовленные таблетки.

— Конечно ты волнуешься такое событие.

Ее слова вызывают улыбку. «Волнуюсь» это не то слово, которым стоит описывать мое состояние. Делаю глоток и запиваю белую капсулу успокоительного.

— Я тоже волнуюсь, такая свадьба, такие люди, — она хлопотала возле белоснежной юбки.

— Обычные люди, просто большая гулянка с поводом.

В этой ситуации я даже пыталась шутить.

Мама выглядела не самым лучшим образом. Нет, одета красиво, элегантно. Кофейный костюм, светлая блуза, в тон им туфли. Эти вещи мой ей подарок. Я заметила, что мама была нетрезва. Совсем чу чуть, но я научилась определять ее состояние по малейшему признаку. Не собиралась ее корить за это, не сейчас. Кто-то пьёт, а кто-то как я, предаёт любовь, клятвы данные однажды

… Тома, не уходи, не отворачивайся от меня. — Я не выживу без тебя…

… Не уйду, Сережа. Я люблю тебя…

— Я понимаю, что сейчас этот вопрос не к месту… Мама вздохнула. — Но, ты и вправду любишь его? — Или это из-за его денег?

Она запнулась, и продолжила, ловя ладонями мою руку.

–Ты изменилась Тома, я слишком многого тебе не дала. — У меня сейчас такое ощущение, что ты…

Господи, только не сейчас. Она решила задать мне этот вопрос за десять минут до выхода к гостям. Почему люди так жестоки? Разыгрывают участие, в те моменты, когда все уже неисправимо. Мы официально расписаны, никакой даже иллюзии выбора у меня нет. Мои документы у Даневича, паспорт, свидетельство. Единственный человек, который мог разрешить ситуацию полуживой, избитый, надеюсь рядом с отцом. Я искренне верю, в то, что моя жертва не напрасна. И поможет любимому.

–Мама, сегодня все хорошо.

Я взглянула в ее лицо и вытерла влажную дорожку на морщинистой щеке. Она не должна, что то знать и страдать из-за меня.

Однажды я спрошу Валентина. На что он рассчитывал закрывая, окольцовывая меня этим браком. Понимал ли он, что насилует душу. Душу, которая любит другого. Он тогда скажет, что, если у Седого получилось украсть чужую любовь, почему ему, взрослому опытному мужчине это не удастся. Сейчас и потом меня будет убивать его эта уверенность в себе. Уверенность в собственной исключительности.

–А теперь жених, — раздался голос ведущей.

С трудом перевожу взгляд на мужчину, который держит мои пальцы.

–Я, беру тебя, Тамара, в жены, зная, что в моем сердце ты всегда будешь моей единственной…моим верным партнером по жизни…и моей настоящей любовью.

Ладони вспотели, шум в ушах стал нарастать, предательская боль ворвалась в сердце.

–А теперь невеста, высокий голос вырвал меня из ступора.

Я испуганно посмотрела на Валентина, на гостей, подсознательно ища крепкую фигуру среди них. Светлый ёжик волос. Надежда умирающего, самая сильная. Никто так не верит в чудо, как душа пребывая на грани. Мой взгляд блуждал по залу. Мужчины, женщины, дети… Мама, ее лицо освещает мягкий свет свадебной гирлянды.

Тишина звонкая, и одновременно оглушающая. Даневич понял кого я ищу в зале. И его рука превратилась в металлические тиски. Он сжал мою руку. Сильно, болезненно.

–Я, Тамара…

Голос дрожал, в горле пересохло

–Беру тебя, своим мужем…

Я набрала полные лёгкие воздуха и подняла взгляд в серые глаза

–…Чтобы с этого момента быть вместе и в богатстве и бедности, в болезни и здравии.

Раздались аплодисменты и наши губы соприкоснулись, почти целую вечность я простояла с закрытыми глазами, целуя своего мужа. Когда поцелуй прервался я бросила взгляд на жениха, он счастливо улыбался.

«Забыть все, наверное, я бы никогда не смог

Новый вызов отбрасывает волю к нулю

И взгляд твой — он дороже миллиона слов

Вечно далёкий, как и твой любимый Дали…»

Мужчины любят побеждать, а когда победа достаётся тяжело, это двойное торжество.

Даневич, много пил. Нет не пил, он праздновал. Каждый раз вытаскивая меня из-за свадебного стола. Прижимая за талию к себе, высоко поднимая бокал, обвязанный красной лентой. Лента на ножке хрусталя символизирует крепость семейных уз. Я эти узы и без ленты чувствовала, и понимала. Мужчина же ими упивался, принимая поздравления, рукопожатия, тосты. Бесконечно долго владея моими губами при криках «горько», поглаживая затылок, шею, вызывая улюлюканье и шутки про брачную ночь.

Зазвучали аккорды нежной мелодии. Знак, что нам пора выходить на первый свадебный танец. Не могу не отметить, что Даневич очень красивый жених. Ему к лицу черный цвет и белоснежная рубашка с изумрудными запонками. Он умеет двигать красиво, изящно, даже при ходьбе.

А Седой никогда так не двигался. Он даже немного косолапил при ходьбе и сутулился. Такая походка при его массе и росте придавала ему устрашающий вид.

Валентин расстёгивает пиджак, и немного приседая, берет меня на руки. Под всеобщие возгласы восхищения выносит в самый центр серо-голубого зала. Начинается танец, а вернее наше скольжение по паркету.

Я держу спину прямо. Одной ладонью держась за мужское плечо, пальцы второй переплелись с пальцами жениха. Танцую и смотрю в пустоту. Чувствую влюблённый взгляд Даневича на своём лице.

«Я в глаза твои,

Как в зеркало смотрю,

Отраженье потерять

Своё боюсь.»

Песню выбирал лично Валик. Я бы предпочла что-то более современное.

«Я немыслимой ценой,

И своей мечтой

Заслужила это счастье

Быть с тобой.

Быть всегда с тобой.»

Но видимо слова, должны произвести впечатление на гостей, на меня. Передавая вот таким надрывом всю суть нашей «любви»

«От забот и мелких ссор

Ты меня увёл

И ключи от счастья

Для меня нашёл.

Для меня нашёл.»

Только ключи от счастья ты Даневич не нашел, ты их выбросил.

«Любовь, похожая на сон,

Сердец хрустальный перезвон.

Твоё волшебное — люблю

Я тихим эхом повторю.»

Теперь я всегда буду тихим эхом. Слабой тенью прежней Тамары.

Неожиданно Даневич останавливает наше кружение в танце и встаёт передо мной на одно колено. Музыка замолкает, толпа замирает в ожидании.

Официант подбегает к жениху неся перед собой поднос, на котором сверкает золотистая коробка. Передаёт ее и микрофон Валентину.

–Жена, моя…

Сколько пафоса в его тоне. Еще бы, за нами наблюдают несколько десятков глаз.

— Это именно то, что ты видишь. — Я на коленях перед тобой. — А сейчас мой свадебный подарок тебе.

Под громогласные аплодисменты он открывает коробку и вкладывает в мою ледяную руку ключи от машины.

А мне становиться странно и смешно. Безумный, нелепый мир. Я даже машину не умею водить. Я боюсь автомобильного движения, после того случая с папой. Никогда не смогу сесть за руль. Чувствую, что начинаю плакать, поток слез захлёстывает меня, и я ничего не могу с этим поделать. Плачу, от стресса, от драматизма и безысходности положения, а люди восхищённо хлопают. Даневич галантно прижимает к себе, успокаивает. Подбегает мама, неся салфетки и понимающе вытирает мои слезы.

Какой сюрреализм. Все думают, что невесту настолько растрогал подарок жениха, что она прослезилась. От этой мысли я прихожу в себя.