Единственные дни

Наталья Сергеевна Бондарчук, 2009

«Единственные дни» – книга известной актрисы и режиссера Натальи Бондарчук, в которой она с предельной, подкупающей откровенностью рассказывает о себе и о людях, с которыми довелось жить и работать. В книге она пишет об отце – режиссере Сергее Бондарчуке и матери – актрисе Инне Макаровой, учителе Сергее Герасимове, коллегах по актерскому цеху Василии Шукшине, Николае Бурляеве, Сергее Безрукове; режиссерах Андрее Тарковском, Ларисе Шепитько, Владимире Мотыле, о съемках своих фильмов «Бемби», «Пушкин. Последняя дуэль», «Гоголь. Ближайший».

Первая любовь

В Переделкине случилось со мной чрезвычайное происшествие — я влюбилась. Раньше я влюблялась только в киногероев — например, моим кумиром был Роберт Грант в исполнении Яши Сегеля, я даже свою чахлую панамку гордо сдвигала на затылок, как это проделывал Роберт со своей соломенной шляпой. Но в Переделкине тот, в кого я влюбилась, был мальчик лет двенадцати, а мне-то только четыре. Его звали Митхат, у него были карие глаза, слегка вьющиеся волосы. Главным было то, что у него был свой велосипед. Настоящий двухколесный, взрослый велосипед, он даже однажды посадил меня и провез немного на нем.

И вот тут-то все и началось… Мне казалось, что я непременно должна первая выказать свое чувство к нему. Обычно мы вместе смотрели телевизор, сидя на деревянной лестнице, ведущей на второй этаж. Крошечное окошечко одного из первых в моей жизни телевизоров таинственно мерцало, передавая нам историю чужой жизни, и тут я решилась. Митхат сидел рядом, взрослые на нас не смотрели, и я положила свою руку ему на плечо и замерла. Он моей руки не откинул, и я поняла, что моя любовь не была безответной. На следующий вечер мы с бабой Аней шли пешком от станции через поле, над нами сияли звезды, и я призналась.

— Баба Аня, знаешь, я должна тебе раскрыть страшную тайну, только никому, слово?

— Слово, — пообещала бабушка.

— Я женюсь! — выпалила я.

— Наверное, все-таки выходишь замуж, — спокойно поправила меня бабушка. — А кто жених? За кого замуж собралась?

— За Митхата. Мы поженимся, и у нас будет много-много детей.

— А он что, тоже хочет жениться? — спросила бабушка. Этого я не знала и замолчала. Бабушка поняла, как всё-то у меня непросто складывается, и начала рассказывать про себя.

— Знаешь, Ната, я в твоем возрасте тоже влюбилась, в одну красивую пятилетнюю татарочку.

— Так она же девочка? — удивилась я.

— Ну и что ж, я тогда еще не вполне различала разницу между девочками и мальчиками. Я решила на ней жениться и сообщила об этом своей маме, а та мне объяснила: «Видишь на ней монисты?»

— Монисты — это что? — спросила я.

— Это такое красивое украшение, ожерелье из монеток. Так вот: «Она просватана», — сообщила мне мама.

— Просватана — это как?

— У нее уже есть жених, их обручили родители, как только они родились, и подарили в знак этого события монисты маленькой невесте. Так что свадьба моя расстроилась.

— А у меня монисты есть? — забеспокоилась я.

— У тебя нет, у нас, русских людей, это не принято.

Больше мы об этом не говорили, но от бабушкиного рассказа во мне возникло легкое сомнение в близкости свадьбы.

Как только мой сын Ваня достиг четырехлетнего возраста, он тоже влюбился в свою воспитательницу детского сада, которой было лет тридцать.

— Мама, можно мне ей об этом сказать? — спросил он.

— Не знаю, Ванюша, может быть, — уклончиво ответила я.

— Я уже сказал, — выдал мне свою сердечную тайну сын.

— А она? — заинтересовалась я.

— Она мне ничего не ответила, — вздохнул Ваня.

Я подумала про себя: странная женщина, ей ребенок в любви признается, а она с ним не разговаривает. Ваня, словно услышав мои мысли, поднял на меня глаза и добавил:

— Ведь я ей сказал про себя, а не вслух.