Секрет дома. Первое расследование

Наталья Семенова, 2023

Почти каждый хочет обнаружить в своем доме клад. Закадычные подруги, Катерина и Сабира, совсем не собирались проводить свое частное расследование. Однажды они просто обратили внимание на некоторые странности, которые стали происходить рядом с ними. Оказывается, их семьи, как и дома, стоящие рядом, могут помочь разобраться в хитросплетениях происходящих событий.От этого будет зависеть раскрытие семейных тайн.

Глава 2

В доме Катюши жило сразу несколько семей. Дедушка и бабушка Катерины, Давид Яковлевич и Раиса Львовна, купили этот дом сразу после революции. Дом экспроприировали у купеческой семьи, и в нем оставалась жить только их бывшая кухарка Ангелина Абрамовна. Сами Давид и Раиса тоже происходили из купеческой семьи, а вскоре после того, как они здесь поселились, у них родился сын Борис, отец Екатерины. Затем в 30-е годы родилась дочь Люся, а еще через два года — еще одна девочка — Роза.

Давид оказался старше Раисы на целых двадцать лет. Такая большая разница в возрасте — это и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что муж уже повидал жизнь, и на его плечо можно опереться, плохо — потому что Давид, заболев, очень рано ушел из жизни, оставив жену с тремя детьми на руках, причем из трех детей две девчонки.

Надо сказать, что Раиса Львовна никогда не считалась красавицей. Коренастая фигура и невысокий рост, круглое лицо и полные щеки не делали ее привлекательной. Правда, у нее были густые черные волосы и умные темно-карие глаза, которые смотрели на мир всегда с любопытством и с неослабевающим интересом. И еще у Раисы все окружающие отмечали одну отличительную черту — она была удивительно деятельной натурой, энергия буквально била из нее и переливалась через край. Все, за что она бралась, а заниматься ей приходилось исключительно семейными и домашними делами, у нее кипело в руках и удавалось.

— Раечка, как же ты будешь жить без мужа с тремя детьми? — сочувствовала ей любимая сестра Сима. — Может быть, тебе подумать о работе, жить-то как-то надо. Или, может, о новом замужестве?

— Да кому я нужна с таким выводком? — отмахивалась Раиса. — А начет работы… А детей я на кого брошу? Уж лучше я весь нижний этаж дома заселю квартирантов. Не беспокойся, родственников не потревожу.

— А что родственники, у них тоже особо денег неоткуда взять, — рассуждала сестра. — Все сейчас в сложном положении.

— Ничего, Сима, проживем, — уверенно говорила Раиса.

Тогда она действительно справилась, умудрилась поставить всех троих детей на ноги и даже дать им образование.

Борис перед войной окончил институт, воевал, после войны женился на русской девушке Александре. Обе сестры Бориса после войны получили образование, Люся стала воспитательницей в детском саду, а Роза получила модную тогда профессию фармацевта. Кстати, не только модную, но прилично оплачиваемую.

В еврейских семьях всегда приветствовалось искать вторую половину из своей среды. Поэтому старшей сестре Люсе подыскали подходящего молодого человека из приличной еврейской семьи, его звали Илья. Но, как это часто бывает в жизни, все получилось не так, как задумывалось. Илье голову вскружила младшая сестра Люси Роза, и они поженились в течение месяца. Розе он сначала совсем не понравился, и она сбегала от него через окно, когда видела, как Илья заходит в ворота их дома. Однако потом она сменила гнев на милость, и они сыграли свадьбу. Вскоре у них родился сын Михаил. А Люся осталась одна. После этой истории старшая сестра ни в чем не обвиняла младшую, только стала еще больше меланхоличной и неуверенной в себе,

Так уж получилось, что вся красота семьи досталась Борису и Розе. И все у Люси было вроде бы ничего — красивые черные густые вьющиеся волосы, выразительные темно-карие глаза, высокий рост и стройная фигура, но, видимо, чего-то не хватало. Может, какой-то живости в движениях, эмоциональности в общении. Как будто на старшей дочери Раисы и Давида стояла печать меланхолии и грусти. Говорила она всегда медленно, тихим голосом, неторопливо подбирая слова.

— Люся, ты не можешь побыстрее объяснить мне, что ты хочешь? — часто вопрошала Раиса Львовна, обсуждая с дочерью возникшую проблему.

— Мама, ну куда ты спешишь? Надо во всем подробно разобраться, прежде чем принимать решение, — спокойно и размеренно отвечала дочь.

В данном случае речь шла о внезапном решении Люси уйти с третьего курса педагогического института, где она готовилась стать учителем английского языка.

— Люся, я ничего не понимаю, ты же с таким трудом, только со второго раза поступила в институт, а сейчас вдруг принимаешь решение все это бросить, — взволнованно и нервно говорила мать. — У тебя же очень хорошо идет язык, да и по другим предметам ты не отстаешь.

— Мама, я хочу не бросить учебу, а просто перевестись на другое, дошкольное, отделение. Я не хочу работать школьным учителем у доски, мне больше нравится работать с маленькими детьми в детском саду, — обстоятельно растолковывала дочь матери. — Я уже все обдумала и решила.

— Почему? Я все равно тебя не понимаю. Что за глупая идея? Учитель в школе — уважаемый человек. А в детском садике твоем что?..

— Мама, все очень просто. У нас была первая практика в школе, и я совершенно точно поняла — это не мое. Я не хочу и не смогу учить детей в школе.

При всей ее внешней покорности и уступчивости, в серьезных случаях сдвинуть Люсю с места и переубедить было практически невозможно. Так произошло и в этот раз: она перевелась на дошкольное отделение и стала воспитателем в детском саду.

Роза, младшая сестра, родилась и росла полной противоположностью своей старшей. Все в семье ее звали только Розочка — красавица, шалунишка, всеобщая любимица. Филигранные точеные черты лица, озорные глаза, густые вьющиеся волосы, которые она с юности начала укладывать модным валиком наверху, ямочки на щечках — все это притягивало к ней взгляды, и не только мужские, на нее все смотрели с удовольствием. По характеру она была общительной и веселой. Она и друзей выбирала себе старше на несколько лет, и никогда не дружила со своей ровней по возрасту — говорила, что ей с ними неинтересно.

Конечно, в ее характере имелись и неприятные черты — она обожала подслушивать, и вечно крутилась вокруг старшего брата и его взрослых друзей, ее больше интересовали взрослые разговоры и лица противоположного пола.

Все семьи полностью занимали второй этаж дома. Шесть комнат и громадная кухня верхнего этажа служили местом для проживания всех членов семей. Борис после женитьбы и Роза после замужества получили по две комнаты наверху, а Люся и Раиса Львовна заняли каждая по комнате, причем хозяйка дома выбрала себе самую маленькую и тёмную угловую.

Каждая из молодых семей разместились в двух смежных комнатах, одна из которых была очень маленькой, а другая непропорционально большой. Кроме того, все комнаты верхнего этажа соединялись между собой дверями и имели обязательный выход на кухню. Для удобства проживания часть дверей стояли не заколоченными, а просто закрывались платяными шкафами или массивными комодами.

Уклад семей Бориса и Розы оказался слишком разным, и это отражалось, прежде всего, на внешнем убранстве жилищ. У Бориса с Сашей явно просматривался русский уклон: домотканые разноцветные половички, закрывающие почти весь пол, вышитые яркой гладью скатерти, кружевные занавески, шторы, покрывала, «накидушки», как их называл Борис, на подушки, салфетки на столе и шифоньере и белые, накрахмаленные полотенца. В их двух комнатах поддерживалась стерильная чистота. Саша была родом из Каслей, а каслинские хозяйки славятся домовитостью.

В комнатах Розы и Ильи стояла та же мебель, что и у Саши с Борисом — сервант, шифоньер с зеркалом, стол с венскими стульями, диван-тахта и кровать, — но смотрелось это все совершенно по-другому, как будто хозяйка хотела прибраться, но увлеклась другими делами. Наверно потому, что на всем этом была какая-то легкая печать небрежности, не ухоженности и безразличия к порядку и семейному уюту.

Комната Люси имела всего одно окно. На самом видном месте в ней стоял письменный стол, всегда заваленный множеством книг. Узкая железная кровать, в отличие от широкой, блестящей никелированной с красивыми узорчатыми крутящимися шарами в комнатах Бориса и Саши, и неполированный шкаф без зеркала, завершали скромную обстановку комнаты старшей дочери Раисы Львовны

В общем, каждая комната верхнего этажа демонстрировала образ жизни и мироощущение проживающих там людей.

Внизу, в полуподвале дома, всегда жили квартиранты. До революции там размещалась прислуга: кухарка, прачка и кучер — у хозяев имелся собственный выезд. Каждый из троих занимал по две смежных комнаты — большой и маленькой, одна из которых предназначалась для выполнения их обязанностей по дому: кухня, мастерская и гладильня. После революции каждую из двух маленьких комнат переоборудовали в кухню. Это нравилось квартирантам, так как каждый из них имел почти маленькую собственную квартиру.

Квартиранты в доме не переводились, их всегда жило в полу подвальчике много, и они держались за свое жилье, выполняя все требования строгой, но справедливой Раисы Львовны: чистота и порядок, тишина и оплата вовремя. Обычно квартиранты менялись редко, и уж если начинали жить в этом доме, то жили уже долго и с удовольствием. Этому способствовали и дружеские отношения, которые быстро установились между самими квартирантами и всеми домочадцами. Надо сказать, что все квартиранты чувствовали себя одной большой семьей.

Сейчас в доме жило всего шестеро квартирантов. Геля, квартирантка со стажем, которая обитала в этом доме еще до революции; молодая девушка-блондинка повариха Татьяна, ее подруга, рыженькая медсестра Надежда, и семья из трех человек — Семен Михайлович, Фира Борисовна и их взрослый сын Вениамин.

Девушки, Татьяна с Надеждой, познакомились в поезде по пути на Урал из Сибири. Обе ехали в большой город «за лучшей долей». Татьяна стремилась поселиться поближе к Москве, куда мечтала со временем обязательно перебраться. Надежда хотела попробовать поступить в медицинский институт, закончив у себя в Иркутске медучилище. Снимать комнату на двоих им казалось не так накладно, да и в большом незнакомом городе вместе сподручнее, не так страшно. Татьяна сразу же устроилась работать поварихой в детский сад, где работала Люся. Надежда пошла работать медицинской сестрой в больницу, через дорогу от своего нового местожительства, медсестры были всегда нужны в любых больницах и поликлиниках.

Этим вечером в доме Раисы Львовны состоялось большое застолье. Все дни рождения, праздники, значительные события в их семье принято отмечать всем вместе. Времена на дворе царили нелегкие, впрочем, в России о лёгких временах говорить не приходилось, и всем хотелось какого-то праздника хоть иногда. Поэтому в доме часто устраивались общие большие застолья в складчину. Так было удобно и принято в шестидесятые годы. Достаточно просто бросить клич, и «скатерть-самобранка» расстилалась за большим раскладным дубовым столом с крепкими массивными ножками, который на пару с буфетом украшал огромную кухню на втором хозяйском этаже.

Раиса Львовна всегда угощала от души, и на столе всех радовали необычные блюда еврейской кухни: фаршированная рыба, мясной салат с фасолью, фаршмак, кисло-сладкое мясо с черносливом. Угощение венчал торт «Наполеон» домашнего изготовления, секретом его приготовления Раиса Львовна делилась только с дочерями.

Собрались, как обычно, в огромной кухне на втором этаже. Из приглашенных, кроме квартирантов, на день рождение пригласили Сабиру и ее бабушку, еще молодого человека Алексей, который с некоторых пор считался женихом Люси. Возрастом он был чуть постарше ее, встречались они уже полгода, так что вполне можно объявить их женихом и невестой.

Алексей и Люся познакомились совершенно случайно. Лёша жил в соседнем дворе уже почти целый год, снимая комнату, но пути молодых людей не переселись ни разу. В тот весенний вечер Люся возвращалась из детского садика после второй смены, она устала и медленно шла к дому. Снег уже почти растаял, в спину дул мартовский холодный ветер, и это невольно подгоняло и заставляло двигаться вперед быстрее. Все бы ничего, но, как назло, за ней почти от самой работы увязалась большая лохматая собака. Люся с детства боялась собак по непонятной для неё причине, ведь явного повода для страхов она вспомнить не могла — в детстве собаки ее никогда не кусали, даже почти не лаяли, а внутренняя оторопь при виде любой собаки все равно ощущалась.

Люся заметила пса сразу и перешла на другую сторону улицы, несколько раз оглядываясь при этом. Собака сразу не пошла за ней, сделала вид, что потеряла к ней интерес, но в конце улицы на углу спокойно ее поджидала. Пёс немного взрыкивал, и это вгоняло молодую женщину в состояние ступора. За два дома до своего она остановилась и встала, как вкопанная — ноги дрожали, она понимала, что больше не сдвинется с места. Мимо, как назло, никто не проходил, и ей захотелось заплакать, просто зареветь в голос.

— Я вижу, что все ваше мужество иссякло, — раздался приятный мужской голос рядом. — Вы зря пугайтесь, как раз это собаку и привлекает.

— Я это знаю, но ничего не могу поделать, — со слезой в голосе ответила Люся. — Проводите меня, пожалуйста, до ворот, я живу совсем рядом.

— Знаю, мы живем с вами в соседних домах, вы просто не обращали на меня внимания.

Мужчина довел Люсю до ворот, она поблагодарила его за помощь, и они расстались. Через несколько дней они опять встретились, на этот раз у колонки с водой, но уже как хорошие знакомые. У них завязались дружеские отношения, и они стали встречаться.

Квартировал её спаситель в соседнем доме, и многие считали его хорошей партией для Люси, хотя он был русским. Работал Алексей ветеринаром после окончания сельскохозяйственного института. Внешность имел обычную, не броскую: средний рост, карие глаза, темные волосы, и его совершенно не портила одна особенность — более короткая фаланга мизинца на левой руке.

Хотя за столом собрались люди разных поколений, беседа текла живо и непринужденно. Этому, конечно, способствовал кубинский ром, который стоил по тем временам немалых денег — целых четыре рубля за бутылку.

— Раиса Львовна, я впервые в жизни пью кубинский ром, он такой необычный! — восхищенно воскликнула Татьяна и даже зажмурилась от удовольствия. От рома она раскраснелась и еще больше похорошела.

Конец ознакомительного фрагмента.