Кольца Лины

Наталья Сапункова, 2015

Попасть в чужой мир оказалось так просто и неожиданно! И куда попала Лина? Да почти что в ад для современной девушки, не умеющей ни прясть, ни ткать, ни коров доить! Зато один странный парень почему-то её полюбил, непряху-неумеху. И пришлось выживать, приспосабливаться… и даже замуж выйти! Зато она узнала о себе немало интересного… Роман по миру «Единственного дракона» тем не менее не является его продолжением. Хотя некоторые герои, и драконы тоже, появятся и тут, но как второстепенные персонажи.

Глава 1.

Terra Incognita

Я просто шла, споткнулась и упала. Шла на работу. Обо что споткнулась? Даже не поняла. Встала, огляделась и не увидела дороги. Как же так, ведь только что был какой-никакой асфальт, и я по нему шла!

Нет дороги, нет и нет! Деревья кругом. Толстенные замшелые стволы. Где я?!

Все верно, дорога исчезла, ее не было ни впереди, ни позади. Кругом лес, на наш худосочный парк вовсе не похожий. Еще шаг — и коварная острая ветка порвала мне колготки. Я рассердилась — это же теперь в обеденный перерыв придется успевать за колготками… за двумя, одни сунуть в ящик стола — чтобы были. Вечером идем в кафе, потом гулять. На мне, конечно, «дресс-код», который Димка вечно вышучивает, строгая юбка чуть ниже колен, строгая белая блузка… с бантиком, льняной пиджак — мне уже жарко, но в офисе под кондиционером жить можно. А не прикупить ли уж заодно и длинное летнее платье из чего-нибудь немнущегося? Сразу после работы переоденусь, костюм — в ящик, и живем! Пятница ведь сегодня!

Эти мысли промелькнули и… Я снова огляделась.

Лес. Дороги нет.

Минут десять назад я, как частенько, свернула с оживленной улицы и двинулась по парку, чтобы срезать путь. Идти до выхода из парка оставалось тоже минут десять, не больше! Я в парке, в городском парке, вокруг меня — мой город, мои знакомые с детства улицы, мои ненавистные утренние пробки, моя жизнь, моя нормальная жизнь…

Вроде солнце выше, чем было только что — с чего бы это?

Так, где мой смартфон? Ага, вот. Он у меня маленький, хотя сейчас в моде «лопаты». Помещается в кармане пиджака. Быстро включаю навигатор. Что это? Нет связи со спутником? Димка мне столько раз объяснял, что связь есть всюду, на то и она «глонасс», то есть «глобальная система связи». Где она, глобальная?!

Просто связи, телефонной то есть, тоже нет.

Сумка? И сумка куда-то делась. Там кошелек, косметичка, журнал, документов нет, карточек тоже. Вроде ничего ценного не потеряла…

Не потеряла?! Да ведь я сама потерялась, найтись бы!

Может, мне плохо стало, и кто-то перенес меня в другое место?

Бред.

На всякий случай я огляделась — вдруг кто-нибудь со смехом покажется из ближайших кустов, и все разъяснится.

Смартфон заряжен доверху, светится, результат — никакой. Время, дата?..

Я вышла из дома сегодня сорок минут назад! Всего лишь!

Некоторое время я бродила кругами, боясь отойти вообще невесть куда, потом сидела, тупо уставившись в одну точку, потом плакала, потом снова прохаживалась, вспомнила, как определить в лесу, где север, определила, после чего опять сидела и теперь уже ревела белухой. Вот зачем мне знать, где север, если не знаю, куда идти? Может, мне на юг надо?

Нужно отыскать ручей, он, наверное, впадает в реку, та — в реку побольше, которая побольше — в совсем большую, а на берегах рек люди живут! Надо идти вниз по течению. Или вверх? Чушь какая, идти можно куда угодно, если точно не знаешь, где есть населенные пункты.

Можно сделать плот и плыть вниз по течению. Просто потому, что плыть — не идти.

Откуда я это знаю, из школьных уроков природоведения?

А кто тут умеет плоты строить?!

Я опять сидела и хлюпала носом, называя себя дурой, идиоткой, и еще по-всякому, потому что какой смысл реветь, надо же взять себя в руки и как-то действовать…

Как действовать?..

Надо воду найти. Вода — в низинках. Надо найти низкое место!

Скажу сразу, что никакую воду я не нашла, а приближение сумерек встретила, уныло шагая куда-то вперед и вяло размышляя о том, что надо бы поискать место для ночлега. И вдруг до моего слуха донесся собачий лай и протяжный возглас…

Я замерла и огляделась. Крупная лохматая собака показалась из-за кустов, подбежала и остановилась в паре шагов, замерла. Ко мне приближался какой-то мужчина с палкой наперевес.

Да какая разница, кто! Это был человек!

Я рассмеялась от облегчения.

— Ой, здравствуйте! Какое счастье, что я вас встретила!

Сейчас от отзовет собаку. Все, я спасена, я с людьми!

Молодой небритый парень смотрел на меня немного дикими глазами и палку из рук не выпускал.

— Здравствуйте, — повторила я. — Понимаете, я заблудилась. Вы не могли бы вывести меня к жилью? Вообще, что это за место?

Парень сказал что-то непонятное. Он иностранец? Или из какой-нибудь малой народности? Мысль, что я оказалась за границей, показалась слишком нелепой, хотя…

В моем нынешнем положении нелепым было все.

— Простите, — сказала я. — Вы можете говорить по-русски?

Он резко крикнул что-то и взмахнул палкой, определенно показывая мне направление, куда идти. И я подчинилась, на всякий случай добавив:

— А ду ю спик инглишь?

Смешно, да. Только никогда еще мне не было настолько не смешно.

Что за одежка на этом ненормальном? Не слишком чистые светлые холщовые штаны, такая же рубаха, поверх рубахи ремень со множеством пряжек, на ремне нож в кожаных ножнах, на ногах какие-то кожаные тапочки, а волосы стянуты сзади шнурком. Покрой вызывающе несовременный, напоминает какой-то национальный костюм. Во всяком случае, в наше время в обычной жизни никто так не одевается.

Он крикнул и махнул палкой, я ускорила шаг, споткнулась и еле удержалась на ногах, а собака залаяла. Ничего, главное, я больше не одна в лесу…

Деревья расступились, и мы оказались возле проселочной дороги. Недалеко стояли телеги, паслись стреноженные лошади, горел костерок, возле которого расположились люди. И пахло едой, запах этот просто с ума сводил. Но сначала — попить…

Нас окружили. Все — мужчины, все одеты в похожие костюмы, все смотрят на меня, словно я… кто? Диковинная зверюшка, непонятная и, возможно, опасная. Ну да, после дня блужданий по лесу в офисном костюмчике вид у меня, должно быть, тот еще. Но вряд ли такой уж удивительный…

Люди загалдели, хором, резко и недовольно, некоторые замахали руками. Кажется, и без перевода понятно — меня хотят прогнать обратно в лес. Но это же… не по-человечески как-то! Я страшно голодная и пить хочу! И вообще, я заблудилась, они помочь должны, а не прогонять! Люди обычно так поступают!

На поясе одного из мужчин, здоровяка с окладистой бородой, висела фляга, я потянулась к ней:

— Можно попить? Пожалуйста, очень хочется.

Все разом замолчали, а бородач опасливо отодвинулся.

Парень, который меня привел, протянул свою флягу, я тут же взяла и жадно припала к ней губами.

Вода холодная, вкусная. Вот оно, счастье — напиться воды.

— Спасибо большое, — я хотела вернуть флягу парню, но один из мужиков вдруг ударил по ней, фляга отлетела в сторону.

Они не хотят брать обратно то, к чему я прикоснулась? Ну дела…

Бородатый что-то сказал, и все разошлись. Осторожно так, оглядываясь. Собака, кстати, осталась, только я сделала шаг — зарычала.

— Хорошая собачка, — сказала я примирительно, — ну чего ты, а? И что за странные у тебя хозяева? Я так устала, я кушать хочу!

Действительно, и то и другое. Спасибо, хоть водички дали…

Обо мне не забыли, то и дело кто-то проходил мимо и таращился во все глаза. Нет, правда, они что, людей не видели? У меня две руки, две ноги, два глаза, и все остальное — как обычно. Волосы светло-русые, глаза серые. Я самая обыкновенная!

В конце концов мне принесли плошку с кашей и деревянную ложку. Тот парень принес, который меня нашел. Не в руки подал, а на землю поставил поблизости. У плошки край отбит — наверное, долго искали, какую не жалко. Но каша пахла так, что рот сразу наполнился слюной.

— Спасибо, — от души поблагодарила я и схватила плошку.

Горячая!

Поставила, подула на пальцы, потом взяла осторожно за краешки, попробовала и стала есть. Вкусно, чесночком пахнет.

Парень сел неподалеку и на меня уставился. Это могло бы испортить аппетит, но не теперь.

Он похлопал себя по груди:

— Виа мей Эвер.

Кажется, я поняла, что это значит, и сказала, показав на себя:

— Лина. Остапенко Лина Сергеевна. Очень приятно. Ферштейн?

— Лина? — ему удалось выделить суть.

— Лина, — подтвердила я. — Эвер?

Он кивнул. Дальнейшие вопросы и разговоры казались бессмысленными, поэтому я молча доела. Симпатяга Эвер сидел и меня разглядывал, пока не прибежал бородач и не рыкнул на него. Вскоре бородач притащил одеяло, старое, местами рваное, и швырнул мне издалека. Видимо, это означало предложение устраиваться на ночевку. Вот так, не сходя с места. Чудесно.

Что это за сумасшедшие? Выглядят и ведут себя они не по-людски! Сектанты какие-нибудь? Иностранные сектанты? Спасибо, конечно, что вообще кто-то встретился, но лучше бы нормальные люди, а не такие. Может, мне от них лучше сбежать, пока не поздно? Что-то страшно…

Из двух зол надо выбрать меньшее. А что меньшее зло, одиночество в лесу или эти странные люди, которые относятся ко мне настолько своеобразно?

Сбежать пока что я не могла, даже если бы решилась уйти сейчас в ночной лес, потому что собака рядом чутко меня сторожила. Значит, надо попробовать поспать, а завтра будет новый день.

Я отползла в сторонку, чтобы поудобнее устроиться у вывороченного пня — собака зарычала для порядка, но мешать не стала, — улеглась, завернулась в одеяло, пристроив голову на корягу. Ничего, терпимо.

Утром…

Что-то жесткое толкалось в мое плечо, и голос этот, противный, настойчивый, твердил непонятное одно и то же. Я нехотя разлепила глаза, и не сразу сообразила, что к чему. Лежу на земле, жестко, бок болит, рядом — лес, птицы заливаются, какой-то леший бородатый в меня палкой тычет. Тем не менее я вспомнила и вскочила на ноги. Огляделась.

Кажется, недавно рассвело. Все «сектанты» были тут, стояли вокруг — видно, будить меня пришли всей толпой. Бородач что-то сказал, медленно, очень хотел, чтобы я поняла. Конечно, я не поняла. Другой мужчина забрал у него палку, вынул из кармана какую-то тряпочку и на палке протянул ее мне. Я взяла. Просто лоскут, в который воткнута иголка с ниткой. И что мне с ним делать?

Я покрутила лоскут в руках и повесила на пень. Мужчинам это, видно, очень не понравилось, они загалдели разом. Наконец бородач сказал что-то, повысив голос, и махнул мне рукой — это явно было приглашение идти за ним. И я послушалась, тревожно оглядываясь — может, все-таки попытаться сбежать?..

Он подвел меня к пустой телеге, в которую уже запрягли лошадь, знаком велел сесть, сам устроился спереди и подхлестнул лошадь, собака прыгнула рядом. Нас проводили девять пар настороженных глаз — теперь я сосчитала, здесь было восемь взрослых, считая с бородачом, и двое мальчишек. Эвер, мой вчерашний знакомец, тоже хотел сесть на телегу, но бородач — я решила, что это его отец, — прогнал его, крикнул сердито и даже плеткой замахнулся.

Мы ехали долго, сначала по широкой накатанной дороге, потом свернули на неширокую и поросшую травой. И никакого асфальта. Словно другой мир…

Другой мир! Я про такое читала.

Читала, да, но то были сказки! Никто на самом деле не верит, что можно попасть в другой мир! Да мало ли в России мест, где нет асфальта?!

Маленький одинокий домик прятался среди густых кустов на краю поляны. Бородач слез с телеги, выудил из кармана одну за другой пару монет, взглянул на них с сожалением, потом на меня — с досадой, и пошел к дому. Вскоре он вернулся и показал мне на дверь. Моя очередь.

Я брела к крылечку, а ноги подкашивались от волнения. Кто там, что там, зачем меня сюда привезли, я домой хочу! На работу! Ой, как же я хочу на работу! Хотя, сегодня суббота. Во всяком случае, там, где находятся мой дом, работа, мама, Димка, и все остальное мое — сегодня именно суббота, первый из двух моих законных выходных!

Дверь приоткрылась сама. Никакой прихожей, сразу — просторная комната. И женщина, совсем седая, в длинном платье, стояла и смотрела на меня. Глаза у нее были внимательные, спокойные такие. Она прищурилась и кивнула, словно усмехнувшись. Поманила меня рукой — иди сюда, дескать. И я пошла, ступала медленно, осторожно, как по стеклу, хотя под ногами — гладкий деревянный пол. Может быть, устав ждать, незнакомка шагнула ко мне, и ее прохладная сухая ладонь закрыла мне глаза.

Меня качнуло и в глазах потемнело. Она отняла руку.

— Не бойся. Помолчи пока, потерпи немного.

Я ее поняла! Она говорила — по-русски?..

Она казалась не доброй и не злой, а — уверенной, хозяйкой. Не из тех, кто уговаривает. Таких слушаются. И я почему-то подумала, что если не послушаюсь ее сейчас, то мне совсем крышка.

Она опять накрыла мои глаза своей ладонью, на этот раз надолго. Наконец убрала руку, посмотрела оценивающе:

— Как ты, голова не кружится?

— Немножко, — признала я.

— Это ничего, — она подвела меня к лавке у стены, — сядь сюда, посиди.

Сама присела рядом, сложила руки на коленях, покачала головой.

— Ох, девушка, и угораздило тебя! Как сюда попала, сама или силком кто отправил?

— Я… не сама, нет. Не знаю. Я просто споткнулась. Не поняла ничего. А где я? И что это? — я кивком показала в сторону двери, за которой остался бородач.

— Мельник из ближней деревни, — женщина опять слегка усмехнулась.

— Они не говорят по-русски, — продолжала удивляться я, имея в виду не только мельника, — что же это за место?

— Верно, на твоем языке они не говорят, — согласилась она, — и мы с тобой на нем сейчас не говорим. Прислушайся.

— А как же я, по-вашему, говорю? — вскинулась я, и неожиданно поняла, что звуки моей речи стали иными.

И стены вокруг качнулись и закружились…

— Ну-ну, успокойся, — женщина взяла меня за руку. — Сейчас пройдет. Я дала тебе язык. Здешний язык.

— Э… как? — с трудом выдавила я.

— А вот так. Потом разберешься, а пока не задумывайся, — посоветовала она. — Не о словах беспокойся, а о том, что говоришь.

Я закивала, подумав — а может, я просто с ума сошла? Еще вчера?

А может, мне какие-нибудь наркотики вкололи?..

«Я дала тебе язык! Пользуйся!» Ни много ни мало. Смешно! Английский вот я, к примеру, учила в школе, а потом в универе, и все равно толком не знаю.

— Меня зовут Митрина, — сказала женщина. — Я тут знахаркой живу. А твое имя как будет?

Я глубоко вздохнула.

— Меня зовут Лина.

— Лина. Лина, — повторила она дважды, словно пробуя имя на вкус. — Имя хорошее. И девушка ты красивая. А это не очень хорошо, милая. Красивой девушке за чьим-то плечом лучше стоять. Ну давай, рассказывай с самого начала, надо же хоть понять, как ты тут очутилась, и почему так не по-людски выглядишь.

Я рассказала сначала, то есть с начала вчерашнего утра. Митрина внимательно выслушала, потом подумала немного.

— То есть, тебя никто не встретил, — заключила она. — И не видала никого, пока на возчиков не наткнулась? Это очень странно, милая. Говоришь, Дверь, в которую ты прошла, прямо на дороге? Так не бывает. Дверь охранять, как зеницу ока беречь положено, так, чтобы и при нужде не просто пройти было, а уж случайно… Шутка ли — Дверь! А если ее специально тебе открыли — зачем? Тоже непонятно. В таком деле случайности редкость.

Слово «Дверь» она произносила по-особому, значительно — ясно, что не про простую дверь речь.

— А как мне обратно вернуться? В ту Дверь? — спросила я о самом важном.

— А никак, — усмехнулась знахарка. — Теперь, чтобы вернуться, тебе заново нужно Дверь открыть. А что ты хотела, девонька, из мира в мир перейти непросто. Может, придется тебе здесь жить.

Из мира в мир, вот как. Ни много ни мало.

Я все-таки в другом мире?! Так не бывает, не бывает, не бывает…

— Нет! — выдохнула я. — Не могу я здесь остаться, у меня мама там, у меня… все там!

— Это само собой, — кивнула она. — Не тебе первой терять и находить. Ну, чего ты?..

А у меня слезы потекли по щекам, сами, непрошеные. Как это — тут остаться? Да с какой же стати? А мама? А Димка? Мы же расписаться собрались осенью. Как мне можно быть тут, если моя жизнь — там?

— Ну-ну, — Митрина погладила меня по плечу, — успокойся, девонька. Успеешь наплакаться, если уж душе нужно, а пока лучше меня послушай.

Она подвинулась к окошку, выглянула, заметила все с той же легкой усмешкой, имея в виду бородача, конечно:

— Вон, бедолага, волнуется, совсем терпеть невмочь. Ничего, пусть подождет, ему не к спеху. Догадываюсь, девонька, откуда ты, — она ласково положила руку мне на колено. — По твоему виду догадалась, по твоей несуразной одежке. Рассказывали мне кое-что про твой мир, и Дверь в него, я знаю, неподалеку должна быть…

— Рассказывали? Значит, про него тут знают, да? Значит, можно его найти?.. — я была готова хвататься за соломинку.

— Тот, кто рассказывал, здесь детей вырастил, умер и похоронен, так что не обманывайся, девонька, — отрезала знахарка. — А вообще, есть маги, которые умеют открывать Двери. Мало их, но есть.

— Маги? Это которые магией пользуются, волшебством то есть? — глупый вопрос, конечно, но само вырвалось.

Маги! Надо же!

— Именно. А что тебя удивляет?

— У нас не верят, что магия существует. То есть мало кто верит. У нас — наука… Хотя, нет, и магия есть, но это как бы вранье все, шарлатанство…

— Понимаю, — кивнула Митрина. — Странно, конечно. Тебе поначалу будет непросто, но ничего, освоишься. И одеваться придется, как полагается девушке, и так же себя вести, а то можешь и не дожить до возвращения обратно, если тебе это вдруг суждено. Ты ведь не замужем?

Я мотнула головой. Была бы… скоро.

Э… не дожить? Даже так?!

— Тебя за таю лесную приняли, — объяснила Митрина. — Это, как бы сказать… нечисть, слабенькая. Иногда выходят к людям. На тебя они не очень похожи, но их мало кто видел. Люди верят, что таи женские дела не умеют делать, ни шить, ни прясть, ни ткать, ни вязать шерсть — ничего. Тебе не пробовали нитки с иголкой подсунуть?

Я вспомнила тот злосчастный лоскут и иголку с ниткой, с которыми не знала, что делать. А меня проверяли, оказывается, не нечисть ли я.

— Пробовали, — сказала я.

— А ты шить не стала. Умеешь-то шить?

Я всегда неплохо шила. По выкройкам из журналов. У меня машинка швейная — чудо просто, сорок шесть видов швов делает. Только вот есть ли тут журналы и машинки? Наверняка нет. А я вручную только сметывала, и еще крестиком могу вышивать, одно время увлекалась, потом забросила. Значит…

— Немножко умею, — сказала я осторожно. — Совсем чуть-чуть…

— Уже хорошо. Прясть, ткать не умеешь, конечно? Вязать? Кружева плести?

— Вязать… немножко, на спицах.

— Ясно, — вздохнула знахарка. — Видишь ли, девонька. Деревенские женщины здесь без работы вообще не сидят. Не принято. Да и сама подумай, на семью напрясть, наткать да нашить — это десять рук надо, а не две. Девочек в три года за веретено начинают сажать да за иголку. Если станешь прохлаждаться — не поймут, откуда взялась такая лентяйка. А узнают, что прясть и ткать не умеешь — тоже не поймут. Это даже именьские дочки умеют. Ясно тебе?

Я кивнула. Что сказать, перспективы радужные. Понятно, что с книжкой перед телевизором тут не лежат, но чтобы все так безрадостно?

— А еще готовка, стирка, да коров доить, в поле работать.

Она меня решила добить окончательно?

— Понятно, — закивала я. — Но мне бы домой попасть… как? Даже если это почти невозможно?..

— Нет ничего невозможного, — она опять то ли улыбалась, то ли усмехалась, — попытаться стоит. Но помни, не во всякий момент можно открыть нужную Дверь, тут уж как получится. Попытайся. Вот, смотри, — она щелкнула пальцами, и перед нами откуда ни возьмись развернулось цветное полотнище.

Нет, вышивка. Мелким крестиком на холсте. А вышита была вполне понятная карта.

— Это Мирей, наша часть мира, — махнула рукой знахарка. — Есть еще две части, они — за океаном.

— Континенты, — перевела я на свой язык понятий.

— Угу, — согласилась знахарка, — у нас говорят — земля Мирей, хотя ясно, что это лишь часть мира. Вот это — наша Винета, исконное королевство. Рядом — княжество Кейт, дальше Итсвана, империя, собранная из множества королевств и княжеств — видишь, какая она большая? Вот горное княжество Каст, оно давно часть Итсваны. С этой стороны Итсваны — Драконьи горы, или Содда, государство иномирцев, повелевающих драконами. Дальше и другие государства есть… ну да тебе пока это не нужно.

— Драконы? — удивилась я, — настоящие?!

— А то! — весело подтвердила Митрина и опять щелкнула пальцами, и я увидела изображение на полу — черный дракон словно отражался в водной глади. Изображение довольно знакомое — я в кино похожее видела, и на картинках. Обычный дракон, если забыть, что для меня до сих пор они были лишь порождением человеческой фантазии, существами из сказок.

— Налюбовалась? — Митрина щелчком убрала картинку с пола. — Если увидишь дракона в небе, не пугайся. На землю они не опускаются, им запрещено. Итак, смотри дальше. Вот Винета. Мы находимся здесь, — она двигала пальцем по карте, — а вот столица, город Андер, там и живет маг, который может тебе помочь. Он один из королевских придворных магов и Мастер Дверей. Есть и другие мастера, но их я не знаю. У каждого мастера свои Двери, и он хранит свои секреты. Поняла?

— Поняла, — вздохнула я.

Кто его знает, какой масштаб у этой вышитой карты, но что-то мне показалось, что далеко этот волшебник, очень далеко. Как же мне добираться-то до него по такому дикому миру? Через всю страну, можно сказать! Где меня и за человека пока не принимают. Одно счастье — шить умею худо-бедно, смогу, если что, доказать, что не нечисть!

— Заветных три желания исполнит мудрый Гудвин, и Элли возвратится с Тотошкою домой, — пробормотала я со вздохом.

Само как-то вырвалось. Даже в сказках, чтоб вернуться домой из другого мира, надо совершить долгий-долгий пеший переход.

— Это ты о чем? — приподняла бровь знахарка.

— Это у нас сказка такая есть, — пояснила я. — Девочка Элли попала в другой мир, и ей пришлось долго идти по дороге из желтого кирпича к волшебнику, который мог бы вернуть ее домой. И еще ей надо было помочь троим существам осуществить их самые главные желания… где-то так.

Знахарка качала головой.

— Значит, и в твоем мире кое-что понимают. Про магию и про пути между мирами. Ты помни, человек ненужный даже в открытую Дверь не пройдет без помощи мага. А уж случайно…

— А чего же я должна делать?

— Этого не знаю, — она опять погладила меня по колену, успокаивая, — ты не бойся, милая, не бойся. Если нить потянулась — все будет, как надо, в сторону не свернешь. А если нет нити — тоже все будет, но лишь по твоей воле.

— Ка-а-кая нить? — растерялась я

— Да это ладно, — она махнула рукой. — Неважно. Неизвестно, если ли нить, так чего гадать. Просто хочу я сказать, что редко очень такие случайности бывают. Со временем разберешься, я надеюсь.

— Но объясните мне все же, нить ваша — это что?

— Милая, ты странно разговариваешь. Зачем к одному человеку обращаться так, словно их несколько?

— Э… у нас так принято, — растерялась я.

— Очень странно. Ну ладно, мало где какие обычаи. Здесь лучше не говори так, люди не поймут. А нить… трудно объяснить. Это вроде как путь, намеченный для тебя кем-то. С него не свернешь. Сильный маг может так проложить нить, что знахарка вроде меня ее не заметит. Потому я и не знаю, есть ли для тебя нить. Слушай дальше, — она выглянула в окно и улыбнулась. — Мельник Вирген, что тебя сюда привез, он себя хитрым и ушлым считает. Мужик незлой, но против тебя худое задумал, вот явился ко мне спросить, можно ли, не будет ли хуже. Я ему сказала — можно, пусть рискнет.

Услышав такое, я только изумленно моргнула. Худое, против меня, и — можно?!

Знахарка, наблюдавшая за мной искоса, рассмеялась.

— Ты слушай, слушай, девонька. И думай. У Виргена пять лет назад мельница сгорела, так он у здешнего именя деньги на новую одолжил. А сам две поставил, одну паводком разбило, а там сына среднего женить пришлось, и не повезло в делах — короче, долг пора отдавать, а нечем. Теперь ему придется либо сына последнего, либо старшую дочку именю отдавать, в полную власть, если сына — на семь лет, а если дочку — на десять. Так он задумал тебя за родственницу выдать и тобой с именем расплатиться.

— Это в рабство, получается? — чуть не подпрыгнула я, — нет, не хочу!

— Да ты погоди, — покачала головой знахарка. — Ведь окажешься в именьском замке. А имень дочку замуж выдает, недели через три ее к жениху повезут, как раз в Андер. И тебя отвезут, если попадешь к ней в прислугу. Если ленна к себе приблизит, вообще на рухе полетишь, а нет, и в обозе с приданым неплохо доедешь. А иначе как ты в столицу думаешь попасть? Пешком? Осень на носу, а там и зима. Здесь поселиться хочешь до весны? Можно, отчего же. Глядишь, и замуж выйдешь, ты девушка видная. Оставайся! Я тебя попугала малость здешней жизнью, но ты не слушай, захочешь — всему научишься. Поищи, может, в работницы для начала кто возьмет.

Я понурилась. Да, грустно все, куда ни кинь — все клин. Очень мне надо здесь замуж, а тем более в работницы! Хотя, как видно, хрен редьки не слаще — что в женах тут, что в работницах. Мне бы к волшебнику!

Но идея попасть в рабыни на десять лет мне не нравилась вообще. А ну как не выберет дочка именя в служанки? Что тогда делать, бежать от именя куда глаза глядят? А что полагается рабыне за побег? А с другой стороны — ведь это, действительно, реальный шанс с относительным комфортом добраться до столицы королевства!

Это при условии, конечно, что я завтра не проснусь у себя дома и не окажется, что со мной случился какой-то диковинный глюк. Хотя, чего там, я сама все больше верила в незыблемую реальность происходящего.

— Ну решай, — сказала Митрина. — Не хочешь — настаивать не стану. У меня задняя дверь есть, через нее уйдешь, а мельник пусть покукует еще под окнами. А пока мы тебя переоденем. В твоей одежке людям лучше не показываться. Погоди.

Она вышла и скоро вернулась с ворохом вещей, бросила на лавку. Тут же на лавку поставила таз, принесла ведро воды, щелкнула пальцами — над водой появился парок.

— Вот, помойся и оденься. Тебе бы баньку устроить, да времени нет. Вот это нижняя рубашка, это юбка на завязках, это жилет. Волосы в косу заплети, недлинная получится, да ладно, какая есть. Запомни, девушке за порог с рассыпанными волосами выходить нельзя, только с прибранными, и чтобы повязка на голове была или лента. Вот, потом помогу надеть, — я не поняла, откуда в ее руке взялась красная с черными пятнышками лента, которая отправилась к остальным вещам. — А замужняя платок носит. Поняла? Справишься, или помочь?

— Разберусь, — уверила я, — спасибо вам большое… Тебе, то есть, спасибо.

— Ну-ну, — улыбнулась она и вышла.

Ох, как же странно все! И страшно! Может, сбежать, пока не поздно, и пусть этот пройдоха-мельник сам со своими долгами разбирается? Впервые его вижу, и в невольницы по его милости отправляться не желаю! А чтобы в служанки к той барышне попасть, вот прямо пойду сама в замок и наймусь на работу.

Рубашка желто-серая, длинная юбка из толстого полотна темно-зеленая с красной полоской по низу, жилет пестрый, полосатый — и красные полосочки, и зеленые, и синие… Я на попугая не буду похожа? На жилете пуговки красные, деревянные. Да ладно, как будто у меня есть выбор, что надеть! Ясно, что в моем костюмчике оставаться никак нельзя, очень уж он тут не по моде.

Я умылась, расчесала волосы гребнем, который нашла тут же на лавке, оделась. Все оказалось по размеру, как будто нарочно на меня подобрали. Белье и туфли оставила свои — другого ведь не дали. Туфли-балетки, серенькие, простенькие, уже старые, а прогулку по лесу выдержали, и почти не видно их — может быть, местные женщины что-то похожее носят? Я туфли на шпильках только в офисе надеваю — ох, хороша я была бы в них сейчас! Впрочем, вчера в лесу те шпильки были еще более некстати, сразу бы зашвырнула их в какие-нибудь кусты…

Волосы заплела в косу «рыбий хвост» — так пышнее получается.

Жаль, зеркала нет, посмотреться бы. Как будто на маскарад собралась, честное слово! И как же ленту носят? Непонятно…

Чужой мир! Про это в кино хорошо смотреть и в книжках читать, а осознавать в своей реальности — голова лопнет. Нет, я лучше потом осознаю, как-нибудь на досуге. Как говорила моя нежно любимая когда-то Скарлетт О'Хара из «Унесенных ветром»: «Я подумаю об этом завтра».

Знахарка вернулась, когда я уже заскучала и с тревогой поглядывала на дверь. Она улыбнулась насмешливо, оглядев меня, без церемоний развязала пояс на моей юбке и повернула ее.

— Вот так, девонька. Пояс надо завязывать справа.

Я всего лишь надела юбку задом наперед.

— А ты точно ничего, — хмыкнула она, — парни заглядываться станут.

Вот обрадовала. Зачем мне здешние парни? Мне — к волшебнику, и домой.

— Нагнись-ка. Вот так, — она ловко повязала мне на голову ленту, над самым лбом. — Хороша. Что решила, с мельником договариваться станешь?

— Нет, не стану, — я решительно покачала головой. — Добровольно в неволю — не могу. Лучше пойду в замок и наймусь на работу.

— Это дело твое, — согласилась она. — Только имей в виду, незнамо кого к хозяйской дочке так просто не подпустят. Труднее тебе будет.

— А я постараюсь. Спасибо большое, но иначе не могу, — я не собиралась сдаваться. — Пожалуйста, объясните… то есть, объясни, как найти в столице того волшебника и как его зовут?

Она смотрела на меня, как показалось, весело и с любопытством.

— Ох, милая. Зовут его Гвент Мун, а где найти — спроси у писца на базаре.

— У писца? — повторила я, надеясь, что не ослышалась.

— Ну да. У того, который пишет за деньги.

Как запомнить имя! Ну да, смартфон же! Я выхватила его из-под вороха вещей, быстро включила и записала имя в «заметках».

Надо выключить, иначе заряда надолго не хватит.

— Не волнуйся, имя не забудешь, — сказала Митрина, которая с любопытством за мной наблюдала. — Это что у тебя? Что за кристалл?

— Это телефон, для связи… прибор такой. Чтобы разговаривать на расстоянии… — принялась объяснять я.

— Да? Тот человек рассказывал про такие вещи, но они должны соединяться с помощью особых лент… то есть шнуров.

— Проводов, — догадалась я. — Да, раньше были такие, а эти придумали позже. Им не нужны провода, они передают звук… с помощью специальных волн…

Вот ведь дела, я уже не помню сколько лет пользуюсь мобильным телефоном, но даже человеку из моего мира и времени с трудом объяснила бы, как он работает, а этой знахарке из мира, который, похоже, соответствует уровню царя Гороха?.. Какая мобильная связь, какие волны?!

Не знаю. Я пас.

— Позволь взглянуть?

Она подержала телефон в руках, словно к чему-то прислушиваясь.

— Очень интересно. Какая-то магия определенно есть… Странная магия.

Выключенный, он вдруг засветился между ее ладоней. Ох ты ж… ничего себе!

Может, она электрическое поле генерирует и чувствует, кто сказал, что в магии его нет?

Или что еще?..

Если бы я хоть что-то понимала в магии!

— Возьми, и будь осторожна, береги эту вещь, — она вернула мне смартфон.

— Буду беречь, — я сунула его в сумочку-кармашек на поясе, старательно застегнула пряжку.

— А имя мага, повторяю, и так не забудешь. Все, ступай. На вот на дорожку, — она сунула мне в руки что-то, завернутое в полотняную салфетку. — Идем, дорогу покажу. На большой тракт старайся не сворачивать, пока до замка не дойдешь. К вечеру доберешься.

— Спасибо, — сказала я от души, — я перед вами… перед тобой в таком долгу, а чем отплатить, не знаю. Может, смогу когда-нибудь?

Она улыбнулась.

— Не беспокойся, девонька. Мне за тебя давно уплачено, и щедро.

– — Уплачено? Как?! — поразилась я.

Все интересней и интересней…

— Говорю же — щедро! — она засмеялась. — Не именно за тебя — за иномирянку. Иномирянку ждали, надеялись, что придет, и меня, конечно, не минует. Пришел же когда-то… тот. Предсказание было, для одного человека. Все, больше не спрашивай, дальше по ходу разберешься.

— Нет, постойте, давайте разберемся сейчас, — начала я, — кто…

— Нельзя сейчас. Иди, иди… — она буквально дотолкала меня до низенькой двери в дальней части домика, а я потеряла возможность сопротивляться, шла покорно, хотя хотелось схватить ее за плечи и продолжить расспросы. — Вон тропка, видишь? Не сворачивай. Иди, и пусть будет, как должно. Помощь понадобится — заглядывай, если случится. А пока — иди, говорю…

И я пошла. По тропке. Немного погодя повернулась, и домика знахаркиного не увидела.

Ох… Пусть будет, как должно, она говорит? Ничего себе пожелание. Кто его знает, что там «должно»?

Ну хорошо, пусть будет…

В свертке, данном Митриной на дорожку, оказался пирожок с творогом, я его сразу съела. А вскоре набрела на ручеек, чистый такой, ухоженный, и ковшик рядом на сучке висел. С удовольствием напилась. Эх, захватить бы с собой водички — да не в чем…

А тропка петляла и временами совсем пропадала. Но я отважно шла вперед — деваться все равно некуда. Шла и радовалась, что сбежала от мельника. Надо же, гад такой, запродать меня в рабство вместо своей дочки, нашел дурочку! Нет уж, не надо, я сама как-нибудь.

Тропинка привела меня на высокий лесистый холм, и оттуда я увидела замок. Высокие башни, стена… Очень похоже на то, что приходилось видеть в кино и на картинках. Значит, замок — в любом мире замок. И люди, надо думать, тоже везде по крайней мере похожие. Значит, разберемся как-нибудь.

Если вдуматься, Митрина, напугав меня рассказом о местных нравах, не рассказала при этом ничего особенного. Кажется, наши прабабки в русских деревнях еще где-нибудь в начале 20-го века так и жили, и разные здешние мракобесия про нечисть тоже, в сущности, чем-то перекликаются с нашими, родными — мне ведь столько разных баек слышать приходилось. Другое дело, что я, девушка из века 21-го, в таком антураже буду выглядеть бледно, если не сказать больше. Но ведь справляются же другие, и я справлюсь. Кто сказал, что на меня сразу свалятся все местные неприятности? Так зачем себя заранее накручивать, надо решать задачи по мере их поступления.

Я все смогу и вытерплю, лишь бы добраться до моего Гудвина и вернуться в мой мир. Обязательно. Мне надо домой!

Тропинка как-то незаметно влилась в широкую дорогу, а до замка, казалось, было уже не так и далеко. Присев отдохнуть у обочины, я стала размышлять, как явлюсь в замок, что скажу. И поняла, какая же я растяпа, надо было поспрашивать у Митрины, пусть бы научила. Как вести себя, что говорить — это же важно! Впрочем, Митрина под конец так настойчиво выставила меня за порог, что вряд ли можно было задержаться и задавать ей вопросы.

То, что я растяпа, видимо, очевидный факт, потому что мне следовало быть хоть немножко осторожней и смотреть по сторонам. Так нет же! Забыла обо всем и обо всех, пыталась представить, что ждет меня в замке этого, как его… именя?

Имень — это по-нашему местный граф? Или сошка помельче? Митрина сказала, что я, может быть, полечу на рухе — это что еще за летательный аппарат? Эти отсталые средневековые люди на чем-то летают?!

Тут, кстати, драконы есть. Но о том, что на драконах можно летать, знахарка не упоминала.

Да она о многом не упоминала! Прямо хоть возвращайся обратно и расспрашивай!

Рядом раздался короткий шорох, и — меня накрыло что-то темное и пыльное. Накрыло, скрутило, повалило, пыль забилась в нос. Я рванулась, пытаясь освободиться, что есть силы ударила кого-то локтем, коленом — поняла уже, что меня удерживают сильные мужские руки. Добилась лишь того, что крепкий кулак ткнулся под ребра.

— Тихо ты, дура!

А голос-то, вроде, знакомый. Мельник, точно он!

— Веревку давай! — велел кому-то мельник, — эй, шевелись, остолоп, кому говорю!

Желаемое он получил и принялся меня связывать, обмотал так, что и шевельнуться было невозможно — длинная оказалась веревка.

— Отпусти меня, мельник! — завопила я, — именю на тебя пожалуюсь! И магу! Мало не покажется, понял?

Выкрикнула, даже не думая, что говорю — само сказалось. И про именя вспомнила, не запнулась, и про мага!

— Эй смотри, отец, что говорит, а если и впрямь… — сказал… ну, да, тот парень по имени Эвер, точно он.

— Заткнись, — посоветовал ему мельник, — без тебя тошно. Давай флакон, ну!

Я уже поняла, что кричать бесполезно, и соображала, как договориться? Что ему там от меня надо? В рабство сдать именю? Вот уж добрый человек! Сказать ему — согласна, дескать, сдавай в рабство, я не стану жаловаться? Аж тошно стало от мысли, что такое скажу…

— Открывай флакон! Вот бестолочь, и в кого только… — рычал мельник.

Вдруг на мою грудину что-то сильно надавило, так, что я резко выдохнула, а вот вдохнула… Вдохнула я что-то сладко-пряное, и, в общем, приятное, но что?..

— Ты меня травишь, паразит? Не смей! — заорала я и забилась в своих путах, и часто задышала, и снова постаралась объяснить, что о нем думаю…

Вместо слов из моего горла вырвался хрип и какой-то звериный вой.

— О, похоже, готово, — порадовался мельник. — Всего делов-то…

И сдернул с меня мешок. И чистый свежий воздух показался таким вкусным…

— Как ты, девонька? — мельник заботливо склонился надо мной. — Эй, погляди-ка, а ведь она и девка стала ничего, на чучелко уже не похожа, — это он сказал сыну, который в ответ что-то промычал.

Из моих губ опять вырвался лишь вой.

— Теперь, значит, немая будешь, — сообщил мне мельник даже как-то по-доброму. — Я загодя верным заклятьем запасся, у сильного мага купил, так что ничего не поделаешь. Вот что, девка, ты тут чужая. Те, кто видел, как тебя нашли, уже про то забыли. Люди хорошие, меня не выдадут. Раз пришла такая удача — не упущу, нет. Дочку я просватал, и хорошо просватал, ни к чему ей к именю идти, а сын мне и подавно дома сгодится, поняла? На знатную ленну ты что-то не тянешь, так что вряд ли с меня за тебя спросят. А вот за безумную вполне сойдешь. Верно ведь? У меня как раз племянница безумная была, не немая, правда, но кто об этом помнит?

Я затрясла головой — дескать, нет!

— Розгами выдеру, — буднично сообщил он. — Племянницу поучить — я в своем праве. Такие нежные и беленькие быстро вразумляются. Хочешь, что ли? А?..

Что он сказал?!

Я медленно качнула головой — нет.

— А может, и надо бы, чтоб верней уяснила. К именю и завтра можно, и на днях, не горит пока, — размышлял он вслух. — А?..

Подонок. Негодяй. Неужели такие есть во всех мирах? Кто бы сомневался.

Я молчала.

— Так что, девка, не будем откладывать? Везу тебя к именю, и ты ведешь себя как надо? А то вон прямо сейчас пошлю сына розог нарезать, это недолго, зато верней будет.

— Отец! — недовольно буркнул Эвер где-то сбоку от меня.

Я повернулась, взглянула. Парень стоял в паре шагов, смотрел в сторону и счастливым не выглядел. Но в то, что он, послушный сын, тут же пойдет за розгами, хоть и недовольно ворча при этом — я почему-то поверила сразу. Тем более что проверять не хотелось.

И я нехотя кивнула.

— Ага, согласна? Едем к именю? Ладно, — Мельник довольно потер руки. — Значит, помни — ведешь себя тихо, работаешь старательно, и чтобы все тобой были довольны. Отправят обратно ко мне — я уже сказал, что будет. Пожалеешь, что не в замке.

— Отец… — вновь подал голос мельников сын.

— Заткнись уже, — нехотя бросил мельник, — а то себе пойдешь розги резать, умник.

Эвер отвернулся, а мельник продолжал:

— Зовут тебя Камита. Ты безумная — я уже сказал. Жила у богатой вдовы, пока та не померла. Бегала все время и разные фортели выкидывала, но мастерица, потому тебя и берут. Поскольку ты безумица, то дешевле нормальной девки, идешь к именю не на десять лет, а на все двадцать, он тебя и замуж выдаст, если пожелает, и все, что ему угодно. Но если ты от него сбежишь через год, меня это уже не касается. А вот если на меня жаловаться вздумаешь, уж не знаю, как сумеешь — я-то оправдаюсь, зато тебе не поздоровится, девка. Поняла?

Я кивнула чуть заметно. Ему хватило.

— И ладно, — он поднял меня за плечи. — Иди в телегу садись, вон она, видишь? Шевелись. Ты словно и впрямь не в себе, дуреха квелая, только бы ворон в небе считать.

И ничего мне не оставалось, как забраться в телегу, в ту самую, на которой уже прокатилась сегодня к Митрине.

А в чем я мастерица, знать бы хоть ещё…

Пусть будет, как должно — ее слова. Вот как, значит, должно. Ну-ну…