Замок княгини

Наталья Сапункова, 2018

Кантане придётся выйти замуж, к тому же не за человека! Ведь князь Содды, который требует её себе – иномирец, их не считают людьми. Они – хозяева драконов! И всё против этого брака. Но приданое Кантаны – острова, на одном из которых стоит таинственных замок, и, якобы, ждет своего часа древний дракон. Соддийцам нужен замок! А тайну драконов они берегут больше жизни. И ещё есть чувство, неожиданно связавшее девушку и соддийского князя. Только это, а остальное – против. И как же трудно молодой княгине найти себя – там, где её лишь хотят использовать… История из цикла «Единственный дракон». Является спойлером по отношению к дилогии "Единственный дракон" (романы «Ветер с Драконьих гор» и «Нечаянные крылья»).

Глава 9. Свадьба

Церемонию назначили на полдень. Накануне соддийцев предупредили, что будет малая церемония, «для ближних». Это всех устраивало как нельзя лучше, Дьян вообще предпочел бы «только для родственников и полномочных лиц»…

В тронном зале собралось человек пятьсот. Гости стояли вдоль стен, император сидел на троне, чуть ниже которого на высоких резных стульях разместилось его многочисленное семейство. Соддийцы встали возле дальней стены.

«Позволь спросить, князь, мы сразу улетим и увезем мою жену?» — сунулся к Дьяну жених.

«Нет. Ей вообще нечего делать в Содде», — отрезал князь, и парень недоуменно замолчал.

«Вряд ли свадьба состоится сегодня, — встрял Джелвер, — если девушка её не захочет. Вероятно, защита от принуждения изначально встроена в кровную привязку к земле. Я тут разузнал немного. Император правильно советовал обождать. Разве только…»

«Думаешь, её обработали магически?»

«Вряд ли магически. Возможно, ей угрожали. Этого тоже может хватить, чтобы она искренне захотела брака».

На середину зала вышел маг, поклонился императору, потом князю. По его знаку принесли и поставили возле мага стол. Младший князь Каста тоже приблизился, у него в руках была чаша с водой и маленькая шкатулка, следом вышагивал императорский законник, и торжественно, на подушке, нес ритуальный меч Каста.

«Что это будет?» — спросил Дьян.

Джелвер пожал плечами.

«Меч для брачной церемонии. Остальное увидим».

Откуда-то из-за трона появились несколько женщин, лира Вела и лира Кайра шли впереди, за ними, среди нарядных придворных лир — Кантана. Императорский распорядитель уже махал руками, предлагая и соддийцам приблизиться.

Дьян и Джелвер двинулись к столу, за ними — жених, по обе стороны от которого пошли Ардай и Эверет. Джелвер выступал как маг со стороны соддийцев, должен был наблюдать за магической правильностью церемонии.

«Рассчитываешь невесте понравиться с такой рожей? — посмеиваясь, сказал Ардай жениху, — улыбнулся бы хоть, что ли».

Тот хмыкнул и показал зубы.

«Нет, не улыбайся, — посоветовал Ардай, — хуже стало».

«Эй, там, прекратить шуточки!» — велел Джелвер.

Вот он, стол. В чаше вода, она казалась серебристой. Императорский маг провёл руками над всеми предметами на столе, потом то же сделал Джелвер, жениха и невесту пропустили вперед и задали им обычные вопросы о согласии на брак. Да, они были согласны. Бледная невеста кусала губы.

Кастанский младший князь вынул из шкатулки полосу цветного шёлка и принялся связывать ею руки жениха и невесты, но завязанные им узлы всякий раз развязывались, и шелк падал на стол рядом с чашей.

— Это значит, что обряд не может состояться, — сказал младший князь. — В другой раз. Или с другим человеком.

А Дьян подумал, что мать девушки, сейчас тоже бледная и взволнованная, когда-то позволила связать свою руку с рукой Каюба. И, видимо, получилось сразу.

Джелвер шагнул к столу, взял упавший шёлк и сам перевязал им руки Кантаны и Зака, затянул прочный узел — он умел. И снова шёлк развязался и упал.

Обе женщины, мать и тётка, совершенно точно были недовольны, лика Кайра смотрела горестно, лира Вела — гневно. Без сомнения, обеим чем-то пригрозили. По залу прокатилась волна ропота, который нарастал. Что ж, представление удалось.

А Дьян… он вспомнил, что ему необходим Шайтакан. И чтобы надёжно. Это жилище древнего дракона может оказаться чем-то важным, настолько важным, что давно стоило отбросить все сомнения…

— Я изменил свое решение, — сказал он младшему князю, — теперь я прошу руки этой девушки для себя. Она станет моей женой.

Кантана подняла голову и посмотрела на него, видимо, решив, что ослышалась. Тупое равнодушие на её лице сменилось удивлением, и, вдруг — самым настоящим ужасом, она замотала головой:

— Нет. Пожалуйста, нет!

Князь обошёл стол, поймал девушку в объятия, стиснул, крепко взял за запястье, и протянул обе их руки кастанцу:

— Давай, завязывай свой платочек.

Девушка пробовала трепыхаться в его руках, но куда слабее, чем накануне ночью, когда ею двигала чужая магия.

Кастанец недовольно вскинул подбородок:

— Я не услышал согласие девушки!

— Она пришла сюда! — рявкнул Дьян, — значит, её согласие уже дано!

— Продолжай, младший князь Каста! — крикнул со своего места император.

Похоже, он даже не возражал против того, что с ним забыли посоветоваться. И младший князь послушно обмотал шёлком их руки и завязал узел, рука князя продолжала сжимать запястье Кантаны.

И узел не развязался. И когда князь разжал пальцы, переставая удерживать руку девушки — не развязался.

— Начинаем свадебную церемонию! — громко и как-то излишне радостно объявил законник.

Младший князь, ещё косясь на Дьяна, взял меч за ножны и поднял перед ними гардой вверх. И их связанные руки легли на гарду с двух сторон — для этого пришлось немного подвинуть шелк. А законник начал ритуальную речь, которую твердил уже тысячи раз и не мог ошибиться…

Потом помощник законника проколол им ладони маленьким острым кинжалом, чтобы немного крови обоих стекло в чашу с вином, они выпили вино поровну.

Теперь брак, обратного хода которому нет, был заключён. Разве только развод через семь лет.

Ему, Дьяну, необходим Шайтакан? Да ладно…

Он просто хотел эту девушку.

Их крови в вине было совсем немного, а Кантане почему-то показалось, что вина там и нет, только кровь, настолько ясно она ощутила её вкус. Конечно, это неправильно. Несколько капель крови даже вкуса вина изменить не могли бы. Но во время брачной церемонии всё не так, как обычно.

К этому времени Катана уже приняла невероятное происходящее, и успокоилась… точнее, осознала, что сопротивляться не стоит. Она застыла изнутри, видела всё как сквозь безмятежно-гладкую толщу воды.

Законник зачитал длинный перечень имен — семь поколений её предков, по нисходящей. Среди последних несколько раз мелькнули княжеские титулы. Да, её прапрадеды с маминой стороны были знатнее её родителей. Предков соддийского князя законник не перечислял, просто сказал: «Князь Леман Дьян, сын Аолы Дьянны и Лера Андовура». И Кантана невольно отметила про себя, что её муж носит имя матери, а не отца. Он незаконнорожденный?..

Скорее, просто его отец менее знатен, чем мать, и он наследует матери, которая Дьянна, то есть княжеского рода. Так или иначе, это всё не имеет никакого значения.

Всё закончилось. Соддийский маг развязал шелковую ткань, освободив им руки, их развели в разные стороны. Кантану обступили придворные лиры и ленны. Яркие шелка, платки, блеск драгоценностей, незнакомые лица, изысканные ароматы, которые сплелись теперь в удушающую какофонию запахов. Мама беззвучно плакала, ладонями вытирая слезы со щёк. Тетя Вела улыбалась, как объевшаяся сливок кошка.

— Поздравляю, моя дорогая. Ты теперь княгиня горных колдунов! Разве можно было такое предположить? Мой брат был бы счастлив.

Кантана что-то в этом сомневалась.

Какая-то девочка дернула за её девичье ожерелье, заранее подрезанное, и темно-зеленые бусины из граненого хрусталя градом посыпались на пол. Девочки, и взрослые ленны тоже, со смехом кинулись подбирать. Такие бусины, с чужих свадеб, хранят на счастье в шкатулках с украшениями, а девочки, ещё не доросшие до настоящего ожерелья, носят их на шее или на запястьях.

Тетя Вела быстро подняла одну бусину:

–Это нашей малышке.

Сестренке, то есть. Эйль.

Когда-то Кантана обещала Эйль, что только она разорвет её ожерелье. А вышло так, что ни её, ни брата даже не привезли на свадьбу. Брат, наверное, будет очень смешно сердиться, он ведь считает себя главным в семье, именем Каюбом. Кантана всегда над этим подшучивала, он обижался…

Когда она теперь увидит их, интересно? Когда сможет побывать дома?

Принесли обитый бархатом табурет на гнутых ножках, Кантану усадили, подали на серебряном блюде гребень и все нужные мелочи вроде заколок и шпилек, и шелковый платок — теперь Кантана не будет ходить с непокрытой головой.

— Принимайся за дело, Кайра, — весело сказала тетя Вела, — или тебе помочь? Это радостная работа, помощники найдутся, — вокруг весело загомонили в знак согласия.

Мама, продолжая всхлипывать, сняла с Кантаны старинный, усыпанный цветными камешками серебряный девичий венец и начала расплетать её косу, и отступила, тут же чьи-то ещё руки, куда более небрежные, взялись за волосы. Девушки менялись, толкаясь и споря, расплетали, расчесывали, передавая друг другу гребень, смеялись, твердили принятые на свадьбах пожелания богатства и любви, и множества детей, конечно. Расчесывать невесту — значит приблизить собственную свадьбу, такая вот примета.

Тетя Вела встала на страже, следила, чтобы девушки действовали осторожно. Всё равно, Кантана морщилась иногда из-за чьих-нибудь небрежных рук, кусала губы, с досадой думала — ну и пусть! Хоть всё повыдергивают — что за беда? Теперь её волосы всегда будут под платком.

Потом настал черед мамы уложить ей волосы в узел и закрепить его позолоченными шпильками, и повязать платок, по последней здешней моде — открыв немного волосы надо лбом. Поверх платка она приколола тонкую диадему с изумрудами и мелкими алмазами, так, чтобы сияющие подвески легли на лоб. Старинная диадема, когда-то Кантана разглядывала её с восторгом, роясь в шкатулке с драгоценностями…

— Это ожерелье от твоего супруга, девочка моя, — из поданной какой-то лирой шкатулки мать достала длинную нить зелёных с золотистым оттенком бус, между которыми попадались серебристые, сверкающие.

— Какая красота! — ахнула тетя Вела, и восхищалась она искренне.

В семье отца любили драгоценности.

— Твой супруг так щедр, моя дорогая.

А Кантана подумала, что щедрость супруга ни при чём, ведь ожерелье приготовили заранее, как бы от парня, который поначалу намеревался жениться на ней.

С ним обряд не получился, а с князем получился сразу. И ниберийка объяснила, почему — ещё там, в башне. Получается, она искренне желает выйти замуж за соддийского князя.

Почему же тогда ей страстно хочется убежать и спрятаться, чтобы не нашли?..

— Девочка моя, — быстро сказала мама, нагнувшись и целуя её в щеку, — маг Вейр будет с тобой, слушайся его, доверяйся ему. Ты не останешься одна среди чужих. Я его знаю, он всегда был добрый и честный, он… обещай мне, что будешь обращаться к нему со всеми вопросами.

— Хорошо, мама, — кивнула Кантана.

Ей не хотелось думать сейчас над серьезностью подобных слов.

— Вейр? Это тот маг из Каста? — приподняла бровь тетя Вела. — Твой друг детства, да, дорогая Кайра?

— Да, Вела. И это при том, что у меня было немного друзей.

— Конечно-конечно. Замечательно, когда рядом с тобой друзья, достойные доверия, — закивала тётя. — А для кого же из Вейров Кантану просили в жёны два года тому назад?

— Что? — обернувшись, удивлённо переспросила мама, — в жены два года назад?..

— Брат тебе не сказал? Да, он сразу отказал. Вот и решил, что это не стоит твоего беспокойства. Хотя письмо было от кастанского князя. Можно спросить у твоего друга, наверное, он знает.

— Конечно, — согласилась мама.

Её муж мог говорить о пустяках, до которых ей попросту не было дела. Но о брачном предложении для дочери он промолчал как о пустяке.

— Надо же! — улыбалась тетя, — кажется, недавно она была хорошенькой маленькой девочкой, правда, Кайра? А теперь мы выдаём её замуж, да ещё за князя. Ну, у нас осталось самое приятное — поздравления, подарки. Посмотри, Кайра, как ей идёт платок, и эти зеленые камни…

Потом было долгое свадебное застолье. Поздравления, в том числе от императора. Подарок в ларце, врученный императрицей Игиленией: два поясных ножа с серебряными рукоятями в виде голов драконов, глаза которых горели ярко-синим сапфиром, два женских браслета, затейливых, ажурных, усыпанных такими же сапфирами.

Её муж, соддийский князь, поблагодарил со всем положенным по обычаю многословием, потом взглянул на своего мага, Джелвера, и тот ему еле заметно кивнул. Только тогда он сунул ножи за пояс, взял из ларца браслеты, повернулся к ней…

— Руки, княгиня! — шепнула какая-то придворная лира, потому что сама Кантана стояла, как замороженная, и смотрела на князя.

Она протянула руки, он защелкнул на её запястьях сапфировые браслеты.

Сапфиры и изумруды не носят вместе! Рубины, гранаты, многое другое оттеняет и сапфиры, и изумруды, но вместе их надевать не следует. Так говорила её бабушка из Каста. А почему, интересно?..

Ей теперь придется носить?

Изумруды — её камни. Их семейные украшения, те, которые получила в наследство мама, усыпаны изумрудами разных размеров и оттенков, иногда вперемешку с рубинами, гранатами и крошечными гранёными алмазами. Они очень подходят к их зеленоватым глазам. Но сапфиров там нет. А глаза её мужа сверкают синим не хуже самых лучших сапфиров. Потому, наверное, и сделали им такой свадебный подарок.

Сапфиры и изумруды не должны быть вместе. А им — придётся.

Было ещё много-много других поздравлений и подарков, всяких, потом долгий пир, со здравицами и обычными свадебными пожеланиями — жить долго, вырастить много детей, и да пусть им Провидение благоволит…

Кантана сидела рядом с князем, смотрела перед собой и почти не ела, лишь пила иногда холодную воду из кубка. Невольно заметила, что и муж её поступает так же.

Он её муж… так странно!

Чтобы взглянуть на него, ей следовало лишь повернуть голову, но шея её, казалось, застыла, словно деревянная, и голова не поворачивалась. Она видела иногда его руки над столом, но так и не решилась взглянуть ему в лицо ещё раз.

Наконец придворные лиры стали переглядываться, некоторые ушли из-за стола, и мама с тетей тоже. Мама скоро вернулась, поцеловала Кантану в лоб.

— Да хранит вас Провидение, — сказала она, обращаясь к князю.

Тот кивнул, накрыл своей широкой ладонью руку Кантаны.

— Нам, кажется, пора?

На них теперь нарочито не обращали внимания, как будто никого не касалось, что молодая пара уходит из-за свадебного стола. На выходе из зала их окружили соддийцы и сопровождали до выделенных новобрачным покоев. Князь открыл дверь, и они вошли. Вдвоем.

Это были роскошные покои. Просторная передняя комната с ковром во весь пол, креслами и кушетками. Тихо и плотно закрылась дверь. Там осталась охрана, здесь — никого. Кантана поёжилась — показалось, что в комнате так холодно…

Князь был большой, сильный, ловкий… какой-то звериной силой и уверенностью от него так и тянуло. И теплом, реальным, явно ощущаемым. И синие глаза смотрят так… внимательно, и ещё — разочарованно? Или немного смущённо?

Он погладил её по щеке тыльной стороной ладони.

— Ничего, девочка. Всё будет хорошо.

А рука у него действительно была горячей. Он такой горячий, а она мерзла…

— Мантина! — крикнул князь, и из внутренних комнат вышла женщина, внешне немного старше Кантаны.

— Это Мантина, — сказал князь, — она соддийка, будет пока старшей среди твоих служанок, будет помогать тебе и подсказывать. Не суди её строго, она никогда ещё не была служанкой, но согласилась помочь. И она же будет охранять тебя.

— Благодарю, мой князь.

Кантане очень хотелось, чтобы он ушёл ненадолго, дал ей возможность вымыться и переодеться в рубашку, и чтобы эта Мантина помогла ей причесаться на ночь…

— Как следует выспись сегодня, — сказал князь, улыбнувшись.

Она не поняла сначала. Смотрела и думала — о чем это он? Ей следует выспаться в свадебную ночь?..

А князь кивнул Мантине, ещё раз скользнул по Кантане взглядом… и ушел. За ним неслышно закрылась дверь. Но ведь ему теперь не положено уходить, или она чего-то совсем не понимает? Он мог бы уйти в одну из внутренних комнат!

— Я помогу тебе раздеться, княгиня, — сказала Мантина, — а постель уже готова. Ты, наверное, устала, но теперь всё закончилось, можно отдохнуть.

— А куда ушел князь? — вырвалось у Кантаны.

— Э… не знаю, княгиня. Должно быть, у него появились дела.

— Но он вернется?..

— Сегодня? Не думаю. Но он хотел бы, чтобы ты хорошо спала.

Кантана больше не задавала вопросов, она покорно позволила Мантине делать все, что угодно — расстегивать, развязывать, расчесывать, надела рубашку, очень красивую, всю в дорогих кружевах, и легла в постель. Мантина поправила на ней одеяло.

— Доброй ночи, княгиня.

— Подними штору, — попросила Кантана, — чтобы было видно небо. И тебе — доброй…

Служанка тут же выполнила просьбу и ушла.

Кантана осталась одна в спальне. Под легким и очень теплым одеялом ей опять стало холодно, и накатила опустошённость. Уснуть не получалось, девушка просто лежала и смотрела, как по темному небу ползли серые и лохматые, как раздерганная кудель, облака.

Хотела ли она, чтобы он остался, или вернулся сейчас же, и между ними случилось всё то, о чем ей вчера вскользь, осторожными словами объясняла мама? Вообще говоря, нет. Должно быть, это всё не очень-то приятно, а про то, что в первый раз бывает больно, она и раньше слышала не раз. Но…

В сущности, то, что случилось только что, было унизительно. Было попросту оскорблением. Чтобы муж без объяснений взял и ушёл в первую ночь, оставив свою жену одну, так и не став мужем по-настоящему. Об этом завтра узнают все в Изумрудном замке, от императрицы до поваренка на кухне…

Выйдя из спальни новой Дьянны в переднюю, Мантина присела на кушетку, и, сосредоточившись, окликнула:

«Джелвер? Ты слышишь меня?»

Мантина очень хорошо умела разговаривать по-соддийски. Её слова миновали охрану у покоев и под окнами, услышал только тот, кому предназначалось.

«Слышу, Мантина», — откликнулся он.

«Князь ушел. Сразу взял и ушёл, понимаешь? Велел мне присматривать…»

«Гм… Вот и присматривай».

Императорский замок никогда не спит. В императорском замке все вести разносятся быстро, если, конечно, очень не постараться, чтобы было иначе. А уж рассчитывать, будто никто не заметит, что князь соддийцев не остался на ночь в спальне своей молодой княгини… Или что никому нет до этого дела…

Это было бы слишком наивно.

Об этом заговорили уже за столом, когда место, где сидели молодые, ещё не успело остыть. Потом Джелвер услышал Мантину, и ругнулся про себя. От того, чтобы звать Дьяна и высказывать ему своё недоумение, он удержался. Князь, возможно, имеет веские причины поступать так, а не иначе.

Он может просто хотеть поступать так, а не иначе! У соддийцев не принято присматриваться, когда именно молодые впервые выполняют супружеский долг. А здесь станут ждать простыню наутро. Ещё и маг должен будет заверить действительность случившегося, в том смысле, что кровь на простыне та самая, которая требуется.

Он нашёл взглядом мать девочки, Кайру Каюбу, та сидела за дальним концом стола с застывшим лицом. Тоже уже знала, надо думать. Он подошёл, сел на скамью рядом.

— Тебе не о чем беспокоиться, лира Кайра. Просто наши обычаи отличаются от здешних. Мой князь не желал обидеть твою дочь или ею пренебречь. Возможно, появились причины…

— Которые важнее свадебной ночи?

— Конечно. Он ведь князь. Многое может быть важнее свадебной ночи, лира.

— Хорошо, — она кивнула, но было очевидно, что аргументы её не убедили, — я надеюсь, князь объяснит это моей дочери.

Это следовало понимать так, что объяснять придётся не дочери, а всему обиженному семейству. Может, и император тоже захочет, чтобы ему объяснили. Искусство дипломатии — это такое искусство.

И что стоило Дьяну, раз уж ему вздумалось вот так внезапно жениться, просто взять и покончить со всем сразу?..

Покончить с невинностью невесты, точнее. Сделать, как здесь принято. Этого хотят все, этого хотят родные невесты, этого хочет невеста… несмотря на то, что она этого вовсе не хочет, скорее всего. Но она знает, что так надо, иначе не избежать насмешек в свой адрес от всего императорского курятника.

Джелвер Дьяна прекрасно понимал. Соддиец может долго кружить вокруг своей женщины, добиваясь сначала интереса, потом желания, потом — огня, и только тогда…

И неважно, где всё случится, в этом обличье или в другом, в спальне на постели или где-нибудь за облаками. Это притом, что женщина уже получена в жены с согласия родственников. Люди в большинстве своем поступают проще — свадьба, потом раздвинуть ей ноги, попасть копьем куда следует, пролить кровь и наутро предъявить простыню. Ещё и поэтому соддийцы, бывает, заводят интрижки с итсванками — с ними не надо усилий, они благодарны за малость. Это помимо того, что они рожают много детей. Женщины людей ценят себя удивительно мало, вот в чем дело. Но вряд ли лира Кайра Каюба поймет когда-нибудь эту простую мысль.

— Мы никогда не празднуем свадьбы в чужих домах, лира, — добавил он, — если бы не обряд передачи прав на земли, князь просто забрал бы невесту. И ты ни о чём не беспокоилась бы.

На лице лиры Кайры опять появилось недовольство. Понятное недовольство, впрочем.

— Я этого не позволила бы. Мой император не позволил бы, — тут же поправилась она, — вы применили магию? Чтобы обряд свершился? Скажи правду, лир Джелвер.

— Нет. Мы не рискнули бы. Видишь ли, скажу тебе по секрету одну вещь. Мы давно знаем, что между твоей дочерью и моим князем возникла взаимная склонность. Знаешь, как это бывает, когда вдруг понимаешь, что тебе нравится кто-то, и это необъяснимо. Они оба сопротивлялись, потому что для обоих это было… нежелательно, так скажем. Но для обряда они оба были единственным беспроигрышным вариантом.

Теперь лира Кайра смотрела удивленно, растерянно.

— Я поняла, — сказала она. — Я верю тебе, лир Джелвер, но… Ты сказал — нежелательно. Мою дочь плохо примут… там, у вас?

— Скажем так, лира: понадобится время, чтобы мой народ понял и принял такой выбор князя. Но я надеюсь, что этот момент настанет. Видишь ли, как ни мало я узнал твою дочь, она мне понравилась. Понравится и другим. А пока твоя дочь будет жить и хозяйничать в Шайтакане.

— Я поняла, — повторила лира Кайра, кусая губы, — то есть, он совсем не повезет её в вашу страну?

— Пока нет. Поэтому её никто не огорчит недовольством или пренебрежением.

— Да. Зато семья и народ её не признают.

— Потребуется некоторое терпение, лира.

— У князя есть дети? — продолжала она допытываться.

— У него маленькая дочь.

— Но наследовать ему должен сын, так ведь? Наследником пока называют племянника. А сыновей моей дочери могут лишить наследства?

— Нет. У них будет равное со всеми право примерить корону. Корона сама выбирает князя.

— Что ж, это уже хорошо, — она улыбнулась. — Если права моей дочери в Шайтакане будут уважать, меня мало волнует, примут ли её в вашей Содде. Пусть бы она даже не увидела её никогда больше. Шайтакана кому угодно будет достаточно.

— Это разумно, лира. А о прочем не беспокойся. Просто наши обычаи иные, нежели у вас. А твоей дочери придется принять наши обычаи, раз уж она стала женой нашего князя.

— Тогда скорее уезжайте, — сказала лира Кайра. — Кантане придется тяжело, ведь начнутся пересуды. Это непросто выдержать в её годы. А я легко всё это переживу. Если, конечно, она будет счастлива.

Жена Каюба Джелвера приятно удивила. Поначалу он счел её недалекой, но нет, она была вполне разумной женщиной. Просто, видимо, с раннего детства её воспитывали в подчинении, вынудив всю жизнь проходить в маске покорной овечки. Между тем из неё, с её-то кровью, должны были сделать хозяйку…

Очевидно, это было кому-то нужно. Дед верно заметил, что её опекун очень своеобразно выполнял свои обязанности.