Фея Сиреневый Глаз

Наталья Петровна Гаврикова

Книга «Фея Сиреневый Глаз» предназначена для детей 8—14 лет.В книгу вошли сказки, стихи и сказка в стихах «Дружные гномы». Большинство моих сказок опубликовано в московском журнале «Роман-газета Детская».В этой книге можно найти волшебные истории о дружбе, искусстве, любви к природе и… немного о грамматике.Для красочного оформления были использованы рисунки художницы Людмилы Петуховой и фотографии из Интернета.

ФЕЯ СИРЕНЕВЫЙ ГЛАЗ

Кто-нибудь слышал, как падает рассветный луч в маленькую хрустальную вазу, украшающую туалетный столик? Эту тонкую солнечную ноту «Ля». Может быть, только маленькому мальчику Гане, который родился композитором, удалось своим особенным музыкальным слухом воспроизвести неуловимое. Нотный ключ открывал для него доступ ко всему таинственному, чудесному, сказочному.

Однажды, широко распахнув окна в сад, мальчик наблюдал за жизнью цветов. Вдруг его внимание привлекла пёстрая, очень большая бабочка, с необычным рисунком крыльев, напоминавшим сиреневые глаза. Она присела на стройный тюльпан. И тюльпан и бабочка стали одним целым. В ауре цветка, тёплой, сияющей, не были теперь различимы ни крылья бабочки, ни лепестки, а проступили очертания прекрасной танцовщицы. Это обрела жизнь Фея Сиреневый Глаз. Словно нехотя, распустились над головой её руки в медленном мелодичном танце — и, отягощённые изображением бурного цветения, опустились вниз. Потом танцевальные движения феи слились в гармоничный рисунок непосредственного чувства. Это был танец звуков, и мальчик-композитор страстно внимал таинственному ритму. В сердце Гани зарождалась музыка — и он сел к роялю. Создалась музыкальная композиция, а клавишный ряд стал чертой, за которой начинался волшебный мир фей.

Ганя играл настолько самозабвенно, что бабочка в саду сама не заметила, как отделилась от тюльпана и впорхнула в широко раскрытые окна, розовые от музыкальных волн. Она увидела маленький столик и присела на вершину хрупкой вазы. Бабочка напоминала экзотический цветок. От лёгкого движения её крыльев по стенам заскользили золотистые полоски света — и Ганя обернулся. Он протянул правую руку к волшебнице-бабочке, и она, мягко взмахивая узорчатыми крыльями, села на указательный палец мальчика. Ганя встал и направил руку с бабочкой ближе к свету. Он увидел в рисунке узора не только сиреневые глаза, но и преображённый мир: крошечную радугу, свернувшуюся кольцом, цветочек-звёздочку, и даже божью коровку в облаке. Вдруг крылья мигнули — и бабочка с сиреневыми глазами упорхнула в глубину сада. Она опять присела на любимый тюльпан и слилась с ним в одно целое. Фея и тюльпан превратились в лёгкую, неподвластную созерцательному анализу, танцовщицу.

Ночью Ганя долго не мог уснуть и подошёл к окну, чтобы посмотреть, спит или не спит волшебница. Нет, она не спала: мелодичным рисунком плавного танца очерчивала свою лунную фантазию, и спящие цветы кивали головами во сне. До самого утра мальчик восхищённо наблюдал танец феи-цветка. Таким образом, жизнь композитора стала сказочной: утром и вечером он созерцал самое удивительное создание природы — Фею Сиреневый Глаз. Но не только добрые глаза мальчика следили за восхитительной феей. Так же за ней наблюдали из маленького чердачного оконца тёмные, отпугивающие глаза злой старухи Тоски. Убежищем Тоски был чердак, на который трудно и боязно подниматься по скрипучей, жалобно стенающей лестнице. На маленьком сломанном столике лежала толстенная-претолстенная книга Тоски, в которую она записывала несбывшиеся надежды людей, живущих в доме Гани, и их предков. Тоске очень докучало прелестное видение утончённой танцовщицы-феи, наполняющей благоуханием сад, и она начинала забывать саму себя, когда вслушивалась в сотканную из нежного чувства музыку Гани, ведь эта музыкальная фантазия утверждала возможность любви и счастья.

Очень хотелось Тоске разрушить очарование, мешающее ей спокойно жить. Однажды наступила очень светлая лунная ночь. Ганя стоял у распахнутого окна и любовался феей-танцовщицей. Вдруг он увидел, как громоздкая неуклюжая тень приблизилась к милому сердцу цветку, и чёрная, словно вымазанная сажей, рука, так сильно и больно выдернула цветок из сиреневого облачка, что посыпались искры. Тоска спрятала цветок в свои многочисленные чёрные одежды и скрылась в кустах. Ганя побледнел от ужаса и неожиданности. Медленно поплыли перед его глазами разноцветные огоньки — и он потерял сознание. Очнувшись утром, мальчик вскочил, подбежал к окну, но, увы, желанного сердцу тюльпана уже не было на месте. Гане хотелось кинуться в сад и непременно найти исчезнувшее сокровище. Но ему пришлось сесть к роялю, чтобы не забылась, не улетучилась, как сон, мелодия, посвящённая фее-бабочке. Из раскрытого окна к мальчику прилетело множество великолепных бабочек, желающих видеть свою исчезнувшую подругу. Они садились на голову, шею, грудь, руки мальчика. Их крылья, с затейливыми рисунками, сочно переливались сине-зелёными, коричнево-оранжевыми и серебристо-лазоревыми красками. Бабочки благоухали — их становилось всё больше. Вдруг Ганя почувствовал, что он становится каким-то невесомым. Но это не было ощущением пустоты, наоборот, его душу наполнили восторг и ликование. Ганя стал уменьшаться в размерах. Его человеческая сущность перевоплощалась в изящного крохотного мальчика с призрачными крыльями. Вместе с бабочками он вылетел в окно и в затяжном прыжке стал спускаться на землю. Едва мальчик коснулся земли, его слух и зрение обострились. Он стал различать знаки, посланные ему как будто свыше. Вот цветок, казалось бы, увядший, вдруг распрямился и мелодично засветился. Ганя подошёл к нему и тут же увидел другой знак. Это был мотылёк, лихо вращающийся в воздухе и издающий трогательные звуки. И Ганя опять узнал свою мелодию — эту искрящуюся вуаль танца феи. Ганя пошёл по пути, указанному ему таинственными движениями цветов, мотыльков, жуков и божьих коровок. Только поздним вечером вышел мальчик к небольшому озеру. В озере отражалась полная, отрешённая, как будто затонувшая, луна. Вокруг этого отражения высились камыши, темнели лилии. А в центральной части озера сияла, как зажжённый хрустальный светильник, белым ровным благоухающим светом какая-то особенная лилия, будто слетевшая с неба. Крошечному Гане, со своими крылышками эльфа, ничего не стоило с берега перепорхнуть в глубину светящейся лилии, чтобы остаться там заночевать. Разбуженные неожиданным движением воздуха, ночные мотыльки стали медленно кружить, отыскивая незваного гостя. Но они не догадались заглянуть в лучезарную кувшинку, ибо думали, что незнакомец прячется в темноте.

Конец ознакомительного фрагмента.