Кощное озеро

Наталья Онищенко, 2023

В маленький городок, где все друг друга знают, приезжает чужак. У него нет имени, лишь порядковый номер – Шестнадцатый. Он прибыл, чтобы отыскать убийцу, но в его планы вмешиваются иные силы. За милым фасадом город скрывает множество секретов. Шестнадцатому предстоит разгадать их все, начиная с личности погибшего и заканчивая пропавшей в ту же ночь выпускницей. Но успеет ли он распутать огромную паутину тайн или же увязнет в ней как муха?

Глава 2

Его убили не здесь, сразу же сделал вывод Шестнадцатый. Его натолкнул на это вид пустынного берега: ни мусора, ни кострища, ни каких иных следов людей. Клеёнке в таком забытом месте взяться неоткуда. Скорее всего, жертва и убийца были близки, продолжал размышлять Шестнадцатый. Лицо закрывают, если испытывают вину. В маленьких городах все друг друга знают, но большинство знакомых всегда остаются посторонними… Или убийца хотел как можно лучше сохранить лицо жертвы от озёрной живности, чтобы отправить послание? Неужели «бандитские разборки»

могут быть в таком маленьком городе?

Выловивший труп парень неровно стоял и судорожно сжимал в руках шнурок капюшона. Подойдя, Шестнадцатый даже не посмотрел в его сторону. Опустился рядом с телом на корточки и, поставив чемодан на землю, деловито раскрыл. Внутри аккуратно лежал малый набор криминалиста: пачка одноразовых перчаток, два фонаря, ультрафиолетовый и светодиодный, спрей с люминолом, набор для снятия отпечатков, лупа, фотоаппарат, пинцет, скальпель, пакеты для улик и баночки для образцов.

— С-с-стойте. Что вы д-д-делаете? К-кто вы? — залепетал парень, чуть придя в себя, и боязливо заглянул Шестнадцатому через плечо; лёгкий ветерок подхватил едкий запах перегара и сигарет. — Вы с-следователь? Из Мо-о-осквы, да?

— Да, — соврал Шестнадцатый и пару раз щёлкнул фотоаппаратом, дабы зафиксировать изначальный вид покойника.

Больше всего крови сохранилось на животе, но рубашка там целая. Видимо, убийца застегнул её уже после нанесения ранений…

Окружившее его спиртовое облако мешало размышлять. Шестнадцатый раздражённо откашлялся, однако очевиднейшего намёка паренёк не понял. Пришлось всё проговаривать вслух:

— Отойди, пожалуйста, и не мешай работать.

Помявшись пару секунд, парень всё же сделал, как велено, и отступил к засохшей берёзе. Полуповаленная и скрюченная, та тянулась к воде от самых кустов. Он встал у торчащего из земли кома корней и, накинув на голову капюшон, обнял себя за плечи. Его покрасневшие глаза из-под прилипшей ко лбу выгоревшей чёлки то и дело скашивались в сторону Шестнадцатого, однако ни заговорить, ни тем более уйти он не осмеливался.

Кажется, он давно не спал. Шестнадцатый натянул перчатки и обернулся к пареньку. Тот был невысоким и узкоплечим, весь в ссадинах и грязи, словно с неделю блуждал в лесу. Белые кеды сковало коркой, на футболке оранжевые разводы, на рукаве кофты смазанный тёмный отпечаток ладони. Если парень и потерялся где-то, то не один, и у них имелся при себе обширный запас алкоголя.

— У тебя уставший вид, — как бы невзначай отметил Шестнадцатый и поддел пинцетом промокший скотч, едва скрепляющий полиэтилен на шее убитого. — Хорошо погулял ночью?

— Гм, да, н-наверно… Но это не я!

Скотч легко поддавался и разматывался, точно бинт.

— А что тогда ты здесь делаешь в такую рань? Не похоже, что сюда часто заглядывают люди.

— М-мой дом тут ряд-до-ом. Я все-е-гда здесь хо-о-ожу. Любого сп-п-просите.

Шестнадцатый аккуратно сложил скотч в пакет для улик. Настало время развернуть полиэтилен и отрыть лицо покойника

— Мы до р-ра-а-асвета отмеч-ч-чали Ивана Ку-у-упалу на том бе-бе-р-регу, — продолжал перепугано оправдываться парень. — Ме-е-еня в-в-все вид-д-дели. Он у-уже был в во-о-оде, к-когда я п-п-при-и-ишёл. Я д-думал, он т-т-тонет.

— Почему ты так нервничаешь? Вы же с друзьями ничего плохого не сделали, верно? Ничего, что могло бы повлечь за собой смерть человека? Не торопись с ответом. Сделай глубокий вдох, успокойся, а то скоро я совсем перестану тебя понимать.

Шестнадцатый раскрыл лепестки полиэтилена и недовольно дёрнул щекой. Он прогадал с обеими версиями. Убийца не стыдился и не слал предупреждение. Убийца был прагматиком и упаковал голову жертвы, чтобы разбить лицо, лишить его каких-либо узнаваемых черт, превратить в отбивную и при том не испачкаться. Он хотел затянуть опознание. Неужели не понимает, что в таком городе человека можно вычислить методом исключения? Или же решил выиграть время для побега?

— Д-дайте по-о-осмотреть. Я мн-но-огих в городе з-з-знаю.

Парень уже двинулся к телу, но Шестнадцатый жестом приказал ему остановиться.

— Иди домой и вызови сюда скорую и полицию, — скомандовал он. — Ты не под подозрением, и тебе незачем это видеть.

Молча кивнув, тот зашагал прочь. Сначала неуверенно, постоянно оборачиваясь то ли на Шестнадцатого, то ли в попытке всё же взглянуть на убитого, затем быстрее, а потом и вовсе побежал.

Трусость и любопытство в одном флаконе. Интересный персонаж.

Оставшись в одиночестве, Шестнадцатый вновь взялся за фотоаппарат. В объективе появилось изувеченное будто бы сплюснутое лицо мертвеца, к которому прилипли мокрые пряди чёрных волос с заметной проседью. Его били чем-то тупым и тяжёлым. Вроде металлического ящика или бетонного блока. Вспышка на миг залила бурое месиво белым, и Шестнадцатый двинулся дальше.

Следующий кадр сфокусировался на заношенной фланелевой рубашке с едва различимыми разводами крови. Застёгнута на пару пуговиц. Половина остальных оторвана. На рукавах пятна зелёной краски. Наверное, домашняя. Его убили в собственном доме? Или убийца выманил его во двор? Например, на соседскую встречу. Оголив торс покойного, Шестнадцатый непроизвольно сглотнул. Ярко-малиновые полосы хаотично рассекали живот, а на груди было вырезано нечто наподобие трискелиона¹. Подсвеченные вспышкой порезы напоминали расползающихся кто куда дождевых червей. Более двух дюжин ножевых ранений. Это личное. Убийца явно был зол. Вряд ли символ здесь означает ритуальный подтекст. Скорее, просто служит меткой или, опять же, посланием… Но я тороплюсь с выводами.

Светлые джинсы с масляными пятнами не представляли ничего интересного. Шестнадцатый на всякий случай сделал пару снимков и приступил к осмотру рук. Ногти коротко острижены. Жаль. Вспышка по очереди запечатлела широкие кисти, привыкшие к труду. На левом мизинце тускло поблёскивало простенькое золотое кольцо. Похоже на обручальное. Судя по размеру, женское. Разведённый бы не стал носить кольцо бывшей. Вдовец? На правой, у основания большого пальца был старый, почти затянувшийся укус. Пунктирные полоски на тыльной стороне образовывали ровный месяц, а на ладони шли ломаной дугой. Это следы человеческих зубов. Нижние кривые. Примета непримечательная. Оттолкнуться от неё не получится. Для сравнения Шестнадцатый стянул перчатку и укусил себя ровно в том же месте. Его точно укусил не ребёнок. Возможно, подросток или невысокая женщина. Хотя сложно представить, чтобы это сделал кого-то старше десяти.

В объективе показались раскинутые ноги жертвы: одна в чёрном носке, другая — босая. Второй носок, наверное, съехал, когда тело переносили. Это подтверждает мою теорию об убийстве в доме или где-то поблизости, куда он мог выйти, скажем, в тапочках.

Отложив фотоаппарат, Шестнадцатый обыскал карманы. В джинсах обнаружились связка из двух ключей и сложенный в три раза линованный листок. На ключах болтался брелок: крохотное сердечко из бирюзы на верёвочке. Вряд ли взрослый мужчина сам себе такое купил бы. Подарок от дочки? Укус тоже от неё? В голове Шестнадцатого начал формироваться образ покойного: отец-одиночка, который заново учился общению с упрямой дочкой-подростком после гибели жены. Печальная история. После смерти второго родителя девочка отправится в детдом.

Убрав ключи с брелоком в пакет, Шестнадцатый аккуратно развернул промокший лист. Вырван из тетради, определил он и вчитался в размашистый и кудрявый, словно завитки колючей проволоки, почерк:

верёвка

стяжки

противовоспалительные?

перекись

клёпки

Список был перечёркнут крест-накрест другой ручкой с более тёмными чернилами. Ниже, в углу, той же ручкой значилась приписка:

мин 166х47х25

Шестнадцатый с минуту смотрел на размеры затуманенным взглядом. Вытянутый, но совсем мелкий ящик получается. Для чего такой может пригодиться?

Вспомнив, что у рубашки был нагрудный карман, он проверил и его. Там нашлась ещё одна записка теми же тёмными чернилами, но уже совсем иным, куда более узким и резким почерком.

Мы были страстные и бесстрастные,

Влюблённые в уничтожение твари милые.

Демоны наши в желаньях ужасные,

В них скрыт и рокот бурь, и перламутра переливы.

Стих озадачил Шестнадцатого пуще прежнего. Ничего подобного в кармане покойника найти он не предполагал. Незачем поэзии с её витиеватыми образами соседствовать с чернушными реалиями убойного отдела. Вгрызаясь взглядом в каждое слово, Шестнадцатый тихо проговаривал их, будто пробуя на вкус. «Мы были», «демоны наши». Кто эти «мы»? Друзья? Любовники? Он встал размять ноги и принялся бродить вокруг покойника. Собирать у всех жителей города образцы почерка не вариант. Нужно выяснить, чьё стихотворение. Возможно, получиться оттолкнуться от личности поэта. Статистически, жертва и убийца связаны…

— Здравствуйте. Мы за телом. Вы уже закончили с осмотром места? — вдруг прервал его мысль незнакомый голос.

Шестнадцатый развернулся и растерянно кивнул в знак приветствия. Трое мужчин подкрались к нему столь незаметно, что им в пору бы податься в частный сыск. Двое из них — высокие и крепкие с угрюмыми широкими лицами — стояли чуть поодаль с тряпичными носилками. К Шестнадцатому же обращался ближайший: худой седой мужчина средних лет с пергаментной кожей, натянутой на выступающие монгольские скулы.

— Меня прислал к вам Ильдар Антонович Знайдовский, — продолжил тот. — Он у нас участковым был, пока отделение не расформировали. Сказал, к нему прибежал наш с вами знакомый хулиган, видать ноги хорошо дорогу запомнили, и затараторил, что московский следователь изучает на Чёртовой Палице² труп убитого. По правде, я ему не поверил. Убийство — здесь? У нас тихий, спокойный городок, потому Ильдара Антоновича на пенсию и отправили. Но все же могут ошибаться. Сколько бы ни жил и мудрости ни копил, будь готов принять свою неправоту. — Мужчина выдержал паузу и протянул руку. — Я Бату Наминович Балиев, местный патологоанатом и по совместительству терапевт, будем знакомы.

— Я, м-м… старший следователь… Шестнадцатый. С телом я закончил, можете уносить.

Бату Наминович махнул рукой своим людям.

— У вас нет догадок, кто он? — спросил Шестнадцатый, кивнув на покойника. — В городе никто не пропадал?

— Лишь дети, подростки, но это нормально. Здесь всегда в преддверье Иванова дня начинается кутерьма. Молодость требует бьющей ключом жизни. Им претит размеренное течение маленького города. — Заметив его смятение, Бату Наминович рассмеялся. — Я тоже удивлялся, когда только приехал, но таковы местные обычаи. Привыкните со временем.

Мужчины перенесли окоченевшее тело на носилки и двинулись прочь. Бату Наминович последовал за ними, продолжая говорить:

— В прошлом году из-за того, что родители не пустили в лес на костёр, одна девочка убежала из дома. Искали две недели, а она отсиживалась у подруги на чердаке, потому что боялась возвращаться. В этом же году беглецов пока что двое, если слухи не врут: Настя Фортакова, да Денис Двукраев. Фортакова несколько месяцев не объявлялась, видать, уехала, а Двукраева вы сами видели. Он у нас постоянно числится в графе «пропавший».

Так вот как заикающегося паренька зовут. Совсем забыл спросить его имя. Шестнадцатый достал из кармана куртки блокнот и сделал несколько пометок про Дениса. Затем перелистнул страницу и крупными буквами написал: «СОБЕРИСЬ».

Из-за кустов показались распахнутые задние двери старенькой скорой.

— Ильдар Антонович просил вам передать ключи от участка, — Бату Наминович выудил из кармана брюк увесистую связку с деревянным брелоком-свистулькой. — И… — Он принялся проверять другие карманы. — Куда же я его убрал? Вот он где. — Бату Наминович протянул Шестнадцатому незапечатанный конверт. — Там внутри адрес и ключ. Квартирка маленькая, но уютная. Хозяйка уехала в том году к родственникам в Краснодар, а ключи оставила Ильдару Антоновичу. Недвижимость, как вы понимаете, здесь продавать сложно. Она, вероятно, решила не пытаться.

Вдруг небо рассекла молния. В её пронзительном свете в кустах, среди зелени, проявился какой-то тёмный прямоугольник. Под грохотание грома Шестнадцатый исчез среди пышной листвы и тут же вернулся с большим чемоданом на колёсиках. Из малого отделения торчала ручка ножовки.

Примечания

1

встречающихся у разных народов древний символ в виде трёх лучей, берущих начало в одной точке и расходящихся в разные стороны

2

от общеславянского пала, палка