Мексика – она одна такая! ¡Como Mexico no hay dos!

Наталья Нестерова, 2023

«Второй такой страны как Мексика нет!» – говорят мексиканцы иностранцам, которые мечтают посетить их экзотическую страну, этот край пустынь с гигантскими кактусами и тропических джунглей, где всё ещё водятся ягуары. Страну отважных ковбоев, колдунов, тайных иероглифов майя и трёхсот сортов текилы, где смерть не табу, а наоборот, любимая тема для разговоров и даже шуток. Евгений Умеренков, в девяностых годах собственный корреспондент самой массовой тогда газеты «Комсомольская правда», одним из первых знакомил читателей с Мексикой, страной, поражающей воображение своими культурными, архитектурными и природными достопримечательностями. Эта книга насыщена невыдуманными событиями – блестящими историями о непостижимой, чем-то для нас близкой и одновременно такой неразгаданной страны. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Крупный план. Последний

Наталья Нестерова

Муза как спутница жизни

Муза — это ерунда. Существо капризное и быстропортящиеся. У творца должна быть жена. В своей массе творцы (живописцы, поэты, скульпторы, композиторы, изобретатели и так далее, включая журналистов) любят домашний уют, чистые носки, вкусную еду и натурально-биологические произведения в виде хорошо воспитанных детей. С этим всем никакая муза долго справляться не способна. Если, конечно, не переквалифицируется в жену, верную спутницу жизни. Имя этим труженицам, то есть нам, — миллион. Безмолвные героини, которые греются у чужого костра славы. Хотя дровишки-то своими ручками таскали да подкидывали.

Слово «безмолвные» меня почему-то бесит. Мы ведь не объекты природы, вроде деревьев или гор. Нам есть что сказать. Вот возьму и скажу. Каково было жене собственного корреспондента «Комсомольской правды» в Мексике в конце прошлого века. Тут людям, помнящим те годы тёмные, уместно скривиться: у кого щи жидки, у кого бисер мелок. Исстрадались они там, за границей! Не исстрадались. Но я и не собираюсь оправдываться, рассказывая о тоске по Родине, друзьям и близким, тревоге за них, когда происходящее в стране иначе как лихолетьем назвать нельзя. Я хочу дать своего рода обрамление статьям моего мужа, выходившим в «Комсомолке».

Если переводить на кинематографический язык, то газетная публикация — это общий план и проезд. В газетной статье главное — информация, а чувства, настроения, впечатления и прочая рефлексия неуместны. Нарушение жанра. Пренебрегать законами жанра хуже, чем в одной кастрюле варить борщ, макароны и кисель.

Я попробую дать крупный план — те самые впечатления и ощущения, портреты и предыстории.

День мёртвых

В конце 1988 года мы приехали в Мехико. Мы — это я и двое сыновей-школьников. Митя — первоклассник, Никита в четвёртом классе. Славные мальчики, в хорошие дни дерутся только утром и вечером.

Женя приехал на месяц раньше. Снял квартиру. Ходил по ней, гордо показывал. Я ответно восхищалась, мы еще никогда не жили на таких площадях. А про себя думала, что мыть и убирать в квартире в сто квадратных метров — это проститься с возможностью осуществить мечту: написать книгу, ведь я теперь безработная… К слову, первую книгу я написала через десять лет.

— По контракту, — говорил Женя, — за ущерб мебели владелец вычтет из залога.

— Ущерб? — застыла я. — При наших-то детях. Редакция оплатит?

Вопрос был жизненно важным. За аренду квартиры, которая одновременно корпункт, также за автомобиль и его обслуживание платила редакция. Не от щедрот. Если бы не оплачивали, то на зарплату Жени мы нашли бы жилье только в трущобах, об автомобиле и не мечтали бы. Какая-то изощренная политика, остававшаяся с советских времён. Она касалась дипломатов, специалистов — всех государственных служащих, на зарплату которых ориентировалось и начальство журналистов. Поселить тебя в достойной квартире, предоставить хороший автомобиль — и платить копейки: на хлеб и воду.

— Что ты о грустном? — попенял Женя. — Тебе не нравится квартира?

— Очень нравится. Такая большая.

В этот момент из детской донёсся грохот. Начался ущерб.

— Мальчики не поделили кровати, — вздохнула опытная я. — Они, кровати, совершенно одинаковые. Но по разным стенкам.

— Мне надо работать, — сказал Женя. — Ночью передавать.

«Работать» — это святое. Из-за разницы во времени Женя передавал стенографисткам по телефону статьи глубокой ночью. Хронически не высыпался.

Приструнила сыновей: предложила кинуть жребий, сыграть в «камень-ножницы-бумага», вспомнить считалочки и вообще заткнуться, не позорить перед соседями своими воплями гордое имя советского человека.

— Митька вообще еще не человек, — сказал Никита.

— А ты недонепересоветский. — Умненький младшенький не остался в долгу.

Потом они хором спросили, когда мы будем есть.

Не успела ответить. Раздался звонок в дверь.

— Видите? В смысле, слышите? — грозно спросила я. — Соседи уже пришли! Убрать в комнате!

Про соседей я из карательных педагогических устремлений ляпнула.

Но эта была соседка. Из квартиры снизу, как она показала жестами.

Женщина в туфлях на высоких каблуках. Надеюсь, вам не надо объяснять разницу между женщинами в шлёпанцах, в кроссовках, в сандалиях с женщиной в модельных туфлях на тонких шпильках? У нее и платье было скромно нарядным — шёлковое, умеренно цветастое, плотно облегающее чуть полноватую фигуру за тридцать. Причёска — волосок к волоску. Но всё это я мельком отметила, как и очень приятное лицо, как и улыбку — вежливую и одновременно искренне добрую.

Я таращилась на поднос, который дама держала в руках и протягивала мне. Она что-то говорила. Я в панике и по причине слабого знания испанского вычленила только несколько слов. Соседи, добро пожаловать. вам подарок… мёртвое, мёртвое…

Хорош подарок! На подносе стояли четыре шоколадных черепа размером с мой кулак. Пустые глазницы, лысая башка, проваленный рот… У нас такие только при электрической опасности рисуют «Не влезай — убьёт!»

И самое жуткое. На лбах у черепов были написаны наши имена: Наталья, Эухению, Дэметрио, Никита…

Чёрная метка? Убирайтесь, или вам смерть? Мексика — страна транзита наркотиков. Мы попали в бандитское логово?

— Женя-я-я! — сначала прохрипела я, а потом завопила. — Женя-я-я!

Он прибежал, мило поворковал с соседкой, принял поднос с нашими черепами. Кроме того, что галантно благодарил, я ничего не поняла.

Когда закрылась дверь, Женя стал пояснять мне, что в Мексике сейчас отмечают День мёртвых…

— Он у них часто? — спросила я. — Дни живых, надеюсь, у них тоже случаются?

— Ты не понимаешь! Люди боятся смерти. Посмеяться над тем, чего боишься — это переступить через страх. Мексиканцы удивительный народ! Я сейчас как раз пишу статью про День мёртвых.

— Можно я Никитину башку съем? — спросил Митя.

Дети крутились рядом и рассматривали шоколадные подарки. Безо всякого смущения и страха.

На следующий день мы вышли погулять. Я и дети. Меня поразили грузовики с бархатцами. Представьте: едут грузовик за грузовиком — и у всех в кузове плотно-плотно цветы, которые мы называем высокие бархатцы. Тонны цветов. Зачем? Кому?

Мальчики возбудились у прилавков с бесчисленными шоколадными, сахарными черепами, с пластиковыми скелетами всех размеров, брелоками в виде гробиков и прочей похоронной атрибутикой. Предвкушали, как приедут летом на каникулы и подарят их своим дружбанам.

У детей нет панического отношения к смерти. Как у мексиканцев.

Эту главку Наташа написала, чтобы дать «крупный план» для репортажа «Тыква против черепа». Для других не успела…