Нелегалка-2-2015. 2014-2015-2016

Наталья Лазарева

С новым местом нашей нелегалке повезло. Особенно – с выходным днём, которым стала суббота, с 8 утра до 8 вечера. За год, проведенный в не самой глухой провинции у моря, ударница нелегального труда побывала в сорока больших и малых селениях, на Сицилии и Калабрии. Почти всегда находились попутчицы на дальние поездки. Сицилия становилась для неё всё более близкой, а день отъезда на родину приближался с каждым часом.

Глава 3. Здравствуй, Таня, до свиданья!

Таня позвала меня в гости, на своё новое место работы. Мы по телефону посплетничали про Петрушку. После того, как Таня сбежала от неё, Марио два дня искал новую баданту, в результате привёз в дом на гору ещё одну украинку. С этой сладилось, но тоже ненадолго. Вернее: новой баданте Петрушкины закидоны были до звезды. Старушенция ругалась, украинская дивчина без знания итальянского отвечала: «А пошла ты…!!!» Старушенция капризничала за столом, на что слышала: «Не хошь жрать — сиди голодной!» Старушенция запрещала говорить по телефону, сиделка подходила к её постели и, упёрши руки в боки, демонстративно громко разговаривала часами, сверля Петрушку убийственным взором. Дивчина установила свои порядки, старуха её боялась, а сын был доволен. Может быть, ему нравилось, что мамаша, гонявшая его с детства, сама жила в страхе и подчинении чужой воле. Но и эта сиделка уехала, когда Петрушка простыла и на неделю попала в больницу.

Выписанной из оспедале старушенции сынок привёз новую баданту.

Мы с Таней созванивались почти каждый день. Да мы тут все созваниваемся и общаемся часами, в общей сложности. Все сидим на 24-часовой работе, с редкими выходными, и многие — вдвоём со старушками, с которыми не поговоришь. Опять же, родная речь, мозгам надо отдыхать от повсеместного итальяно.

Новая работа у Тани была хорошей. Квартира в центре города, с террасой, с видом на Этну. Бабушка — в своём мире, целыми днями молчит или читает вслух. Таню она принимает за бога или ангела. Когда сиделка приносит еду и лекарства, Катарина целует ей руки, а потом послушно раскрывает рот и глотает таблетки и супы.

У баданты своя комната, машинка стирает, готовить надо, но Таня любит готовить. Ей приносят все продукты, или она ходит в магазин сама. Синьорам, навещающим Катарину, нравятся борщи и пельмени, поэтому у них с Таней полная гармония.

Наверное, Тане не хватило эмоциональной гибкости, когда она пыталась работать при психически неуравновешенной Петрушке. Баданту дёргало всё: ругань, крики, и особенно паннолины (памперсы), которые она увидела в первый раз, да ещё на такой огромной неходячей фурии. А Петруха взялась измываться над сиделкой, видя, что та не в состоянии выразить протест.

Таня переживала и нервничала. И сбежала. А я к Петруции относилась с пониманием, припорошенным налётом жалости. Каждая персона — уникум. И каждый человек живёт, как ему удобнее. Над Петрушкой время сыграло злую шутку, но ей повезло родиться и состариться на Сицилии.

Понимание — это у меня с детства. В какой-то книге по психологии я читала, что если у ребёнка в раннем возрасте будет травма головы, он теряет сочувствие к окружающим. В годик у меня было сотрясение мозга.

Первым пропало сочувствие к себе.

Возможно, оба сочувствия, и к себе, и к окружающим, исчезли одновременно, но к себе — я уверена — сдохло хоть на секунду, но раньше.

Место сочувствия в душе заняло любопытство и стремление всё понять. Так — лучше.

В конце января подруга собралась домой, на Украину. Я приехала к ней в Джарре, поесть борща и пожелать счастливого пути. Заранее, потому что — когда ещё свидимся? С собой захватила не пригодившийся рождественский набор — паннетон (большой кекс с цукатами и изюмом) и шампанское. Перед Рождеством я собиралась к Ире, в Катанию, но заболела, а потом так до Иры и не добралась.

Таню интересовал вопрос пересечения границы на родине. Из Италии всех выпускают, а вот насчёт въехать в собственную страну — тут кому как повезёт. Рассказы нелегалок на этот счёт разнятся. Кого-то задерживали, обыскивали, штрафовали. Я в прошлый раз спокойно вернулась, никто внимания не обратил на отсутствие визы. Сейчас поделилась слышанной где-то информацией: подаёшь закрытый паспорт, с вложенными 10 евро. (Совет сработал).

Выпили за прошедшие Рождества, Новые годы и завтрашнее Крещение, поговорили за жизнь. С террасы дома открывался вид на Этну. Таня показала на собор, купола которого возвышались над домами, и сказала, что это — самое красивое место в городе. Я отправилась на прогулку, пока солнце светило. После обеда обещали дождь.

Джарре — обычный сицилианский город. С приморским Рипосто его разделяет железная дорога. Рипосто — внизу.

Колеся по улицам, смотрела в сторону заброшенного стадиона: вот бы сверху на панораму полюбоваться! Стадион окружали глухие каменные стены, кованые решётки и заборы. Я почти сдалась, когда увидела на верхнем ярусе трибун какого-то мужчину. Значит — войти на территорию можно! Народная тропа обнаружилась за зарослями кустов — желающие сделать физкультразминку проложили путь, вполне удобный. Ограда закончилась через десяток метров.

Входы на трибуны были заложены кирпичными кладками, в человеческий рост. Стёкла в нижних помещениях выбиты, по стенам — граффити. Обследовав лестницы, нашла открытый подъём внутри.

Восхождение и любование тянуло на сцену из фильма ужасов. Тишина, никого. Вокруг — красота: Этна в белых облаках, города, море. А по всем лестницам и помещениям — мёртвые птицы. Десятки, сотни мёртвых птиц, истлевающих в пепле. Недавно было извержение. Несильное, но всё-таки. Наверное, птицы задохнулись или поджарились на лету. Под сапогами скрипел чёрный металлический песок. В городе я тоже обратила внимание — там, где улицы не убирались, слой пепла достигал нескольких сантиметров, и даже дожди его пока не смыли. Я бродила по трибунам и разгромленным офисам, отрешаясь от действительности всё больше и больше, разглядывая кости и перья, вывернутые шеи, скрюченные лапы. Безумие продолжалось, затягивая в нереальность, пока во втором часу не позвонила Таня: «Борщ готов! Ты где?» — «Иду». Но пошла не сразу, всё-таки сходила к соборной площади.

В Роккалумеру приехала в половине шестого. Посидела с девочками в баре, выпила кофе с пирожными.

Днём 19 января мои синьоры отобедали рано. Я вынесла мусор в три часа, и сразу позвонила Тамаре: «Гуляем?» — «Купаемся!» — «Купаетесь? Где?!» — «Напротив церкви» — «Бегу».

Купание состояло в брожении по воде. Море волновалось, девчонки были мокрые почти до пояса. Я засмеялась: «Почему не с головой?!» — «Вот, сама и иди, с головой!»

Вода была не смой тёплой, на улице всего +16, со вчерашнего похолодало. Но, по сравнению с купелями на Руси, одно удовольствие. Я барахталась в волнах, девочки визжали и щёлкали фотоаппаратами: «Наташка, вылезай!» — «Не вылезу!» — «Наташка, не уплывай далеко!» — «Не уплыву. Я же не сумасшедшая».

Возле парадной что-то чинили зять Пины и муж Марты. Увидев меня, спросили: «Что случилось?» — «Ничего. Купалась». Мужики переглянулись, Франческо повертел пальцем у виска. Я отрицательно покачала головой: «Нет! В России сегодня — святой день. Купаются все. У нас там морозы, снег, лёд, а люди купаются!»

Дома переоделась, заварила горячего чаю на травах, закуталась в одеяло — хорошо!

Во вторник Марта первым делом спросила: «Мне муж сказал, что ты вчера купалась?» — «Да» — «Не верю!» — «Смотри фотки!» Марта хохотала, а я рассказала, как водила внука в аквапарк. Под бассейнами и горками, на нижнем ярусе — бани, парные и бассейнчики, двухметровой глубины, с водой +7 градусов.

Мы посидели в турецкой парной, и я повела мальчишку к купели: «Прыгнешь? Вода холодная, прямо обожжёт!» — «Не хочу!» — «Ну, не хочешь, как хочешь. Ты хоть потрогай, какая холодная!» Внук послушно опустил в воду пальчики. В ту же секунду я столкнула его вниз. Он вынырнул с таким лицом… До сих пор не берусь описать, что выражали его чувства. Я протянула руку и помогла выбраться. То, что он сделал в следующий момент, я ожидала меньше всего: развернувшись к воде, он прыгнул снова!!!

Он прыгал семь раз! В перерывах я таскала его в парную. Сама тоже прыгала. Развлечение прервали только потому, что подошло время «морской волны», мы поднялись к горкам.

В этот заезд я всё время думаю о доме. Там осталось слишком много проблем, решить их могут только деньги. Иногда тревога не отпускает целыми днями. Боженька, помоги, чтобы всё уладилось.

Боженька, помоги всем нам. Таня улетела домой 23 января, вся в радужных надеждах. Подруга Дороты помогла ей купить билет на самолёт. Таня возвращалась спешно. Муж сообщил, что ему предложили купить недорогую малосемейку, он уже внёс 600 долларов залога. Ещё до отъезда на Сицилию моя подруга заняла на покупку квартиры у сестры 3400 долларов. Валера искал варианты, Таня служила у синьоров, зарабатывая недостающее. Теперь у Тани уже было кое-что накоплено, она видела себя и Валеру в собственном уютном гнёздышке и могла говорить только об этом.