Первый клиент
В мой кабинет заходит красавица. Точеные черты лица, тонкие длинные руки. Ухоженная, стильная, стройная. Многие считают, что у таких людей просто не может быть проблем. Однако внешняя привлекательность не является профилактикой трудностей…
Вместе с красавицей в мой кабинет проникает холод. «Настоящая Снежная королева», — подумала я. На ее безупречном, неподвижном лице невозможно «распознать» какие-либо эмоции. Взгляд безразличный, без огонька, ни намека на улыбку, на вид можно дать и 25, и 40 лет.
И это моя первая клиентка?! «Да, “повезло” мне», — подумала я. До этого я проводила сессии с клиентами только в рамках обучения гештальт-терапии. Это все равно что, к примеру, оперировать человека в присутствии более опытного хирурга: есть моральная поддержка, если что, твою руку направят, помогут советом. А тут первая самостоятельная сессия… Эй, наверху, вы не могли бы для первого раза подкинуть что-нибудь не такое заковыристое?! Ладно, попробую справиться с этой задачей… «Назвался груздем», как говорится…
Надо ли говорить, что я ужасно волновалась перед встречей с первым клиентом? До сих пор вспоминаю ту тревогу, хотя прошло уже более пятнадцати лет. Она просто переполняла меня. Самым сложным для меня в тот момент оказалось «не подыгрывать» Снежной королеве, не попасть «на ее волну» (помните Кая из сказки про Снежную королеву?), а остаться собой — живой, реагирующей, искренней. На протяжении всей встречи важно было оставаться внимательным, заинтересованным, участливым слушателем, живущим в своем «царстве» по своим правилам.
Но у меня не очень хорошо получалось «оставаться собой». Рядом с таким сдержанным и невозмутимым с виду человеком сразу почему-то становишься суетливым, торопливым и неловким. Я так хотела понравиться Арине, вызвать у нее доверие с первых минут знакомства, что немедленно решила угостить ее чаем. И, конечно, от волнения руки заходили ходуном, и я пролила горячий чай чуть ли ни ей на колени. «Мда, так себе начало глубокой психотерапевтической работы», — подумала я и приступила к диалогу.
Проблемой Арины были сложные отношения с близкими ей мужчинами: взрослым 14-летним сыном и мужчиной, с которым она встречалась уже несколько лет. Мужчина был женат, но изводил Арину своей ревностью, бурными выяснениями отношений, нанимал детектива, чтобы следить за ней, и устанавливал прослушку на ее телефон. Арина не хотела ссориться с сыном и желала разобраться в своих чувствах к женатому ревнивцу — быть ей с ним или не быть? Прямо-таки шекспировский вопрос.
В начале сессии Арина сидела на диване в одной и той же напряженной позе, мимика у нее была скудная, тело как каменное — ни жестов, ни движений корпусом. Даже когда я пролила чай, она и глазом не моргнула. Я попросила: «Опишите себя». Арина ответила, что она «терпеливая и спокойная». С первой характеристикой я была согласна, а со второй — не очень. С самого начала разговора у меня возникло ощущение, что за этим «ледяным спокойствием» стоит много сдерживаемых чувств. Когда я сказала, что Арина не кажется мне спокойной, она замолкла и как будто осунулась. Помолчав, тихо произнесла: «Точнее сказать, я — неласковая, холодная женщина». «Ну, уже хорошо, что она это знает о себе», — подумала я с некоторым облегчением.
Рядом с Ариной я тоже чувствовала напряжение, особенно в те моменты, когда внутренне эмоционально откликалась на ее рассказ. В процессе диалога я не всегда понимала, в какую сторону «пойти дальше», о чем спросить, и чем могу быть полезна ей. Это было связано с тем, что Арина говорила как будто не мне, и вид у нее был отрешенный.
Я старалась «расшевелить» Арину. Спрашивала, для чего ей встречи со мной, чего она ждет от психотерапии. Ей же, по моим предположениям, казалось, что я должна «разгадать ее» и сама дать ответы. А я не хотела давать эти ответы вместо нее. Через пару минут (это так долго в рамках сессии, вы не представляете!) Арина сказала, что хочет разобраться в себе, понять, зачем ей отношения. Это было важное место в нашем контакте.
Вдруг, прямо в середине сессии, когда у нас только начал складываться диалог, Арина спросила, может ли она выйти на балкон покурить. Странно, да? Во-первых, Снежные королевы не курят, а во-вторых — нет, не может — сессию лучше не прерывать, таковы правила. Но именно в этот момент Арина «ожила» для меня, перестала быть «ледяной». И я решила, что могу позволить ей выйти за рамки.
Почему я так сделала? Однажды я сама была в роли такого клиента, которому было необходимо выйти за рамки, чтобы «ожить». Я ждала третьего ребенка и была уже на большом сроке беременности, поэтому работала со своим психотерапевтом онлайн. Сессия как-то сразу не задалась. Я не понимала, о чем говорить, что меня волнует, чего я хочу от своего терапевта. И вдруг она (терапевт) спросила меня: «А можешь ли ты прислушаться к своему телу и почувствовать, чего оно хочет прямо сейчас?».
Я мгновенно ощутила, как сильно я физически устала. Как я хочу прилечь, принять непринужденную позу, и чтобы меня никто не трогал. Я сказала об этом, и терапевт предложила мне именно это и сделать. Я легла на диван, расположила ноутбук так, чтобы было удобно моему животу, и внезапно мое тело невообразимым образом расслабилось. Мы не обсуждали за тот час никаких глобальных проблем с родителями, не говорили о моих детских и юношеских травмах, о страхах моего многодетного материнства… Но эта сессия в итоге стала одной из самых эффективных и запоминающихся за все сотни часов моей личной терапии. Наверное, потому что психолог позволила мне быть тем, кем я являлась в тот момент, — беременной женщиной, которая хочет просто полежать. И это «разрешение» открыло во мне огромные ресурсы, выпустило целый фонтан энергии жизни. Удивительно, правда?
Арина вышла на балкон и через несколько минут вернулась. Я почувствовала, что напряжение почти ушло, и мы продолжили разговор. Арина рассказала, что беспокоит ее в отношениях с тем мужчиной. Его постоянное присутствие, чрезмерная импульсивность и даже агрессивность, то, что он мало помогает ей в материальном плане, но готов тратить деньги на детектива и прослушку…
Деньги, материальное, бытовое… Почему мне всегда грустно слышать об этом от клиентов, когда речь идет о близких отношениях? Я догадываюсь, что это звучит, потому что чувства и близость в таких случаях как-то «задвигаются», уходят на второй план. Но ведь у Арины изначально речь шла не о материальном! Ей важно было то, насколько они дороги друг другу, насколько она хочет близких отношений с ним, могут ли они вообще быть вместе. Он звал ее замуж, часто говорил о своей любви, но при этом изводил ревностью и подозрением. Складывалось впечатление, что в этой паре она молчит за двоих, а он эмоционален и страстен и за себя, и за свою Снежную королеву.
Ощущая мою поддержку и эмоциональную включенность, в ходе нашей встречи Арина стала чаще смотреть мне в глаза, говорить быстрее и чуть эмоциональнее, все более раскрываясь. Из ее рассказа я поняла, что отношения Арины с сыном — зеркальное отражение ее отношений с мужчиной, Анваром. Только партию шумного, недовольного «выяснятеля отношений» в отношениях с сыном исполняет уже сама Арина. Сын замкнут и тих, и Арина часто бывает раздражена его поведением. Постепенно выяснилось, что Арина, раздражаясь на Анвара, переносит своё раздражение на сына, чем, конечно же, травмирует его.
Позже, анализируя работу с первым клиентом, я вспомнила свою семью, своих родителей, наши семейные «правила», гласные и негласные. Вспомнила, как в детстве мама обижалась на меня за какие-то проступки, и могла не разговаривать со мной пару дней. Это было страшным наказанием непонятно, за что, так как она не считала нужным объяснить мне, за что она меня «наказывает». В последующие дни я пыталась «заслужить» ее прощение, делать что-то хорошее, достойное ее внимания. Спустя много лет, в ходе личной психотерапии, я осознала, что неосознанно выбираю мужчин, которые точно так, как когда-то моя мама, обижаются на меня, замолкают, уходят в себя. И точно так, как в отношениях с мамой, я старалась «заслужить» их расположение и теплоту, на которую большинство из них, увы, просто не были способны… С мамой нам удалось восстановить нашу эмоциональную связь и наладить отношения, полные приятия. Правда, для этого мне понадобилось стать психотерапевтом, эмоционально зрелым (смею надеяться) и устойчивым человеком, которому не нужно искать чьего-либо прощения.
Несколько лет назад мамы не стало. Счастье, что в этой жизни мы успели «встретиться» и «обняться душами», что благодаря моей личной многолетней терапии и маминой гибкости, между нами не осталось ничего невысказанного, невыраженного. Я учусь жить без нее и, чем больше проходит времени, тем сильнее я понимаю и принимаю смысл многих уроков, которые мне преподнесла история моих непростых 40-летних отношений с родным человеком. И с болью и горечью принимаю смысл самого трудного урока, который нам преподносит смерть родной души. В этой книге будет много сказано о наших с мамой взаимоотношениях, о том, как они менялись и развивались на протяжении всей моей жизни, о том, как повлияли на мою личность и мою семью ее ценности и таланты, о том, чему научил меня ее уход из жизни.
Анализируя свою работу с первым клиентом, я пришла к выводу, что ситуация Арины чем-то схожа с отдельными аспектами моих значимых отношений. Когда психотерапевту кажется, что его опыт очень похож на опыт клиента, это означает тенденцию к эмоциональному слиянию, что вовсе не полезно для терапевтических отношений. Осознав это, на второй сессии я увидела и четкие различия между нами: в целом, мы с клиенткой совсем разные, и обстоятельства жизни у нас схожи лишь на первый взгляд.
К концу второй сессии я чувствовала себя уже более уверенно. Мне показалось, я нашла, за что зацепиться в работе. И процесс пошел, диалог становился более глубоким, Арина рассказывала все более интимные аспекты своих отношений, раскрывала внутренний мир. Я поддерживала ее открытость, была искренней и теплой, и, мне кажется, это расположило Арину и сформировало доверие между нами.
Всего у нас было несколько встреч. Однако если я спрашивала клиентку, как она ко мне относится, что она считает важным, полезным в нашей работе, Арина всякий раз долго думала, но ни разу так и не ответила прямо. Правда, все-таки сказала, что после наших сессий чувствует себя спокойнее и увереннее.
Что ж, это хороший результат, с учетом того, что она все-таки мой первый клиент, а я первый ее психотерапевт.
Сейчас я думаю об этой работе как об удивительном и сложном для начинающего гештальт-терапевта опыте. Клиент действительно оказался непростым. Нетривиальная жизненная ситуация. Алекситимия (неспособность быть чуткой к себе). Мой страх ошибиться в работе с первой клиенткой, возможно, усугубил ее тревогу и не позволил установить более доверительные отношения между нами. Мой страх «облажаться» точно мешал и мне. Ее страх близости. Но, несмотря на все это, мы «встретились». «Снежная королева» ожила, стала теплой и доступной для контакта. И я надеюсь, что наши встречи помогают ей жить более наполненной жизнью, чем та, что была, когда она обратилась ко мне.
С тех пор в моей практике я встречалась с самыми разными клиентами и самыми разными ситуациями. Расставание с любимыми, конфликты в семье, трудности карьерного роста, нехватка лидерских качеств, лишний вес, тревоги, панические атаки, проблемы с самооценкой, конфликты с детьми-подростками — вопросы, которые волнуют многих из нас, и с которыми приходят ко мне чаще всего. Всех этих людей, имеющих совершенно разные трудности, объединяет желание стать счастливее, жить более наполненной жизнью.
