Ложная красота

Наталья Кочетова, 2022

Взглянув на Полину сейчас, вы бы не узнали в ней девушку, обладающую репутацией избалованной высокомерной стервы. Взглянув на мрачного одиночку Игната сейчас, вы бы не узнали в нем беззаботного тусовщика-сорвиголову. Встреться они год назад, они бы даже не взглянули друг на друга, но теперь всё иначе. Оба не ждут от жизни ничего хорошего, но однажды их цели пересекутся. Цикл "Во лжи". Книга вторая. Содержит нецензурную брань.

Глава 2.

— Рад снова видеть тебя. — Приветливо улыбаясь, невозмутимо бросил психолог, усаживаясь за свой стол.

Я невесело усмехнулась и кивнула. Не могла ответить ему взаимностью.

— Итак, Полина… Ты здесь, ты пришла. Позволь же сразу спросить, чего ты хочешь от этой терапии? — Спросил мужчина и выжидательно посмотрел на меня.

— Хочу, чтобы мама успокоилась. — Пожала плечами я.

— Забота о маме — это прекрасно. Но этого недостаточно. Чего ты хочешь лично для себя?

— Ничего.

— Совсем? — Мужчина удивленно приподнял бровь, уставившись на меня с немым вопросом в глазах. Но я не ответила. Он несколько секунд выжидательно смотрел на меня, затем разочарованно поджал губы и вздохнул. — Твою жизнь можно назвать счастливой?

— Она вполне сносная.

— Разве ты не заслуживаешь чего-то большего, чем просто сносная жизнь?

Повисла пауза. Я нахмурилась и почему-то зависла. Вопрос поставил меня в тупик и заставил нервно ерзать на стуле. Я потерла запястье рядом с часами и сцепила руки в замок.

— Не знаю. Не думаю. Я не знаю. — Ответила сумбурно, начиная нервничать все сильнее. Руки сами собой сложились на груди, и неосознанно сжалась всем телом.

Психолог хмыкнул, внимательно наблюдая за мной, и сделал пометку в своем блокноте.

— Что ж, ладно… Разберемся по ходу дела… — Мужчина взял в руки стопку картонных карточек и точеным жестом перфекциониста поправил их так, чтобы они лежали ровным прямоугольником. — Это известный тест. Тест Роршаха. Я попрошу тебя расслабиться насколько можешь, и отвечать не задумываясь. Ты должна будешь описать то, что видишь. Идет?

Я без интереса пожала плечами. Как будто ему было нужно мое согласие…

Мужчина стал показывать мне одну за другой карточки с изображением каких-то нелепых чернильных пятен. На некоторых из них угадывалось что-то похожее на очертания людей или животных, на некоторых — просто пятна, которые невозможно было с чем-то ассоциировать. Я послушно описала свое видение каждой картинки, и мужчина удовлетворенно кивнул.

— Теперь я хочу, чтобы ты заполнила этот лист бумаги какими угодно цветами. — Психолог протянул мне белый альбомный лист и подвинул стакан с цветными карандашами. — Не думай. Просто зарисуй его, не оставляя пробелов.

Мне не было необходимости думать. Я взяла черный восковой карандаш и за несколько секунд полностью закрасила лист. Небрежно толкнула его в сторону мужчины.

Подняла глаза. Он посмотрел на меня с интересом, задумчиво потер подбородок, затем кивнул, будто сделал для себя какие-то выводы. Снова сделал запись у себя в блокноте, и взял следующий набор карточек небольшого размера. Разложил их по столу в несколько рядов.

— Выбери любую, ту, которая тебе больше всего понравится. Выбирай внимательно. Не логикой, скорее интуитивно. Прислушивайся к ощущениям.

Я встала со стула и склонилась над столом. Скользнула глазами по карточкам, на которых были изображены странные, словно из глупых детских рисунков, картинки. Сказочные, сюрреалистичные, с изображением людей, пейзажей, загадочных персонажей и абстракций. Я безучастно рассматривала картинки, ничего не вызывало в моей душе отклика, пока я не натолкнулась на карточку, на которой были изображены два револьвера со слегка изогнутыми вверх дулами и резными ручками, лежащие в траве ярко-голубого цвета. Ткнула в карточку пальцем и снова опустилась на стул.

— Хм, прекрасно. — Довольно улыбнулся мужчина, откладывая карточку рядом с моим рисунком, а остальные собрал и убрал в стол. Снова посмотрел на картинку и задумчиво ухмыльнулся. — Интересно… Рассказать тебе мои выводы?

— Как хотите. — Отозвалась я без интереса, откидываясь на стул и скрещивая вытянутые ноги. Перевела взгляд в окно, где над городом нависли тяжелые дождевые тучи.

— Твоя психика изо всех сил блокирует воспоминания, которые причиняют тебе боль. Так что пока мы не будем их касаться, чтобы избежать ретравматизации. — Начал вещать мужчина, но я не реагировала, продолжая разглядывать унылый пейзаж за окном, лишь почувствовала, как от его слов напряглась моя шея. — Но я хочу, чтобы ты понимала: пока травма не будет должным образом переработана, ничего в твоей жизни не изменится. Рано или поздно тебе придется вернуться в тот день… и прожить его правильно…

Мужчина понизил голос на последнем предложении и замолчал, ожидая моей реакции. И она последовала незамедлительно. Мое горло сжало спазмом. Мне вдруг захотелось закричать, во весь голос заорать на этого идиота-психолога. Вернуться? Прожить правильно? Разве можно такое прожить правильно??? Разве может он хоть что-то в этом понимать? Хоть каплю?

Мне хотелось выкрикнуть все это ему в лицо, но я сглотнула болезненный ком, сжала зубы и молча, подняла на него взгляд исподлобья. Удовлетворенный тем, что ему удалось привлечь мое внимание, мужчина продолжил:

— Но не сейчас. Сейчас ты не готова. Пока мы позволим твоей психике реализовывать свой защитный механизм. Мы не будем касаться прошлого. Мы сосредоточимся на настоящем. — Психолог подбадривающе мне улыбнулся и, набрав в легкие побольше воздуха, добавил. — А в настоящем… В настоящем ты чего-то боишься. Очень сильно боишься, и очень сильно хочешь избавиться от этого страха. — Мужчина ткнул пальцем в выбранную мной картинку. — Ты хочешь контролировать свою жизнь. И быть менее уязвимой. Сейчас я хочу, чтобы ты очень хорошо подумала и ответила: то чего ты боишься — реальная угроза или иллюзорная?

Я смотрела на мужчину, слушала его слова и чувствовала, как возмущение и злость, еще секунду назад, разъедавшие мое сознание, уступают место более опасному чувству. Я буквально физически чувствовала, как внутри закручивается противной воронкой страх. Мои мысли будто немеют, затормаживаются. Так всегда происходило, стоило лишь направить память и мысли в это ядовитое русло.

С огромным усилием я заставила себя подавить волнение и сосредоточиться хоть на чем-то, пока удушливая паника не начала раскручивать свой маховик. Судорожно выдохнула воздух, медленно вдохнула. Снова повторила свое действие, слушая, как воздух с шумом входит и выходит из легких.

— Она реальная. — Ответила наконец внезапно осипшим голосом.

Мужчина медленно кивнул, напряженно наблюдая за мной.

— Ты можешь сделать что-нибудь, чтобы стать менее уязвимой перед этой угрозой?

Я сглотнула и сильнее сжалась. Взглянула на свои смарт-часы, с активной кнопкой SOS. На рюкзак, лежащий на полу рядом с моей ногой, в котором всегда лежит два газовых баллончика. Внизу в машине меня ждала мама, она сопровождала меня всегда и везде. Ей пришлось перейти на удаленную работу, чтобы она могла сопровождать меня в те редкие дни, когда я решалась выйти из дома. В нашей квартире была установлена дорогущая сигнализация. Но я не чувствовала себя защищенной. Мне не казалось, что я неуязвима. Всего этого мне было недостаточно.

— Тебе нужен револьвер, Полина. — Как в подтверждение моих размышлений, тихо проговорил мужчина. — Образно, конечно… Оружие — это просто способ контроля, возможность… быть более уверенной. Я хочу, чтобы ты хорошо подумала об этом накануне. Ты должна найти свой револьвер…

***

Бездумно кликая по кнопкам меню бесцветного простенького сайта, я то и дело неосознанно возвращалась к фотографии мужчины, который был представлен как собственник и главный тренер единственного в нашем убогом городишке клуба боевых искусств. Я возвращалась к ней уже в сотый раз, разглядывая приветливое лицо мужчины, так, будто, если чаше смотреть, можно проникнуться большим доверием.

Мужчина выглядел серьезным, уверенным в себе и вполне миролюбивым, но он все же оставался мужчиной, а это само по себе вызывало тревогу.

Последний раз скользнув взглядом по фото, я закрыла браузер.

Тяжело вздохнула. Жизнь меня испытывала.

В этом городе как будто вообще не было женщин, или мне просто хронически не везло. Врачи — мужчины, полицейские — мужчины. Следователи. Судмедэксперты. Судьи. Все.

И то, что в нашем городе был лишь один психолог, — работающий с посттравматическим синдромом, и тот мужчина, — очередное невезение. Или наказание.

Испытание меня на прочность.

Хотелось завыть в голос. Не было у меня никакой прочности. Не осталось. Ничего не осталось. Я была пустая внутри. Я ничего не хотела. Не было желаний, не было целей. И эмоций тоже не было, только страх. И он заменял и замещал собой весь мой эмоциональный спектр. Он был со мной всегда, мой единственный верный спутник, до оскомины постоянный, лишь иногда меняющий свою интенсивность: от легкой сосущей тревоги до внезапной неконтролируемой паники.

В течение вот уже трехсот семидесяти пяти дней. Двадцать четыре часа в сутки. Каждый день. Только страх. И ничего больше.

Он был частью меня. Я срослась с ним намертво. Но чертов психолог был прав. Я устала от него, катастрофически устала. Я хотела избавиться от него, даже если мне пришлось бы оторвать его от себя вместе с кожей.

Я хотела это прекратить. Я должна была попробовать. Должна. Хотя бы в надежде на то, что боль, накопившаяся за триста семьдесят пять дней, хоть немного поутихнет.

Я не хотела, чтобы страх и дальше управлял моей жизнью. Я хотела управлять ею сама.

Мне нужен был револьвер.

И я решила, что сама могла бы стать им.