Париж… до востребования

Наталья Котенёва, 2023

Это история о любви и верности, заказных убийствах и предательстве. А еще это рассказ о Париже, о том, что он скрывает от посторонних взглядов и приоткрывает завесу своих тайн только тем, кто имеет особый дар.Как можно забыть, что ты ведьма? Очень просто – не думать об этом и жить спокойно. Так поступает героиня романа Александра – бывшая москвичка. Оказавшись в Париже, девушка сделала замечательную карьеру. У нее интересная работа, любящий мужчина, друзья. Только не все так просто. Забытое прошлое вернулось, и все ее благополучие рушится. В один день жизнь Алекс меняется, теперь ей может помочь только ее собственный дар мага.Александру разыскала ведьма Марина, она ищет артефакт, принадлежащий девушке. Ведьма жаждет отомстить за прошлое унижение. Героиня понимает, что с опытной колдуньей в одиночку ей не справиться. Помощь приходит от главы ковена парижских ведьм Марго Юсуповой, которая делает все, чтобы возродить дар Александры.

Глава 12. Что скрывает любимый

Париж. Шесть лет назад.

Кошмары, действительно, оставили меня. Я уже не просыпалась в слезах. Возможно, жаркие ночи с любовником так утомляли, что я проваливалась в сон и только утренние поцелуи склонившегося надо мной мужчины будили меня утром.

Клод словно помолодел. Разницу почти в двадцать лет я и раньше не чувствовала, а теперь он вообще стал вести себя как подросток. Он врывался домой с охапками цветов, с какими-то диковинными угощениями, которые покупал в самых дорогих гастрономах. Мы ездили на плавучие дансинги в окрестностях Парижа, где он утанцовывал меня до упада, тащил на ночные прогулки по городу, рассказывал невероятно интересные истории о Париже и людях, которые когда-то жили в этом городе. И, конечно, каждую ночь мы предавались любви. Лаская мое тело, он страстно шептал, как сильно любит меня, что я самая необыкновенная женщина на свете…

Я продолжала учебу, как самая прилежная студентка. Клод настоял, на том, чтобы я стала магистром искусств. Поэтому я ходила на лекции и на работу в художественную галерею, где у меня была практика, писала диссертацию и была полностью поглощена своими делами. Чем в это время занимался Клод я толком и не знала. Нет, я, конечно, знала, что он преподает, что занят исследовательской работой. В гости к нам часто приходили его коллеги и друзья, и в конце ужина за рюмкой коньяка они обсуждали научные проблемы. Я слушала вполуха, не слишком погружаясь с эти сферы. Иногда он уезжал в командировки, после которых обрабатывал привезенные данные, что-то писал в научные журналы, публиковал книги. Иногда созванивался с кем-то, при этом закрывал дверь своего кабинета и говорил тихим голосом. Сначала такая таинственность удивляла и раздражала. Что за тайны? Но раз он не хочет делиться, пусть хранит свои секреты. Я не задавала лишние вопросы.

Однажды за ужином, Клод неожиданно сообщил, что был у нотариуса и сделал завещание в мою пользу, открыл в банке депозитный счет на мое имя, а также оформил страховку своей жизни, также в мою пользу. Я удивилась, спросила зачем, но Клод сказал, что обо всем нужно беспокоиться заранее и он просто проявил предусмотрительность. Я решила, что в этой стране так делают все и не беспокоилась ни о чем. Естественно, деньги меня не интересовали, я уже работала и хорошо зарабатывала. Я даже не подумала зачем еще молодому, здоровому, полному планами мужчине вдруг приспичило писать завещание. Но я уже знала, что французы очень практичные и предусмотрительные люди, у них все расписано, как по нотам. Поэтому, раз мой мужчина решил так сделать, значит, это правильно. Клод не раз заговаривал о том, что нам надо бы пожениться, возможно, и детей завести, но я, сама не зная почему, не восприняла всерьез его предложение и просила подождать: куда торопиться, нам и так хорошо, он любит меня, я люблю его, пусть все остается как есть.

В начале мая мы, как это часто бывало при теплой погоде, неспешно брели по Парижу, обняв друг друга за талии. Погода стояла прекрасная, листья на деревьях уже полностью распустились, но еще не покрылись налетом пыли, город дышал свежестью, со стороны реки дул теплый ветер, солнце клонилось к закату, мой возлюбленный прижимал меня, ступая шаг в шаг со мной.

— Я скоро уезжаю, — внезапно сказал Клод, — надолго, на несколько месяцев. Еду один. Не хотел тебе раньше говорить, не был уверен, что получу визу.

— Куда? Опять в Африку?

— Да, туда. Там может не быть связи, труднодоступные места… местами ведутся военные действия, ну, ты понимаешь, племенные конфликты… Так что не беспокойся, если долго не будет вестей…

— Как не беспокоиться? — Я высвободилась из его рук. — Сам сказал, там война идет, это ведь опасно. Клод, послушай, если там война, то может, ты подождешь пока все утихнет? Не надо, милый, не езжай! Я боюсь за тебя!

Я вдруг ясно представила, что мой мужчина окажется в зоне боевых действий, где никакие законы не действуют, где его жизни каждую секунду грозит смерть. Там, в дебрях Африки, если с ним что-то случится, никто его спасать не будет. Стало так страшно, что могу остаться без него, слезы просто брызнули из глаз.

— Ну-ну, что ты, не надо, не плачь, да там все время что-то происходит. Не в первый раз, все будет хорошо, просто нужно быть осторожным. Конечно, европейцев там не любят, это правда, но я говорю на диалектах местных племен, это упрощает мою миссию. Не беспокойся, не впервые…

Но я почувствовала, что Клод не в своей тарелке, хотя он возражал мне очень спокойно, говорил, как об обычной поездке, но что-то в его интонации и в том, как он пытался меня успокоить, меня настораживало. Я всем своим существом чувствовала опасность, но в тоже время понимала, что удерживать его бесполезно, я не смогу его отговорить. Как я теперь жалела о том, что не расспросила, что не удержала, что я должна была узнать больше о той экспедиции.

— Милый, не понимаю, что за срочность и необходимость. Да хоть бы эти племена совсем друг друга истребили, какое нам дело! А это, действительно нужно, ну, ехать туда? Что ты будешь там делать? И почему один? Ведь ты обычно так тщательно готовишься к экспедициям, набираешь команду, закупаешь оборудование, как-то уж больно внезапно…

— Это, действительно, важно. Необходимо удостоверится кое в чем… Меня пригласили участвовать коллеги, это они занимались организацией. А один, потому что команда уже ждет меня на месте и все уже готово для экспедиции. Не беспокойся, родная, я ведь бывалый путешественник.

Мужчина улыбнулся в ответ на мой встревоженный взгляд, вытер мои слезы, поцеловал и крепче прижал к себе.

Через неделю я проводила его и стала ждать вестей.

Мне всегда было одиноко, когда Клод уезжал надолго. Дом казался пустым, мне не хватало его присутствия, того, как он будил меня по утрам, нежно целуя в затылок, запуская руки под пижаму, повторяя, что пора просыпаться, что кофе остывает, что я могу опоздать на работу. Я скучала по его голосу, по нашим разговорам, объятиям и ласкам в постели, словом, я тосковала и очень сильно ждала его возвращения.

Хоть Клод и предупредил, что звонить и писать будет редко, я с особенным нетерпением ждала его сообщений. Безотчетная тревога глодала меня. Он позвонил всего лишь пару раз, а потом связь прервалась, и я несколько недель не слышала о нем. Время шло, а вестей от Клода не было. Однажды я не выдержала, сама позвонила в институт, чтобы спросить нет ли известий от профессора Бодэ и когда мне можно его ждать назад.

Я почувствовала острую панику, когда в институте мне ответили, что профессор взял отпуск на несколько месяцев и они не знают ни о какой командировке в африканскую страну.

Тогда я стала звонить его коллегам с тем же вопросом, но никто ничего не знал.

Я уже была близка к истерике и собралась обзванивать посольства стран, где, по словам Клода, должен был пролегать его маршрут, где он мог находиться. Мне нужно было знать, есть ли у них хоть какая-то информация об экспедиции и о нем. Но вдруг ночью мне дозвонился сам Клод.

— Алекс, девочка моя, — сквозь помехи и треск я услышала голос своего возлюбленного, — как ты? Плохая связь… У меня все в порядке, скоро вылетаю в Париж… Буду дома послезавтра! Жди!

Я вскочила с кровати, прижала трубку к уху и прокричала:

— Клод, где ты? Почему не звонил, не писал? Я волновалась! Ты здоров? У тебя все в порядке?

В трубке слышался треск, звук прерывался, я плохо слышала и не разбирала и половины из того, что мне кричал в ответ Клод. Но, главное, я поняла, он жив и здоров и скоро будет рядом со мной. Потом связь оборвалась окончательно, а я осталась стоять в пижаме с телефоном в руке, с идиотской улыбкой облегчения на лице.

На другой день он связался со мной, уже сидя в самолете, и сообщил каким рейсом прибывает в Париж. Я встречала его в аэропорту Шарль де Голль с огромным букетом ромашек.

Автоматические двери зала прилета открывались и закрывались каждый раз, когда к ним кто-то подходил, а я каждый раз вздрагивала. От нетерпения я подпрыгивала из-за спин встречающих, пытаясь первой увидеть своего друга. И я увидела его, как только высокая фигура возникла в широких створах. Он стремительно вырвался из прозрачных дверей зоны прилета. Я задохнулась от радости, раздвинула толпу и кинулась Клоду навстречу.

Он загорел каким-то красным загаром, сильно похудел. Большая дорожная сумка на плече, холщевая куртка висела на нем, как на вешалке. Боже, он что, голодал? Щеки ввалились и только глаза цвета неба светились в ожидании моего ответного взгляда. Наконец и он увидел меня, рванулся, как, если бы мы не виделись сто лет!

— Алекс, малышка, девочка моя! Клод! — мы заговорили одновременно, перебивая друг друга, целуясь и смеясь от счастья.

Вот тогда-то я поняла, как много значит для меня этот мужчина, ощутила, насколько эта поездка была опасной и сложной, что мой любимый, видимо, не раз избежал смерти и остался жив… Я водила руками по его лицу, разглядывала новые, появившиеся возле глаз и в уголках губ морщины, вдыхала ставший незнакомым запах его кожи, одежды, волос.

— Девочка моя, как же я хотел вернуться к тебе, как скучал, как ждал увидеть тебя!

Мой любимый буквально задыхался, шепча сквозь поцелуи признания в любви, в том, что скучал и рвался ко мне. Я же могла только бесконечно повторять его имя и слезы сами лились из глаз.

По дороге домой, в такси, мы уже немного пришли в себя после первых радостей встречи и Клод начал свой рассказ о командировке. В сущности, он мало что рассказал, не вдавался в подробности, просто сказал, что это была миссия, связанная с урегулированием трибального конфликта, приведшая к многочисленным жертвам с обеих сторон, что это была гуманитарная миссия какой-то независимой неправительственной организации. Еще он сказал, что в один труднодоступный район нужно было доставить медикаменты и провести группу врачей. О том, насколько поездка была опасной, Клод не говорил, но мне и так все было ясно, его измученный вид говорил сам за себя.

— Клод, ну, почему ты мне не сказал правду? — я ласкалась к нему, не могла до конца поверить в то, что он рядом. — Когда в Институте мне ответили, что ни сном, ни духом не ведают о твоей командировке, я просто чуть с ума не сошла! И никто из твоих друзей тоже не мог мне ответить. Я просто уже не знала что делать, я готова была сама отправиться на поиски…

Мужчина прижался губами к моим губам.

— Сама знаешь, я просто не хотел тебя волновать, думал, что сумею найти возможность давать о себе знать… Но, как видишь, не получилось, прости, любимая, что заставил тебя переживать!

Дома я накрыла на стол, мы сидели друг против друга, я не могла наглядеться на родное лицо…

А потом была любовь. Клод так жадно любил меня, задыхаясь от нетерпения, страсти, нежности… А я плавилась от счастья, от того, что он снова со мной, снова в моих объятьях, снова во мне и мне было нестерпимо хорошо.

Эта его командировка была проверкой моих чувств к Клоду. Оказалось, что самым важным для меня было просто видеть его рядом, знать, что он жив и здоров и, что больше никуда от меня не уедет. Я не стала требовать от него всех подробностей его приключений, после возвращения это казалось не таким уж и важным! Со мной — и ладно! Я даже не могла тогда представить, насколько я была беспечной! Сейчас я винила себя в том, что не разделяла его интересов, что не поехала с ним в экспедицию. Позже мне казалось, что я могла настоять на том, чтобы поехать. Мне нужно было постоянно находиться рядом. Каждую минуту, каждую секунду, все время! Но мой деликатный и любящий Клод не стал меня грузить своими проблемами, а мне не хватило ума расспросить, заставить поделиться. Боже, как же я теперь жалела обо всем!.. Если бы только знать…

Молодость беспечна и, если тебя окружает счастье, то кажется так будет всегда. Переживания ушли на второй план, волнения забылись, и я снова зажила беспечной жизнью женщины, которую любят и оберегают от всех забот повседневности.

Один только раз меня насторожил разговор Клода, который я невольно подслушала, проходя мимо его кабинета. Дверь была приоткрыта, я видела его, нервно крутящего пальцами шариковую ручку, он с кем-то быстро говорил по-русски.

Дома мы общались исключительно на французском, Клод считал, что ежедневная языковая практика совершенствует мое произношение. Русский язык он знал хорошо, но в Париже у него, кроме друзей и коллег лингвистов, не было возможности разговаривать на моем родном языке.

В тот раз я не прислушивалась специально, не подслушивала, но уловила, что речь шла о каких-то медицинских исследованиях, о лаборатории, которую он, видимо, посетил во время поездки в Африку. Интересы Клода были настолько разнообразны, что меня не удивила такая тематика. Но почему он говорил по-русски? Это он звонил, или ему звонили из России? Я остановилась за дверью кабинета, прислушиваясь. Меня удивила нервная интонация в голосе Клода.

— Я повторяю, — говорил он, — у них уже практически завершен эксперимент… они готовы к производству! Да, я уверен! Нет, я не мог ошибиться… эта информация стоила жизни трех моих человек, они погибли, добывая ее для меня! Лаборатория готова и полностью укомплектована для выпуска первой партии вирусных контейнеров… да, отсчет идет на месяцы, а, может быть и на недели.

Тут он почувствовал мое присутствие, подошел к двери и плотно закрыл, не давая мне возможности услышать продолжение разговора.

Когда же я спросила с кем это он разговаривал, ответил, что с одним из ученых-коллег, русским ученым, которого я не знаю и который занимается медицинскими программами ВОЗ для Африки.

Теперь, спустя время, когда любимого человека уже нет в живых, в моей голове начинал складываться пазл. Если речь шла о лабораторных исследованиях, то, будучи не совсем уже идиоткой, теперь, я поняла: в дебрях африканских джунглей могли быть только секретные лаборатории! Значит, та его поездка была связана вовсе не с антропологией, не с племенными распрями, он разузнавал об опасных исследованиях, ведущихся вдали от цивилизованного мира, о разработках вирусов.