Тайное место на берегу безымянного озера

Наталья Киндулкина, 2020

Настоящее всегда вытекает из прошлого. Как связаны судьбы трех матросов и немого мальчика Даниэля, странного старика и ветреной девушки Ребекки? Даниэль открыт миру, он видит и чувствует больше, чем обычные подростки. Но как на его жизнь повлияла история любви и предательства, дружбы и разочарования, которая произошла до его рождения?

ГЛАВА 5

Чарли не помнил, когда в последний раз бегал. Бег был ему не подвластен, и он завидовал тем, кто получал удовольствие от изматывающего монотонного процесса, которым так жадно хотелось овладеть. Парню казалось, научись он в совершенстве переставлять ноги и распределять нагрузку, самые высокие преграды станут для него преодолимы.

Он бежал от самого себя и от бессилия справиться с собственными эмоциями. Страх неизвестности вцепился за горло и не хотел отпускать. Ожидание тяготило, и сердце стучало с бешеной скоростью — хотелось остановиться, отдышаться и посмотреть, что же там внутри. Чарли был не готов ни с кем делить эти эмоции, ему хотелось насладиться секундной близостью с Ребеккой в одиночестве. Он бежал и, запнувшись, едва не попал код колеса. Остался последний рывок.

Жить вместе с Ребеккой было невозможно, и все это время он снимал комнату в доме с приезжими студентами. Здесь он принимал душ, спал и изредка готовил еду. За все время Чарли так и не удалось ни с кем подружиться. Впервые он пожалел об этом сейчас, когда стал нуждаться в совете. Оказалось, советоваться было не с кем.

Днем здесь все выглядело совсем по-другому — гостиная казалось больше и светлее. Играла тихая музыка, а с кухни доносился шум — кто-то мыл посуду, протирал и ставил ее на полку. Он даже задумался о том, не ошибся ли дверью. Все дома в этом районе выглядели одинаково, можно запросто их перепутать.

В прихожей было светло от бледного солнца. У барной стойки сидела девушка и с интересом читала журнал, отбивая пальцами ритм одной известной песни, название которой он так и не вспомнил, хотя долго пытался. Поздоровавшись вполголоса, парень быстрым шагом преодолел расстояние до своей комнаты и открыл коробку. Внутри лежал конверт, на нем маркером было написано его имя, а снизу стояла подпись — «Ребекка».

Чарли открыл белый, как свежие облака, конверт и удивился, когда обнаружил внутри деньги. Он не понимал, зачем Ребекка их отправила. Ее поведение было похоже на поведение ребенка, который хотел доказать родителям, что способен на большее.

Когда Чарли пересчитал купюры, то понял, что сумма оказалась больше, чем он предполагал еще несколько минут назад. Это была огромная сумма для такой хрупкой девушки, как Ребекка. Она была невысокой и худой, отчего создавала ложное впечатление о своей беспомощности, которым умело пользовалась, если ей это было нужно.

Чарли попытался прикинуть, на что бы хватило этих денег. Можно было оплатить проживание в этом доме на несколько месяцев вперед, съездить домой к матери и вернуться обратно, и это еще не все. Он смотрел на свои руки, полные денег, и думал об одном — лишь бы она никого не убила и ничего не украла. Случись такое, парень бы все равно не поверил, хотя знал — от Ребекки можно было ожидать чего угодно.

Он смотрел в потолок, и ему в голову пришла мысль — а что если это проверка. И если бы стоял выбор: оставить деньги или вернуться к Ребекке, он бы не сомневался в своем решении ни на минуту, и уже вечером они бы гуляли по знакомой набережной. Чарли бы надел черный пиджак, а она — легкое ситцевое платье. Ребекка любила, когда он выглядел серьезно, и парень подошел к ее желанию со всей ответственностью, добавив в гардероб два строгих костюма. Пусть ненадолго, но это ее заземляло и возвращало к реальности. Это было вчера, а сейчас Чарли сам утопает в фантазиях, пытаясь хоть как-то приблизить девушку к себе. Она прислала деньги в качестве доказательства, что кто-то смог по достоинству ее оценить, а он ей не верил. То есть верил, верил всегда, но не хотел отпускать.

Складывая купюры обратно, на одной из них он заметил обратный адрес, а снизу приписку — «Пиши сюда. Ребекка». Если она оставила адрес, значит, не собирается возвращаться, но если решилась на это, значит, дождется ответа.

Он не знал, как ее дела, чем она занимается и в каком пребывает настроении — ему было страшно узнать ответы на эти вопросы. Он не представлял, о чем писать, чтобы получить ответ, но все равно достал ручку с высокого шкафа и неторопливо вывел несколько строк.

Дорогая Ребекка!

Я рад, что ты дала о себе знать и прислала мне это письмо. Надеюсь, у тебя все хорошо. Я сохраню деньги в конверте, а когда ты вернешься — мы отправимся в путешествие. Пока я буду работать, и, может, мне даже удастся привести себя в форму, чтобы стать для тебя хорошим защитником, как ты и хотела. Пиши, но деньги больше не присылай. С любовью. Забыл написать — твоя бабуля чувствует себя хорошо».

В конверт он вложил две последние открытки от бабушки Ребекки, надеясь, что они пробудят в ней теплые чувства и она вспомнит о доме.

В первый раз он соврал. Он так и не нашел работу, не считая ежедневной монотонной работы над собой, которая не приносила никаких результатов. Но его все равно впервые за долгое время охватила радость. Теперь он точно знал, что не вернется в родительский дом.

*****

Улицу окутал густой туман, в воздухе царила прохлада. Дворник укладывал мусор в контейнер. На часах шесть утра, а значит, пора вставать.

Утренние сборы проходили спокойно и без эмоций. Даниэль вставал по будильнику, умывался и готовил завтрак — этому он научился, когда был совсем маленьким. Отец часто проводил ночи в мастерской и там же засыпал за работой, если удавалось закрыть на минуту глаза.

Путь от дома до школы проходил через парк, осенью он был особенно красив. Миллер любил приходить туда и читать книги, пока Даниэль был в школе. Книги в их доме занимали особенное и важное место. За годы у Миллера накопилось много литературы. В основном это были старые издания, оставшиеся от предыдущих хозяев, небольшую часть книг он обменял у соседей. До последнего переезда коллекция была больше, часть из них пришлось оставить.

Миллер приходил в парк всякий раз, как было свободное время. Там он находил безлюдное место среди деревьев, стелил старое покрывало и читал книги. Это помогало ему отвлечься от своей жизни и насладиться чужой. Ему не хватало эмоций, а сближаться с кем-то было опасно.

Угадать, когда он туда пойдет, было невозможно, но Люси пыталась. Она всегда открывала окна, а входная дверь в дом Миллера громко скрипела. Люси решила: если скрипит дверь, значит, он куда-то уходит. Понять куда несложно — если в его руках была книга и покрывало, значит, он идет в парк, а если зонт и портфель — по делам. По делам он ходил нечасто, только в день, когда его ботинки блестели, но Люси не обращала на это внимания. Это была загадка для Даниэля.

Иногда Миллер был искренне рад видеть Люси. Ароматный пирог — одно из его самых любимых блюд, а горячий чай она заваривала бесподобно. Все это приходились как нельзя кстати, и в такие моменты он думал о том, почему женщина, ставшая такой родной, по-прежнему не становилась близкой. Внутри был барьер пустоты, и чем ближе она приближалась, тем сильнее нарастала тревога.

В мастерской накопилось много работы, но красота осени манила, и пролетающие мимо листья приглашали погреться в лучах теплого солнца.

— Я принесла ваш любимый пирог.

— С курицей?

— Да, как вы любите.

— Спасибо, Люси. Вы, как всегда, знаете, что мне нужно.

— Я случайно заметила, как вы уходили, когда меняла занавески. — Она улыбнулась. — Что вы сейчас читаете?

— Готовлюсь провести вечер с Даниэлем — ищу то, что может стать ему интересным. В последнее время он увлекся автомобилями. — Мужчина перелистывал страницы. — А еще я заметил, что он любит гонять мяч. Может, ему и не нужны эти книги. Я вижу, как быстро он растет и меняется, вместе с ним меняюсь и я, только изменения эти происходят со мной куда более медленно. Не знаю, успеваю ли я за ним.

— Меняетесь? И каким же вы становитесь?

— Сейчас я вижу, как скоротечно время. Это меня пугает, и беспокойство внутри от этого возрастает. Мне кажется, будто я двигаюсь в обратном от других направлении. В детстве я рос серьезным — мне никто не был нужен, и я никого не хотел видеть рядом. Мне потребовалось много времени, чтобы начать в ком-то нуждаться. Слишком много времени, чтобы это осознать, и слишком мало времени, чтобы это найти. Я любил свободу, и удерживать кого-то казалось мне неправильным и недопустимым. Тогда это было моей правдой, моим лозунгом и девизом.

— С возрастом люди меняются, вы правы. Я поддержу любые ваши изменения. — Люси положила руку ему на плечо.

— Спасибо. Мне странно это говорить, и вы удивитесь, но мне не нужна поддержка — мне нужна уверенность, и гарантировать ее могу только я сам.

— Но вы же только что сказали, что вам нужен кто-то близкий — кто-то, кто позволит раскрыться и быть собой.

— Быть с кем-то и зависеть от кого-то — это разные состояния, вы понимаете, о чем я? Это как перепутать преступника с заложником.

— О чем вы? Преступник позволяет любить, а заложник любит? — задумчиво спросила Люси. В ее голубых глазах отражалось непонимание.

— Когда мне удастся найти ответы на эти вопросы, я сразу же соберу вещи и уйду отсюда.

— Значит, вы приходите сюда, чтобы найти ответы на свои вопросы, и занятия с Даниэлем здесь совсем не при чем.

— Я прихожу сюда, чтобы разобраться в своей жизни, а Даниэль — важная ее часть, — мужчина старался сдерживать раздражение.

— Прошу прощения, я просто пытаюсь понять. — Люси опустила взгляд и отвернулась.

Это их первый серьезный разговор, и почему он случился тогда, было неясно, но после него хотелось уйти и скрыться от посторонних глаз. Ее глаза он видел часто, но они все еще оставались чужими, и он не мог изменить это, как ни пытался.

— Вам не за что извиняться.

— Занятия Даниэля скоро закончатся, не хочу его стеснять. В этом парке он любит гулять после школы. В детстве мне не нравилось, когда родители появлялись в самый неподходящий момент.

— Он растет самостоятельным мальчиком.

Миллер воспитывал Даниэля с оглядкой на свое детство. В общении с родителями было много недомолвок, благодаря чему он вырос полной их противоположностью, задушив в себе нежность и оставив только холодный тон. Меняться было сродни прыжку на лошадь, бегущую с бешеной скоростью.

— Спасибо, Люси, мне пора.

Он свернул плед, засунул книгу в карман и, отряхнувшись, направился в сторону дома. Под ногами хрустели листья.

*****

До стоянки в порту осталось немного времени.

— Уже завтра! Мы так и не придумали, чем займемся, — сказал Люк, будто никогда прежде не был на суше.

— Я не понял, Люк, а кто мне обещал бессонные ночи? — напомнил другу Джастин.

— С девчонками?

— Девчонки — это у тебя, аж целых три, а я говорю о женщинах.

— Что ты несешь? Мои девочки еще малы для тебя, впрочем, как и для кого-то другого, — возмутился Люк.

— А ведь совсем скоро они вырастут, у них появится личная жизнь, и кто знает, чем это может закончиться.

— И это правильно! Не все хотят коротать вечера в одиночестве.

— Да хватит вам! — перебил приятелей Чарли. — Я знаю, чем займусь сразу, как мы приедем — попробую связаться Ребеккой.

— Я думал, мы весело проведем время, — без энтузиазма пробубнил Люк.

— У тебя есть предложения?

— У меня есть идея! — вмешался Чарли.

— Говори уже, не томи!

— Решим завтра прямо на месте. Чего сейчас голову ломать?

— Чарли, от тебя я другого и не ожидал! А ведь там живет мой старый друг. Странно об этом говорить, но с тех пор прошло больше двадцати лет. — Люк тяжело вздохнул. — Нас столько с ним связывало, я думал — друзья на века. Если бы кто-нибудь тогда осмелился сказать, что мы перестанем общаться, я ни за что бы не поверил. Готов поспорить на любые деньги!

— С друзьями детства остается связь длиной в жизнь, даже если вы перестаете общаться.

— Наши пути разошлись, как только я встретил Валери, — заметил Люк. — Вместе с этой встречей закончилась эпоха моей беззаботной юности.

— Похоже, нас снова ждет вечер ностальгии. Каждый из вас пошел своей дорогой, ты сделал правильный выбор, Люк. Посмотри на свою семью! Тебе есть чем гордиться, — с завистью в голосе произнес Джастин.

Люк часто вспоминал прошлое, несмотря на любовь к морю, жизнь стала однообразной и предсказуемой. Одни и те же шутки он твердит уже двадцать лет, и мало что изменилось с тех пор, кроме пополнения в их семье. Жизнь стала приторно сладкой, ему не хватало азарта, которым питалась душа все предыдущие годы. Мужчина не любил унывать, и признать, что испытывает чувство, подобное грусти, было для него преступлением против себя самого. Он осуждал любое проявление слабости, поэтому все, что вызывало бурю серьезных эмоций, он превращал в шутку, скрывая даже от себя.

— Люк, твоя жена здесь вообще не причем. Ты сам сделал этот выбор!

— Все имеют право на ошибку. Стоило лишь обмолвиться о своем прошлом, как тут же выяснилось, что меня не устраивает вся моя жизнь. Словно будь я сейчас одинок, то уже бы катался на яхте с какой-нибудь красоткой, вместо того чтобы сидеть здесь и смотреть на ваши рожи. И пил бы я не дешевое пиво, а дорогое вино!

— Из красивых бокалов? — смеясь, поинтересовался Джастин.

— Я тебе сейчас врежу!

— Я тебя не боюсь, Чарли меня защитит.

— Он сможет тебе помочь, только если ты на него упадешь. Тогда твое грузное тельце не так сильно ударится об пол.

Чарли не любил, когда обсуждали его внешний вид. Однажды он уже работал над своей фигурой, но как бы он ни старался, даже по сравнению с самым хилым выглядел еще более беспомощным. Шутки по этому поводу его расстраивали, особенно если он слышал их от людей, его не знающих. Они и представить себе не могли, сколько сил и терпения он вложил, так и не дождавшись заметного результата.

— Не помню, когда мы по-настоящему веселились, чтобы было что вспомнить, — мечтательно произнес Люк.

— Хочешь попасть в заголовки местных газет?

— Нет, хочу оставить красочный след в памяти.

— В памяти местных жителей? — усмехнулся Джастин.

— Мне хватит и нашей. Хотя смотря что будет стоять на кону! Вы же меня знаете!

— Мы сделаем это, Люк!

— Обещаешь?

*****

Письмо, предназначенное для Ребекки, Чарли отправил вечером, сразу же после того, как написал ответ. Он был уверен — обратной связи не будет, но, закрывая глаза, представлял, как девушка открывает конверт и читает написанное им вслух. У нее хорошо получалось делать это с особенным, только присущим ей выражением, для этого не нужен был полный зал зрителей и дешевые декорации.

Всякий раз хватаясь за ручку, Чарли вспоминал, какой трогательной она была, когда писала письма Софи. Ни в каких других ситуациях он не видел Ребекку такой слабой и беззащитной. Она убегала от всего, что приносило ей радость, и этот механизм истязания был ему непонятен.

Единственным желанием все еще оставалась встреча с ней. Парень не знал, где она находится и который там сейчас час, но если бы он только мог, то нашел бы способ туда добраться. Даже на расстоянии Чарли верил — между ними есть связь, и тратил все силы на то, чтобы уловить ее сигналы.

Ребекка думала о нем всякий раз, когда ей того хотелось, а в моменты сильной тоски отправляла письма. Она ничем не рисковала и, в отличие от Чарли, не подставляла себя под обстрел. Ей был важен контакт, а ему — романтика, связанная с ожиданием.

Девушка была единственным маяком, к которому хотелось идти, и единственным ориентиром, на который хотелось равняться. Несмотря на полную противоположность, Ребекке удалось стать его опорой, рядом с которой парень чувствовал себя уверенно и защищенно, как под крылом своей матери.

В детстве ему не хватало заботы — родители занимались своими делами и вспоминали о его существовании, только когда в дверь стучала школьная учительница или мама одного из одноклассников, у которого он отобрал тетрадку и выкинул в окно. Всеми способами Чарли пытался привлечь к себе внимание, пока не повзрослел. С возрастом в голове его матери тоже что-то переменилось, и она начала пытаться все контролировать, вот только с запозданием на десятилетие.

Больше всего в жизни Чарли хотел почувствовать, что такое любовь, и наконец-то ее ощутил. Бунтарка с неисправимым характером — она стала для него источником силы и вдохновения. Все это время парень был уверен — они с Ребеккой на одной волне, но лишь потом до него дошло, что их волны находятся в разных океанах. Его океан был размером с лужу, и только рядом с ней он превращался в глубокую синюю бездну.

Чарли отправил письмо и поднял голову вверх, вцепившись глазами в звезды. Нужно было решать, куда двигаться дальше, и чтобы найти ответ, он изо всех сил подумал о том, где бы сейчас больше всего хотел оказаться, если бы запросто мог переместиться из одной точки в другую. Нарочно он избегал мыслей о ней, но вместе с тем не оставалось ничего, кроме пустоты.

*****

Когда я возвращаюсь со школы и прохожу мимо сквера, то часто вижу вдалеке силуэт отца. Я знаю, он любит приходить туда один, но никогда в этом не признается. Он мог бы сидеть там дольше, если бы мои занятия не заканчивались так рано. Я его люблю и совсем не стесняюсь. Лео всегда подвозит его отец, и это никого не удивляет. У моего отца нет машины, но это у Лео богатый папа. Я ему не завидую, потому что они часто ссорятся, а мы с отцом никогда не ругаемся. Если он не хочет читать книгу или играть, значит, он занят, и я ему не мешаю. Он всегда занят, когда много думает. Иногда он так много думает, что в его комнате горит свет всю ночь. А еще он много думает, когда чистит ботинки. Я думал, что все отцы чистят ботинки, но я ошибался. Мой отец удивительный.

Конец ознакомительного фрагмента.