Секрет черной книги

Наталья Калинина, 2014

Казалось, ничто не может разрушить мирное существование провинциального дома престарелых, куда Вера устроилась на работу медсестрой, ища себе убежище. Но смерть старушки и оставленное ею наследство взбудоражили старинную усадьбу и перевернули все с ног на голову. Вере угрожают, хотя девушка и сама не понимает, что именно ищут преследователи. И как раз в этот момент в ее жизни появляется странный незнакомец – еще один враг или друг?

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Секрет черной книги предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

II

С благодарностью докторам Мигелю Ройо Сальвадору, Марко Фиальосу, Карле Мендес Сааведра и персоналу Барселонского Института Киари, Сирингомиелии и Сколиоза

I

Серый с темными полосками кот сидел перед белой деревянной дверью, словно раздумывая, войти или нет. «Это же комната Кузьминичны!» — подумала Вера и, зашикав и размахивая руками, бросилась бегом по коридору.

— Гаврила! — закричала, когда кот поднял лапу, чтобы толкнуть приоткрытую дверь. — Кыш отсюда! Пошел вон!

Животина лениво повернул голову, и на заостренной, как у его далеких египетских предков, морде отразилось выражение досады — будто у человека, которого вдруг отвлекли от важного дела. Вот сейчас Гаврила назло ей войдет в комнату! Но кот, лизнув поднятую лапу, развернулся и лениво потрусил по коридору прочь. Вера перевела дух, только сейчас поняв, как на самом деле перепугалась, и тихонько вошла в комнату.

Старушка лежала, вытянув поверх тонкого одеяла сухие руки. Вера на цыпочках прошла к кровати и наклонилась, прислушиваясь. От сердца отлегло: спит. Свет ночника, вопреки ожиданиям, не умалял возраста спящей, а безжалостно прибавлял ей лет, высвечивая каждую морщинку. Белоснежно-ватные волосы обрамляли худое, с ввалившимися щеками, лицо пожилой дамы, подчеркивали желтоватые тени под закрытыми глазами. Надо попросить доктора Савельева еще раз осмотреть Валентину Кузьминичну и взять кровь на анализы. Не нравится Вере эта желтизна кожи, которую пожилая женщина, продолжавшая и в восемьдесят лет следить за собой, днем маскировала тональным кремом «Балет»! «Деточка, кожа должна быть цвета персика, — учила Веру Кузьминична. — А вы, девонька моя, бледны. Вам нужно купить хорошие румяна и тон, обязательно персикового оттенка!» Вера улыбнулась, вспомнив советы старой дамы, и тихонько вышла в освещенный приглушенным светом коридор.

Возле двери сидел, словно дожидаясь ее, кот. Вернулся.

— Ты что здесь делаешь? А ну брысь отсюда! — сердито прошипела Вера, но, смягчившись, поманила животное: — Кис-кис, пойдем со мной! Я тебе вкусного дам. Пойдем, Гаврила!

Кот дернул ухом, словно в досаде, но лениво поднялся и побрел к медсестринской. В Гавриила, упрощенного затем до Гаврилы, его переименовал из обычного Тишки кто-то из постояльцев пансионата пару лет назад, когда за обычным с виду котом закрепилась страшная слава вестника смерти. О нем даже написали в областной газете, тем самым обеспечив заведению дополнительную рекламу. Мистики и местный светила науки ломали голову над феноменом полосатого «ангела смерти». Скептики утверждали, что ничего необычного нет в смертях уже находящихся в преклонных годах обитателей частного дома престарелых. Однако же примета, связанная с Гаврилой-Гавриилом, срабатывала как швейцарские часы: стоило коту, обычно не заходившему в жилые комнаты, нанести визит кому-либо из стариков, как вскоре тот отбывал в мир иной. Чем руководствовался Гаврила, выбирая, к примеру, не комнату и так уже дышащего на ладан девяностолетнего старика Сидоркина, а энергичной и еще довольно крепкой семидесятилетней Петровны, оставалось загадкой. Но на следующий день пожилую даму обнаружили уснувшей вечным сном в своей аккуратной постели, а старик Сидоркин и по сей день жил и здравствовал. Распространялась примета только на обитателей дома, но никак, к счастью, не затрагивала работников: объевшись на кухне куриной требухи и сметаны, Гаврила частенько дремал под батареей в комнате персонала, а выспавшись, уходил через дверь кухни в палисадник и затем мог не появляться в пансионате сутками.

— Зачем ты его сюда привела? — нервно воскликнула Ирочка, увидев вошедшего за Верой в комнату для медсестер кота.

Ирочка была новенькой, заменяла находящуюся в декрете Попову. Недавно окончила медицинское училище и пришла в пансионат по знакомству, как и большинство из персонала: место было хлебное и элитное, «с улицы» без протекции попасть сюда было практически невозможно. Работа новой сотруднице нравилась: мерить ухоженным и чистым старикам, количество которых не превышало двенадцати, температуру и давление и раздавать им таблетки — это тебе не работать в местной больнице или поликлинике. Но Ирочка панически боялась Гаврилы, и никакие уверения коллег, что кот «предрекает» уход только стариков, на нее не действовали.

— Он здесь отдыхает, — безапелляционно заявила Вера, прошла к холодильнику и достала из него пакет. Налив в чашку молока, поставила в микроволновку. Кот проследил за ее действиями и требовательно мяукнул.

— Если бы ты еще миску умел сам приносить, — вздохнула Вера. На кухню идти было далеко. Медсестринская располагалась на втором этаже в противоположном от лестницы конце коридора. Нужно было миновать все комнаты — по шесть с каждой стороны прохода, пройти кабинет врача и комнатки для горничных, затем спуститься на первый этаж, где располагались столовая, кабинет директрисы и комната охранников. А затем уже из столовой, занимающей целый зал, бывший когда-то бальным, спуститься на кухню. Помимо пищеблока, в полуподвале располагалась еще и прачечная.

— Будто он не может найти другого места для отдыха! — воскликнула Ирочка, с настороженностью наблюдая за тем, как Гаврила занимает место возле холодильника, куда обычно ему ставили миску.

— Ира, он появился здесь задолго до тебя и сам выбрал, где ему бывать, а где нет, — отрезала Вера, которую излишняя мнительность напарницы не забавляла, а раздражала. Сердитые нотки в ее голосе прозвучали еще и потому, что тревога по поводу Кузьминичны не утихала, а набирала обороты, как вовремя не заглушенная таблеткой мигрень. Вера выставила чашку из микроволновки на стол и вышла в коридор.

Двухэтажный особняк, в котором располагался пансионат, еще шесть лет назад занимало отделение коммерческого банка. Затем банк закрылся, помещение с год пустовало, а потом его выкупил местный олигарх Варенников — под частную гостиницу и элитный клуб любителей рыбалки, так как красота и экологическая чистота местных озер привлекали в эти места отдыхающих. Но в последний момент, когда ремонт подходил к концу, олигарх передумал. Поговаривали, что его так достала советами и поучениями собственная матушка, что богач задумал отселить ее куда-нибудь от себя подальше. Пожилая дама положила глаз на дом, в котором в стародавние времена располагалась летняя усадьба помещика Ягодина. На старости лет мадам Варенникова, в чьих жилах текла рабоче-крестьянская кровь без малейших примесей, вбила себе в увенчанную седым пучком голову, что она на самом деле происходит из графского рода. По прихоти матери олигарха была составлена длинная родословная и нарисован семейный герб. Но для полного графского счастья мадам Варенниковой не хватало особняка. Ее сыну ничего не оставалось, как отписать особняк ей, а для клуба подыскать другое помещение. Сухонькая старушка с выправкой балерины и надменным лицом классической гувернантки, облаченная в меха и обвешанная, как елка, золотом и бриллиантами, стала первой постоялицей этого пансионата, тогда еще не являвшегося домом престарелых. Дама пожелала жить под наблюдением врача и медсестер (у старушки пошаливало сердце), а еще ей, естественно, требовались горничные, повар и садовник. Персонал, совершенно необходимый для аристократской жизни, был тщательно подобран. Мадам даже занялась организацией первого бала, но не успела завершить его подготовку: в прессе появилось сообщение, что мадам Варенникова скончалась. Ее сын не стал распускать персонал и организовал в особняке пансионат для стариков. Вера пришла на работу сюда четыре года назад, вскоре после тех событий. Благодаря стараниям все того же Варенникова слава и элитного пансионата, и самого поселка как отличного места для загородного отдыха достигла столицы. Организованный олигархом клуб любителей рыбалки (членство в котором было по карману лишь людям весьма состоятельным) пользовался успехом у столичных и местных богатеев, и отстроенная в деревенском стиле, но начиненная всеми современными удобствами гостиница не пустовала даже зимой. Но при этом в поселке, похожем на окруженный лесами и чистыми природными озерами островок, сохранялась необходимая для желающих отдохнуть от столичной суеты атмосфера тишины и покоя.

Вера прошла по коридору второго этажа к лестнице. Дверь рядом вела на широкий, похожий на театральную ложу, балкон, где старики в теплые деньки, сидя в расставленных полукругом плетеных креслах, дышали воздухом и принимали солнечные ванные. Ей вдруг показалось, что с балкона потянуло ночным ветерком. Вера плотнее прикрыла дверь и спустилась на кухню. После того как кот насытится, блюдечко нужно обязательно вернуть на место: повариха Варвара всегда ругалась, если оно исчезало, хоть и знала, где его искать. Варвара редко покидала свои владения: подниматься на второй этаж ей было тяжело из-за тучности и одышки. Поэтому повариха ввела правило: после кормежки Гаврилы его блюдце обязательно спускать обратно на кухню. Нарушение правила каралось жестко: Варвара лишала обе смены — дневную и ночную — своих вкусных пирожков или булочек. Просто не выдавала дневному персоналу к обеду пирожки и «забывала» оставить для тех, кто будет работать ночью, тарелку с выпечкой, заботливо прикрытую салфеткой. «Проще завести миску для молока в нашей комнате», — в какой раз уже подумала Вера, зная, что из этой затеи ничего не выйдет. Кошачьи миски из медсестринской исчезали уже на второй день: в ночную смену их прятала Ирочка, а в дневную убирал доктор Савельев, любивший пить чай в комнате для медсестер, но не выносивший кошачьего общества из-за аллергии.

Вера с миской в руках поднялась на свой этаж и вдруг заметила в приглушенном свете ламп в противоположном конце по коридора какого-то мужчину. В первый момент она приняла его за одного из стариков. Но шел мужчина по коридору не шаркающей стариковской походкой, а крадучись, будто по-кошачьи.

— Эй! — громко окликнула его она. Как этот незнакомец прошел мимо бдительных охранников? — Кто вы? Что вам тут нужно?

Мужчина не обратил на нее внимания, вошел в дверь, ведущую в спальню Кузьминичны, и пропал. В первую очередь думая о постоялице, а не о собственной безопасности, Вера кинулась бегом по коридору и распахнула дверь комнаты.

— Что вам здесь нужно?! — грозно повторила она вопрос, увидев, что незнакомец склонился над старушкой. Он медленно повернул голову на оклик, и ее внезапно захлестнула волна ужаса: лицо ей увиделось без бровей, с двумя дырочками на месте носа и с пустыми глазницами. Вера вскрикнула и выскочила в коридор, инстинктивно захлопнув за собой дверь. И снова закричала, уже зовя на помощь. На крик прибежала Ирочка, а следом за нею по коридору тяжело затопали охранники. Обитатели комнат тоже проснулись, уже скорей не от крика Веры, а от шума, производимого бегущими тяжеловесными охранниками, и высыпали из комнат. Даже кот Гаврила вышел в коридор, потянул ноздрями воздух, улавливая лишь ему ведомые запахи, и вдруг издал громкий, похожий на сирену вой. Вера, увидев, что помощь подоспевает, замахала руками, требуя, чтобы старики зашли в свои спальни, и подхватила разнервничавшуюся животину на руки. Но Гаврила вывернулся, спрыгнул на пол, оцарапав ей запястье, и, скосив набок хвост, прыжками ускакал к выходу.

— Там, в комнате, — слабо махнула рукой Вера, не решаясь открыть дверь. Один из охранников вошел в спальню. Следом за ним отправился и его напарник. Но, не задержавшись в комнате, мужчины вышли обратно:

— Там никого нет. Что случилось?

— Как нет? — не поверила Вера. Из комнаты никто не выходил.

— Ну, старуха спит.

— Это странно, что спит! — воскликнула Вера. Как можно было не проснуться от того шума, что она тут устроила? Тем более что Кузьминична всегда спала очень чутко. Встревожившись, Вера сама зашла в комнату и убедилась: все именно так, как ей описали, в спальне никого, кроме хозяйки, не было. Она склонилась над кроватью, прислушиваясь, и на самом деле различила тихое сопение. Невероятно! Поиск в шкафу и под кроватью тоже ни к чему не привел. Никого. Не в форточку же испарился тот, кого она тут застукала!

— Ну, так что? — спросил нетерпеливо второй охранник. Оба были похожи, словно братья-близнецы: одного роста и сложения, бритые, с квадратными челюстями. Вера звала их про себя «двое из ларца».

— Обыщите все! — скомандовала она, находясь в состоянии, близком к истерике. Та страшная рожа, которую ей довелось увидеть, так и стояла перед глазами. Не привиделось же ей это, в самом деле!

— Да кого искать?! — хором удивились «двое из ларца» и одинаково поскребли пятернями в затылках. — Вы не сказали, что случилось.

Вера, вздохнув, кратко объяснила. Охранники выслушали ее с невозмутимыми лицами, Ирочка же — открыв рот от удивления. Вера закончила рассказ и увидела, что старики опять вышли из спален. Кто-то прислушивался, по-черепашьи вытянув морщинистую шею. Кто-то — приложив руку к уху. А кто-то слушал стеснительно из-за двери, делая вид, что ему не любопытно. «Устроила тут развлечение. Теперь судачить будут долго», — с раздражением подумала Вера, но, улыбнувшись старикам, жестом попросила их вернуться в комнаты.

— Хорошо, мы посмотрим, — согласился один из охранников, но по его тону было заметно, что просьбу Веры он принял за блажь. Нет тут никого и не было, показалось девице!

— Я вызову доктора Савельева, пусть осмотрит Кузьминичну, — сказала Вера, направляясь в медсестринскую к телефону.

— А до утра подождать нельзя? — робко спросила Ирочка, семеня следом.

— Нельзя, — отрезала Вера и сунула миску ей в руки. — На, отнеси обратно на кухню. Гаврила, похоже, сбежал.

* * *

Девушка была мертва. Безнадежно мертва. Лицо ее, молодое и симпатичное при жизни, сейчас обезображивала жуткая гримаса, словно перед смертью несчастная увидела нечто ужасное. Возможно, от увиденного она пыталась отбиться или отгородиться: одна рука с растопыренными пальцами была вытянута вперед, другая — прижата к груди. Темный балахон, накинутый прямо на обнаженное тело, распахнулся, являя жадным взглядам столпившихся возле тела четырех мужчин молочную белизну груди и живота. В руках у троих было по фонарику. Четвертый же стоял, сложив руки на груди. Похоже, смерть несчастная приняла на коленях: тело ее после того, как сердце остановилось, завалилось набок, а ноги так и остались согнутыми. А может, она уже лежала, когда умирала, а колени просто подтянула к груди, «закрываясь» от того, что ее напугало до смерти.

— Что с ней делать? — спросил один из мужчин и носком тяжелого ботинка поддел хрупкую девичью кисть, выглядывающую из широкого рукава балахона, словно перед ним лежало не остывающее тело, а сломанный манекен.

— Будто не знаете, — поморщившись, словно от боли, ответил ему другой мужчина, тот, что без фонарика. В этой компании он казался воробьем в стае воронов, причем белым. Трое из его коллег были похожи друг на друга, словно братья: одинаково высоченные, широкоплечие, коротко стриженные, одетые в черные футболки и камуфляж. Четвертый же едва доходил своим спутникам до плеча и обладал совершенно неспортивным сложением: щуплый, с длинным и узким, как у ласки, телом и короткими ногами. Но, без сомнения, он тут был главным: об этом говорила и его поза, и застывшее на вытянутом лице выражение высокомерия, и одежда: летний костюм, цветастый шейный платок и пижонские светлые туфли с острыми носами. Но даже элегантный костюм и дорогие туфли ничуть не смягчали его непривлекательности. Мужчина родился альбиносом: кожа его была лишена розового подтона, ресницы и брови словно отсутствовали, глаза казались белыми, словно вываренные пуговицы. Жидкие бесцветные волосы он зачесывал назад, открывая и без того широкий и плоский лоб. Единственным ярким пятном был шейный платок, который, с одной стороны, отвлекал внимание от непривлекательной внешности хозяина, но с другой — подчеркивал ее бесцветность.

— Приберите здесь, — брезгливо подняв верхнюю губу, скомандовал он и обвел маленькой, словно женской, рукой то ли подвал, то ли гараж, используемый не по назначению. Кирпичные стены, стол, сложенный из каменных плит, на нем раскрытая книга и чашка, на дне которой плескалось что-то темное, по периметру расставлены черные свечи — и больше ничего здесь не было. Двое мужчин, выполняя приказ, присели над телом девушки и принялись заворачивать его в балахон, третий затушил свечи на столе и собрал их.

— Нож не забудьте, — сказал альбинос, выуживая из кармана мобильный телефон.

Тот, который собирал свечи, посветил фонарем вокруг себя и обнаружил валяющийся под столом тонкий нож с загнутым острием и костяной, разрисованной какими-то знаками ручкой. Он аккуратно поднял его и вытер лезвие о балахон девушки.

— Да, — сказал в это время альбинос по телефону. — Она мертва.

Послушал, что ему ответили, и кивнул, словно собеседник мог его видеть.

— Хорошо. Я распоряжусь. Да, так и будет. Книгу я привезу сам.

Не успел он убрать телефон, как тот вновь зазвонил. Альбинос бросил взгляд на монитор и сделал своим спутникам знак, чтобы те не шумели.

— Да, говорите!

Выслушав сообщение, он отключил телефон и сунул его в карман.

— Разберитесь здесь без меня. Мне нужно ехать.

— Вас сопроводить? — спросил его один из мужчин.

— Не нужно. Я сам. Займитесь ею. — Альбинос бесцеремонно ткнул носком туфли в бок девушки. — И чтобы без шума.

— Будет сделано.

— Книгу я забираю.

Он подошел к столу и почтительно закрыл толстый том. Провел ладонью по нему, ощущая под пальцами остывающую кожу переплета, будто книга до недавнего времени тоже была живой, а сейчас умирала на ледяной каменной поверхности. Вынув из кармана сложенный в несколько раз квадратный отрез ткани, бережно завернул книгу и взял ее под мышку. Затем открыл тяжелую металлическую дверь и вышел в ночь, уже начинающую растворяться в подступающем рассвете.

* * *

— Ты мне не веришь? — спросила Вера.

— Ну почему же… — уклончиво ответил Савельев, подходя к рукомойнику. Девушка невольно задержала взгляд на его спине, облаченной не в привычный белый халат, а в летнюю рубашку, и не столько увидела, сколько представила себе, как доктор тщательно промывает каждый палец: пунктиком Савельева была чистота, переходящая в стерильность. После мытья рук мылом он еще обрабатывал их спиртосодержащим гелем.

— Вера, ты сама, думаю, понимаешь, как странно эта история звучит, — сказал доктор, оборачиваясь к ней и промокая руки сорванным с крючка свежим полотенцем. Его слова отозвались в душе Веры неприятным уколом: произнеся, что история «звучит», а не «выглядит», Дмитрий Васильевич тем самым невольно или умышленно свел в своем понимании все случившееся к Вериной выдумке. История, рассказанная ею, а не увиденная другими свидетелями.

— Понимаю, — вздохнула она. — Но я не выдумываю.

— Да уж, ты у нас обладаешь патологической честностью, — усмехнулся Савельев то ли насмешливо, то ли чуть снисходительно. — А вот скрывать — еще как умеешь. Прямо шкатулка с секретом, а не девушка.

— Так что ты скажешь обо всем этом? — вернулась Вера к первоначальной теме. — Кузьминична точно в порядке? Похоже, она так и не поняла, что что-то произошло.

— В порядке, — нехотя выдавил доктор, потому что не находил причин для беспокойства. — Голуба моя, зря ты так растревожилась.

— Мы за стариков отвечаем, — напомнила строго Вера. — Ты уж осмотри, пожалуйста, Кузьминичну еще раз завтра. Не нравится мне цвет ее лица.

— Мадам у нас с тональным кремом перемудрила, — отшутился Савельев. И, увидев, как нахмурились брови Веры, поспешно произнес: — Ладно, ладно, будь спокойна. Осмотрю ее. Только уже утром. Лады? А сейчас, моя хорошая, с твоего позволения вернусь я домой и досплю остаток ночи. Справитесь без меня?

Вера обиженно дернула плечом: когда это они не справлялись?

— Ну, тогда спокойного дежурства, — кивнул Савельев и снял с вешалки пиджак.

Время до утра прошло без происшествий. Только разбуженная таинственным происшествием старуха Потапова так и не смогла больше уснуть и дважды вызывала медсестер померить давление («а то, как пить дать, вскочило, окаянное!») и дать ей таблетку от головной боли. Да еще раз заглянули в медсестринскую охранники — справились, все ли в порядке. Ирочка порывалась поговорить о ночном происшествии, но Вера не поддержала тему и увела разговор в другое русло. Напарница посопела от недовольства, но, видимо, успокоила себя тем, что еще может пересказать события своей дневной сменщице Алевтине, охочей до слухов и сплетен. А иначе как еще объяснить то, что она отказалась от Вериного предложения подвезти ее до дома и под каким-то предлогом задержалась?

Вера попрощалась со встретившимися ей в коридоре проснувшимися стариками, уже совершавшими свой привычный моцион, и наконец-то покинула здание. Сегодняшняя смена ей показалась очень длинной, она чувствовала непривычную усталость и желание как можно скорей оказаться дома и нырнуть в постель. Задержавшись на крыльце, полной грудью вдохнула еле уловимые запахи озерной свежести и скошенной травы. В этот ранний час воздух — прохладный, тяжелый от влаги — был особенно вкусен. Солнце только начинало свое восхождение на темно-синее небо с бело-розовой росписью тонких облачков. Большая часть его еще утопала в озере, а другая отражалась в темных, чуть подсвеченных лучами водах, как в зеркале. Видимая часть солнца «соединялась» с отражаемой, и создавалась иллюзия, что оно не круглое, а продолговатое, как ташкентская дыня. Звонкое чириканье пташек добавляло пасторали в эту картину, и Вера подумала, не пройтись ли ей. Летом она иногда так делала: оставляла машину на стоянке и возвращалась домой пешком. Дорога занимала сорок минут и бодрила лучше умывания колодезной водой. После таких прогулок Вера потом еще не сразу укладывалась спать, неторопливо завтракала, занималась домашними делами, готовила себе заранее ужин. Вот и сейчас мелькнула соблазнительная мысль прогуляться, но, едва не поддавшись порыву, она разумно рассудила, что после ночного события, переполошившего обитателей пансионата, лучше поскорей вернуться домой и как следует отдохнуть.

Маленький «Пежо», блестевший каплями росы на синих боках, приветливо мигнул фарами, когда хозяйка нажала на кнопку на брелоке. Вера погрузилась в удобное кресло, вдохнула знакомый запах травяного освежителя и только сейчас в полной мере осознала, как устала. Нет, хорошо, что не отправилась пешком. За рулем бы не заснуть! Она включила радио и вырулила со стоянки. Привычный путь ей показался бесконечным, усталость сковывала по рукам и ногам, мысли путались, не помогала даже бодрящая музыка. Казалось, прошел целый час до того момента, когда она наконец припарковала машину на обочине размытой недавними дождями дороги. На деревянном заборе сидел соседский кот Борька и сосредоточенно вылизывал лапу. На секунду отвлекшись от своего занятия, он проводил девушку равнодушным взглядом и принялся умывать себя лапкой уже за ухом. Вера поприветствовала Борьку, как привыкла делать при встрече с ним, и толкнула скрипучую калитку. Пересекая небольшой земляной дворик, она подумала, что надо снять яблоки с пригнувшихся под тяжестью плодов ветвей и отнести урожай к соседке: пусть из одной части сварит повидло, а другую пустит на компоты. Эта небольшая яблонька, сорта которой Вера не знала, плодоносящая через год кисловатыми яблоками с желто-зеленой кожицей, оказалась единственным выжившим деревом на всем участке. Хозяйство простояло в полном запустении не один год. Вере повезло купить его еще до того, как цены на землю в этих местах подскочили до высот небоскребов. Дом достался ей с разрушенным крыльцом и прохудившейся крышей, и в ремонт его пришлось вложить едва ли не стоимость покупки. Но зато потом, со свежесрубленным крыльцом, перекрытой крышей, отмытыми окнами, выкрашенный в солнечный цвет, он казался новым.

Вера перешагнула порог и вдохнула привычные запахи мяты и чабреца, смешанные с кофейным духом. Она невольно улыбнулась от радости и мысленно поблагодарила Хозяина — домового, в которого верила, за хранимый уют. Наконец-то у нее есть собственная гавань, наконец-то корабль ее жизни, так долго метавшийся в бушующем океане, разбитый о рифы, с потрепанными парусами, пришвартовался у дружелюбного острова. Ее больше не интересуют неизведанные берега, она устала от штормов и путешествий по сломанному компасу. Это счастье, что островок ее новой жизни так надежно спрятан за скалами, что никакие ветра — ни ураганные из прошлого, ни сулящие перемены бризы — здесь не побеспокоят.

Дом был небольшим: всего две комнаты — гостиная и спальня. Дверь вела не в прихожую, а сразу в большую комнату, отделенную от маленькой кухни перегородкой. Через спальню был вход в ванную, совмещенную с санузлом. Но дом большего размера ей и не нужен был: в более просторном помещении Вера ощущала бы не уют, а пустоту, которую принялась бы заставлять ненужными вещами. А ненужные вещи она не любила еще больше, чем пустоту.

С каким удовольствием она возрождала к жизни этот умирающий в запустении дом! Вначале разобрала кучи хлама, выбросила старую мебель, оставив только большой старинный сундук, который теперь украшал гостиную. Деревянный пол отскребли от бурой, напоминающей цветом засохшую кровь, краски, и Вера сама покрыла прозрачным лаком отциклеванные половицы. Затем отмыла стены от грязи и жира, тщательно проветрила комнаты и развесила под деревянными балками мешочки с сушеными ароматными травами.

Когда дом был отремонтирован, занялась участком. Один из соседей за небольшую плату выкорчевал три засохших плодовых деревца. Вера выполола сорняки и разбила маленький огород: зелень, лук, морковь. А оставшуюся часть земли засадила газонной травой и цветами. И потом принялась обставлять дом. Предметы обихода подбирала с особой тщательностью, долго разыскивая по магазинам и ярмаркам грубые «деревенские» стулья и стол. Ей даже удалось купить узкую лавку, которую она поставила в гостиной вдоль стены и покрыла длинным домотканым полотенцем. На окна Вера повесила нарядные занавески, приобретенные тоже на ярмарке. В кухонном шкафчике поселились подобранные по цвету и стилю тарелки и пиалы различных размеров и в тон им — чашки с блюдцами. На деревянных полках вдоль стены в маленьких и больших круглых баночках находились специи и крупы, на полках разделочного стола за дверцами прятались банки с вареньями и солениями, которые Вера получала либо в дар от балующих ее соседок, либо покупала на рынке.

По соседству проживали две старушки, с которыми Вера водила дружбу. Соседки нередко заходили к ней то давление померить, то сделать укол, а то и просто развеять одиночество (мужья обеих давно ушли в мир иной, а дети проживали в столице). Зная, что Вера работает в ночную смену, старушки не беспокоили ее по утрам, если заходили, то уже во второй половине дня. Но иногда приветствовали, когда она возвращалась с работы, так как частенько уже с утра пораньше ковырялись в своих огородах.

Вера торопливо приняла душ и, мечтая об отдыхе, нырнула в прохладную постель. Но, видимо, пережитое минувшей ночью наложило отпечаток на ее сны, и ей впервые с тех пор, как она поселилась здесь, привиделся кошмар.

Она стояла напротив церкви и рассматривала расположенный над высокой арочной дверью каменный крест. И площадь с разбитой подковами брусчаткой, и каменные дома с узкими вытянутыми оконцами, и мрачная церковь, хмуро взиравшая на площадь мутными стеклами, и торопливо процокавшая башмаками мимо незнакомая женщина в глухо застегнутом на все пуговицы длинном платье — все это оказалось непривычным, чужим, незнакомым. Что это за место? Почему она здесь? Ее кто-то ждет? Чувство тревоги, трансформирующейся в страх, сдавило горло так, что Вера коснулась шеи, желая расцепить душащие ее невидимые ладони. Она перевела взгляд на высокую лестницу, ведущую к приоткрытой двери церкви, но так и не решилась сделать шаг. Ее там ждут, но идти ей туда нельзя: спасение, за которым она сюда пришла, обратится для нее погибелью. Ей захотелось повернуть назад, но ноги будто приросли к брусчатке. А дверь тем временем с глухим стоном, тяжело и медленно, начала открываться. На крыльцо упала тень того, кто, не дождавшись Веры, решил сам выйти ей навстречу. Чувство опасности накрыло ее так остро, что она сумела справиться с оцепенением. Сбежать, пока не поздно! Перебежать площадь, скрыться в узком проеме между двумя домами, уйти отсюда петляющими закоулками! Она развернулась, чтобы бежать, и в этот момент, словно подавая сигнал тревоги, из-под небес раздался гул — такой раскатистый, что Вера от неожиданности втянула голову в плечи и закрыла ладонями уши. Сочный гул, издаваемый церковным колоколом, сотряс воздух, накрыл площадь невидимым куполом, а Вере показалось, что это упала прозрачная сеть, берущая ее в плен. Не отнимая ладоней от ушей, она боязливо подняла голову, чтобы взглянуть на раскачивающийся колокол, и увидела, как из-за колокольни вырвался всполох черного дыма, завертелся вихрем, и резонирующий гул потонул в хлопающем шуме и пронзительном крике. И только когда вихрь взорвался салютом, рассыпался на отдельные черные «кляксы», залепившие небо, Вера поняла, что это были потревоженные боем колокола вороны. А может, гул и не встревожил их, а дал сигнал им, как стражникам, потому что птицы закружили прямо над ней, спускаясь все ниже и ниже, то сходясь в живой смерч, то опять рассыпаясь на кляксы. И вдруг, словно некто подстрелил их из множества орудий, вороны посыпались на землю. Вера присела и прикрыла голову руками. А мертвые птицы все сыпались и сыпались с тревожно гудящего неба и били ее по плечам, рукам, голове. Казалось, это продолжалось вечность. И когда наконец-то наступила тишина, Вера не сразу поняла, что все закончилось. Боязливо приоткрыв глаза, увидела рядом с собой не мертвую птицу, а какой-то листок. Она машинально протянула к нему руку, но, перевернув изображением вверх, с криком отбросила. Листок оказался фотографией, выдававшей ее тайну. Вера огляделась и увидела, что вся площадь усеяна бумагами. В панике она вскочила с места и бросилась собирать обличающие ее снимки. Из домов, хлопая дверями, выходили люди, поднимали фотографии, рассматривали их, косились на Веру, перешептывались, показывали пальцами. А затем, будто сговорившись, начали приближаться, сужая круг, в котором она уже не металась, а стояла, понуро опустив голову и ожидая расправы.

II

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Секрет черной книги предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я