Homo conversus. В шаге от жизни

Наталья Истомина

Строгие правила общины запрещают метаморфам долго жить на одном месте. Они обязывают на закате принимать специальное вещество, чтобы не допустить обращения на глазах у людей. Ясении однажды выпадает шанс изменить эти правила. Но прежде она задаётся вопросами: действительно ли ей нравится её привычная размеренная жизнь в тихом районе, хочет ли она и дальше ходить на удобную работу? Или она уже готова сделать шаг к чему-то совершенно новому? Шаг к своей настоящей жизни?

Редактор Елена Чижикова

© Наталья Истомина, 2023

ISBN 978-5-0059-7701-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Homo conversus. В шаге от жизни

Часть первая: Малыш

Автобус

Автобус неторопливо бежал по городским улицам. Он то подпрыгивал на кочках, то ухал в ямы недавно отремонтированного дорожного полотна. Люди толкались, охали, ругались вполголоса на неуклюжего водителя, но продолжали ехать дальше.

Большая часть пассажиров, не отрываясь, смотрела в экраны телефонов. Они не держались за поручни и потому часто врезались в спины стоящих впереди пассажиров. Недовольно хмурились или фыркали, снова опускали головы к телефонам и так ехали до очередного поворота.

«Типичные юзеры, — усмехнулась про себя Ясения. — И о чём они только думают? В мире и вправду может что-то случиться, если они оторвутся от своего смартфона?»

Перед следующим поворотом Ясения инстинктивно отошла в сторону. Спустя пару секунд мимо неё пролетел очередной пассажир со смартфоном в руках. Увлечённый просмотром ролика, он расслабленно опирался на сиденье слева и не заметил, как автобус начал отклоняться в сторону. Резкий поворот отбросил пассажира сначала в бок, а затем толкнул вперёд к кабине водителя. Крепко сжимая свой новенький телефончик, парень летел вперёд, даже не думая вытянуть руки, чтобы ухватиться за поручень.

«Креш», — сдержанно выругалась про себя девушка, быстро сделала несколько шагов и схватила парня за шиворот.

— Ух-х-х, — резко выдохнул пассажир и выпустил смартфон из рук.

Тот грохнулся об пол и дал ветвистую трещину вдоль всего экрана.

— Да ты ж… — взревел парень.

Он повернул голову в поисках виновницы происшествия, но девушки в салоне уже не было. Двери автобуса медленно закрылись. Он тронулся вперёд, увозя своих пассажиров дальше по намеченному маршруту.

Работа, запахи, мысли

Спустившись с остановочного комплекса, Ясения быстро свернула в проулок. Она беззвучно шагала по улице, словно у неё на ногах были не тяжёлые осенние ботинки на протекторе, а мягкие пушистые тапочки. Плавные движения, практически без шума — это была не самая лучшая черта девушки. И благодаря ей Ясению невзлюбила большая часть рабочего коллектива.

— Она только и делает, что подкрадывается сзади и молчит, — жаловалась пожилая женщина. — На прошлой неделе она подслушивала мой разговор с дочкой. Представляете! Стояла и слушала, как мы выбираем тюль для зала. Мы разговаривали минут пятнадцать, не больше. И знаете, что она сделала? Эта несносная девчонка протянула руку и нажала отбой на телефоне. Я хотела поднять крик, но тут на мой рабочий номер поступил экстренный звонок. Я хотела найти Ясению после, но её уже не было на смене. И почему она всегда так рано уходит?

Руководство относилось к девушке проще. Её часто оставляли на смене за старшего, тем более что рано приходящих на работу сотрудников днём с огнём не найти. И, кроме того, настойчиво растолковывать специалистам, что именно можно делать на работе, а что категорически нельзя — на это терпения хватало не у многих.

Отношение самой девушки к работе напрямую зависело от погоды за окном. Летом Ясения буквально жила в офисе. Но как только наступали холода, она превращалась в неуловимого сотрудника.

Телефон в кармане резко завибрировал. Девушка быстро щёлкнула изображение зелёной трубки и приложила аппарат к уху.

— Яся, это Настя. Завтра утром придут новые сотрудники. Тебе надо помочь им первый час в линии. Плюс рассказать про дисциплину. В 8 утра прийти сможешь?

— Нет. В 8 утра темно, — сухо ответила девушка и сбросила звонок.

Ясения свернула в знакомый дворик. Нашла среди старых деревьев небольшую скамейку и с радостью приземлилась на неё.

— Фу-у-ух, — облегчённо проговорила девушка. — Пятница… Можно, наконец, выспаться и отдохнуть от этих жутких запахов.

Ясения громко вздохнула. Она давно жила в городе и смирилась со многими чудаковатостями окружающих людей. Но запахи… к ним девушка так и не смогла привыкнуть.

Лето было особенным временем для девушки. Пока на дворе стояли тёплые дни, она открывала все окна и изгоняла запахи прочь. А их в большом коллективе было много: от лёгкого благоухания туалетной воды до жуткого смрада современных химических дезодорантов, эффектно прикрывающего давно немытые подмышки.

С транспортом дело обстояло хуже. Узкие проходы между сиденьями заставляли буквально впихиваться в спины рядом стоящих. Особенно в популярные часы поездок. Кто-то ехал на работу, кто торопился в колледж или вёз малышей в школу и детский сад.

Во время движения пассажиры раскачивались из стороны в сторону, прижимались друг к другу и смешивались своими запахами с близстоящими. Если бы Ясения была парфюмером, она могла бы вывести специальные духи.

По вечерам, когда солнце пряталось за горизонтом, девушка садилась на любимый узенький диван и рисовала картинки в своём воображении. В них она открывала двери своего магазинчика и предлагала прохожим попробовать горчащие духи под названием «Разочарование», сладкие духи «Счастье», терпкие «Зависть» или «Стыд».

Конечно, каждый человек имеет свой, неповторимый запах. Но особые, едва уловимые для обычного носа дуновения могут легко рассказать о настроении или самочувствии его владельца. Такое Ясения ощущала на каждом шагу.

Это была ещё одна особенность девушки, хотя сама она считала её настоящим проклятием.

— Ей, тётя. Ты кого ждёшь?

Ясения вздрогнула и с удивлением посмотрела перед собой. В нескольких шагах от девушки стоял маленький мальчик.

Вдали от дома

— Ты ждёшь собачку? — повторил свой вопрос мальчик.

— Нет, — удивилась девушка. — Почему ты так решил?

— У тебя штаны в волосиках собачки, — спокойно ответил мальчик. — У неё серая шубка. Такая была у моей игрушки. Но потом у меня был Ури…

— А где он? — тихо спросила Ясения.

Она осторожно сползла со скамейки на землю и села перед малышом на корточки.

— С ним что-то случилось? — спросила она почти шёпотом, осторожно заглядывая в голубые глаза мальчика. — Не бойся меня. Ты можешь мне рассказать, что с ним произошло.

Мальчик посмотрел в карие глаза Ясении и напряжённо засопел маленьким курносым носиком.

— Это была твоя любимая собака?

Малыш продолжал смотреть на девушку, изредка кивая в ответ.

— Наверное… хм. Твоя собачка потерялась, правда? Ты хочешь её вернуть?

— Хочу… Ты мне поможешь?

— Конечно, — ответила девушка.

Она протянула руки к малышу и крепко прижала его к себе. Чёрная курточка мальчугана пахла духами «Красная Москва» и обычными бумажными сигаретами.

«Современная молодёжь такое не курит. Скорее всего, он живёт в квартире с бабушкой. Вся одежда на вешалке висит вплотную. Вероятно, это очень маленькая прихожая в малогабаритном доме этажей в пять. Кажется, я видела такие ближе к улице Жукова».

Ясения опустила мальчика и встала во весь рост. Только сейчас она заметила, что мальчик переступает с места на место.

«Похоже, он решил сам поискать свою собаку и ушёл из дома сразу после обеда, а теперь хочет в туалет. Прошло часа два… Надо поскорее вернуть его назад. Надеюсь, его уже ищут».

Девушка приветливо улыбнулась, протянула малышу руку и твёрдо произнесла:

— Пойдём. Мы будем искать вместе.

Малыш радостно подпрыгнул. Взяв девушку за руку, он уверенно пошёл вперёд на поиски.

Поиски

За два часа мальчик успел уйти довольно далеко. Возможно, его начали искать, но среди дворов, до которых добиралась девушка, по-прежнему было тихо. Люди медленно брели кто в магазин, кто в ларёк за пивом. И только пара мам, словно цапли, спокойно расхаживали вдоль детских площадок. Их малыши были на месте.

— А как выглядела твоя собака? — спросила девушка, когда они зашли в новый двор.

— Как собака, — спокойно ответил малыш. — У неё рыжий хвост и чёрное ухо.

Ясения вздохнула и ускорила шаг.

«Прошло три тысяч лет, как люди обрели свою человечность, но они не изменились. Люди могут мечтать о звёздах, петь песни, жить полной жизнью, забыв обо всём, даже о своём потомстве… И как я опять вляпалась в это?»

— А ещё у неё есть длинная шерсть. Мама сказала, она ушла. Она правда не вернётся?

Голос мальчика звучал тихо. Задумавшись, Ясения не сразу его услышала. Мальчик резко остановился и выдернул свою руку.

— Тётя, она правда не вернётся?

Он быстро засопел, потёр грязным кулачком глаза и громко заревел на всю улицу.

— Я хочу собачку! Соба-а-ачку! Хочу соба-а-ачку!

— Тише, — шикнула на мальчика Ясения, но он продолжал реветь во весь голос.

Окно третьего этажа близстоящего дома резко распахнулось, и наружу выглянула взъерошенная женщина.

— Мамаша, успокойте уже своё дитё! Вы что, не видите, что тут люди отдыхают? Понарожают тут, потом не знают, что с ними делать…

— Хорошо-хорошо, — поспешно ответила девушка, схватила мальчика на руки и выбежала вон со двора.

Следующие 15 минут Ясения несла мальчика на руках. Словно маленький щенок, он свернулся калачиком на её руках и начал сладко посапывать.

«Какой он смешной. Словно не ребёнок, а потерявшийся щенок. Эх, малыш-малыш. Собака, конечно, друг человека, но ради неё… разве можно теряться самому?»

Она снова вздохнула и прислушалась к звукам вокруг. Тихо. Никого. Только где-то внутри самой Ясении начинало медленно закипать беспокойство.

Даже сейчас, не видя циферблат часов, она чувствовала, как быстро уходит её время. Ещё каких-то 20—30 минут — и солнце начнёт торопливо садиться за горизонт. А дальше…

Ясения резко вздрогнула, едва не выронив ребёнка. Но он продолжал спать, сладко почмокивая губами во сне.

«Соберись! — мысленно крикнула она себе и прижала мальчика ближе к груди. — Стоп. Что это?»

На отвороте штанов девушка нащупала нечто мокрое и липкое. Стараясь не привлекать к себе внимание, она несколько раз втянула через ноздри воздух.

«Хм, лёгкий запах, похожий на мел… Известь. Точно, в старых дворах всё ещё придерживаются советской традиции — белить бордюры гашёной известью. Мальчик испачкался, пока искал собаку».

Нос девушки заработал как локатор. Она поворачивала голову то вправо, то влево, пока не поймала тот самый, знакомый ещё со студенчества запах.

Спустя несколько минут Ясения свернула в арку и вышла к старому кирпичному дому.

Первый звонок

— Эй, малыш. Тебе пора просыпаться, — тихо позвала девушка, но мальчик продолжал сладко сопеть.

— Фу-у-у-у, — легонько подула девушка на розовые щёчки ребёнка.

Мальчик недовольно поёжился и открыл глаза.

— Ты пахнешь, как моя собака, — весело сказал он и крепко прижался к груди девушки.

— Ванюша, Ваня!

Хриплый женский голос донёсся со стороны подъезда.

— Это тебя зовут? — спросила Ясения, опуская мальчика на землю.

— Меня, — недовольно буркнул мальчик. — Баба зовёт.

— Тебе пора, — строго сказала девушка.

Она подняла голову вверх и замерла. Она почувствовала, как лучи солнца коснулись горизонта и начали медленно гаснуть. Словно первый театральный звонок, больно стукнуло сердце, и неожиданно зажгло в глазах.

Мальчик сделал несколько шагов вперёд и остановился.

— А моя собака? Тётя, ты обещала.

Ясения опустила голову и снова посмотрела на мальчика.

— Я приду. Завтра приду.

— Тётя… У тебя глаза другие. Жёлтые, как у нашей Муськи.

Часть вторая: Совет

Последний звонок

В каждом регионе своё время заката. Сколько он длится: несколько минут или несколько часов? На этот вопрос сложно ответить. Однако если ты живёшь в каком-то месте годами или даже столетиями, начинаешь прислушиваться к природе. Вот солнце собирает свои ниточки-лучи в клубок. Вот оно прячется за полоску горизонта, чтобы незаметно ото всех укатиться в другое полушарие. И только спустя время оно подтянет остатки своего света, и тогда вокруг наступит обычная сибирская ночь.

И как бы ни восторгались люди своей человечностью, первобытные животные инстинкты по-прежнему брали над ними верх. Нет, они не превращались в доисторических животных, чтобы всласть повыть на луну. Их худенькие пуховики сложно было назвать шубами, и о трансформации они думали не больше, чем об «очередной пугалке» из фанатических романов. И даже сейчас, в век интернета и всевозможных гаджетов, ночь звала их на новые подвиги. Сначала манила, а после уводила с собой в темноту. Что с ними происходило потом, Ясения догадывалась, но старалась держаться от этого подальше.

Закон общины запрещал ей вмешиваться в дела людей. Даже сейчас, за помощь обычному ребёнку, Ясению ждала очередная «головомойка». Девушка была просто уверена, что расторопные сородичи уже доложили сестре Марфе о её недавнем проступке.

Ясения неслась по улице, лихо перепрыгивая бордюры и ямы. Но это были не единственные преграды на её пути. Машины, бегущие по магистрали, начинали притормаживать у обочины. Водители открывали окна, выходили из кабин, громко кричали ей вслед. Она продолжала бежать всё дальше и дальше, внутренне ощущая, как стремительно убегает её время. Одно дело — запрещённая помощь, другое — трансформация посреди города. Такую «оплошность» ей точно не простят.

Второй «звонок» застал девушку в одной остановке от дома. Изрядно запыхавшись, она перешла на быстрый шаг и свернула в знакомый двор.

Здесь всё было по-старому. Пять давно некрашеных скамеек у подъездов, школьный забор сбоку, обклеенный всевозможными объявлениями, и спортивная площадка для малышей. Дальше, среди старых покосившихся частных построек, стоял неподвижный великан-дом. Ясения нырнула в его единственный подъезд и молнией влетела на пятый этаж. До следующего удара оставалось несколько минут.

— Щёлк, — послушно отозвался дверной замок, впуская девушку в душную квартиру.

Справа от двери, на круглом деревянном столе, её ждал пакет с порошком и бокал холодной воды. Схватив упаковку, Ясения высыпала порошок в воду и залпом опустошила бокал.

— До-о-он, — еле слышно прозвучал последний звонок и эхом разнёсся по её крови.

Серые короткие волосы, поднявшиеся было вдоль тела девушки, начали медленно осыпаться на пол.

— Мда-а-а, — хихикнула Ясения, глядя на серое покрывало на стареньком линолеуме. — Знал бы только этот мальчик, что за «собачка» у меня живёт. Он бы точно удивился.

Зов Совета

Наспех прибрав в коридоре, Ясения направилась в душ. Тонкое обоняние не давало девушке покоя. Каждый запах, приятный или не очень, вызывал у неё нечто похожее на аллергический ринит. На мягкие приятные ароматы нос девушки практически не реагировал. Однако резкие неприятные запахи вызывали у неё стойкую неприязнь. Да и какая может быть тут приязнь, если у тебя в гортани открывается самый настоящий водопад.

Собственный запах шерсти вызывал у неё бурную реакцию. Глаза резко краснели, нос, руки, шея невыносимо чесались и зудели. Единственный способ прекратить аллергическую реакцию — быстро смыть с тела оставшуюся шерсть и обработать квартиру дезинфицирующими средствами.

Конечно, Ясения знала, как заранее предотвратить ежедневную трансформацию своего тела, но каждый раз с ней что-то происходило. Прими она порошок за 30 минут до последнего «звонка», отросшей шерсти бы просто не было.

«Ты и спокойная жизнь — вещи полностью несовместимые», — шутил обычно старший брат Ясении.

Шутил, пока однажды не застрял в лифте на работе. Он успел выбраться из кабины до заката, но последний звонок застал его в паре дворов от дома. Наутро его нашли мёртвым. По сводкам Совета, в районе появилась человеческая группировка, которая беспощадно отстреливала бродячих животных.

«Законы и правила — на то и правила, чтобы им следовать. Их вывели задолго до нас. Они будут продолжать служить общине и дальше, после нашего ухода», — часто говорила тётя Ясении.

— Вот тебе и правила, — проворчала себе под нос девушка.

Она выбралась из ванны, быстро обтёрлась полотенцем и накинула на себя халат.

— Если бы эти правила могли защитить нас от людей… — думала она, заходя на кухню за новой порцией кофе.

Ясения практически никогда не спала. Днём она работала, а ночью не могла уснуть из-за луны. По записям, оставшимся от отца, подобная проблема была и у других членов её семьи. В своё время он даже выпустил статью с предположением, что такую реакцию у отдельно взятых индивидуумов может вызывать постоянное принятие препарата. Но Совет замял и саму статью, и последующие попытки отца провести исследования на эту тему.

Не включая свет, Ясения быстро разогрела сваренный утром кофе, добавила в кружку молока и подошла к окну.

Ночь была ясная. Высоко в небе летел пассажирский самолёт. Его красный и зелёный огоньки неторопливо вздрагивали, потом гасли и снова зажигались. Словно это были не навигационные сигналы, а пульсирующая дорожка на ленте электрокардиографии.

«Большое человеческое сердце, — подумала Ясения, допивая остатки кофе. — Оно продолжает биться из года в год. И ни войны, ни болезни его не остановят. Кто знает… может, оно вечно? Эх, и как мы только умудрились столько веков прожить бок о бок с людьми?»

— Дон, дон, дон, — низкий тяжёлый звук пронзил всё пространство в комнате и отозвался в каждой клеточке её тела. Такой звук невозможно услышать ухом, настроенным исключительно для жизни среди цивилизации, тем более почувствовать простому человеку.

«Зов Совета? Рановато он в этом году», — подумала Ясения. Она неторопливо допила свой кофе. Вымыла кружку и тщательно вытерла с её поверхности капельки воды. И снова посмотрела в окно. Звёзд стало больше. Если бы она умела рисовать, она бы обязательно нарисовала их для потомков.

— Дон, дон, дон.

Ясения знала: зов остановить нельзя. Он будет звучать ровно столько, сколько члену общины потребуется времени добраться до зала Совета. Проигнорировать этот сигнал просто невозможно. От каждого его звука сердце сначала замирало на несколько секунд, а после могло даже остановиться на несколько часов. По крайней мере, так говорила тётя, сама Ясения не рисковала проверить её слова на деле.

«М-да, видимо, придётся всё-таки идти, — грустно вздохнула девушка. — А я уже подумала, что моё приключение осталось без внимания».

Ясения неторопливо прошла по коридору и плюхнулась на любимый диван. Она знала только один способ попасть на Совет — погрузиться в состояние глубокой медитации. Хочешь не хочешь, а ежегодное посещение Совета было обязательным для всех. Особенно для представителей молодёжи, которые предпочитали городскую жизнь среди людей.

Удобно сев и разложив вокруг себя подушки, она закрыла глаза. Вдох, глубокий спокойный выдох. Ещё раз вдох. Сердце начало биться медленнее, бессознательный поток мыслей стих, словно его русло внезапно свернуло в другую сторону. Ясения опустилась на подушку и уверенно вошла в состояние Самадхи.

Собрание общины

В зале Совета было необычно шумно. В первые несколько секунд девушка испугалась, что перенеслась в какой-то институт. Она быстро огляделась по сторонам. Методику переноса сознания она изучила ещё в школе и ошибок давно не делала. Но с кем не бывает.

«Нет. Всё верно», — успокоила она сама себя.

Комната для заседаний напоминала старый амфитеатр. Начиная с первого ряда и до самого верха тянулись круглые деревянные столы и скамейки. Среднюю часть зала обычно занимали более активные члены Совета. Тут сидели архитекторы, нотариусы, менеджеры крупных компаний, юристы, блогеры и политики. Они всё время вскакивали на ноги и спешно хлопали себя по карманам в поисках телефона. Потом останавливались, беспомощно оглядывались по сторонам и только спустя пару минут вспоминали, где они находятся на самом деле.

«Креш. И так вся жизнь пройдёт в телефоне, — хмыкнула девушка. — Ещё одна дурацкая человеческая привычка. Лучше бы они что-нибудь полезное переняли у людей!»

Несколькими рядами выше расположились представители обычных рабочих профессий: строители, сантехники, механики, машинисты поездов и водители, врачи и другие. Молча, почти неподвижно, они смотрели по сторонам и никуда не спешили. Да и куда можно спешить, если жизнь неспешно идёт по кругу, прогоняя один скучный день за другим. Тех, кто прожил на этой земле сто или более лет, сложно удивить чем-то новым.

Девушка поднялась выше и плюхнулась на ближайшую свободную скамью.

«Пожалуй, сегодня лучше посидеть тут», — подумала она и закинула ноги на край стола.

В следующую секунду её спина ощутила холодный пронизывающий взгляд.

«И вам добрый день, — хихикнула девушка, но ноги со стола спустила. — Совсем про вас забыла. Но ладно-ладно, не сердитесь. Я уже исправилась».

В десяти метрах выше от неё начинались места старейших. Раньше, когда Ясения только начала посещать Совет, она часто поднималась по лестнице до самого верха. Тогда ей казалось, что лучше сесть среди старых, насквозь пропитанных нафталином изваяний животных, чем спускаться ниже, где её легко может найти тётя. И только через год она случайно заметила, как у одной из статуй двигаются глаза. Больше она никогда не садилась рядом.

Ясения обернулась и почтительно склонила голову. На самом последнем ряду неподвижно восседали большой бурый медведь, седой лунный волк, тёмно-синий ворон и рыжая красавица-лиса. Если бы девушка не знала, кто они на самом деле, она бы решила, что в зал пробрались сбежавшие из зоопарка животные. Но это было не так.

По словам тёти, они были единственными выжившими метаморфами. Другими словами, «homo conversus»¹ — оборотни, которые могли трансформироваться в животных и обратно просто по своему желанию. Могли, пока не произошёл один случай.

— Дон, дон, дон, — прозвучал в последний раз зов Совета.

Недавно прибывшие члены Совета быстро рассаживались по свободным местам. Ещё минута, и в зале воцарилась полная тишина. На первом уровне громко скрипнула дверь, и к трибуне главы Совета вышла высокая худощавая женщина в строгом тёмно-синем костюме.

— На повестке дня запрос на проведении эвтаназии. Прошу всех присутствующих отнестись к обсуждению серьёзно, — звучным голосом проговорила она, кинув пронизывающий взгляд в сторону перешёптывающихся школьников. — Экстренное собрание объявляется открытым.

Дело белоснежного йети

Дело, которое на этот раз разбирал Совет, показалось Ясении весьма забавным. На окраине небольшого северного городка располагалась старая туристическая база. Начиная с октября и до самого апреля сюда съезжалась молодёжь. Трассы здесь были не самые лучшие, но вот цены для подростков и студентов — в самый раз.

В канун Хэллоуина на базу приехали старшеклассники из колледжа общины. Дождавшись ночи, они трансформировались в свои звериные обличия и спустились в городок. Переходя от дома к дому, они собирали угощения и спокойно шли дальше. Пожалуй, это был единственный день в году, когда метаморфы могли не прятаться от людей. Человеческие дети весело прыгали вокруг золотистого льва, пытались поймать за хвост чёрную пантеру. Только один ворон недовольно каркал на бегающих повсюду маленьких чертенят и грозно размахивал крыльями. Пока одни отвлекали горожан, другие члены группы собирали угощения.

Когда в дом старой графини постучал большой белый комок шерсти, она сначала приняла его за бродячую собаку. После, когда старушка наконец нашла свои очки, она открыла дверь и выглянула наружу. На её крыльце стоял самый настоящий йети.

— Гадость или сладость? — крикнул он человеческим голосом и протянул лапу вперёд.

В свою очередь графиня тоже протянула руки и ухватилась за белую шерсть.

— А ну, отдай шкуру! Кому говорю, сымай давай!

От удивления йети попятился назад и растянулся на ступеньках. Тем временем старушка успела вынести из дома старую деревянную клюку. Размахивая ей, словно саблей, она ринулась отвоёвывать похищенную у неё вещь.

— Да не брал я вашу шкуру! — закричал было йети, но в следующую секунду на его голову опустилась рукоятка палки.

— Уи-и-и, — жалобно издал белоснежный зверь и потерял сознание.

Когда йети пришёл в себя, старушка уже затаскивала его в дом.

— Сейчас-сейчас. Вот только в дом тебя занесу. А там уже шкуру сниму, — приговаривала она, втаскивая тело метаморфа всё глубже в свою гостиную.

Придя в себя, подросток резко дёрнулся, рассёк бедро об угол чугунного сундука, стоящего у входа в дом, и вырвался наружу. С трудом добежав до арендованного на базе домика, он спрятался в чулане и тихо поскуливал из него до окончания ночи. Только утром он обнаружил пропажу. Подвеска Святого Христофора, что висела в тот вечер у него на шее, исчезла неведомо куда.

«Видимо, цепочка расстегнулась, когда я отбивался от старухи», — решил он.

И нет, чтобы рассказать обо всём взрослым или просто прийти к графине с просьбой вернуть подвеску, подросток решил всё сделать по-своему. Он дождался вечера, прошёл трансформацию и снова отправился к дому старушки. Однако за пару часов до этого графине стало плохо, и дочка, заехавшая в тот момент в гости, отвезла женщину в больницу. Спустя несколько часов дочка вернулась в дом матери за вещами и обнаружила в спальне огромного белого зверя.

Она кричала так громко, что к дому графини примчалась большая половина города. Люди быстро разобрали садовые грабли и лопаты из сарая графини и ринулись искать то ли белую мохнатую собаку, то ли большого белого медведя. Они бродили по округе до самого утра, но так никого и не нашли.

Когда солнце поднялось высоко в небо, подросток выбрался из подвала и рванул к базе. На следующую ночь он снова пошёл к дому графини, но в этот раз его ждал отряд местных старожил. И ещё неизвестно, чем бы эта ночь закончилась, если бы члены Совета не подоспели вовремя. Вспыльчивый подросток был пойман на подходе к дому и отправлен в изолятор.

— Итак. За нарушение более 10 правил и законов нашей общины, за опасность, которой он подверг себя и других членов своей группы, Совет выносит на обсуждение меру наказания юного Вячко в виде проведения эвтаназии.

Огромный белоснежный йети, сидевший в первом ряду зала, громко взвыл и рухнул на пол без сознания.

Казнить нельзя помиловать

На следующие полчаса зал собрания наполнился гулом. Ряды рабочих громко рассуждали о правах обычного статистического гражданина. Они напомнили собравшимся, что в стране, подданным которой был юноша, эвтаназия находится под запретом. Ряды ниже настаивали на законах той страны, где, собственно, и произошло данное событие. И как бы ни спорили члены Совета, в северном городке эвтаназия была разрешена и применялась регулярно.

Ещё несколько членов Совета говорили о юном возрасте невезучего Вячко. По их мнению, современная молодёжь взрослеет позже, а значит, далеко не всегда может оценить происходящее вокруг верно. Нашлись, конечно, и те, кто думал иначе. На прошлой неделе юноше исполнилось ни много ни мало, а целых 25 лет. И если вспомнить сложную жизнь метаморфов примерно век назад, то парень находился как раз в самом расцвете сил. Словом, спор поднялся нешуточный.

Белоснежный йети сидел возле трибуны заседателя, молча слушал то один ряд, то другой. С места Ясении казалось, что юноша оседал на пол, словно подтаявшее от летней жары мороженое. Из большого лохматого чудовища он превратился в маленького щенка, который пугливо оглядывался по сторонам.

«Эх, мальчишка! И что тебе не жилось обычной жизнью? — грустно подумала Ясения. — Конечно, я понимаю, захотелось приключений. Когда в мире столько соблазнов, сложно постоянно прятаться. Ты молод, силён, в крови бушуют гормоны. А с приходом луны даже самое глубокое море кажется мельче обычного болота. Но и его вполне хватит, чтобы утянуть тебя на самое дно. Хм, интересно… а если взять и просто переехать? Например, в Северную Норвегию. Говорят, там день длится с конца мая и до конца июля. Представляю, один большой нескончаемый день. Без луны и её последствий. Настоящий рай для типичного оборотня».

— Если других высказываний не будет, предлагаю перейти к голосованию.

Голос председателя эхом пронёсся по залу. Ясения вздрогнула и резко встала на ноги.

— Прошу прощения, — неуверенно начала девушка. — Я хотела… хотела…

Она нервно сглотнула. Слова предательски замерли в её горле и не хотели выходить наружу.

«Ну что такое? Уффф, на меня же смотрит весь Совет!» — пыталась собраться с духом Ясения.

— У вас ровно пять минут, — громко сказала женщина в строгом костюме.

Она открыла кейс для бумаг и начала неторопливо перекладывать листы с крышки трибуны. Ясения громко выдохнула. Тихие, спокойные на первый взгляд движения рук главы Совета были знакомы ей с самого детства. Пальцы медленно кружили в воздухе, словно повторяя одну и ту же фразу: «Ну что ж, давай, девочка, удиви меня».

Ясения сжала кулаки и громко произнесла на весь зал:

— Предлагаю принять во внимание юный возраст виновного и заменить эвтаназию на каторжные работы.

В зале снова стало шумно.

Председатель подняла глаза и холодно взглянула на девушку.

— Каторжные работы? — неуверенно повторила женщина. — Что именно ты хочешь предложить?

— Работу в лаборатории, — спокойно ответила Ясения. — Место подсобного рабочего в лаборатории общины не зря называют проклятым. Мало кто «выживал» на нём больше одного года. Думаю, пять лет в лаборатории покажутся юноше более строгим наказанием, чем просто казнь.

Председатель одобрительно кивнула.

— Прошу всех встать. Кто за эвтаназию — перейдите в правую часть зала. Кто за замену казни на каторжные работы — оставайтесь слева.

Девушка расслабила руки, сделала несколько шагов влево и плюхнулась назад на скамейку. Большая часть участников Совета шагнули в ту же сторону.

— Принято единогласно, — донёсся голос председателя и тут же потонул в шуме.

«Казнить нельзя помиловать, — усмехнулась Ясения, вспомнив старую человеческую сказку². — И всё-таки мы всё больше перенимаем у людей. Даже моё предложение — это типичное человеческое решение. И думаю, пора исчезнуть, пока мне не припомнили сегодняшние приключения с мальчиком».

Девушка поспешно закрыла глаза, чтобы вернуться в привычное физическое состояние, но в этот момент её кто-то крепко схватил за руку.

— Прошу в мой кабинет! — быстро сказала председатель Совета и потащила девушку вниз по лестнице.

Часть третья: Расследование

Кабинет

Председатель открыла дверь за трибуной и пропустила девушку в узкий коридор. Тут было заметно темно, но ни женщину, ни саму Ясению это не пугало. Девушка знала буквально каждую дощечку на старом деревянном полу коридора.

— Один, два, три, — бормотала Ясения, отсчитывая шаги в темноте. — Прямо сейчас вам открывается вид на портрет пожилого мужчины в цилиндре. Картина написана маслом и принадлежит перу моего знаменитого прадеда. Ещё пять шагов вперёд — и справа вы сможете увидеть необычной красоты подсолнухи. Не помню имени художника…

Девушка остановилась и ненадолго задумалась. Многое из детства она помнила превосходно. Помнила день, когда тётя привезла её сюда сразу после автоаварии родителей. Помнила год, когда в школе метаморфов начались занятия для новичков. Для неё и старшего брата это были грустные воспоминания. Тётя практически всегда работала, и единственное, что могла дать юным племянникам, — это знания и пожизненный пропуск на каждое собрание Совета. Пропускать последнее было строго-настрого запрещено.

— Винсент Ван Гог. Картина «Три подсолнуха в вазе». Написана маслом в августе 1888 года, — сухо ответила женщина. — Тебе стоит освежить в памяти курс по истории нашей общины. Могу записать тебя на лекции профессора Врона. В следующем семестре он будет читать лекции прямо в зале заседаний.

Ясения открыла рот, чтобы по привычке произнести в ответ нечто колкое, но вовремя прикусила язычок. От работы над делами общины председатель отвлекалась редко и только по очень важному поводу. А значит, дело серьёзное, и заранее злить тётю девушка не хотела.

В глубине коридора громко щёлкнул замок. Дверь в кабинет председателя бесшумно отворилась, впустив в тёмный коридор лучи утреннего солнца.

— Входи, — устало сказала женщина и подтолкнула девушку вперёд.

В кабинете было тесно. На полу стояли коробки с бумажными папками, вдоль стен возвышались огромные деревянные шкафы, наполненные пачками пожелтевшей бумаги. Единственным местом, свободным от папок и листов, был старый кожаный диван. Ясения плюхнулась на него и взвизгнула от удовольствия. Упругое сиденье подкинуло девушку в воздух и плавно опустило вниз.

За последние 30 лет здесь ничего не изменилось. Почти. С письменного стола председателя Совета исчезла скатерть. Обычно на ней лежали старинные карты. По вечерам тётя включала плетёный торшер, брала в руки карты и неторопливо раскладывала пасьянс. Теперь на месте скатерти стоял небольшой ноутбук.

На несколько секунд Ясения даже обрадовалась, решив, что эта пожилая женщина наконец превратилась в современную леди, но это было не так. На клавиатуре лежал большой слой пыли, а на экране вздрагивало изображение зелёного поля с нарисованными картами для пасьянса. Тётя раскладывал старую-добрую виндовскую косынку.

Девушка хихикнула, но быстро спрятала улыбку. Вряд ли 122-летняя тётя могла знать, что эта безобидная на первый взгляд игра была причиной разрушения многих компаний. Разработанная в своё время программа должна была приучить офисных сотрудников пользоваться мышью, но вместо этого привила им дурную привычку. Работники тратили большую часть рабочего времени не на документацию, а на неспешное раскладывание карт на экране компьютера. И по числу проведённых сессий, высвечивающемуся в нижней части монитора, среди играющих не так давно стало на одного участника больше.

— Тётя, а ты знаешь, что все эти папки можно оцифровать и хранить в нём? — Ясения обвела рукой комнату и остановилась на ноутбуке. — Это будет в одной большой папке, в одном месте!

Председатель недоверчиво посмотрела на девушку и буркнула в ответ:

— Ты явно шутишь. В него можно разве что пару листов положить, но никак не целые коробки разных документов.

Ясения снова хихикнула, но быстро зажала рот рукой. Глаза тёти внезапно стали жёлтыми, а лицо приобрело острые черты. На несколько секунд тело женщины превратилось в лисье и снова вернулось в прежнее обличие.

Девушка быстро отошла к стене. Председатель всегда умела держать свои эмоции под контролем. Даже когда двадцатилетняя Ясения покинула стены Совета и уехала жить в обычный сибирский город, женщина не пролила ни одной слезы. Но в таком виде девушка видела тётю впервые.

— Давай уже к делу, — сказала Ясения, отворачиваясь к окну. — Скоро рассвет, а я даже не спала…

— Совету нужна помощь. Мне нужна твоя помощь, — тихо ответила тётя.

Ночной разговор

— Ты помнишь законы и правила общины? — спросила тётя, опустившись на высокий деревянный стол перед диваном.

— Какие именно? — недовольно буркнула девушка.

В книге законов и правил общины насчитывалось 202 статьи. Одни из них были придуманы ещё триста лет назад и никогда не корректировались, другие постоянно менялись и переписывались. И дело было не в юридических проволочках, а в самих членах общины.

Только за последний век мир вокруг изменился до неузнаваемости. Люди перестали спать по ночам, и метаморфам стало сложнее прятаться от их глаз. Технический прогресс всё настойчивее вторгался в личную жизнь граждан, невзирая на их пол, цвет кожи и вероисповедание. То тут, то там на городских улицах появлялись новенькие всевидящие камеры. И если бы не порошок профессора Койра³, метаморфам бы пришлось переместиться в менее населённые пункты.

— Закон о проживании на одном и том же месте в рамках строго ограниченного времени. Сколько лет ты уже живёшь в своём городе? Более 30? А в той же самой организации работаешь 11 лет? Господи, Ясения, ты правда думала, что этого никто не заметит?

Девушка опустила взгляд на пол и начала сверлить старый паркет. Город, работа, небольшая квартирка в старом районе — это были привычные мелочи, с которыми Ясения не хотела расставаться.

«Подумаешь, лишний год, этого даже никто не заметил. Почти».

— Кофе есть? — буркнула девушка в ответ. — Мне с молоком и без сахара.

Тётя кивнула, взяла со стола колокольчик и несколько раз позвонила. Спустя пару секунд в кабинет заглянула сухонькая старушка в белом переднике.

— Да, сестра Марфа, — обратилась она к председателю.

— Принеси нам две чашки кофе. Как обычно, с молоком, без сахара.

Старушка поклонилась и бесшумно закрыла дверь.

— Ты ведь меня не ради зачитывания правил пригласила, верно? — недовольным тоном спросила Ясения.

Девушка закинула ноги на сиденье дивана и обняла их руками. Она чувствовала, как внутри её тела начинает кипеть кровь. В глазах кольнуло, а на руках начали расти волосы.

— Конечно, — спокойно ответила председатель. — И всё же я тебе напомню: «Спустя три десятилетия оборотень обязан сменить город и регион, в котором он обосновался». И это я не говорю о твоей пагубной привычке помогать людям.

Она замолчала и повернула голову в сторону двери. В следующую секунду в комнату вошла старушка. В руках она несла поднос с фарфоровыми чашками и небольшой конфетницей.

— Я тут конфетки для Ясении поставила. Больно она их в детстве любила…

— Спасибо, Агнес, — сухо ответила председатель, забрав поднос из рук женщины. — Вы можете идти.

Она проводила старушку до двери, быстро повернула ключ в замочной скважине и тяжело вздохнула.

— Ты помнишь, как перед уходом дала мне слово? — спросила председатель, повернувшись к девушке.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

В переводе с латинского «человек оборачивающийся».

2

Из мультфильма «В стране невыученных уроков».

3

В переводе с болгарского «собака».