Змея в тени орла

Наталья Игнатова

Бойцы из разных миров, из разных эпох, «бурей в мирах» занесенные на волшебный Остров, с которого нет выхода. Больше всего на свете они хотят вернуться домой. И если для этого нужно стать пешками в игре богов, выполнить глупое пророчество и победить в бесчестной войне, где проигравшим не будет пощады, что ж, значит, так тому и быть.Боги, которые стремятся к абсолютному могуществу – неправильные боги, но «воин из народа воинов» готов сражаться на их стороне за заведомо неправедное дело.

Право на смерть

— Йорик, ты глянь-ка! Новички!

Йорик неспешно развернулся, прикидывая, заставить бойца отжиматься за то, что разговорился без разрешения, или простить. В конце концов, новичков действительно не ожидали. Желтые глаза скользнули по нарушителю, и тот поежился, как от холода.

— Разговорчики в строю? — дружелюбно поинтересовался Йорик.

Строй, весь как один, выдавил смущенные улыбки.

Сам нарушитель, коренастый, широкий орк, нервно шевельнул ушами. Говорить он опасался. Двигаться тоже. Хотя команды «смирно» не было.

Йорик отвернулся и взглянул на новичков.

Две женщины. Сотник поморщился — женщин у него в отряде не было, и в планы они совершенно не входили. Одна… Йорик прищурился, да, одна эльфийка. Чистокровная. Этих ни с кем не спутаешь. Ох, будет драка! А вторая?

Женщины только-только миновали опушку и вышли на широкую поляну, в центре которой и располагался лагерь.

Вторая…

Йорик никогда не мог пожаловаться на зрение, но сейчас он протер глаза. Может ли быть такое? Значит, все-таки может! Рядом с эльфийкой, возвышаясь над спутницей почти на голову, уверенно и легко шагала шефанго. В просторной одежде — они все предпочитали в походе одеваться именно так, чтобы не возникало сложностей со сменой пола. Тонкая талия перетянута простеньким ремнем. Без оружия.

Без оружия?!

Да. Шефанго была не вооружена. А вот на поясе эльфийки висела легкая сабля.

— Разойдись! — скомандовал Йорик, не глядя на замерших в строю бойцов. И пошел навстречу вновь прибывшим.

Как и следовало ожидать, эльфийка, едва разглядев его, остановилась, брезгливо сморщив нос. Дернула за рукав шефанго. Та с недоумением обернулась.

Йорик хмыкнул. Шевелить ушами, в отличие от чистокровных орков, он не умел, но слышал ничуть не хуже.

Шефанго выдернула рукав из пальцев спутницы и небрежно кивнула:

— Добрый вечер… Или что тут у вас? Мы уже запутались.

— Утро, — Йорик улыбнулся. — У нас — утро. Рад приветствовать вас в лагере Сорхе.

— Мы тоже. Рады. — Голос у девушки был низким. И удивительно шел ей. — Легенда сказала, что вы — орк. Она не любит орков.

Йорик пожал плечами:

— Бывает. Я не орк. Я — метис. Полукровка.

— Еще не лучше, — прошипела эльфийка. И по тому, как обернулась на нее шефанго, ясно стало, что таких интонаций ей слышать еще не доводилось. Однако ситуацию нужно было как-то решать.

— Вас никто не посмеет задержать здесь, госпожа. — Йорик приложил все усилия к тому, чтобы скрыть насмешку. Он даже не улыбался. — Лагерь Сорхе не единственный во владениях Богов. И вы во всех сможете найти соплеменников.

— Эльфов?

— Разумеется.

— Эльфы живут вместе с орками?

— И с троллями. И с гоблинами. А еще здесь есть ранды, валатты, кентавры. Только шефанго еще не приходили к нам.

— Но эльфы…

— Здесь всем пришлось забыть о старых распрях.

— Ради чужой войны?

— Ради возвращения домой.

Шефанго предоставила им разговаривать и отправилась к лагерю. Йорик поймал себя на том, что хочет обернуться на нее. Но оборачиваться не стал. Ждал, что скажет эльфийка.

— В других лагерях тоже есть орки?

— В других лагерях они не командуют. Там вам будет проще привыкнуть.

— Эфа! — крикнула Легенда.

«Эфа», — повторил про себя Йорик.

— Ну? — Шефанго остановилась. Помедлила. И обернулась.

— Давай уйдем.

— Зачем?

— Я не могу подчиняться орку.

— Почему?

— Мы враги.

— Да? — Черные губы растянулись в подобии улыбки. — Но вы ведь только что познакомились.

— Наши народы…

— А почему тебя это беспокоит? Иди, если хочешь. Я останусь здесь.

— Решайте. — Йорик глянул на небо. — Я буду ждать вас у себя. Вон, видите, маленький дом в самом центре лагеря. Подходите туда. Скажете, что надумали. Да, кстати, мое имя Йорик.

Он вежливо поклонился сначала Легенде, потом Эфе и отправился к своим солдатам.

Эльфийка. Только этого еще не хватало.

И шефанго…

Шефанго. Вот насчет нее следовало поговорить с Сорхе.

— Объясни мне! — Эфа смотрела в глаза Легенде.

— Да что тут объяснять? Я не могу подчиняться орку. Мы враги.

— Но почему?

— Они верят в проклятого Бога.

— А вы не верите? Если нет, то почему ты называешь его проклятым?

— Мы… — Легенда досадливо поморщилась. — Мы верим. Но мы ему не поклоняемся. Он проклят.

— Не понимаю. Этот орк не смотрит на тебя как на врага. Может быть, он не верит в того Бога?

— Так не бывает.

— Почему?

— Проклятый создал их. Они обязаны чтить Создателя.

— А если обязаны, на что ты злишься?

— Они… — эльфийка стукнула кулаком по ладони. — Я не могу тебе объяснить. Я просто знаю, что мы враги. И наши Боги тоже враги.

— А может, Боги сами разберутся?

— Они уже разобрались. Светлый Владыка проклял Темного и заточил его в Заграни.

— Замечательно. Так что тебе не нравится?

— Орки поклоняются Темному.

Эфа зарычала. Это произвело впечатление. Легенда встряхнулась и попыталась подумать.

— Он еще и смесок, — сказала она так, словно это должно было все объяснить.

— И что? — Разящая удивленно моргнула. — Значит, в нем только половина плохой крови.

— Да, но на другую половину он эльф! Такие помеси нужно убивать сразу после рождения. Любая эльфийская женщина обязана сделать это. И орочьи самки поступают так же. Это единственный вопрос, в котором наши народы сходятся. А тут… он вообще не имеет права жить. А ты хочешь, чтобы я ему подчинялась!

— Мало ли чего я хочу? — Эфа пожала плечами. — Я ни к чему тебя не принуждаю.

— Но ведь ты останешься здесь?

— Да. — Разящая решительно кивнула. — Этот твой орк сказал «шефанго». Я, кажется, когда-то слышала это слово.

— Это не мой орк!

— Легенда, ты знаешь о нем… о них больше, чем я. Уходи, если хочешь. Но лучше нам держаться вместе. Нужно объяснять, почему?

— Не нужно. — Эльфийка вздохнула. — Похоже, что ты действительно умеешь принимать решения.

— Ты тоже.

— Да. Но я не люблю этого делать.

На стук в дверь Йорик рявкнул:

— Да!

Стук, собственно, только такой ответ и подразумевал. Громкий, настойчивый и довольно-таки грубый.

— Мы решили, — сообщила Эфа, появляясь на пороге. И только потом посторонилась, пропуская Легенду.

— Я остаюсь, — сказала эльфийка, избегая смотреть на него.

— Прекрасно. — Йорик сообразил, что коль уж к нему заглянули дамы, то следовало бы встать. И встал. — С чего предпочитаете начать? Познакомитесь с отрядом или побеседуем?

— Отряд — это те вон страдальцы? — Эфа неопределенно кивнула на стену.

На стене страдальцев не наблюдалось, но на улице в том направлении действительно работал десяток пятого набора. Под присмотром двух инструкторов из четвертого.

— Они. — Йорик ухмыльнулся. — Это наши новички.

— Для новичков неплохо.

— Рад, что вам нравится.

— Сколько здесь человек? — холодно поинтересовалась Легенда.

— Всего в моем отряде?

— Всего в вашем отряде.

— Сотня. Из них семь десятков — опытные бойцы. Десятеро пришли неделю назад. Ну и остальные… Учатся помаленьку.

Эфа подняла бровь. Но промолчала. Зато спросила Легенда:

— В мире не так много нелюдей. Часто сюда приходят новички?

— Часто, — кивнул Йорик. — Здесь, на Острове, время течет иначе.

— Вы собирались познакомить нас с отрядом.

— Пойдемте. — Йорик снял со стены пару тяжелых, чуть изогнутых клинков. Поймал взгляд эльфийки и объяснил: — У нас не принято ходить без оружия.

— Традиции? — язвительно поинтересовалась Легенда.

— Лес, — ответила за Йорика Эфа. — С кем мы должны будем воевать?

— Это долгая сказка, — сотник застегнул пряжки ремней. — И мы уже воюем. Только Боги не считают наши стычки войной. Ну что, вы готовы к светскому общению?

— Трудно общаться с проклятыми, — поморщилась Легенда. — Но мы постараемся.

Она не стала дожидаться ответа и не увидела откровенной, уже не скрываемой насмешки в желтых глазах орка. Зато Эфа заметила все, что нужно было заметить. И чуть больше. Подумать над наблюдениями Разящая решила сразу, как только появится свободное время.

— Десятников ко мне! — От крика над деревьями взлетели птицы. Умаянные работой новички развернулись к командиру, даже не сообразив, что к ним никто не обращается. А со всех сторон уже спешили — Эфа едва успевала разглядывать, на удивление времени не оставалось. Огромный как гора не зверь и не человек, что-то между, покрытый черной, блестящей чешуей. Торчком стоят на круглой, как котел, и такой же большой голове островерхие уши.

— Тэмор, — бросает Йорик. — Тролль.

А глаза уже перебегают на другого. Человек на коне? Нет, конь, сросшийся с человеком. Кентавр! Об этом Эфа догадалась сама. Читала сказки. И мифы.

— Скиф, — сообщает сотник.

Третий походил на Легенду. Не так, как походила богиня. Здесь и в помине не было прозрачных глаз и светлого золота волос. Но завораживающая плавность движений, легкая походка, непривычно, нечеловечески красивое лицо. И разрез глаз…

— Клэр.

— Эльф?

— Да. А вот и Ивир. Он валатт.

Эфа честно постаралась найти разницу между валаттом и эльфом. Не нашла. Да, внешность совсем иная, но… Сходства едва ли не больше, чем у Клэра с Легендой. Разве что запах.

— Стаф где?

Скиф, услышав вопрос, фыркнул почти как настоящий конь:

— Ты ж ему наряд дал!

— И что?

— А он с горя песни поет. Работает. Орет. Слышать тебя не слышит.

— Распоясались, — пробормотал Йорик. — Скиф, слетай за ним. Одна нога здесь…

— Три — там. Понял!

Взрыв землю тяжеленными копытами, кентавр сорвался с места.

— Исхар.

Невысокий, зато широкий…

— Он орк, — объяснил Йорик. — Чистокровный.

— Не то что некоторые, — хмыкнул Исхар. И ухмыльнулся, оскалив длинные кривые клыки. Эфа не выдержала и улыбнулась в ответ.

Исхар уважительно вытаращил глаза. Такие черные, что зрачки сливались с радужкой.

— А я вот Гоблин, — вывернулся откуда-то сзади совсем маленький, на две головы ниже Исхара, зеленоватый, как с похмелья, старичок. Или мальчик? Эфа не вдруг сообразила, что назвавшийся Гоблином не мальчик и не старик, просто у него совсем другая, чем у всех остальных кожа. В мелкую складочку. — Меня тут не любят. — В улыбке открылись мелкие острые зубы. Десны тоже оказались зелеными. — Так и зовут — Гоблин. У всех есть имена, а у меня — нет. Не любят. А где нас любят? Мы…

— Заткнись, — оборвал его Йорик. — И прекрати выпендриваться!

— Я ж говорю, — вякнул Гоблин. И отступил за широченного Тэмора.

Еще двое эльфов подошли неспешно. Поклонились вежливо и с такой изысканностью, что поклон напомнил издевку:

— Сэр Йорик, десятник по вашему приказанию явился, — произнесли хором.

— О, — обреченно вздохнул сотник. — Эти похуже Гоблина будут. Линнар и Эссор.

Эфа краем глаза заметила, что Легенда отошла от командира поближе к эльфам. В разговор еще не вступала, ждала, пока подойдет последний десятник. С глухим топотом копыт подлетели оба кентавра. Похожие, как близнецы. Только один мрачный, а второй — сияющий, как новая монетка. Эфа решила про себя, что мрачный — это Стаф, которому дали наряд. А со спины Скифа соскочил и вытянулся перед Йориком человек. Совсем обычный человек.

Только… пахло от него зверем.

— Рашид, — он кивнул Эфе. — Я Оборотень.

— Ты — перевертыш! — рявкнул Йорик.

Вовремя рявкнул, потому что рука Легенды, стоящей поодаль, непроизвольно метнулась к сабле.

— Дикари, — грустно констатировал Рашид. Не в первый, видимо, раз констатировал. И не в последний.

— Это Эфа. — Йорик нашел взглядом эльфийку. — А вот это Легенда. Прошу любить и жаловать.

— Безмерно счастливы. — за всех раскланялся Рашид. — Йорик, уйди куда-нибудь, ты нас смущаешь. Не мешай коллективу знакомиться с новыми людьми.

— Убью, — в пространство пообещал Йорик. Но никого не убил. Развернулся и ушел, как и было предложено.

На поляне стоял гам. Взрывы смеха перемежались обиженными возгласами. Изредка слышалось рычание Тэмора да взревывал Исхар. Гоблин повизгивал. Его голос с легкостью перекрывал любой шум и отвратительно резал уши.

Йорик смотрел в окно. Он ждал богиню.

Вот Эфа достала свою трубку. Тут же пошли по рукам кисеты с табаком. Каждый предлагает попробовать свой сорт, угоститься чем-нибудь новеньким.

А Легенда — в компании эльфов. И, похоже, у нее не укладывается в голове, что ни Клэр, ни Линнар с Эссором не пытаются держаться в стороне от орка и гоблина.

Стаф умильно поглядывает на окно. Знает, что командир бдит. Надеется получить прощение и избавиться от наряда. Правильно, в общем-то, надеется. Сегодня вечером десятники будут решать, к кому пойдут новички. И Стаф должен принять участие в обсуждении. А перед этим ему следует познакомиться с новыми солдатами.

Женщины, точнее, одна женщина, эльфийка, — это обязательно проблемы. Если только она сразу не расставит все по местам. Не даст понять, что здесь, на Острове, она — просто один из солдат.

Йорик вздохнул и покачал головой.

До сих пор получалось обходиться без женщин.

В других отрядах — да, были. Но не у него.

Совсем без женщин, конечно, нельзя. Кто же с этим спорит? Только дурак будет отрицать эту непреложную истину. Но есть ведь поварихи. Есть магички-лекарки. Есть, в конце концов, просто шлюхи, которые время от времени появляются на Острове. Появляются из ниоткуда и исчезают в никуда, унося с собой достаточно денег и недостаточно воспоминаний.

Женщина в отряде — это лишнее.

А Эфа прячет лицо. Надо полагать, знает, что ее должны бояться. Не просто пугаться в первый миг, а бояться. До такой степени, что ноги перестают держать. На Острове, конечно, она никого не напугает.

«Если не вспомнит о „грау“…»

Слово «вспомнит» неловко повернулось, зацепило внимание. Эфа — шефанго. Легенда — эльфийка. Между этими народами нет той ненависти, что заставляет воевать эльфов и орков. Но и любви особой нет.

«Вспомнит».

Почему «вспомнит»? Откуда уверенность в том, что Эфа ничего не знает ни о себе, ни о своем народе? Неужели только из-за того, что она явилась в земли богини в компании с эльфийкой? Может статься, там, откуда ее забросило в этот странный мир, эльфов нет.

Имя. Да.

Йорик хмуро отвернулся от окна. Имя — Эфа. Даже не имя, а прозвище. Вполне в обычаях Ям Собаки, но необычно само по себе. На Анго не водятся такие змеи. Тот, кто придумывал прозвище, должен был немало пожить в иных землях. И знать эзисский язык.

Может быть, она получила прозвище уже здесь?

Но почему же она не говорит своего настоящего имени? Шефанго не скрывают имен и всегда называют свой титул и государственную должность, если есть таковые. Титула может и не быть, в конце концов, Владетельных Конунгов всего пять, а для государственной службы Эфа выглядит слишком молодо. Но имя-то, уж оно должно быть обязательно.

Эфа.

— О чем задумался, сотник? — мягко послышалось из-за спины.

Йорик обернулся, поднимаясь со скамьи. Поклонился. Так и не привык кланяться, но приходилось. Кое в чем богиня была требовательна.

Она явилась в человеческом воплощении. Маленькая, хрупкая, с солнечным взглядом зеленых глаз. Значит, настроена не на разговор. Но вопрос есть вопрос, и на него нужно отвечать.

Сотник кивнул на окно.

— Эта девочка. Шефанго. Похоже, она не помнит родного мира.

— Почему ты так решил?

— Компания странная. — Йорик пожал плечами. — Шефанго и эльфы не любят друг друга.

— Разве из этого правила нет исключений?

— Есть. — Он спохватился и подвинул гостье табурет. — Садитесь, Дарующая Жизнь.

— Сорхе. Сейчас и здесь — Сорхе. А то, что эльфийка явилась в компании этой… как ты сказал?

— Эфы. Шефанго.

— Да. Это тебя не удивляет?

— Логично. — Он вновь глянул в окно. — Но об этом я как-то не подумал.

— Все мысли о шефанго, да?

— О новом наборе. — Йорик нахмурился. — Новичков уже собрали на полигоне?

— Не терпится выбрать?

— Чем раньше я начну занятия, тем быстрее они станут бойцами.

— Я не понимаю, Йорик, — Сорхе покачала головой. — Ты единственный, у кого есть право отбора учеников. Куда тебе спешить? Кто помешает, если случится нужда, забрать понравившихся тебе смертных из других отрядов?

— Я помешаю. — Разговор возвращался в старое, давно проторенное русло. Сорхе не понимала и не хотела понимать, что разделять уже сработавшиеся группы можно лишь в случае крайней необходимости. А лучше не делать этого вообще. — Выбирать будем из тех, кто останется на полигоне. Да, кстати, эти двое, которых вы прислали сюда…

— Они просто пришли со мной.

— Уже не просто, — Йорик улыбнулся. — Эфа с Легендой останутся у меня.

— Женщины?

— Почему нет?

— Помнится, ты всегда был против женщин в отряде.

— Времена изменились. Впрочем, я с радостью отправлю Легенду в любой другой лагерь.

— А эту… это чудовище?

— Чудовище? — Йорик покачал головой. — Сорхе, это и есть ваш «воин из народа воинов».

— Эта девчонка?!

— Да.

На лице Сорхе проступило какое-то детское изумление. И разочарование.

— Какой же из нее воин? Она даже не вооружена!

— Она сама себе оружие. — Йорик кивнул на окно. — Да вы взгляните. Как она двигается. Как ведет себя. Как смотрит.

— Она никак не смотрит. — Глаза богини стали холодными. — У нее мертвый взгляд. Пустой.

— Отнюдь. — Йорик видел, как Эфа поймала брошенную Ивиром флягу. Открытую, между прочим, флягу. — Взгляд у нее любопытный. Такое впечатление, что она никогда в жизни не видела нелюдей.

— А у меня впечатление, что ты никогда в жизни не видел женщин, — сумрачно произнесла Сорхе. И Йорик отвернулся от окна, чтобы тут же натолкнуться на взгляд богини. Отнюдь не любопытный. Ледяной.

— Она уйдет к Дунноу, — спокойно сказала Сорхе. — А вот Легенда останется у тебя. И отряд Дунноу завтра же выйдет к Цошэн.

— Вот оно как, — протянул сотник, улыбнувшись навстречу холодному спокойствию своей госпожи. Глаза в глаза. Зеленый лед и желтое, чуть тлеющее пламя. — Не пристало оно как-то богине, вы не находите?

— Что не пристало?

— Вы погубите людей Ольтара.

— Людей Дунноу.

— Людей Ольтара, госпожа. Дунноу ничего не значит для них.

— Неужели? Может быть, и я ничего не значу для всех вас?

— Тут все иначе. — Тему пора было закрывать. Но Сорхе, похоже, позабыла о том, в каком настроении и зачем явилась в гости к сотнику. — Вас любят. А Дунноу… что есть он, что его нет — для солдат ничего не меняется.

— Эфа уйдет к нему.

— И погибнет. Погибнет она, погибнет весь отряд. Госпожа, вы должны понимать, что идти к Цошэн могут только мои люди. И то не все. И не сейчас.

— Я ничего не должна!

— Хорошо. — Йорик откинулся на стену и устало прикрыл глаза. — Вы ничего не должны. Вы согласны упустить возможность… не исключено, что единственную и последнюю, призвать сюда Финроя. Это в вашей власти, и не мне спорить с этим. Но когда-то вы сами дали мне право решать. И если это мое право хоть чего-нибудь стоит, я говорю вам: Эфа останется здесь. Я посмотрю, на что она способна. Возможно, ей придется чему-то учиться. Не исключено, что учиться придется многому. Значит, нужно будет подождать. Только потом мы пойдем к Цошэн. Но зато, госпожа, мы приведем вам Финроя.

Все нужно было делать не так. Совсем не так. Но… если бы Сорхе была обычной женщиной! Увы. В который раз Йорик с насмешливым сожалением подумал о том, что угораздило его связаться с богиней. Все недостатки деревенской идиотки, помноженные на невероятную самоуверенность.

Впрочем, может быть, поэтому его и тянуло к Сорхе. Ведь не красота же неземная тому причиной, а именно дикое сочетание глупости и сознания своей силы.

Дарующая Жизнь Лесу. То-то и оно, что дарующая жизнь. Как любая богиня плодородия, Сорхе просто завораживала мужчин. Пугала, да, что есть, то есть. Но… влекла. Манила.

— Ты никогда не считал меня настоящей Богиней. — Вокруг фигуры Сорхе разлилось слепящее сияние. — Ты все время сравниваешь нас со своими Богами. И мы проигрываем в сравнении. Но все переменится. Как только я получу Кристалл, твои глупые Боги станут пылью под нашими ногами!

— Мой Бог уже давно стал пылью. — Йорик не открывал глаз. — Прахом в памяти людей. И ни с кем я вас не сравниваю. Не пристало богам ревновать.

— Ты еще будешь учить меня? — Сорхе поднялась. Исходящий от нее свет проникал даже сквозь сомкнутые веки. — Эта девка! Эта твоя змея, которая ничего не помнит… Ты почувствовал сразу, так? Ты сразу понял, что она из твоего мира!

— Из моего? — Йорик вскинул голову и зажмурился от слепящего сияния. Машинально прикрыл глаза рукой. — Оставьте эти фокусы, госпожа. Они вам не к лицу.

— Из твоего! — Голос богини исходил уже из плотного клубка света. — Мне ли не понять этого? Ты, смертный, — открытая книга для меня!

— А я тут при чем?

— Я читаю твою душу и смеюсь над тобой. Я вижу все твои мысли. Я вижу даже то, о чем ты не подозреваешь. Я…

Йорик безнадежно попытался закрыться. Он уже давно усвоил, что его магия бессильна на Острове, но привычка осталась, от нее так просто не отделаешься.

Сорхе расхохоталась. Не Сорхе уже, а слепящий глаза огонь. Примитивная иллюзия…

Эта мысль оказалась первой, которую богиня вытащила из него. Как и следовало ожидать, мысль ее не обрадовала.

Дальше было хуже. Йорик уходил, прятал себя в закоулках души. Сорхе, как гончая, шла по следам мыслей и чувств, выволакивала их, сопротивляющиеся, на поверхность. Расчленяла и брезгливо стряхивала с изящных щупальцев. Гадко было. И смешно. Ментальный маг высочайшего класса — недалекая, скандально-комплексующая богиня. За последнее его скрутило так, что какое-то время было вообще не до мыслей. Уж тем более не до насмешек. А потом Сорхе выволокла на свет божий (в буквальном смысле слова) все, что думал и чувствовал Йорик, когда увидел Эфу. И тут волей-неволей он сам заинтересовался.

Как в дурном сне, где-то совсем уж на задворках сознания, куда богиня еще не потрудилась добраться, он обвинил себя в мазохизме на уровне серьезной патологии. И там же, на задворках, скорчился от смеха.

А насчет Эфы Сорхе оказалась, как ни странно, права. Шефанго действительно запала в душу. Из того же мира, богиня и здесь не промахнулась. Слухи о том, что одномиряне чуют друг друга, ходили давно, но как-то не представлялось случая проверить. Теперь вот представился. Случай. Слухи подтвердились.

Когда перед глазами отчетливо встала Эфа, берущая из воздуха брошенную Ивиром флягу, Йорик осознал хлесткую пощечину. И осторожно приоткрыл глаза.

Сорхе не было.

Опасаясь думать о чем бы то ни было, сотник сполз со скамьи на застеленный шкурами пол и ошеломленно уставился в пустоту.

— Эти мне бабы… — пробормотал вполголоса. Казалось, что его хорошенько прополоскали в бочке с дерьмом. Причем прополоскали не столько снаружи, сколько изнутри. Омерзительное ощущение. Богиня любила иногда похвастать своей властью, но до такого изуверства не доходила никогда… И сразу же, продравшись сквозь клочья мыслей, тревожно забилось:

«Эфа!»

Йорик дернулся к дверям, но с поляны по-прежнему доносились голоса. И низкий, шелестяще-мягкий голос шефанго был среди них.

Судя по всему, о ней Сорхе просто не вспомнила. Сейчас, во всяком случае.

Йорк улегся прямо на пол, положив голову на руки, и в который уже раз пожалел, что нет у него под рукой даже завалящего игольника.

Вечером вся сотня, кроме часовых, выстроилась на утоптанной площадке поодаль от лагеря. Йорик хмуро прошелся перед строем.

Бойцы привычно ели глазами. Подтягивали животы. Все. Даже кентавры. Гоблин, как всегда, ерничал. Он умудрялся ерничать, даже стоя «смирно». Вроде лицо серьезное, руки по швам, а глаза все равно паскудные.

— Рашид. Клэр. Исхар.

Десятники подтянулись, хотя, казалось бы, куда больше-то.

— Ваши десятки охраняют периметр.

«Понял!» прозвучало, как всегда, слаженно.

— Тэмор.

— Да!

— Дежурство внутри лагеря.

— Понял!

— Гоблин!

Тяжкий вздох в ответ. Потом унылое:

— Да, — и после паузы: — сэр.

— Где анализ прошлой диверсии?

— У вас на столе, сэр.

— Скотина.

— Так точно, сэр. Прогноз там же, сэр.

— Прекрати выпендриваться!

— Понял.

Строй сохранял спокойную серьезность, но Йорик чувствовал, как бойцы давят невольные смешки. Гоблина в отряде любили. Самый маленький, он, вопреки обыкновению, не стал самым забитым. Скорее наоборот. А наказывать его просто рука не поднималась. Распоряжения о нарядах он принимал с такой унылой покорностью, что становилось стыдно за собственную жестокость.

— Эфа.

— Да.

— После отбоя зайдешь ко мне. Подберем тебе оружие.

— Ясно.

Сорхе словно дохнула в затылок. Йорик внутренне поежился. И пошел дальше вдоль строя.

— В чей десяток взяли новеньких?

— С вашего позволения, сэр, в мой. — Линнар по обыкновению жеманничал. Он сам уже не рад был собственному образу. О них с Эссором по всем лагерям, кроме собственного, ходили самые непристойные слухи. Не рад был. Но привычка — вторая натура.

Йорик кивнул молча. То ли Линнару, то ли собственным мыслям.

— Вольно. Разойтись.

Строй загудел, рассыпался на группы. Солдаты привычно разбивались по десяткам. Из кухни уже пахло ужином, но до него еще оставалось время. Как всегда, Гоблин извлек из бездонных карманов колоду замусоленных карт. Он обыгрывал всех. Выигрывал все, на что хватало фантазии. И тем не менее всегда находились желающие сыграть. Эссор исчез и вернулся с лютней.

— Не сочтите за дерзость, сэр.

— Да пой, кто ж тебе мешает, — разрешил Йорик.

— Вы не поняли, сэр. — Эльф смотрел серьезно, но где-то в глубине глаз плясали бесенята.

— Не понял, — признал Йорик.

— А по уставу положено отвечать «понял», — незамедлительно влез вездесущий Гоблин. Подумал и добавил: — Сэр.

Последнее прозвучало по обыкновению жалобно.

— Сгинь, — беспомощно попросил Йорик.

— Щаз! — нагло ответил Гоблин. — Спой, в самом деле. Ты давно уже не пел.

— Эльфы есть.

— Так то эльфы, — резонно заметил неслышно подошедший Тэмор. — А ты — орк. Святое дело — ушастым нос утереть.

Эссор кивнул. На сей раз действительно серьезно. И протянул лютню.

Йорик покачал головой. Но инструмент взял. Пробежал пальцами по струнам. В свое время он долго и неохотно отвыкал от гитары, однако отвык. Без музыки не мог, а кроме лютней разных модификаций под рукой ничего не было.

— Что петь-то?

Пожелания слились в нестройный гул. Каждому хотелось своего. Обычная история. Слушать-то будут все что угодно, а просят всегда разное.

Сотник прищурился, перебирая в памяти множество песен, сложенных или услышанных уже в этом мире. Выбрал. Поднял глаза. И натолкнулся на мертвый взгляд шефанго, равнодушно взирающей на собравшуюся вокруг командира толпу.

Давно забытая мелодия рванулась на волю… Рванулась больно. Сорхе, не глядя, даже эти воспоминания сумела искромсать, изранить в кровь…

А бойцы затихли. Привычно внимательно. И удивленно. Эта песня не походила ни на какие другие:

Кто-то погасит свечи.

Кто-то выпьет бокал вина.

Где-то наступит вечер.

Чья-то чаша выпита до дна.

Кобра свернулась болью.

Выбросить окурок в лужу и в путь.

Битву закончить кровью.

Только прошу я тебя, не забудь…

«Как мы шли…» — рывком вспомнила Эфа. И поспешно принялась давить, прятать воспоминания.

«Крейсер „Гончая“, ушедший в дальний поиск…»

Набор слов. Просто набор незнакомых, непривычно звучащих слов.

Как мы шли, разбивая лбы о лед,

Каждый рвался лишь вперед,

Вряд ли кто-то нас поймет и простит.

Но мы шли, разбивая ноги в кровь,

Признавая лишь любовь,

Нас тянула к себе боль как магнит…

Струны лютни приглушенно рокотали. Не играют так на лютнях. Так вообще ни на чем не играют, но только так должна звучать эта непонятная, словно на чужом языке сложенная песня.

Боги обрубят крылья.

Тем, кто взлетел, осталось упасть.

Звезды покрылись пылью.

Друг, если можешь, не дай мне пропасть.

Если захочешь выжить.

Рот — на замок и захлопни глаза.

Только ты слышишь, слышишь…

Где-то вдали прогремела гроза.

Как тогда…

Стать мужчиной? Эфа была уверена, что в мужском обличье она поймет эту песню. Не так, как понимают, а правильнее сказать — принимают непонятные стихи или чуждую музыку. Она поймет эту песню, как давно знакомую.

Вспомнит?

Да. Может быть.

Но становиться мужчиной Разящая не собиралась. Она не любила вспоминать. К тому же мужчина был слаб. Даже когда у него появлялась мысль запереть Эфу в глубине своего разума, Разящая легко брала верх.

Стук захлопнутой двери

Хуже, чем выстрел под сердце. В упор.

Все мы устали верить.

Кто не убийца, тот, стало быть, вор.

Только мне снятся звезды,

И я не верю, что так нужно стрелять.

Друг, ведь еще не поздно

Снова вернуться и все переиграть.¹

Поздно.

Поздно. Ничего не вернуть. И не нужно ничего возвращать. Нельзя.

— Ну и хватит с вас орочьих песен, — Йорик протянул лютню Эссору. — Твоя очередь.

Эльф поморщился. Лютню взял и положил на траву рядом. Так и сидели все. Молча. В лагере кипела предотбойная жизнь. Там шумели голоса. Стучали топоры. Где-то звенели посудой. А здесь тихо было.

— Плохая песня, — изрек наконец Стаф. Кентавр лежал, изящно подогнув под себя ноги и расслабленно сутулясь человеческим торсом. — Но хорошая. Как после нее петь?

— Откуда она у тебя? — хмуро поинтересовался Ивир. — Из дома?

— Может быть, — Йорик пожал плечами. — Какая разница?

Разница была, и он это знал. И все знали. Йорик никогда раньше не пел песен «из дома». Другие — да. Пели. Вспоминали. И песни, такие разные, были все-таки похожи. Разные миры, но время — одно. С разбросом в несколько десятков, может быть, в сотню лет.

Только Рашид…

Когда перевертыш появился на полигоне, у него было с собой оружие, не знакомое никому на Острове. Йорик, тогда еще десятник, да и десятник-то лишь потенциальный, безошибочно опознал в небольшой изящно выгнутой вещице легкое плазменное ружье. Оформленное непривычно, но все-таки знакомо. Просто есть вещи, которые в любых мирах делаются более-менее похожими. Потому что рассчитаны на людей.

Йорик, помнится, люто Рашиду позавидовал.

Впрочем, аккумуляторы в ружье сели довольно быстро, а подзаряжаться на Острове отказались. Ох и злился тогда новоявленный рядовой отряда Сорхе. Ему противна была сама мысль о холодном оружии.

Легенда молча поднялась и пошла к лагерю. Тут же следом за ней направился Линнар. Ивир проводил эльфийку взглядом, но скорее машинально. Без особого интереса. И Йорик порадовался равнодушию валатта. Может быть, он поторопился с мрачными прогнозами касательно драки?

«Ну, ты-то свое, положим, уже получил, — напомнил он себе, — и получил отнюдь не за эльфийку…»

— Спой, Эссор, — попросил он, доставая трубку. — А то мы тут от мыслей о высоком скукожимся.

— Мне что непонятно, — Исхар развязал свой кисет, протянул Йорику, а сам принялся набивать трубку табаком сотника, — вроде песня-то такая… ну… — орк пошевелил когтистыми пальцами.

— Безнадежная, — подсказал Ивир.

— Да. И злая. А драться хочется.

— Да тебе всегда драться хочется, — хмыкнул Гоблин. К музыке он был полностью равнодушен, но обожал посидеть и потаращиться на слушателей.

— Она не безнадежная, — спокойно произнесла Эфа.

Эфа?

Йорик глянул на шефанго с откровенным любопытством.

— Она — наоборот. — Низкий голос звучал завораживающе-лениво. — А драться хочется, потому что нужно что-то делать.

— Прям про нас. — Исхар затянулся. Замолчал. И снова повисла тишина. И снова тишину нарушила Эфа:

— Не о вас эта песня. Вы сидите и ждете, пока вам разрешат что-то сделать. Ну или пока нападут эти… Вы нападение отбиваете и снова сидите. Думаете, пророчество исполнится?

Шефанго поймала взгляд Йорика. И не успела еще решить, возмутиться или не обращать внимания на усмешку в прозрачной, теплой желтизне его глаз, как поняла, что точно так же, насмешливо, но понимающе, смотрят остальные.

На нее смотрят.

С насмешкой.

И воображают, что могут что-то понимать!

Раньше, чем она придумала, что сказать, как осадить всех этих вояк, как объяснить им раз и навсегда, что есть Эфа, Йорик спокойно произнес:

— Пророчество уже сбылось. Весь вопрос в том, насколько. Эссор…

— Да. Пожалуй, — задумчиво отозвался эльф. И взял-таки лютню.

Сногсшибательная новость не вызвала ни малейшего оживления. Словно все знали, что Йорик скажет о пророчестве именно сегодня и именно так — равнодушно-спокойно. Молча слушали, как поёт Эссор. Здесь было принято слушать песни молча и внимательно. Эльф пел что-то на неизвестном Эфе языке, и пел хорошо, удивительно хорошо. Эфе нравилось.

Она слушала и оглядывалась по сторонам.

Здесь, в тесной компании, собравшейся вокруг сотника, все уже были знакомы ей. Шестеро командиров и с десяток солдат из старых наборов.

Легенда с Линнаром куда-то исчезли. Надо думать, десятник показывает эльфийке лагерь: кто где живет, чем занимается. Кстати, о занятиях… Несколько минут Эфа с любопытством разглядывала солдат, растянувших между двумя столбами сеть вроде рыболовной. Двенадцать взрослых, с виду вполне нормальных мужчин занялись каким-то непонятным делом: начали кидать через эту сетку кожаный шар. Они весело гомонили и так же весело ругались; чему-то радовались; рычали друг на друга. А вокруг толпились многочисленные зрители, которые вели себя не менее азартно и не менее громко.

Разящая пожала плечами, довольно быстро потеряв интерес к непонятной забаве. Слушать Эссора было куда приятнее, чем смотреть, как люди сходят с ума.

— Вы так уверены в охране? — спросила она, когда песня закончилась. — Или лагерь защищен не только часовыми?

— Не только, — кивнул Йорик. — Часовые дежурят за линией безопасности.

— Зачем?

Стаф махнул хвостом, ловко сбив с крупа обнаглевшего овода:

— Затем, что убивать мы должны всех.

— Ясно.

Это действительно было ясно. Убивать — надо. Ситуация знакомая и привычная. Не важно, зачем. Просто надо, и все.

Эфа удивлялась себе. Раздражение, готовое выплеснуться, обида на снисходительные взгляды, желание раз и навсегда научить здесь всех правильному обращению с ней — все это ушло. Слишком много нового. Слишком все непривычно.

Она поискала в себе — слышала, что так вроде положено, — какую-нибудь тоску, ну, скажем, по Судиру. Или по своей келье в подземельях Гульрама. По Лахэ, ведь поездке туда она была рада… хоть по чему-нибудь, в конце-то концов.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Стихи Д. Лысенко