Идеальная страховка

Наталья – Демарко, 2005

Он с приятелем летел на Марс. Что-то пошло не так. Связь с Землей прервалась. Но он вернулся. Или вернулся не он?

Мой пропуск на космодром недействителен уже двенадцать лет. Теперь каждый год летом, в первый день своего отпуска я приезжаю к сетчатому забору, стоящему посреди степи. Степь перед забором и степь за забором совсем не отличаются друг от друга. Только там, за забором, у самого горизонта, видны силуэты зданий, размываемые жарким маревом.

Я знаю, что там. Сначала гостиница, склады и ангары. Потом — ВПП. Потом — три стартовых комплекса. Стартовых комплексов от забора совсем не видно, хотя они огромны. А лет триста назад — я читал — они были еще больше. Впрочем, тогда и ракеты были больше.

В прошлом году мне повезло. Едва только я вышел из машины и подошел вплотную к забору, сухая земля под ногами задрожала. И я задрожал вместе с ней. Давно, ах, как давно не ощущал я этой дрожи, и почти забыл ее. Но тогда разом вспомнил и чуть не заплакал. Хотя зачем я вру? Заплакал. Потому что рядом не было ни души, и никто не увидел бы моих слез. Поэтому и заплакал.

А земля дрожала все сильней, и далекий грохот наполнил воздух. Из-за горизонта всплыла в выгоревшее небо ракета и, медленно ускоряясь, стала подниматься к зениту.

Я долго смотрел, как она уходит вверх по плавной дуге. Когда заныла шея, я лег на голую землю и продолжал смотреть. Наконец крохотная звездочка погасла, и серо-голубой небосвод снова стал пустынным.

В этом году так не повезет. Конечно, можно было заранее узнать день ближайшего старта и приехать именно тогда. Но ведь я приезжаю сюда не за этим.

Я отпустил проволочные ячейки забора и вернулся в машину. Руки пахли металлом. Я медленно поехал вдоль забора, и вскоре впереди показалась дорога и КПП. Оставив машину на обочине, я зашел в будку дежурного.

Чуть слышно пискнул сканер, считавший мой паспорт-чип. Дежурный — молодой парень в линялой форме цвета сегодняшнего неба — оторвался от экранчика своего КПК, мельком взглянул на монитор сканера и только потом вопросительно посмотрел на меня. В его глазах не было ни настороженности, ни даже любопытства. Я хорошо его понимал — сам когда-то так дежурил. Скука смертная. Я поздоровался и спросил:

— Позвонить можно?

— Пожалуйста.

На территориях космодромов во избежание помех разрешалось пользоваться только местными частотами связи. Впрочем, эта инструкция давно устарела — современные космогационная аппаратура надежно защищена от любых помех. Поэтому инструкция нарушалась всеми, в том числе и сотрудниками космодрома. Но я все-таки взял трубку местного телефона. Ответили после первого же гудка.

— Куманин слушает.

— Здравствуйте, Петр Сергеевич.

— А, это ты, — голос начальника космодрома сразу потеплел. — Приехал уже? Впрочем, глупый вопрос, ты ж по местному звонишь.

— Так точно, Петр Сергеевич.

— Ладно, располагайся, сейчас предупрежу охрану. Ты на каком КПП?

— На пятом.

— Там и будешь?

— Да нет, отъеду километра на полтора на север вдоль забора.

— О-кей. Надолго?

— Как обычно, дня на три.

— Ну, ладно. Если что понадобится — звони.

— Спасибо.

— Дежурному трубочку передай.

Я протянул парню трубку и вышел из будки.

До самой темноты было шумно. Через КПП то и дело проезжали грузовики. Возможно, завтра или послезавтра будет очередной старт. Но когда небо потемнело и стали видны звезды, суета на дороге прекратилась. Теперь только цикады звенели в редких островках полусухой травы.

Я выбрался из палатки, вытащил матрас и лег — лицом к небу. Богатая россыпь южных звезд была знакома мне до мелочей — как лицо матери. Я заложил руки за голову и стал думать.

Мне вспомнилось недавнее сообщение на каком-то из инфопорталов. Там было рассказано о том, как один садовод-любитель, вскапывая свои грядки, нашел в земле стеклянную бутылку едва ли не трехсотлетней давности. Пробка была залита какой-то смолой. В бутылке оказалась записка примерно следующего содержания: «Мы, люди двадцатого века, посылаем это письмо в будущее. Тот, кто откопает эту бутылку, пусть отвезет наше письмо в Главное Космическое Министерство и передаст для отправки на Альфу Центавра. Мы верим, что вы, наши потомки, туда обязательно долетите». Записка была написана детским почерком, с большим количеством ошибок и без единой запятой. Подпись — что-то вроде «Ваня Иванов и Саша Александров, ученики 2-го «в» класса такой-то школы». Даты не было. Кроме записки, в бутылке оказалась смазанная картинка на очень плохой то ли бумаге, то ли ткани. Точно такое же изображение — только гораздо лучшего качества — есть в любом учебнике истории. Юрий Гагарин, первый человек в Космосе.

Конец ознакомительного фрагмента.