Йарахонг. Город тысячи храмов

Наталья Гунина, 2023

Йарахонг, город тысячи храмов, гниет изнутри. Его раздирают склоки, старые обиды и свежие амбиции.Молодой жрец истины расследует убийство, а находит заговор. Подростка-паломника обвиняют в преступлении, которого он не совершал. Ребенок, живущий в трущобах, мечтает отомстить за смерть матери. Как связаны эти трое и смогут ли они достичь своих целей? И что это там шепчет во тьме?

Глава 4. Ветер и пламя

У Утары ярко-синие глаза и совершенно седая к двадцати шести годам голова. Бог истины, Всебесцветный Яэ, часто метит служителей белым. А вот поверх положенных светлых одежд она любила надевать бурый плащ. Мало что может быть практичней бурого плаща. Сегодня, жарким летним днём, Утара обошлась без него. Но даже в развевающемся белом она сейчас напоминала дикого зверя-единорога, которые, говорят, водятся в южных степях. Так напористы и решительны были её шаги.

Игнасий с тоской посмотрел в сторону центральной площади. До библиотеки было еще далеко.

— Вот ты где. Ты мне нужен.

Утара редко здоровалась. И еще реже интересовалась чужими планами.

Игнасий слегка поморщился. Ее непрошибаемая уверенность раздражала. Она заметила. Она всегда замечала подобные вещи, хотя и пренебрегала ими.

— Ты занят, да? Слушай, мне ужасно жаль. Тут рядом, по пути расскажу.

Игнасий пожал плечами. Спорить с Утарой бесполезно, это он усвоил с детства. Но, похоже, тут действительно было что-то срочное.

— Там ужас и натуральный кошмар. Помнишь, весной на шествии сгорела реликвия Ветра? Так вот, похоже, она цела. Кто-то подкинул ветрам записку, что их висюлька валяется у Огней. Они вспыхнули, примчались вихрем, кулаками машут, а к нам посыльного пригнали. Требуют свидетелей, и непременно двоих.

— Тогда давай быстрее.

Игнасий нахмурился. Дело становилось запутанней. От него всё ощутимее тянуло бедой. События точно были взаимосвязаны, но ему никак не удавалось ухватить кончик этой нити. Может, теперь получится.

Открытая каменная площадка перед храмом Фаршаха, бога огня, была заполнена красным и бело-голубым. Жрецы пламени сгрудились у кованых узорчатых дверей, служители Инаша-ветра обступили их с трех сторон. Голоса сливались в единый возмущенный гул. Утара, решительно действуя локтями, стала проталкиваться в середину. Игнасий не отставал.

— А я говорю, это поклёп, — теряя терпение, гудел плечистый бородатый огневик, — если пламя Фаршаха что-то жжет, то жжет наверняка. Нет его у нас. И не было никогда.

— Так почему не даете войти? — сдерживая гнев, повторил Джассан, ближайший помощник главы Ветра. Его длинные черные волосы с вплетенными перьями развевались облаком вокруг головы.

— Инаш-ветер — хранитель города. Вы обязаны нас пустить! Или боитесь, увидим что-то не то?

— Попросил бы с уважением — зашел бы. Больно мне нужна внутри ваша орава.

— Желаешь поссориться с Инашем-ветром? Пропусти.

Разговор явно шёл по кругу, и каждый виток был сердитее и громче. Воздух потрескивал от напряжения.

— Что они рассчитывают увидеть? — шепнул Игнасий Утаре. — Им все равно никто не даст осмотреть внутренние помещения, пустят только в алтарный зал. Кто станет у алтаря хранить тайное?

— Огневик говорит правду, — громким шепотом подтвердила Утара, — во всяком случае, верит в свои слова.

— Истинники здесь, — кудрявая жрица ветра почтительно коснулась плеча Джассана. Тот обернулся.

— А вы не спешили, — скривился он, — что вам говорит божественный дар?

Игнасий прикрыл глаза и мысленно воззвал к Всебесцветному Яэ. Его разум затопила волна божественной силы и схлынула, оставив за собой стеклянную ясность.

— Слова предводителя Пламени правдивы! — громко и четко произнес Игнасий. — Он не лжет.

Бородач зыркнул в их сторону и расправил плечи. Джассан гневно сощурился, сжав челюсти.

— Зря я поверила в чудо, — горько пробормотала женщина за спиной.

— Приношу извинения. И благодарю Пламя за проявленную добрую волю, — выдавил официальные слова Джассан. Они сочились ядом.

— Заходите, чего уж, — великодушно повёл рукой бородач, — но только вдвоём. И храмовников Истины пущу.

Створки дверей с узорами в виде языков пламени бесшумно отворились. На улице стоял зной, но изнутри пахнуло сухим горячим воздухом.

Двое жрецов воздуха переступили порог,, за ними — Игнасий и Утара. Они миновали небольшую прихожую, отделанную красным и оранжевым камнем, и вошли в алтарный зал. Прямо под ноги входящим спланировало что-то белое и невесомое, подхваченное порывом ветра из полуоткрытого окна. Переплетение шелковых нитей и белых перьев в три ладони шириной.

— Дыхание Инаша, — благоговейно выдохнула кудрявая жрица.

Игнасий быстро огляделся. Просторный сводчатый зал помимо высоких проемов озаряли ровные оранжевые огни, размещенные на выступах стен. Пламя горело само по себе, ничем не поддерживаемое. Выше человеческого роста по кругу тянулась узкая галерея, некоторые из окон на ней были приоткрыты, а одно распахнуто настежь.

— Что думаешь? — шепнул он Утаре.

— Реликвию подкинули, ясно дело, — нахмурилась она.

— И именно в тот момент, когда мы вошли. Подгадали время.

— Да как ты посмел! — рявкнул Джассан. — Лгал мне в лицо! И эти с тобой заодно!

Кудрявая жрица подхватила реликвию, спрятала на груди, под одеждой, и попятилась за спину Джассана. Бородач побагровел, хватая ртом воздух. Рыжая девчонка-послушница с длинными косами, раскладывавшая фрукты на алтаре, села на пол, зажав ладонями уши. Полы одежд Джассана заметались, поднимая ветер. Пальцы мелькали. Воздух в зале потяжелел, наливаясь жаром.

— Ты угрожаешь мне, главному жрецу Фаршаха, в его собственном храме? — пророкотал бородач.

Его лицо осветилось красным, руки до локтей окутало пламя. Огни у стен зала затрещали и взвились столбами. Жар стал почти нестерпимым. В вышине, под сводом, закружились, свиваясь, языки огня. Взвизгнула кудрявая жрица.

— Стойте! — выкрикнула Утара, вскинув вверх руки. — Реликвию подкинули. Как вы не видите!

— Остановитесь! Вас стравливают, — Игнасий встал рядом с ней, между огненными и ветреными.

Им в лицо ударила волна жара, они невольно зажмурились, но устояли. Лоб и щеки жгло. Бородатый жрец огня с усилием опустил руки, пламя втянулось в ладони. Гневный лик, соткавшийся под сводом, сдвинул брови.

— Реликвию ветра подкинули через окно прямо перед тем, как мы вошли, — повторила Утара. Одежда на ней тлела.

— Кто-то хотел драки, тут, в священном храме, — хрипло добавил Игнасий, — кто мог этого желать?

Хлопнули створки окон. Жар слегка отступил. Все молчали. Ждали? Были готовы слушать и слышать?

— Как ты узнал, что реликвию надо искать здесь? — Игнасий повернулся к Джассану.

Тот нахмурился.

— Записка была среди писем и прошений. Наш бог, как покровитель города, получает такие десятками каждый день.

— Она у тебя с собой?

— Да, вот.

Джассан выудил из складок одеяния аккуратно сложенный листок.

— Смотри.

«Считаю необходимым довести до вашего сведения, что утерянная весной святыня хоть и похищена, но цела. Вы отыщете ее в храме Фаршаха. Доброжелатель»

— Это возможно — ощутить ложь через бумагу?

— Иногда.

Игнасий сощурился, вглядываясь в записку. Буквы на бумаге стелились ровно, одна к другой. За ними, четкими и округлыми, не виделось ни тревоги, не спешки. Игнасий потянулся к средоточию, и Всебесцветный Яэ даровал ему возможность прочитать чувства писавшего. Этот человек был уверен в своей правоте, он не использовал ни одного лживого слова. Но…

— Здесь всё правда, — медленно проговорил он, — но это сообщение можно прочитать по-разному. Реликвия совершенно точно была украдена, где-то лежала в сохранности, и мы действительно нашли ее в этом храме. Но нигде не сказано, что к похищению причастны жрецы Огня. Я думаю, было наоборот. Весной кто-то воспользовался неразберихой, чтобы её забрать, а теперь подкинул сюда. Отправитель не лгал, но сделал так, чтобы слова поняли так, как ему нужно.

Игнасий сделал паузу и обвел глазами людей. Жрецы огня столпились в центре зала, закрывая собой алтарь. Предводитель Пламени нахмурился, сложил руки на груди. Джассан опешил, задумался. Из-за его плеча выглядывала кудрявая жрица. Утара светло улыбалась.

— Он специально выбрал время, когда храм закрыт для посетителей, чтобы вас не пустили сразу. Чтобы вы спорили у дверей и дали ему возможность, не привлекая внимания Фаршаха, оставить реликвию на самом видном месте. Но тут он, кажется, ошибся.

Игнасий прошел сквозь группу служителей огня, неохотно расступившихся перед ним, и приблизился к девочке-послушнице, всё еще сидевшей у алтаря. Робкое дитя уже не выглядело напуганным, но продолжало застенчиво поглядывать снизу вверх. Игнасий опустился на корточки.

— Скажи, ты была здесь все это время?

Девочка кивнула.

— Ты что-то видела? Постарайся вспомнить всё, это может быть важно, — попросил он.

Она быстро зыркнула исподлобья и замотала головой.

— Я стояла к окнам спиной. Но… это, наверное, ерунда.

— Расскажи.

— К нам никогда не залетают птицы, боятся жара. Но мне показалось, я слышала хлопанье крыльев.

Снова крылья. Галка? Та же самая?

— Ты не видела птицу?

— Нет. Когда я обернулась, её уже не было, только вспыхнуло за окном, а здесь летело вниз что-то белое. И сразу вошли вы.

— Спасибо, что рассказала.

Игнасий поднялся на ноги. Все смотрели на него.

— Вы слышали. Нет причин обвинять друг друга.

Ответом ему было задумчивое молчание.

Солнце садилось. Прогретый за день воздух после сухого жара храма Огня показался зябким. В пропотевшую спину ударил ветер.

— Тот, кто писал, делал это с расчётом, что записку прочтем мы, а не только храмовники Ветра. Это послание: «я вижу вас, знаю, что вы идёте за мной, но я впереди».

— Руки бы оборвать этому расчетливому, он же их нарочно стравил, — буркнула Утара, — ты знаешь, кто это мог быть?

— Я думаю про храм Ахиррата.

Утара резко остановилась.

— Но зачем им? Они ни с кем не враждуют.

— По крайней мере, открыто, — кивнул Игнасий, — но они очень обособлены. Ни союзов, ни альянсов. Ничего на виду. А их дар дает возможность знать события наперёд.

— Ты что-то сегодня выяснил. Новое, — удовлетворенно заметила Утара, — давай, раскалывайся.

И он рассказал всё. Кратко, конечно: время поджимало и, чудилось, что оно отстукивало минуты всё быстрей. Утара кусала губы, размышляя.

— Отец знает?

— Только про хрустальный клинок. Я собирался завернуть в библиотеку, а потом к нему. Он дал мне срок до заката.

— А что с птицей? Ты думаешь, Дыхание Инаша подкинула она?

— Я уверен. Но так и не понял, что она такое. В библиотеку я уже не успеваю. Хотя бы вернусь в храм искажений и поговорю с их Старшей. И поскорее.

Утара закусила губу.

— Тогда я к отцу. У него сегодня хороший день, он свяжет все нити. Бывай, Огонёк.

Она резко развернулась, так что полы одежд взлетели. Подошвы простучали по мостовой.

Игнасий криво усмехнулся. Надо же, детское прозвище вспомнила. Утара с Феггом вычитали в одной из старых книг, что «Игни» переводится как «пламя». И как раз в это же время Игнасия угораздило опрокинуть масляную лампу. В библиотеке. На стол, заваленный бумагой. В тот раз всё обошлось, пострадали только разложенные на столе тетради, да немного обуглилась дубовая столешница. А вот имечко прилипло. Как он его стыдился! А отец Далассин и другие старшие только усмехались: прозвище как прозвище, не хуже других. Вот если б задницей назвали или крысой, было бы куда неприятнее! А так… Ну и что, что огонь — принадлежность другого бога. Не страшно.

Главу Далассина они, младшие, привыкли называть отцом, хотя его кровной дочерью была одна Утара. Он и относился к ним как к родным детям, строго, но справедливо. Поровну делил уроки, наказания и похвалу. Свои его любили, чужие — уважали и опасались. Как не опасаться человека, чей дар и разум позволяют ему видеть ложь, интриги и причины всех поступков.

Божественная сила Истины и теперь оставалась с Далассином, а вот рассудок медленно угасал. В хорошие дни он мыслил по-прежнему ясно и быстро. В дурные осторожно цедил слова, с трудом подбирая смыслы и значения.

Игнасий коротко вздохнул. Нет, рассчитывать на отца нельзя. Надо разбираться самому. Надо все обдумать, перебрать еще раз факты и намеки, и тогда сложится картина. Не может не сложиться.

Священный город Йарахонг, обычно благоухающий специями, цветами и хлебом, сейчас пах болезненным тревожным ожиданием. Улицы были почти пусты. Встречные прохожие беспокойно оглядывались и ускоряли шаги. Откуда-то несло дымом. Не тем, какой бывает, когда жарят вымоченное в маринаде мясо, жгут свечи и благовонные дары. Тем, когда обугливается покрытая слоем лака или краски ценная древесина. Или это лишь померещилось, отозвавшись детским воспоминаниям?

Храмы по сторонам улицы смотрели высокомерно и строго. Резные барельефы растеряли благостные улыбки. Позолота и яркие краски слились с сумерками. Прилетевший из проулка не по-летнему холодный порыв ветра принес пыль в лицо, гул сердитых голосов и звон бьющегося стекла. Потом, все потом. Сначала дойти до храма Искажений и поговорить с их Старшей.

На соседней крыше Игнасию почудилось движение. Он замер, вгляделся. Нет, ничего. Вздохнул ветер, флюгер на куполе с тихим скрипом дрогнул и повернулся.

Неправдоподобный, искривленный силуэт башни Искажений вырос впереди еще внезапнее, чем днем. Как будто каменная громадина сидела в засаде и подхихикивала в ладошку: как выскочу, как напугаю! Тьфу! Ну и придет же в голову такое. Игнасий потер переносицу, выкидывая непрошенные мысли. Еще несколько шагов, и перед ним встала неровная стена, днём розово-зеленая, а сейчас серая, сливающаяся с сумраком. Сквозь цветное стекло над дверью храма сочился свет. Он подчеркивал ступени мертвенно-бледной синевой, оставляя крыльцо в глухой тени.

Игнасий перешагнул через две ступени и чуть не споткнулся обо что-то большое и тёмное у самой двери. Мешок с барахлом? Нет. Лежащее ничком тело. В животе похолодело от догадки: это Старшая храма Искажений.

Он коснулся пальцами щеки. Тёплая.

— Что с вами, вы живы?

Ответом была тишина.

Уже поняв, что случилось, Игнасий рывком перевернул тело на спину. Лицо заливало темное и густое. Из глазницы торчал блистающий и искрящийся даже в сумерках короткий хрустальный клинок.

Игнасий поднял голову, уже привычно выискивая птичий силуэт. Впустую. Галки по ночам не летают. Да и швырнуть оружие могла лишь человеческая рука. Ещё божественная, конечно, но тут, в отличие от утра, похоже, обошлось без вышнего вмешательства. Но каково! — прямо перед дверью храма, за шаг до спасения.

Это означало одно из двух. Либо Старшая Искажений смертельно помешала кому-то, либо она должна была рассказать Игнасию что-то действительно важное. Теперь не оставалось сомнений. Все нити сходились к Ахиррату, богу пророчеств, и его храму.

Вдалеке что-то грохотнуло. И еще раз, с другой стороны. Взрогнула земля под ногами, задребезжали стекла в соседних храмах. Небо полыхнуло багровым. Игнасий выпрямился. Ничего не видать. Он бросил все и выбежал на широкую улицу.

На севере в темнеющее звёздное небо поднимался столб черного дыма. Оттуда, где стоял храм Истины.