Костер до небес

Наталья Гнедова

Мир движется любовью. И все мы мечтаем о любви и надеемся согреться в языках её пламени. Но у любви разные лики: кому-то дан костер до небес, а кто-то может рассчитывать только на тлеющие угольки. Каждому своё, и не важно, когда тебя озарит: в беззаботности детства, в бесшабашной юности или в умудрённой зрелости… Зарисовки на тему любви в богатстве её оттенков – в основе новой книги Натальи Гнедовой, автора «Суйгинки», «Скелеты из разных шкафов».

© Наталья Гнедова, 2022

ISBN 978-5-0055-9352-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Костер до небес

Вместо предисловия

Сегодня приснился сон: пуля летела мимо как в замедленной съемке, отрикошетив, попала в оттопыренный карман моей рубашки. Я не успела испугаться. Просто всё похолодело внутри и замерло. Он обнял накитутым пиджаком мои плечи и прошептал: «Успокойся, сейчас поедем ко мне, разведём костер до небес и будем целоваться»

Тепло этих рук и слов обволокло… Так светло и спокойно было лишь в солнечной беззаботности детства.

От автора.

Мы — мост через вечность,

возвышающийся над морем времени,

где мы радуемся приключениям,

забавляемся живыми тайнами,

выбираем себе катастрофы, триумфы, свершения,

невообразимые происшествия,

проверяя себя снова и снова,

обучаясь любви, любви и любви.

Ричард Бах «Мост через вечность»

1.Единственная

Они стали редкой парой, которая вызывала искреннее любование. Казалось бы, из разных миров, но так могли слиться в гармоничный союз, что друзьям, родственникам и просто случайно попавшим в общую компанию, становилось тепло и радостно в надежде, что Любовь все-таки есть.

Ко времени их первой встречи у Ильяса уже сложился багаж семейной истории. Поступив в университет в далеком сибирском городе, он вписывался в новую для себя жизнь постепенно. Позади остался строгий уклад родного дома, где отец часто обижал мать своих детей и не вызывал желания по традиции уважать и тем более подражать. В плотном ритме любимого политеха Ильяс с головой погрузился в науки, и первая привязанность нашлась поблизости, в соседней комнате студенческого общежития. Общие дискуссии, похожий быт свели их с Эльвирой как-то естественно, просто. Молодая семья интеллектуалов мечтала о научных достижениях, но рождение сына и суровые девяностые подкорректировали далеко идущие планы.

Ильяс как мужчина позволил жене строить научную карьеру, а сам впрягся в бизнес с житейски толковым товарищем. Основательность во всём, надёжность в партнёрстве привели и к материальному успеху, только мечты о любимой науке остались нереализованными. Зато жена может позволить себе не думать о хлебе насущном и шагать широко по служебной лестнице, сын получает самое лучшее образование и имеет все перспективы. Но человеку всегда хочется большего, даже тогда, когда он сам пока этого не знает.

Арина пришла к ним в компанию, когда Ильясу было тридцать с хвостиком. Невысокую стройную хохотушку красавицей не назовёшь, скорее милой, но Ильяс потерял голову сразу, как только увидел. Первая мысль, мгновенно мелькнувшая в голове, пронзила стрелой: «Это Моя!». Только как сказать об этом самой Арине, Ильяс пока не знал, зато дома решил все по-деловому и математически верно. К этому времени у семьи уже был уютный домик на побережье в Испании. И продвинутая Эльвира, уже потерявшая азарт в научных перепетиях, не раз предлагала мужу бросить совковость, перебраться поближе к солнцу, морю и пожить, как цивилизованные люди. «А бизнес теперь можно вести и дистанционно», — заключала свои монологи жена.

Ильяс не из породы хитрецов — мудрить не стал и выложил все карты как есть: влюбился, всё нажитое оставляет жене, заботиться будет всегда. Эльвира как женщина умная и по-своему расчётливая выбор мужа приняла без истерики, хотя по самолюбию бабскому всё-таки резануло. Но перспектива жить в Испании, позволить себе начать новый этап, по-прежнему не заботясь о хлебе насущном, оценила.

Подойти к Арине Ильяс всё не решался, искал удобного случая, и, наконец, такой подвернулся. Корпоративы на фирме гуляли широко, считалось, что неофициальная обстановка способствует работе команды в целом. В преимущественно мужском коллективе к 8 марта готовились особенно затейливо: каждой сотруднице — индивидуальный подарок. А Арина в этот день на работу не вышла: загрипповала. И конечно же Ильяс вызвался поздравить сотрудницу на дому… Зашел поздравить, а остался навсегда.

Не умеющая долго секретничать Арина делилась с сёстрами: «Возился со мной как с маленькой, морс клюквенный сам готовил, остужал и, подмешав медку, поил с ложечки. Так легко и надёжно с ним». А сестры, не очень-то в семьях избалованные, обнявшись, вздыхали: «Как, Аришка, тебе повезло». Арине, выросшей в затерявшейся среди тайги кержацкой деревеньке, действительно, повезло: попала в нужное место, в нужный час. Суженый её первый и единственный, заботливый и деликатный, балует своими возможностями и никогда не кичится, не ставя в неловкое положение ни её, ни многочисленную родню. Арина отдалась течению судьбы и благодарно принимала все её щедрые подарки. Впервые вместе с любимым она открыла для себя новые страны, впервые как и каждая бы девчонка любовалась собой в немыслимых нарядах, которыми заваливал Ильяс.

Они умели наслаждаться вдвоем каждой мелочью, каждым пустяком. Захлёбываясь от смеха, Арина рассказывала в компании, как они с мужем пытались вдвоём вдеть нитку в иголку: один держит иглу, а другой нитку мусолит, пытается просунуть, Оба подслеповатые тыкались безуспешно, и только смеялись-смеялись, как дурачки.

Ильяс растворился в Арине, полностью вошёл в её семью с простым и открытым укладом. Ему, человеку обеспеченному, не было никакой необходимости заниматься дачными хитростями, но Арина любила собирать родню в непринуждённой атмосфере, и Ильяс предложил новую традицию. Каждому из родственников выделялась зона ответственности в битве за сибирский урожай, а под весёлое застолье все вмести крутили, солили, сушили.

Заботясь о сыне с первой женой, Ильяс постепенно перешёл на формальное общение с мальчиком. К тому же рождение дочки, копии любимой Арины, ещё больше увеличило расстояние между странами. Да и что там говорить, Ильяс был не против, даже когда и дочка, выбрав путь гражданки мира, поселилась в Швейцарии. Главное, единственная рядом. Они, как неразлучники, всегда вместе, невольно вызывают взгляды умиления и где-то грусти, когда не могут просто пройти мимо друг друга, слегка не прикоснувшись.

Конечно, у каждого есть свое личное пространство, недаром говорят: мальчики родом с Марса, а девочки с Венеры. У хлебосольной Арины увлечения простые: любит застолья, задушевные песни в кругу близких, но и от работы в компании не отказалась, её там по-настоящему ценят. А Ильяс нашёл отдохновение для своих несбывшихся научных мечтаний: находит толковых учеников и готовит их к поступлению в любимый вуз. Особо талантливых сопровождает все годы обучения.

Такое случается редко, но какое счастье, что единственная все-таки бывает.

2. Васкин выбор

Василина выскочила замуж второпях на последнем курсе педагогического института факультета невест, как в шутку называли студенток филологического. Торопливость и даже неизбирательность девушек связывалась в основном с необходимостью ехать на работу по распределению, а выбор-то небогат: деревенская глухомань, из которой многие и прибыли.

Васка, в отличие от многих подружек, замуж не особенно-то и хотела, хотя и о простой деревенской жизни своих родителей тоже не мечтала, а тут жених попался уж очень настойчивый. Девчонки по студенческому общежитию, видя Васкины колебания, беззаботно подбадривали: «Да ладно! Не парься! Не понравится — обратно вернёшься». И Василина сдалась, предоставив выбор судьбы юношеской рискованности.

Вернулась из замужества Василина гораздо раньше, чем могла предполагать. Не успела понять, хорошо там или плохо, толком не оценила достоинств и недостатков своего скороиспечённого мужа, как оказалась вдовой в 22 года. Муж нелепо погиб на службе, раздавленный молодым солдатиком, который перепутал рычаги управления в грузовике.

Осталась Василина в полупустой служебной квартире приграничного военного городка. Если бы место службы мужа было не в далеком и чужом для славянской души Васки городе, она рискнула бы остаться, тем более найти работу при части ей предлагали. Но жизнь среди мусульман для незамужней теперь Васки представлялась немыслимой: уж слишком навязчиво проявляли своё внимание местные мужчины. И Васка, собрав небольшой багаж, (много не успели нажить) отправилась на родину.

Работа в школе нашлась в соседнем посёлке в нескольких километрах от родного дома. Василина даже была рада относительной самостоятельности и свободе от домашних условностей в посёлке, где все тебя знают с детства. Приезжая к родителям на все выходные и праздники, Васка оставила за собой право все-таки жить отдельно и по—своему.

Быт Василина Акимовна устроила по-холостяцки, воспользовавшись возможностью обосноваться в комнате при школьном интернате. Не нужно было ежедневно заботиться о тяжелом деревенском быте: интернат отапливался и даже удобства не на улице, что крайне редко бывало в то время, да еще и питание вместе с детьми трёхразовое вполне устраивало. А главное, местным любителям познакомиться поближе на закрытую территорию интерната хода не было — Васка держала себя вдали от сельских развлечений.

Небольшая комната Василины с казенным диванчиком, шкафом и письменным столом постепенно наполнилась милыми мелочами, отличающими вкус негостеприимной хозяйки. На деревянной этажерке, доставшейся в наследство от бабушки, примостилась изящная чайная пара костяного фарфора, бокал для глинтвейна, которым Васка любила баловать себя зимними вечерами, турка для ежедневного утреннего кофе на одну крохотную чашку и куча свечей, что создавали романтическую атмосферу для себя любимой. Охапка пакетиков с кофейными зёрнами и травяными чаями скрылись в шкатулке на нижней полке рядом с медовым бочонком, чайник, плитка — вот и всё нехитрое хозяйство.

Васка к себе никого не звала и от приглашений, заглянуть на огонёк к коллегам, шутливо отказывалась: некогда, мол, вся в работе, а в свободное время к родителям помочь в домашних делах. Коллеги и местные претенденты постепенно отстали, посчитав Василину гордячкой. А Васка свою личную жизнь в этом окружении не видела и с головой погрузилась в работу. Дети, в отличие от коллег, Василину Акимовну любили: уроки у нее интересные, всегда с элементами игры, двоечников особенно не ругает, потому как бессмысленно, а вот с ребятами, желающими научиться, возится сколько угодно в личное время. Коллеги, конечно же, раздражаются, подчеркивая активность Василины Акимовны исключительно личной невостребованностью. Васка на ворчания занятых хозяйством коллег реагировала всегда с юмором и никогда никого не критиковала: пусть каждый работает, как может.

В сельской школе детский контингент в тяге к знаниям крайне ограничен пресловутой наследственностью, но детишки в основном открытые, доброжелательные и не без сценического таланта. Потому-то отдохновением души для Василины Акимовны стал школьный театр. Васка так увлеклась школьными спектаклями, что все вечера пропадала в школе со своими артистами. Репетиции, подготовка реквизита, костюмов и благодарность зрителей привнесли в повседневную жизнь школьной учительницы ту занятость, которая заглушала обычную женскую тоску.

А быть женщиной Василина позволяла себе только в отпуске, куда отправлялась непременно подальше. Весь год Васка собирала все деньги на такую поездку, выбирая каждый раз всё новые направления. Василина исколесила всю Россию, а когда появилась возможность ездить за границу, не отказывала себе и в этом удовольствии. Из поездок возвращалась обновлённая, всегда с интересными деталями гардероба, какой—нибудь дерзкой стрижкой и мелочами, скрашивающими деревенский быт.

О своих отпускных похождениях Васка никому не рассказывала, деревенских подружек она так и не завела, на расспросы родителей о возможных женихах только отшучивалась: принцы все кончились, а на другое она не согласна. Да и какие там принцы! Обычные курортные романы без обязательств, но легкой на отношения Васке доставлявшие всегда приятные воспоминания.

Василинина тяга к путешествиям удачно сочеталась с подработкой сопровождающей группы школьников в каникулярных поездках. Конечно, здесь женские приключения Васки были не возможны: «облико морале» учительницы не позволяло, зато эти путешествия отлично расширяли кругозор и наполняли жизнь Василины культурной осмысленностью.

Годам к сорока родители уже упрашивали единственную дочь призадуматься, хотя бы родить ребёнка для себя, уж раз не получается с замужеством. Но Васка как отрезала: рожать без семьи не хочется, не мечтается о жизни матери-одиночки.

Единственная уступка родителям — это переезд в родной дом, так как родители совсем старенькие, да и работа в новой школе на должности директора вписалась в Василинины планы. И снова работа, заботливо устроенный родителями быт и отпускные приключения зрелой женщины. А Васкина судьба решила предоставить очередной выбор: на роль жениха местные кумушки определили Василине Акимовне нового доктора, прибывшего в сельскую глухомань поправлять ощипанные разводом перья. Василина познакомилась с претендентом по долгу службы: для старшеклассников вновь прибывший предложил беседы на темы половой гигиены, ставшей весьма актуальной.

Впечатление на Васку доктор произвёл противоречивое: вроде адекватный, вполне воспитанный особенно на фоне простых деревенских мужиков, но только совсем житейски не приспособленный, даже бестолковый. Василина Акимовна в новой должности теперь сама могла решать многие вопросы гораздо быстрее и проще, но как всякой женщине хотелось быть за мужчиной как за каменной стеной. А доктор стеной быть не мог, ему нужно самому отогреться в женской заботе и ласке, да к тому же двое детей от первого брака по Васкиным понятиям тоже были крепким довеском к сложностям. И хотя доктора можно было определить в мужья просто сходу, Василина, призадумавшись, решила, что её спокойная, ни от кого по большому счёту не зависящая, жизнь ей милее. И она доктора обласкивать не стала, предоставив коллеге-разведёнке схватить его с пылу с жару.

А Васка, основательно позаботившись об обустройстве родительского дома на городской по комфортности манер, снова продолжала баловать себя отпускными историями. Одна из них стала переходящей из отпуска в отпуск на несколько лет. Курортный роман с тем же лицом, но на новых местах, теперь выбираемых сообща, ласкал женское самолюбие Васки, но не более. Избранника Васки из числа самолюбцев тоже устраивали романтические встречи время от времени, но менять что-то кардинально в своей жизни он так и не захотел. А Василина, сначала загоревшись, замечтала было, а потом, смахнув пелену розовой романтики, поняла, что так красиво, легко и уютно может быть не каждый день, а к жизненным будням, где нужно не просто с кем-то считаться, но и наступать на себя иногда вопреки здравой логике, она не готова. Да и как бросить пожилых родителей одних?!

К тому же Васке жизнь в деревне уже не казалось такой тяжкой, она даже полюбила деревенскую неторопливость и простоту, нашла удовольствие в обустройстве сада, и теперь из отпуска в череде приятных безделушек привозила диковинные семена и саженцы. А еще увлеклась созданием садового декора из старинных вещиц деревенского обихода: в ход пошли коромысла и самовары, чугунки и корытца и всякая прочая приспособа прощлого, которые теперь оригинальным образом дополнили необычность сада. Василина вообще любила волновать свою жизнь чем-то новым, что не давало ей застояться, обрасти мхом. То занятиями йогой увлечённо займётся, благо теперь интернет в помощь, то травяные чаи и настойки сочинять вздумает…

К своей пенсии Васка выплатила за маленькую квартирку в городе своего студенчества, но бывала там редко, а позволила жить двоюродной племяннице, которая и рассчитывала стать наследницей, а Василина Акимовна и не была против: все-таки какой-никакой, а родной человек.

Иногда, Васка, глядя на тлеющие угольки в печке-камине, думала: правильно ли поступила, выбрав такую судьбу, ведь прожила жизнь пустоцветом в поисках всё новых и новых впечатлений. Ответа не находила, хотя жизнь катится к закату, но Васкин выбор таков, каков есть…

3.Светочка

Соседи наши разводились громко, особенно Светочка искрила негодованием и колкими выпадами. Светочка в браке прожила семь беззаботных лет в своё удовольствие: в лихие девяностые, когда многие выкарабкивались, она оказалась по вкусу рубахе-парню Пашке. Пашка с дружками мутил первые тогда торговые ларьки, а позднее быстро сообразил открыть сеть магазинчиков. «Народ всегда будет жрать и бухать — без навара не останусь,» — простодушно говаривал Пашка.

И конечно оказался прав: звёзд с неба не хватал, но вполне позволить себе мог разгульную жизнь и помощь старушке маме, сестре матери-одиночке. На будущую жену Пашка запал случайно при пикантных обстоятельствах: бухали с пацанами в сауне и, как водится, пригласили девочек. Тонкая блондинка с легкомысленными кудряшками угодила ему сразу: нежная, податливая и без комплексов. Пашка после сауны утартал Светочку к себе, и она прижилась. Пацаны пытались поддеть: на х.. тебе проститутка. Только Пашка сказал, как отрезал: «До меня пусть хоть кто — со мной жена, и точка»

Светочку свою баловал: машина самая лучшая, шмотки самые модные, а на ладной фигурке просто шик, поездки на отдых — куда душа пожелает. Пашка — парень не жадный: хочешь — не работай, лишь бы бока парняге наглаживала со всем профессиональным опытом.

Светочка привыкла к сытой жизни: как дурной сон ушли в прошлое работа сначала просто массажисткой, а потом и всё включено с клиентами по вызову. От жизни лёгкой, красивой Светочка научилась капризничать, при случае учить жизни тех, кто не умел, по её мнению, пользоваться моментом на все сто.

В Пашкины дела Светочка предусмотрительно не лезла, только иногда лениво замечала, что зарплата продавщицам слишком большая: «двадцать рублей» шикарно за график двое через двое.

Детей у пары не было: Пашка до роли отца ещё не дорос — жизнь радовала другим боком, а Светочка и не могла мужа озадачить, давно уж все данные ей оставила на абортах.

Пашка без претензий, ему и так хорошо: Светка классная — всё при ней, несмотря что постарше на пяток лет. Нельзя сказать, чтобы Пашка не погуливал. Бывало, зависал в шумной компании со свеженькими, но ничего серьёзного, о чём бы Светочке следовало беспокоиться.

Переклинило Пашку к сороковнику, когда во вновь открывшемся магазинчике глаз упал на молоденькую продавщицу: точь в точь Светочка только лет на двадцать пять помоложе. Студентка педагогического устроилась ночной сменщицей подрабатывать рядом с общагой. Пашка внешнее сходство отметил сразу, только в девчоночке Светочкиного налёта липкой приторности не было. Студенка не из балованных, раз пришла сама на лишний кусок заработать. К тому же Пашке понравилось, что на его залипания отреагировала просто и грубовато: «Я сюда работать пришла, а не по подсобкам зажиматься. Не устраиваю — увольняйте»

Сменщицы крутили пальцем у виска: «Дура, хозяин — парень щедрый, не обидит». А девчоночка только рукой махнула, что толку доказывать. Пусть каждый живёт, как может.

Пашка приотступил, стал присматриваться и досмотрелся до того, что понял, что попал.

Светочка сразу почувствовала неладное, пыталась проявлять чудеса женской изобретательности, даже по бабкам забегала, да только без толку. Пашка — парень прямолинейный, так и выложил: не люблю больше, разводимся. Отступных Светочке предложил квартиру с машиной и содержание тех самых больших «двадцать рублей». Светочка визжала на весь подъезд: «Скотина, как я на эти копейки проживу!» Непробиваемый Пашка парировал: «На бензин хватит, а на другое — сама заработаешь».

Студентка под Пашкиным натиском хоть не сразу, но сдалась и замуж выйти согласилась. Светочка в бешенстве подкарауливала её у института и закатывала скандалы, пока бывший не привёл в чувство. А потом вообще Пашка сгреб свою студенточку уже на сносях и уволок в столицу начинать новую жизнь.

Светочка большую квартиру в нашем доме продала, купила однушку на окраине, а разницу проживала, уж насколько хватит. Про работу и думать пока не хотела, надеялась, что может ещё раз повезёт…

4. Рискнула

Не все, кто рискует, пьёт заслуженное шампанское… Но как же соблазнительно попробовать вкусить триумфальный напиток со всем правом удачливого победителя. И Виталина не смогла миновать сию чашу в своей попытке номер два. Витке тогда стукнуло сорок: до зрелости «баба ягодка опять» ещё оставался небольшой рывок, а настоящее уже навалилось банальным «кризисом возраста».

В тот год дочка, окончив школу, отправилась поступать в другой город, и Виталина особенно остро почувствовала давно назревающую пустоту семейных отношений. Глядя на героиню американского фильма, выдернувшую ладонь из рук ненавистного теперь мужа, когда оба в порыве разборок свалились со второго этажа, Виталина невольно ощутила то же… Пустота, доходящая до глухой ненависти, перевернувшая всё с ног на голову. Куда ушла страсть, желание создавать вместе, почему единственным чувством, доставляющим радость, стало удовольствие сделать гадость друг другу? Хотелось крушить все, что когда-то так радовало обоих…

Виталина уже давно искала, чем себя отвлечь от душного желания разрушительных перемен. Увлечения йогой, погружение в работу настолько, что не оставляла себе даже выходной, не спасали: домой ноги не несли.

Вита не из тех, кто уходит в никуда: её природная рассудительность все-таки требовала логически оправданных поступков. И может быть потому настойчивая потребность нового, совпавшая по воле случая с подходящим на первый взгляд вариантом, дофантазировалась до нужной высоты.

Это был отпускной роман. Виталина впервые отправилась в походный тур на Горный Алтай в сборной группе. В туристической суете автобусного пространства Вита мало участвовала, в основном слушала музыку или любовалась пейзажами, часто просто дремала, убаюканная ожиданием новых впечатлений. База отдыха, где разместилась группа, удачно сочетала очарование дикой природы Телецкого озера и минимальный комфорт деревянных домиков с отдельными комнатками, но общим душем. Впрочем, Вита была готова к походным условиям: главное есть горячая вода, исцеляюще успокаивающая натруженные на долгих переходах ноги. Вита с удовольствием погружалась в ритм легенд и сказаний, пронизывающих каждое местечко этого древнего края. И не важно, что часть историй изобреталась для увеселения нахлынувших туристов — Вита наполнялась величавой первозданностью природы. Казалось, далеко осталось раздражение от семейного болота, даже к компании сотуристов, преимущественно скучающих бабёнок и слегка задержавшихся в юности перезрелых романтиков, отнеслась вполне снисходительно. Она не горланила песни у вечернего костра под аккомпанемент дежурного барда, но с удовольствием вдыхала аромат тлеющих угольков, смешанный с густым настоем сосен, растворялась в бесконечной россыпи низко мерцающих звёзд.

Вита почувствовала, наконец, в полной мере, что перезагрузка пошла широким шагом, и ей захотелось на денёк оторваться от продуманной программы коллективного действа и побродить в окрестностях базы одной.

Руководитель группы не возражал, тем более уходить далеко Вита, как и большинство трусих, никогда бы не решилась: достаточно посидеть на мостках причала в тишине, покарабкаться по крутой тропинке вверх тут же на территории базы, чтобы осмотреться с верхней беседки.

День начался в полном блаженстве тишины: группа ускакала на очередной маршрут как всегда ни свет ни заря. Понежась сколько душе угодно, Вита отправилась побродить по берегу, заглянула в кафешку побаловать себя искушающе свежайшими булочками и травяным чаем с медком. Расплываясь в ярких ласковых лучах, Вита рискнула чуток побродить в ледяной воде озера и наконец решила забраться на манящую высоту верхней беседки. Подъём не показался Виталине сложным: она не спешила, часто приостанавливалась, чтобы взглянуть на все дальше открывающийся потрясающий вид, пощипать то там, то тут мелькающую земляничку…

Ароматы разнотравья, журчание крохотного родничка приводили в состояние невесомости — захотелось встряхнуться и, освежив лицо под прохладной струйкой ручья, осмотреться повнимательнее. Площадка, на которой обустроена деревянная беседка, небольшая; справа от родничка едва заметная тропка в противоположную от лагеря сторону. «Интересно, а что там?» — как настоящей любопытной Варваре подумалось Витке. И она, немного опасаясь, все-таки попёрлась за пределы видимости базы. Пройти далеко Виталина не успела: неловко поставленная нога соскользнула с камешка, и Витка шлёпнулась. От неожиданности и нелепости падения Виталина рассмеялась, но, когда попыталась привстать, почувствовала резкую боль в ступне: опять дала о себе знать растянутая в юности связка. Опираясь на здоровую ногу, Вита приковыляла к беседке. Нога заметно припухла, и Вита со знанием дела стянула больное место косынкой. «Ничего доковыляю как-нибудь, — успокаивала себя Витка. — Если что — позвоню…» И только тут Виталина поняла, что телефон оставила в номере.

Спуск и без потянутой связки даётся сложнее, а тут каждое движение отдавалось острыми иголками. Витка сползала потихонечку…

Небо принахмурилось набежавшей тучкой, готовясь окропить и без того осложнённый путь. Витка так погрузилась в мельчайшие детали петляющей вниз тропинки, что не почувствовала сразу чьё-то присутствие рядом. От неожиданно раздавшегося голоса Вита вздрогнула.

— Что небольшая авария? — кивнул на перевязанную ногу незнакомец.

Вита вскинула голову, охватив взглядом небритую физиономию мужчины за пятьдесят с рюкзаком, накинутом на одно плечо.

— Да немного оступилась, доковыляю потихонечку.

— Надо поторопиться — дождь собирается. Держитесь за меня крепче, — не дожидаясь возражений, сказал нежданный попутчик.

Виталине не очень-то удобно принимать помощь, но и отказываться глупо — пришлось ухватиться за плечо небритого и дышать его запахом табака и дорожного пота.

Вместе спуск продвигался быстрее, и чтобы сгладить неловкость прикосновений, Витка затеяла разговор. Олег отвечал немногосложно, проявил любопытство только в одном вопросе: что нравится в этом месте и чего не хватает для приятного отдыха.

Всю оставшуюся часть небольшого пути Вита делилась своими впечатлениями, а предложений у неё и не было: всё устраивало.

Олег передал неудачливую путешественницу в руки заквохтавшей соседки по домику и без реверансов удалился.

Виткина походная часть закончилась, и она потихонечку шлепала то к причалу посидеть у кромки воды, то обратно к домику поваляться с книжкой, благо соседка заботливо побеспокоилась о Виткином пропитании.

В небольшом катерке с мотором возился вчерашний спаситель, и Вита поздоровалась. Олег приветственно кивнул, спросив, как нога.

— Терпимо, — улыбнулась Вита, — до отъезда пройдёт.

— Хотите прокатиться? — предложил Олег. — Только ехать буду не быстро: нужно обкатать новый мотор.

— Конечно, — Вита даже обрадовалась такой удаче: просидеть на ограниченном пространстве базы — не очень приятное развлечение.

— Только я надолго, — подал руку Олег, — нужно максимально часы выработать.

— А я никуда не тороплюсь, — бесшабашно ответила Витка.

В дороге Витка много болтала, Олег сначала сдержанно резюмировал её восторги по поводу окрестностей, а потом как-то включился в разговор и заинтересованно комментировал местные особенности.

К обеду причалили у какой-то базы, и, судя по приёму, Витка поняла, что Олег и здесь хозяин. Вино за обедом ещё больше расположило Витку к болтовне, и обратная часть пути, казалось, промелькнула гораздо быстрее.

Засыпая, Витка подумала, что ей давно не было так легко и беззаботно, хотя Олег ничего особенного и не сделал.

На следующий день Виталина была приглашена на продолжение обкатки мотора, теперь уже с остановкой на пикник в живописном местечке. Витка воспринимала эти приглашения как вежливость хозяина, совмещающего полезное с приятным, не более. Никаких особых проявлений к себе как к женщине она не заметила, только может быть немного пронзительный взгляд иногда заставлял волноваться. Но Витка делала вид, что это женские фантазии.

Сидя у костерка и поправляя прутиком отскакивающие угольки, Витка задумчиво произнесла:

— Хорошо у вас тут, спокойно, как будто в другом измерении…

— А ты оставайся… — вдруг совершенно серьёзно выдал Олег.

— Как это?

— Работу тебе подберём, или дома ждут?

Виталина замолчала, даже растерялась, а потом, улыбнувшись, выдохнула:

— Стоит подумать!

— А ты подумай, подумай, — и притянул к себе…

Витка давно уже забыла, когда целовалась последний раз, может, потому так кружилась голова, и все остальное как в тумане. Но не стыдно, нет, она вдруг почувствовала себя снова женщиной как когда-то…

Оказалось, Витке собраться как подпоясаться. Написала заявление на работе, собрала пару чемоданов, самое трудное — объяснить дочери. И тут Витка решила схитрить — придумала другую причину: поиски себя в новой работе, а остальное и правда пока на паузе — развод не оформлен, прописка прежняя.

На новом месте закружилось, и всё поначалу радовало… Виталине поручили работать с оформлением путевок: технически дело несложное, а с людьми Витка ладить умела. Осенне-зимний сезон на базе немного спокойнее, но туристы наездами все-таки бывали, и скучать не приходилось. Олег время от времени уезжал по делам, и Вита могла побыть со своими мыслями наедине, взглянуть на сложившуюся ситуацию с холодной головой. Её проживание здесь на правах подруги вполне устраивало: отдельный домик в отличие от другого персонала, отсутствие необходимости ежедневно заботиться о быте. Витка готовила, только если хотелось побаловать себя, а чаще Олега чем-то необычным…

Как бы развивались дальше события, во что бы вылился их роман, Витка не думала. Её накрыло неожиданно так, что перебороть себя не смогла. Дочка, которую Виталина считала такой понимающей, такой уже взрослой, вдруг бросила учёбу, устроилась работать официанткой и вообще дерзила по малейшему поводу. Виталина до умопомрачения копалась в себе, взращивала чувство вины: она плохая мать, нужно было быть рядом. Лиричные настроения улетучились — Витка хандрила, маялась. Олег делал вид, что не замечает этих бабский метаний «яжмать».

Конечно, кто-то очень продвинутый скажет, что всего-то нужно было поговорить хоть с доморощенным психологом, но Витке такие потребности были несвойственны. Она как курица-наседка помчалась к дочери, написав скупую записку: «Не могу больше оставаться. Не вернусь.»

Витка примчалась домой, вместе с мужем решила свою заблудившуюся в желаниях девочку притормозить и дать возможность побыть снова дома, сделать паузу и определиться с выбором вуза.

Витка к мужу отношение поменяла только в одном: стала терпимее, всем нутром ощутив, что кровное родство подвигает ко многому, даже к жертвам.

Сомневалась ли в своём выборе? Скорее нет. Но и рискованную попытку номер два тоже ошибкой не считала. Вот если бы не рискнула тогда, жалела бы всю жизнь, а так приобрела бесценный опыт…

5. Сёстры

— Что это за красавица к вам прикатила? — интересовались соседки, завидев во дворе Черкасовых миловидную гостью.

— Племянница приехала, — скупо ответила хозяйка дома и поспешила прикрыть калитку. Татьяна и раньше держалась особняком, не особенно привечая деревенских кумушек, которым и так покоя не было от любопытства: почему такая статная бабёнка живет со стариком. Большая разница в возрасте семьи Черкасовых частенько чесала языки местных сплетниц, особенно когда хозяин неосторожно громко ревновал да ещё и на пустом месте.

— Чудно, — подхватила разговор одна из пытливых тетушек, — а сам-то Черкасов давеча сказал, что дочка приехала.

Ну, теперь разговоров на целый день: одна версия диковиннее другой — да так и не понять толком, кем же гостья приходится не по-деревенски скрытной семье.

Черкасовская гостья приехала надолго — решили односельчане, ведь молодая красавица устроилась на работу в местную школу обучать девочек домоводству. Мелкие черты лица новой учительницы указывали на сходство со стариком Черкасовым без всякого сомнения, а породистость пышных форм приезжей не могли не отметиться зоркими взорами как особенность женской половины семьи.

К тому же доказательством запутанного родства стала и привязанность гостьи к дочке Черкасовых, крупнотелой не по годам старшекласснице Манюшке, которая всем с гордостью говорила, что трудовичка — её родная сёстрёнка. В общем, односельчане сгорали от нетерпения проникнуть в семейные тайны Черкасовых и посмаковать пикантные подробности. Манюшка, неожиданно оказавшаяся в центре внимания одноклассников, по натуре более открытая, чем родители, не могла не приоткрыть завесы удивительных хитросплетений «самым — самым» по большому секрету.

Слово — там, пару — здесь, и понеслась семейная история по закоулочкам, вызывая охи и вздохи сельских любителей мелодрамы.

Женат, оказывается, старик Черкасов во второй раз и не больше не меньше, а на родной сестре своей первой избранницы. Старшая сестра Татьяны замуж выходила по первой любви: не беда, что постарше, зато такой заботливый, хозяйственный. Жили молодожёны в пригороде в небольшом домике, зарабатывали оба копеечку, и всё в дом, всё в дом. Глава семьи, человек практичный, можно сказать, и прижимистый, лишнего не потратит — потому-то так легко и согласился после рождения дочки на бесплатную няньку, жёнину сестрёнку. А сама хозяйка по профессии бухгалтер всегда на хорошем счету лучше пусть работает, всё равно грудью не кормит. Всё вроде разумно, по-хозяйски рассчитали…

Татьянка тогда в институт не поступила, а в захудалую деревушку к родителям возвращаться не очень-то хотела и предложение родни с радостью приняла: все-таки почти в городе — есть где себя показать. А показать было что! Выше на целую голову старшей сестры Танюшка обладала плавностью пышных форм. Для парнишек-ровесников её достоинства казались слишком выдающимися: не доросли они ещё понимания настоящей женственности и притягательности пышущей натуры.

Зато взрослый зять оценил прелести свояченницы сразу: на фоне суховатой жены роскошная фигура Татьяны казалась особенно соблазнительной.

Татьянка нянькой оказалась проворной: и с ребёнком успевала, и по дому хлопотала — и хозяйка дома беззаботно соглашалась на внеурочную работу, лишь бы лишнюю копеечку подзаработать. А муж и не против, наоборот, спешит домой пораньше, всегда поможет в хозяйстве.

И невдомёк было знатной работнице, что дома у неё зреет скандал. Татьянка и не сразу поняла, что зять облизывается как кот на масло. Ну, подумаешь, похвалит лишний разок, то погладит ласково, то прикоснётся невзначай. А уж когда в открытую зажимать стал и слова шептать горячие, вдруг поняла, что ей нравится и ждёт она этих жарких ласк давно сама…

Сестре Татьяна призналась первая: не могла больше в глаза смотреть — невыносимо стыдно, а совладать со своей страстью, нет сил.

Старшая долго не разбиралась: оглушённая предательством и подгоняемая женской обидой, сгребла дочку Милочку и умчалась в город, благо такой работнице как она общагу всегда дадут.

Сёстры на долгие годы знать друг о друге не знали — оскорблённая женщина даже от алиментов отказалась. Черкасов с молодой женой уехали подальше от расспросов в дальнюю деревеньку, а старшая тоже устроила жизнь в новой семье.

Милочка в этой семье никогда не чувствовала себя любимой: отчим равнодушно терпел её присутствие, всю свою скупую любовь даря мальчикам-погодкам. Мама всегда старалась угодить мужу, потакая всем его вкусам и капризам, а Милочка не вписывалась в идеальную семейную картину. Мало того, дочка невольно раздражала: статью вся в тётку, а черты лица так напоминают бывшего. Нет, она не говорила об этом прямо, но особой материнской теплоты, даже снисходительного женского участия, девочка никогда не ощущала.

Уже на первом курсе Милочка перебралась в общежитие: мама позаботилась и выписала из городской квартиры, заранее подготовив прописку в деревне. А когда определялись с распределением, Милочка решилась найти отца: всё-таки родная кровь.

Как ни странно, Милочка впервые почувствовала себя родной, желанной: отцу она напомнила радость родительского долга, а Татьяна вообще готова искупить хоть как-то грех молодости. Маняшка же, мечтавшая всегда о брате или сестрёнке, наконец, обрела такое счастье.

Милочка прожила в семье отца-тёти пару радостных, уютных лет, а потом умчалась вслед за своим принцем в заморские дали. Приезжала изредка в гости с малышом, которого и назвала в честь отца, и снова радовалась ощущению родного крова.

Жизнь разбросала хитросплетённых сестёр в разные уголки мира, но современные возможности всегда позволяют быть в курсе жизненных событий друг друга, если ты хочешь, конечно. А они очень хотят и радуются вместе рождённым детям и внукам, переживают сообща горести потерь, и ни от кого теперь не скрывают особенности своего родства.

6. Зарисовки на тему…

1. Воздух юности

Волею судьбы Она оказалась вместе со свекровью и сестрой мужа в городке своей школьной юности.

С утра отправилась подышать, побродить по теперь почти незнакомым местам… Набрела и на то местечко у пруда, где теперь красовался садовый диван в тени свисающих до земли ив.

Когда-то здесь на старой скамеечке Она впервые целовалась с уже опытным одноклассником…

«Привет,» — прозвучало у неё за спиной. От неожиданности Она вскочила… Это был именно Он. «А я тебя не сразу узнал, — продолжал одноклассник, иронически улыбаясь, — какая ты стала!..»

Чтобы как-то сгладить неловкость и поддержать разговор, Она невпопад спросила: «С кем-то из наших видишься?» «Нет, — Он притянул её за кончики пальцев, — с теми, кто остался, общаться не хочется». Она освободила руку и шагнула на газон: «Прогуляемся?» Они побрели под старыми деревьями сквера, не выбирая дорожек. Говорили о пустяках, а Она больше слушала… На корне разлапистой сосны неуклюже споткнулась и оказалась в крепких руках одноклассника. В первую секунду Она сопротивлялась, но его язык так неожиданно приятно оказался внутри, что возражать не было сил.

С мужем они давно не целовались, а динамичный секс без особых прелюдий, казалось, устраивал обоих…

Вернулась Она поздним вечером: мудрая свекровь сделала вид, что не заметила туман её растаявших глаз, а сестра мужа понимающе улыбалась, знала, как сладок воздух юности.

2. Несъеденное яблоко

Они дружили втроём, но Маргаритка в этом союзе отдала предпочтение мальчику постарше. Их юношеская дружба не развалилась: с Олегом она целовалась, а Стасу доверяла свои девичьи переживания.

После школы их надолго раскидало: детская любовь улетучилась, как только Маргаритка окунулась во все прелести абитуриентской жизни, а мальчики строили свои замки в родном городке.

Впервые они столкнулись, когда Маргаритка приехала домой зализывать раны неудачного брака под родным кровом, пропитанным целительным духом.

Мальчики к этому времени прошли стадию партнёрства, достигли пика нездорового конкурентства, а соперничество в них оставалось всегда.

А тут Маргаритка как несъеденное яблоко подраззадорила обоих… В этот раз Стас смог преодолеть вторую роль достаточно быстро и, глядя на свернувшуюся в клубочек Маргаритку, по-котярски довольно потягивался на кровати. «А моя Алка будет попроворнее… — оценил Стас уже четвертую жену, — но все равно кайф…»

А Маргаритка, далеко не утомлённая, уже надкусила их обоих, найдя хоть немного этакого в каждом. «А впрочем, — подумалось ей, — такой неуделанной дуре пусть будут. Не каждой же Маргарите дан Мастер»…

3. Не пой военных песен

К концу первого курса Ольга вдруг расцвела… И не то чтобы раньше казалась гадким утёнком, просто старалась быть незаметной, даже слегка сутулилась, особенно избегала улыбаться, скрывая рано потерянный зуб. А тут, прибегнув к чудесам стоматологии, плечики расправила, сменила безликую мальчишечью стрижку на высокий пучок, обнажив красивый изгиб шеи. И длинноногая фигурка в короткой юбочке, с широким поясом, подчёркивающим тонкую талию, да пара летящих стрелок над верхними ресничками наполнили облик девчонки волнующими флюидами.

На наших дискотеках с непременным присутствием курсантов местного военного училища Ольга превратилась в весьма популярную особу. Девчонке это внимание льстило, и она развлекалась, шутя над незадачливыми кавалерами: то именами разными назовётся, то на назначенное свидание отправит совсем другую.

Вот и на этой дискотеке в тесной суете танцующих ловко ускользнула из наметившейся компании. «А где Наташа? (в этот раз она представилась так) — спросил у подружек увлёкшийся паренёк. «Я — Наташа… — отозвалась одна из оставшихся и, отвечая на недоумённый взгляд, со смехом продолжила, — какая разница та или эта!» Паренёк приблизился вплотную и как-то слишком серьёзно произнёс: «Наташа, не пой военных песен…»

До девчонки обидно просто дошло: таких флюидов как Ольга она не излучает, её песни ещё впереди.

Ну а Ольга военных песен так и не спела, её сборники были совсем другие…

4. Не пара

Они не могли быть парой… Он — молодой и холёный из нового руководства, Она значительно постарше, хоть и не из непосредственных, но всё же подчинённых.

В ту пятницу Она никуда не спешила, но, уже подгоняемая гулкой тишиной опустевших коридоров, засобиралась, как вдруг вспомнила о неполитых на выходные цветах.

Легко вспорхнула на стул и дотянулась лейкой до верхней полки… Дверь резко распахнулась и от неожиданности Она покачнулась… Он подхватил Её за руки.. От дурманящего аромата мужского парфюма слегка закружилась голова, а в Его руках Она вдруг ощутила лёгкую дрожь, прокатившуюся волной по её телу.

Этот поцелуй, пожалуй, был неожиданным для обоих, но таким обжигающим…

На совещаниях Она старательно «не замечала» его присутствие, а в голове звучала только одна фраза: «Обожгло…» Хорошо, что его переводят в другой офис.

5. Зря не полетела

Моя коллега впервые пригласила гостей на свой юбилей, наконец-то позволив устроить праздник себе. Остались позади, как дурной сон, совместная жизнь с вечно брюзжащей и понукающей сверковью и мужем, искренне полагающем, что он — её всё.

Как водится при юбилеях в сугубо женских компаниях, много вспоминали о прошедшей юности, повздыхали о несложившемся, особенно о непозволенных мужем детях, и под занавес перешли к романтичным эпизодам, которые хоть однажды да возникали в жизни самой обыкновенной особы.

Моя коллега, оказавшись на пенсии в окружении книг и воспоминаний, сожалела только об одном. Однажды молоденькой студенткой оказалась в ожидании задержанного рейса в компании пассажира, отправлявшегося куда-то на север. Молодые люди увлечённо проболтали несколько часов, и парень вдруг предложил лететь дальше с ним…

Она испугалась такой решительности, хотя очень хотелось помчаться в манящую неизвестность. «Зря не полетела… — подытожила коллега. — Может, все в жизни и случилось бы иначе»…

6.Язва

На Катьку хворь накатывала ближе к весне: возвращаясь домой, она отказывалась от ужина и демонстративно страдала, пока вконец обеспокоенный муж сам не предлагал молодой супруге подлечиться на водах. Катька на потеху всей швейке, где краснощёкая язвенница трудилась, проявляла чудеса изобретательности, добывая и путёвку, и билеты.

Этот спектакль Катька устраивала ежегодно: любившая поесть язвенница перед приходом домой с аппетитом лопала пару порций в ближайшей пельменной, и изображение весенних приступов, сопровождающихся естественно отсутствием всякого аппетита, выглядело для ревнивца мужа вполне убедительно.

Стареющий мужчина, совсем не попадающий в Катькины фантазии, был к тому же и скуповат, потому и соглашался болезную на лечение не сопровождать.

А излечение Катьки проходило бурно: товарки по смене помоложе гоготали, как кобылицы, смакуя подробности лечебного процесса, а сменщицы постарше, зардевшись, только отмахивались: ну и бесстыдница ж, Катька, язва какая!

7. Данный ей…

Она сразу же ощутила ту силу, которой всегда так не хватало в её мужчинах…

Встреча с Ним случилась как-то невзначай: они оказались за соседними столиками ресторанчика, где Тата с приятельницами решили проводить нервную рабочую неделю, а Глеб с её одноклассником завершал удачную сделку.

Настроение у девчонок было игривое, и они с удовольствием разбавили мужскую компанию, где все деловые вопросы улажены и можно расслабиться.

Девчонки много отпускали недвусмысленных шуточек, Таткин одноклассник парировал виртуозно в тему, а Глеб только молча улыбался.

Татку же словно переклинило: обычно играющая первую роль в шумной девчачьей тусне вдруг замолчала, даже почему-то смущалась посмотреть в сторону Глеба.

Пятничная атмосфера катилась по накатанной: пошли медляки под звуки сакса, и девчонки разлетелись по танцполу. Татка под ироническим взглядом Глеба оказалась одна за столиком, а он просто сжал её руку и как отрезал: «Пойдём отсюда»…

Они встречались почти семь лет: Глеб ничего не обещал, а Тата вообще потеряла способность здраво рассуждать и сопротивляться. В ту ночь он задал единственный вопрос: «Почему одна?». Таткина причина до боли была банальной: кто звал, того не хотела, кого хотела, так и не позвал.

8. Перечные трусы

Раиса с Вадимом давно перешли в ту стадию семейных отношений, когда всё самое хорошее уже закончилось, а чтобы начать каждому своё новое, не хватало нужного азарта. Сыновья выросли, и каждый занимался своим делом, не забывая побаловать родителей.

Вадим увлекся очередной интрижкой на стороне и даже неожиданно для себя оказался молодым отцом, но судьбоносных решений не соизволил принимать. Раиса настаивать на уходе мужа не стала, даже, когда, тот, припёртый к стенке, вынужден был признаться в двойной жизни. Сама далеко не идеальная жена Раиса довольно равнодушно приняла объяснения мужа: беспокойная жизнь с маленьким ребёнком не входит в его планы, пусть всё останется как есть.

И тянулось их соседское существование без особых эмоций и демонстраций: каждый сам по себе.

Но женские натуры более тонкие создания, и иногда в минуты особого раздражения требуют разрядки. Раиса тоже не была исключением: время от времени, глядя на самодовольную физиономию все ещё мужа, она устраивала мелкие пакости.

В тот раз оружием жениной мести стали банальные трусы. По инерции Раиса всё ещё выполняла обязанности женской половины дома: стиркой-глажкой обслуживала и мужа. Стервинский прием маленькой мести пришёл на ум как-то спонтанно — Раиса даже разулыбалась, предвкушая небольшое шоу. Складывая в аккуратную стопочку отглаженные труселя благоверного, Раиса осторожненько промазала внутренние части срезом жгучего перчика.

Пятничным вечерком Вадим, приняв душ, начал собираться на отдых выходного дня. Перечные трусы начали действовать, и герой-любовник засуетился встревоженно, затем нырнул снова в ванну. Вздохнув с облегчением, он надел следующие и теперь уже закрутился активнее, бормоча под нос что-то невразумительное… Третья попытка переодеться не принесла желаемого результата, и Вадим, хлопнув дверью в свою спальню, растянулся у телевизора. А Раиса, получив небольшое удовольствие от спектакля с одним актёром, отправилась добавлять положительные эмоции в своей компании.

9. Женская солидарность

Их роман закончился, едва начавшись… Женька и сама не ожидала от себя такой щепетильности, но её вынесло течением не то что бабского самолюбия, скорее редко встречающейся женской солидарности.

Женька в конкурсную комиссию по ландшафтному дизайну попала случайно, статус помощницы городского депутата обязал её проехаться по всем объектам, претендующим на почетные места победителей. Впервые оказавшись на закрытой территории газпромовского офиса, вместе с другими ахала и охала, выражая необходимое восхищение чудесам изобретательного дизайнера, хотя в голове вертелась слегка охлаждающая фразочка: «С деньгами и дурак может». Но положение члена жюри обязывает, и Женька значительно округляла глаза, улыбалась и ставила высокие баллы, пока неприятный пустячок не выбил её из дружного шествия. Мелкий камешек, попавший сквозь переплетения ремешков легких туфелек, заставил Женю остановиться. Прислонившись для устойчивости к цоколю у какого-то выхода, она начала расшнуровывать обувь, поглядывая на уходящую в глубь сада комиссию. «Ну и что мы тут делаем?» — вдруг раздалось откуда-то сверху. Женя, подпрыгивая на одной ноге, неуклюже повернулась и увидела спускающегося по лестнице вальяжного на вид господина. Голос его звучал снисходительно самодовольно, и на секунду Женька смутилась, но тут же тряхнула свисающей набок челкой и бойко ответила:

«Переобуваюсь. Не видно?»

Господин значительно старше Женьки подхватил дерзко ответившую за локоток и вдруг сменил барский тон: видимо, влекущая молодость девушки пробудила желание пофлиртовать. Расспросив Женьку о цели визита и невзначай поинтересовавшись о месте работы, Виктор Николаевич, так он представился, проводил Женю к проходной, где её уже ожидали.

Женька на эту мимолётную встречу особо внимания не обратила, хотя, как девушка в поиске, отметила презентабельность газпромовского: таких девочки любят брать под любым соусом.

И когда Виктор Николаевич однажды встретил Женьку после работы, она даже приятно заволновалась: а почему бы и нет — провести вечер с приличным господином вполне входит в её планы. Не удивило Женьку и приглашение Виктора Николаевича после ресторана к себе — все же взрослые люди, к чему церемонии.

Женькин опыт с мужчиной постарше был впервые, но она неловкости не ощутила и своим экспериментом осталась вполне довольна. Ироничная и игривая, в легком головокружении от шампанского Женька лишних вопросов не задавала, и, получая удовольствие от небольшого приключения, ни о чём серьезном не думала.

В чужой квартире проснулась рано и осмотрелась по сторонам: хозяин позвякивал посудой на кухне, а Женька зацепилась взглядом на некоторых деталях интерьера. О таких квартирах говорят «дорого-богато», но во всем красноречиво отмечались приметы вкуса женщины другого поколения, уже отставшей от современной моды. И вдруг Женька поймала себя на мысли, что её хочется отсюда поскорее уйти, как-то неприятно осозналось настойчивое присутствие взрослой хозяйки. Женька заторопилась, скомканно отвечала на утреннее гостеприимство Виктора Николаевича и совсем невпопад, глупо спросила: «А ты женат?». Виктор Николаевич, разомлевший от удач проведённой ночи, с легкой небрежностью заметил: «А есть какая-то разница?». Женька старательно улыбнулась, поправив сползающую чёлку и, нараспев ответив «ни-ка-кой», чмокнула хозяина на прощание.

Сбегая по лестнице вниз и ускользая от взгляда выходящих из лифта соседей, Женька почему-то твёрдо знала, что свидание с этим респектабельным господином было первым и последним.

10. Отчаянная

В советские времена Лерку выставили бы на линейке и выстрамили перед всеми: разве можно школьнице так разнузданно себя вести — ни стыда, ни совести. А в надвигающиеся девяностые чопорная директрисса, покрывшись от возмущения красными пятнами, орала как никогда: «У тебя что бешенство!? Тебя из дверей — ты в окна, тебя из окон — ты в двери!»

Школьница молча ухмылялась, глядя на исходившую пеной директриссу, и думала о своём…

Лерку в очередной раз застукали в общаге в компании взрослых парней, которые развлекались с отчаянной нимфеткой всей комнатой. Никто Лерку не зазывал специально, она прибивалась сама, особенно настойчиво, когда перед танцульками хлебнет пару стакашков дешёвого портвешка.

Одноклассники и единственная с детства подружка не понимали Леркиных метаморфоз: умнейшая девка — любого за пояс заткнёт в точных науках, а как глотнёт стакашек, как с цепи срывается…

После школы Лерка, легко поступившая в медицинский, долго там не задержалась. Открытая на интимные эксперименты студентка укатила в большой город на южном побережье искать острых ощущений в компании разудалого товарища. «Лерка, с твоими талантами нах.. столько лет в учёбе корячиться! На юге всегда заработаешь и так…» — подначивал хлебнувшую пьянящей свободы.

Лерку, эффектную длинноногую блондинку, товарищ по мелочи не предлагал: лучше меньше да лучше — поговаривал начинающий сутенер. И Лерка виртуозно прописывалась в круг иностранцев…

О южных похождениях подробностей Лерка не рассказывала даже единственной подружке, только раскрыла тайну своих отчаянных желаний: на каникулах у бабушки соседские парни подпоили и пустили по кругу… Лерка никому тогда не рассказала, уехала сразу, только теперь как подопьёт, сама ищёт пикантных развлечений…

Судьба интердевочки для Лерки неожиданно быстро закончилась: запал на русскую красотку жаркий иностранец…

Лерка сейчас заботливая мамаша большого шумного семейства, ещё и сумела выучиться на врача. Держит себя строже, чем местные барышни, чтобы про русскую никто и подумать вольного не мог. Ну а когда приезжает в Россию и в компании подружки наконец расслабляется, то пытается рухнуть в отчаянные приключения молодости… Только компания тормозит, посмеивась: «Сиди, Лерка, на ж… ровно! Русико — облико морале!»

11. Жернова

Катюшка приехала по распределению в районный центр дитя дитём. В школе была почти незаметной — о каких там увлечениях думать, а в академии милиции незатейливый уклад определяли казарменный быт да строгость бабушки, которая всегда рядом.

А тут впервые одна, всё вокруг незнакомое, и Катюшка вляпалась сходу. Молодая сотрудница глазом не успела моргнуть, как загребастая лапа начальника прижала крепко. Не смущало уверенного ходока ни открытость сельского жития, ни жена с двумя детишками, ни попытки Катюшки вырваться из этого болота. Поначалу начальник обещал определиться, как только дети подрастут, и просил, как водится, потерпеть немного. А потом и вовсе воспринимал такой союз как должное: в любое время нагрянет — устраивай праздник жизни дорогому гостю. А любил начальник частенько ночные пирушки, неожиданные поездки в город покутить, оторваться в казино до последнего рубля.

Катюшкины планы, а тем более незапланированная беременность не в счёт… Уговоры родных бросить всё и начать жизнь на новом месте — ни к чему не привели: Катюшка крепко села на крючок. Даже, когда начальник закончил службу, поплелась вслед на его далёкую родину. Родня голосила: дура, куда попёрлась! Работу перспективную, квартиру служебную потеряла! А там что?!

А там дорогой наконец осчастливил: оставил семью и пришёл на роль мужа. Только эта роль давалась бездарно, и Катюшка окончательно прозрела: ни работы приличной, ни надежды на обычное женское счастье. Благо, что родные всегда рядом: смогли помочь заново устроиться в профессии.

Только время неумолимо, и жернова чужой страсти смололи всё: нерождённое дитя, надежду в крепкое плечо рядом и наивную веру, что всё образуется как-нибудь само.