На чужих ошибках

Наталья Габовская, 2020

«На чужих ошибках» – это сборник историй о самых обычных людях, которые живут на одной лестничной площадке с нами, ходят в те же магазины, смотрят те же телепередачи и любят тех же артистов, что и мы. Авторы уверены: такие судьбы по-настоящему интересны. В них нет ничего напускного, они простые и в то же время сложные, как и вся наша жизнь. Это книга-иллюстрация того, как люди сами строят свою жизнь, ошибаются и пробуют снова, угадывают и проигрывают. Истории похожи на детский конструктор: от того, куда ляжет очередной «кирпичик», зависит результат. Разница только в том, что в жизни эти «кирпичики» вряд ли удастся переложить заново. Но в этом и прелесть. Пережитый опыт, вместе с неудачами и победами, делает каждого героя этих историй особенным.

История про девочку, которая вышла замуж и потеряла себя

«Муж хочет продать удочки, — написала мне подруга. — Мне это как ножом по сердцу».

Аня была замужем уже десять лет. С Глебом они знакомы чуть ли не со школы. Подрастал сын — замечательный Антошка, ему недавно исполнилось восемь. До его рождения Аня работала в крупном издательстве, успешно строила карьеру, она действительно талантливый человек в том, что касается редакторского дела.

Потом случился декрет. Аня очень изменилась — стала гипертревожным человеком. Дело в том, что первая ее беременность была замершей, и над второй она буквально тряслась. А потом точно так же тряслась над ребенком. Роды были сложными, и на мальчишке это отразилось: ближе к шести годам у него диагностировали СДВГ, синдром дефицита внимания и гиперактивности. Кажется, ерунда, подумаешь, активный и шебутной ребенок, дети такими и должны быть. Но нет, на самом деле жизнь с таким малышом превращается в какую-то адскую карусель — ты никогда не знаешь, что он выкинет в следующую секунду. Может, побежит, может, закричит, может, закатится слезами. Антошку даже к детским утренникам не подпускали: он так волновался, что становился совершенно неуправляемым, и праздники нередко оказывались сорванными. В конце концов, Аню попросили на утренники сына не приводить. Представляете, каково это — объяснять, почему у всех праздник будет, а у него нет?

Неврологи, логопеды, психологи — бег по специалистам превратился для Ани в образ жизни. На работу она выйти не смогла: с ребенком надо было очень серьезно заниматься, чтобы скорректировать его поведение настолько, чтобы он смог пойти в обычную школу. Антошка стал центром ее мира, вокруг него вращалась жизнь.

Но и работу Аня не бросала: деньги-то нужны. Писала тексты, делала редактуру по ночам, в машине, когда ждала сына после секции, вставала ни свет ни заря, чтобы хоть что-то успеть. О себе она даже не вспоминала. Точнее, вспоминала, когда здоровье начинало совсем уж подкашиваться: суставы, позвоночник, зубы посыпались, волосы то и дело начинали лезть на нервной почве и от перекусов чем попало на бегу. «Вам надо серьезно заняться собой, — врачи говорили одно и то же. — Спорт, сон, нормальное питание». Аня слушала, кивала и снова бросалась в свою жизнь белки в колесе.

Она справилась: сын пошел в обычную школу, учителя попались понимающие, на Антошку не жаловались. Повезло. Но времени на себя у Ани так и не появилось: хлопот стало в разы больше. Ведь теперь надо было возить ребенка в школу, на секции, потом уроки, а тут еще кризис этот дурацкий…

Он и стал переломной точкой. Доходы сильно упали: муж сидел без работы, удаленно его бизнес существовать не мог. Вот он и решил продать удочки — рыбалка была его единственным хобби, отдушиной. Но выплачивать кредит важнее…

«Я тоже должна от чего-то отказаться, — говорила Аня. — Несправедливо, что он вот так лишает себя единственной радости в жизни, а я ничем не пожертвую ради семьи».

Пожертвовать… А чем? Машину продать? Так на ней Аня ездила за продуктами для всей семьи и сына возила по секциям да специалистам. Отказываться от нее было бы глупо — на общественном транспорте потеряешь кучу времени. Да и работать не получится в ожидании сына: ноутбук с собой таскать и писать, сидя на лавочке у школы? Так себе затея. Ладно бы машина действительно была для баловства, по ночному городу раскатывать. Вовсе нет!

Вот и задумалась Аня, что же еще у нее есть. Парикмахер? Ну да, три раза в год подстричься да покрасить волосы. Косметолог? Нет косметолога. На стоматолога-то накопить никак не получалось. Спортзал? Нет спортзала. «Опять поправилась», — огорченно вздыхала она каждую весну, пытаясь влезть в прошлогодние вещи. Кое-как худела, лишь бы новую одежду не покупать. Обновки какие-то? Аня и так покупала только самое необходимое в недорогих сетевых магазинах. Нарядных вещей у нее не было. Все деньги уходили на Антошку — парень рос быстро, да и вещи на нем точно горели.

Аня расстроилась, но не потому, что жизнь ее, как оказалось, совсем не принадлежала ей. Не оттого, что себя она растеряла давным-давно и уже не помнила, каково это — жить для себя. Из хобби у нее остались книги.

«Бумажные?» — с ехидцей спросила подруга. Конечно, электронные — на бумажные нет денег. Антошке нужнее, чего он будет планшетом глаза портить.

«Кофе!» — вспомнила Аня. Да, была у нее такая слабость — купить стакан вкусного капучино в кафе. «И что, сидишь за столиком и наслаждаешься своим кофе с пироженкой? И так каждый день? Даже завидую», — сарказм сочился из каждого слова подруги.

Как бы не так! Стакан заветного капучино Аня покупала раз в неделю и выпивала на бегу, пока мчалась от супермаркета на секцию за сыном. 300 рублей в неделю — солидная жертва, конечно, что и говорить. «Черная дыра в семейном бюджете найдена», — подруга уже неприкрыто хохотала над Аниными метаниями.

«Ну и от чего же ты собралась отказываться? — спросила наконец-то Аня саму себя. — Ты давно уже от всего отказалась. Все растеряла! И себя, получается, тоже…»