Я дома

Наталья Вильчинская, 2023

Так уж повелось, что общество навязывает нам определенные рамки и правила, которым мы должны неукоснительно следовать с самого раннего детства … А что, если эти правила были ложными, и твои личные ценности не вписываются в привычную модель, потому что ты их уже перерос? И кто сказал, что твоя жизнь должна соответствовать каким-то стандартам? Неужели стоит стесняться того, что ты другой, потому что не боишься выбирать свой путь – иной, не такой, как принято, и как надо… кому-то, но не тебе?Это история про трех женщин, которые в погоне за мечтами и навязанными идеалами однажды понимают, что все материальное, отфильтрованное и наигранное так мгновенно меркнет, когда ты остаёшься один на один с собой.

Глава 4

После встречи с Климом жизнь Софии разделилась на два периода: до и после. Причем если до было прекрасно и безоблачно, то после не существовало совсем, потому что Клим пропал.

Первое время она старалась бодриться и невольно вздрагивала от каждой проезжающей мимо темной иномарки и не выпускала из рук телефон, стараясь не пропустить самый важный в своей жизни входящий звонок, но Клим не звонил. Гордость не позволяла Софии спросить его номер у Кости, тем более что брат не скрывал своего ликования, видя ее каждодневные страдания. Он по-прежнему на нее дулся и не разговаривал с ней с того самого вечера, когда она уехала куда-то в ночь с незнакомым мужчиной, и всем своим видом показывал, что не только не одобряет ее опрометчивого поступка, но и злорадствует, что она сейчас пожинает плоды своего легкомыслия.

София мужественно держалась, старалась не реагировать на его колкости и в глубине души соглашалась и прощала своего любимого брата, понимая природу его чувств и опасений, но, несмотря на это, продолжала ждать, каким бы мучительным ни было это ожидание. В конце концов она сникла настолько, что начала и сама думать, что все это было некоей нелепостью, полной чушью, а может быть, просто плодом ее больной фантазии, и все эти ночные разговоры и поездки — не что иное, как искаженное воображение, которое она почему-то смела принять за реальность. И в тот самый момент, когда она уже готова была окончательно поверить, что никакого мужчины с холодными голубыми глазами и не существовало вовсе, Клим позвонил.

— Дома? — начал он, словно продолжая начатую когда-то беседу.

София что-то хмыкнула в надежде, что он не услышит через телефон, как неистово забилось ее сердце.

— Отлично. У ворот стоит мой водитель. Я скину номер телефона, по которому тебе нужно будет позвонить, когда вы доедете до места. Тебя встретят, проводят и подготовят… Доверься и не задавай никаких вопросов ни мне, ни там.

— Что-то мне боязно, — растерянно вымолвила девушка.

— Ты переживаешь, что я причиню тебе зло?

— Нет…

— Тогда собирайся и выходи. На месте нужно быть в девять. Я буду чуть позже, а ты, пожалуйста, не опаздывай.

С этими словами он положил трубку.

Несколько секунд она смотрела на еще не потухший экран, чувствуя, как кровь приливает к ее голове, а потом молча, как в немом кино, надела черное трикотажное платье, белые кеды, медленно и даже немного заторможенно расчесала волосы и, взяв в руки маленькую сумку с телефоном, вышла из дома.

Машина, как и обещал Клим, стояла у ворот, и девушка, глубоко вздохнув, нерешительно села на заднее сиденье незнакомого автомобиля, понимая, что обратной дороги уже нет. Мужчина за рулем вежливо ей кивнул и с совершенно безразличным видом повез ее по одному ему известному адресу. Они ехали долго, плавно огибая пробки и загруженные улицы, и наконец остановились перед небольшим отдельно стоящим зданием из красного кирпича, которое не было подсвечено и выглядело одиноким и угрюмым.

София никогда раньше не была в этом месте, но по тому, что машина остановилась, догадалась, что это и есть конечная точка их маршрута. Выйдя на улицу, она позвонила по номеру, который ей прислал Клим.

— Открываю, — раздался женский голос на другом конце телефона, и в ту же секунду девушка увидела, как распахнулась темная металлическая дверь с торца здания, осветив небольшой кусок асфальта перед входом.

София поежилась и робко зашла внутрь, оказавшись в небольшом тамбуре. В дверях стояла невысокая женщина. В полумраке София с трудом могла определить ее возраст. Та была в темном костюме, напоминающем пижаму, и ласково улыбалась. Женщина жестом показала, что нужно снять обувь и надеть белые махровые тапочки — как те, что обычно бывают в гостиничных номерах.

«Видимо, это спа, — облегченно подумала девушка. — Наверное, такие люди, как Клим, не любят тратить время на долгие разговоры и ухаживания и предпочитают сразу переходить к делу…»

Убрав куда-то ее кеды, женщина нежным, но уверенным голосом попросила Софию следовать за ней. Они прошли буквально пару шагов и оказались перед лестницей, ведущей в подвал. На какую-то секунду Софию сковал страх, и она почувствовала, как тревожно и одновременно волнительно потянуло внизу живота.

Женщина в пижаме привела ее в небольшую слабо освещенную комнату, из которой в разные стороны расходились тяжелые деревянные двери. Стены вокруг были из такого же красного кирпича, как и само здание.

Незнакомка подвела Софию к одной из дверей и все так же ласково сказала:

— Вы можете здесь раздеться и принять душ. Как будете готовы, выходите, вас встретят.

С этими словами она приветливо улыбнулась и скрылась из виду, закрыв за собой дверь.

Оставшись одна, девушка неуверенно разделась, приняла душ и, оглядевшись по сторонам и не найдя банного халата, завернулась в полотенце и вышла наружу. Там ее действительно ждали.

В коридоре стояла высокая крупная женщина с пышными формами, одетая в чулки, туфли на высоченных каблуках и платформе, как в хорошем стриптиз-клубе, и прозрачное черное нижнее белье, сквозь которое Софии сразу же бросились в глаза большие темные соски.

Женщина улыбалась, позволяя Софии рассмотреть ее получше. Она тоже была не молода, как и та, что встретила девушку на входе. Но при этом совершенно не стеснялась ни своего возраста, ни своего пышного тела. У нее были крупные черты лица, ярко выраженные скулы и большие мясистые губы, накрашенные сочной помадой цвета спелой вишни. София не могла разглядеть цвет ее глаз из-за полумрака, но предположила, что они такие же черные, как и ее волосы, собранные в высокий хвост на голове.

— Кто тут у нас такой хорошенький? — пропела женщина низким голосом и, подойдя к Софии поближе, взяла ее за руку.

От нее пахло кожей и едва уловимым запахом чего-то елового, а еще… сексом.

София смутилась и ничего не ответила. Женщина, не выпуская ее руки, потянула девушку в ближайшую приоткрытую дверь.

— У нас есть какие-то пожелания? — спросила женщина на ходу, мягко перебирая пальцы Софии.

— Пожелания? — переспросила София пересохшим от волнения голосом. — Можно воды?

Женщина усмехнулась, подошла к стоящему у стены столику с графином и стаканами, наполнила один из них и протянула Софии. София осушила его залпом.

— Тише, тише, — успокоила незнакомка Софию. — Я все поняла — начнем с небольшого релакса, а там как пойдет, — прошептала она ей на ухо, заводя в комнату.

Оказавшись внутри, София на секунду перестала дышать. Безусловно, она не была невинной монашкой и раньше уже слышала про такие места и видела что-то похожее в фильмах, но одно дело слышать или видеть на экране — и совсем другое очутиться там физически.

В комнате, освещённой слабым красноватым светом, стояла большая широкая кровать, покрытая черной шелковой простыней, деревянная скамейка, похожая на алтарь для жертвоприношений, и такой же деревянный крест, прислоненный к стене, на котором с легкостью мог поместиться высокий мужчина. Все стены были увешаны какими-то плетками, резиновыми палками и цепями, а в углу стоял низкий стол, сплошь заставленный фаллоимитаторами всевозможных цветов, форм и размеров. Были в комнате и еще какие-то предметы, предназначенные для секса, но София, в силу отсутствия знаний и опыта, не знала ни их названий, ни предназначения. Кровь стремительно прилила к ее голове, а потом все так же стремительно спустилась вниз к промежности, сделав ее тело свинцовым ниже пояса.

«Ты переживаешь, что я причиню тебе зло?» — глухо отдавался в ушах голос Клима.

— Ты что, испугалась? — ласково спросила ее женщина, легонько коснувшись обнаженного плеча.

София вздрогнула. Она боялась признаться самой себе, что не просто испугалась, а почувствовала нечто большее — смесь ужаса, любопытства, страха, трепета и возбуждения. Ей хотелось развернуться и убежать, прямо вот так, в полотенце, схватив в охапку свои вещи, но больше всего ей хотелось остаться и понять, что же там бывает дальше, после того как человек переступает через ужас и трепет своих собственных чувств.

Женщина осторожно сняла с нее полотенце и подвела Софию к кресту.

— Дыши, — раздалось у Софии над ухом, напомнив, что ей и вправду нужно дышать.

При этом женщина подняла ее правую руку и пристегнула кожаными ремнями к верхней части креста. Затем она сделала то же самое с ее левой рукой и аккуратно раздвинула ей ноги.

— Вот так, еще чуть шире, — прошептала она.

София послушалась — и мгновенно оказалась полностью обездвиженной и привязанной к кресту.

— А теперь еще одна маленькая деталь, — добавила женщина, надевая ей на глаза маску.

Мир Софии погрузился во тьму, и в ту же секунду она услышала, как хлопнула дверь, и кто-то еще вошел в комнату. По приглушенному шуму шагов ей показалось, что вошли двое, но будучи практически слепой, она не могла ничего разглядеть сквозь маску. Девушка занервничала, не понимая и пугаясь того, что будет дальше.

— Зачем ты пришла? — услышала она знакомый голос прямо над ухом.

София почувствовала еще большее смятение.

— Ты позвал меня… — смущенно прошептала она.

— У тебя есть ожидания от встречи? — спросил он с легкой ноткой иронии.

Его слова щекотали ей ухо.

— Нет…

— Неправда, — продолжил испытывать ее Клим.

— Мне тревожно, — выдохнула София, стараясь не показать страх и ужас, которые сковали все ее тело.

— С чем ты пришла? — не успокаивался Клим.

— С желанием раствориться в тебе, — беспомощно призналась девушка.

— Ты хочешь отдать себя мне?

— Да, — прошептала София чуть слышно.

— Это бесценно, но прежде чем дать, мне нужна уверенность, что ты умеешь принимать, — услышала она отдаляющийся от нее голос.

Эти слова подействовали на нее на удивление успокаивающе, позволив немного отпустить от себя сковавшие ее тревогу и страх и вернуться к реальности. В помещении было тепло, словно где-то неподалеку кто-то разжег огонь в камине и языки пламени осторожно проникали внутрь девушки, целуя каждую клеточку ее тела. Чуть слышно и ненавязчиво в комнату откуда-то снизу начала доноситься медленная и приятная музыка, которая будоражила воздух и ласкала ее обнаженные стопы, подобно волнам океана, мягко накатывающим на берег. Музыка нарастала и вибрировала прямо под ее ногами, бережно покачивая на своей частоте. София перестала различать посторонние звуки, ничего более — только музыка и обволакивающая темнота. Темно было так, как не бывает темно даже в самой кромешной ночи. Темно было совсем по-другому. Она едва улавливала многогранные запахи комнаты и лишь чувствовала, как ее запястья и щиколотки крепко, но бережно стянули кожаные ремни.

Почувствовав прикосновение к своему телу, София осознала необратимость происходящего и то, что как прежде в ее жизни уже никогда не будет, потому что именно сейчас, именно в этом жутком и таком манящем подвале она переступает через черту между своим прошлым и чем-то абсолютно неизведанным, находящимся в ином мире, который вот-вот откроется для нее новым измерением…

И она вошла в этот мир, решительно захлопнув за собой дверь.

София вздрогнула, ощутив у себя на груди легкие поцелуи. В ту же секунду она услышала запах лаванды и почувствовала тонкую струйку масла, плавно стекающую по ее ключицам на плечи, отчего по ее телу побежали мурашки. Кровь прилила к ее соскам, а затем устремилась ниже, вызывая жар в бедрах. Чьи-то руки спускались по ее телу, сменяя одна другую, и вновь возникали в районе шеи, чтобы снова оказаться у самых пальчиков ее ног.

Тело отзывалось раньше, чем она что-то начинала понимать, и только спустя какое-то время София осознала, что ее ласкает не одна пара рук. Возбуждение. Возбуждение стало сильнее всех остальных чувств, заглушив все ее смятения и страхи. Она не понимала, чьи это были руки, и лишь терялась в догадках. Была ли среди них та самая женщина с мясистым ртом цвета спелой вишни? Мужчина с холодными голубыми глазами? А может быть, их вообще здесь не было? «Я здесь за наслаждением», — пронеслось у нее в голове, и в ту же секунду изнывающая истома заглушила все ее последующие мысли. Все ее тело пульсировало, разрываясь на миллионы маленьких частиц, отчего она абсолютно потеряла контроль над реальностью происходящего — настолько сильно ею овладела животная, жадная и безудержная страсть, ведущая единственной дорогой к удовольствию.

С остротой возбуждения София начала двигаться навстречу ласкам, которые тоже становились смелее и напористее: то крепко сжимали ее бедра, то касались губ, ласкали грудь, пощипывая соски, а затем спускались к промежности, вызывая нестерпимое желание. Она текла от наслаждения. Текла и не хотела больше стесняться этого, чувствуя, как что-то медленно проникает в ее лоно.

Ее мир разрывало от противоречия — настолько виртуозно ее физически связанные руки развязывали всю ее природную скованность и детские страхи, позволяя снять с себя ответственность за происходящее и отдаться такому странному и волнующему действу. Ощущения усиливались с каждым поступательным движением. Девушка шла навстречу этим движениям, совершенно теряясь в пространстве и уже не различая ни пол, ни потолок, ни окружающие ее стены. Возбуждение захлестнуло ее с головой, окончательно разобрав на множество частиц, которые, казалось, уже никогда не смогут собраться воедино и так и будут вращаться по своим, только одним им ведомым траекториям. Она чувствовала пронзительные импульсы в каждой эрогенной зоне, ощущала, как они искрятся и заряжают пространство вокруг.

София потеряла счет времени, растворяясь без остатка в блаженной истоме, пока ласки не начали замедляться, а потом и вовсе остановились. С нее наконец-то сняли маску, дав возможность разглядеть обстановку вокруг и вернуться к реальности, почувствовав легкий стыд и смущение. Напротив, в нескольких метрах от нее, на удобном стуле с подлокотниками, как в зрительном зале, сидел Клим. Облокотившись на собственную руку так, что длинными пальцами закрыл часть лица, он внимательно смотрел на Софию немного с прищуром и лукавством, которые выдавал его теплый блеск глаз. Клим был полностью одет. Софии бросились в глаза его черные туфли, когда он закинул ногу на ногу. Неподалеку от него стояла все та же женщина с вишневыми губами, а в непосредственной близости от Софии — две симпатичные девушки, которые, по всей видимости, и вызывали в ней эту неистовую бурю плотских ощущений. Они освободили ей руки и ноги от кожаных ремней, сделав еще более уязвимой и смятенной, отчего ей пришлось впиться взглядом в бездонные глаза Клима как в единственную спасительную возможность спрятаться от тех, кто только что подарил ей столько наслаждения и восторга.

— А теперь мы ее положим, — сказала женщина с вишневыми губами и, не дожидаясь ничьего одобрения, подвела Софию к деревянному столу, напоминающему алтарь, на который она послушно легла животом, согнувшись в пояснице. В этот раз никто не стал фиксировать ей ни ноги, ни руки, ни даже надевать повязку на глаза. В этом не было необходимости. Она никуда не собиралась бежать или прятаться, находя единственно для себя возможным безотрывно следовать за взглядом Клима.

Конец ознакомительного фрагмента.