Путешествия Дариана Лиски

Наталья Виллануева

Вы всегда уверены в том, что не спите? Или в том, что точно знаете, кем является ваш спутник? Дариан, пребывающий в прекрасной реальности, мог бы утвердительно ответить на эти вопросы – до знакомства с миром смертных людей. После этого его великолепная жизнь становится зыбкой. Однако, как утверждает обменник-водная сущность, плохие ситуации в его мире невозможны. Так кто же его жена? Для чего на планете оказались иные люди? Все тайны открываются перед Дарианом, но совсем не так, как он ожидал.

Глава 1

Дариан Лиски происходил из древнего рода лиловых, насчитывающего уже тридцать четыре поколения предков. Предшественники его матери и она сама занимались наукой. Отец увлекался искусством, любил верховую езду и садоводство. Дариану, их единственному сыну, в этом году исполнилось двадцать лет. Детство его прошло безмятежно и счастливо, впрочем, как и у всех лиловых.

Дариан путешествовал по планете и побывал почти везде. В труднодоступных местах, где физическое тело испытывало бы дискомфорт, он использовал виртуальное, и когда его разум встречался с огромными китами или исследовал вулканы, сам Дариан располагался в уютном кресле. Но все же он предпочитал реальные путешествия.

В строении, расположенном рядом с конюшнями отца, жила птица, чей размах крыльев покрывал двенадцать лошадей, стоявших в ряд. Это была птица Дариана, по имени Сезор. На Сезоре он облетел весь материк, лишь изредка останавливаясь погостить в домах лиловых. Эта раса строила их в форме пирамид, впрочем, некоторые строили дома-сферы, но это было скорее исключением. Пирамиды из хрусталя и камня, занимавшие огромные площади, прекрасно смотрелись с высоты птичьего полета.

Лиловые составляли четверть от общего числа жителей планеты, занимая при этом почти два материка. На третьем небольшом континенте проживали оранжевые, кроме того, они занимали совсем небольшую часть суши, на которой жил Дариан. Этот кусочек земли едва ли составлял десятую часть территории материка.

Свои домики — маленькие, прямоугольные или округлые, с острой крышей, в несколько этажей — оранжевые строили из грубого камня и растений. На территорию оранжевых Дариан не спускался, он лишь смотрел на людей, выходящих из своих неприглядных домиков, разворачивал Сезора и летел обратно. Оранжевые его не интересовали, он знал, что эти люди примитивны и способны устраивать безобразные сцены. А он любил лишь прекрасное: музыку, скульптуру, живопись, восхитительные сады и море. Он мог часами наслаждаться игрой рыб и дельфинов, проектировал небольшие корабли и фонтаны и неделями жил на поверхности воды.

Но в этот год путешествий по земле стало гораздо больше. Верхом на лошади, неспешно объезжая близлежащие леса, он рассматривал строения соседей. Его родители, заметив, что сын уже не так сильно нуждается в их обществе, решили ненадолго оставить его. Но их путешествие отличалось от перемещений Дариана. Физические тела матери и отца покоились в одной из комнат пирамиды в растворе, сохранявшем и поддерживающем их функциональность. А их информационные составляющие получили другие тела на планете, чью звезду, вокруг которой она вращалась, их сын с трудом мог разглядеть в телескоп. Там у них текла другая жизнь, но они не осознавали того, что это всего лишь их сны. Они не помнили ни друг друга, ни Дариана, ни ту реальность, из которой пришли. Иногда, соскучившись, Дариан ненадолго включался в их сновидения. На той планете родители были еще детьми, и когда они, заснув в том мире, видели сына, то вспоминали, кем являются и откуда появились. Дариан заверял их, что у него все прекрасно, хотя, возможно, немного лукавил: ему все же не хватало общества отца и матери.

Однажды, оседлав лошадь, он как обычно отправился в лес, но не в сторону, уже прекрасно изученную, а в другую, ему еще неизвестную. Туда, где росли стройные кипарисы и высокие эвкалипты, где из земли пробивалась горячая вода, и где, как он слышал, исполняло песни синее озеро.

Дариан почти выехал из леса, как до его слуха донеслась приятная музыка. Он остановился и заслушался, затем, решив посмотреть, кто или что воспроизводит такую чудесную мелодию, направил коня в сторону, откуда исходили волны. И вот перед ним предстала зеленая поляна, по краям ее украшали кусты красных цветов, а в середине располагался огромный музыкальный инструмент, вдвое выше Дариана. Такого чуда инженерной мысли в сфере искусства юноша еще не видел. У инструмента были десятки струн и клавиш, а в центре этого великолепия, плавно скользя то в одну, то в другую сторону, нежно трогая струны, танцевала девушка. Ее длинные кудрявые светлые волосы касались колен, желтые, чуть раскосые глаза ласково смотрели на Дариана. Вся ее фигура словно была вырезана талантливым скульптором, знакомым со всеми законами устройства мироздания. Впрочем, все лиловые имели внешность, бесконечно радующую глаз. В последние столетия в зарождение новой жизни почти всегда вмешивалась генетика. Но такого изящества Дариан еще не видел. Забыв про чудесный инструмент, он завороженно рассматривал красавицу. Она же тем временем оставила музыку и, улыбаясь, направилась к нему. Пышное бело-красное длинное платье мягко шелестело по зеленой траве.

— Дариан из семьи Лиски, — раздался приятный грудной голос, — наконец-то я увидела тебя.

Глаза девушки искрились, она подошла к юноше совсем близко и поцеловала в щеку. Дариан таким же образом с удовольствием поприветствовал ее.

— Мы соседи, — снова заговорила девушка, видя его смущение, — но так бывает, что сначала мы предпочитаем исследовать дальние земли, а уж потом то, что находится поблизости. Я — Мару-Эль Милар, а мой дом находится недалеко от этого леса.

— Мне очень приятно познакомиться. Почему же я ничего не слышал о тебе, и никогда не видел? Ты не вносила никакой информации, иначе бы я знал о тебе все.

Мару-Эль рассмеялась.

— Обо мне имеется информация, ты просто не замечал или не интересовался. Хотя да, ее немного, лишь о моем детстве. Даже мой портрет, размещенный в обменнике, изображает десятилетнюю девочку. Однако, думаю, ты слышал о моем отце.

— Ресэли Милар? Он занимается генетикой. Да, конечно, я читал. Насколько я помню, он творит чудеса. Но не знал, что у него есть дочь.

— Что ж, вот мы и встретились, — глаза Мару-Эль излучали радость, и Дариан ощутил счастье, словно увидел человека, которого ждал много-много лет. — Я бы хотела представить тебе мою семью, если не возражаешь.

Дариан нисколько не был против, и вскоре, после недолгой ходьбы, перед ними открылся прекрасный пейзаж. Внизу переливалась синевой гладь озера. Мару-Эль хлопнула в ладоши, и оттуда грянул хор голосов. Над водой раскинулся плетеный радужный мост, и девушка пригласила гостя встать на него. Медленно раскручиваясь и сворачиваясь, мост повез их к дому. Огромная восьмигранная пирамида из горного хрусталя и гранита была окружена высокими вековыми деревьями. По ее хрустальному верху скользили изображения фракталов, а внизу частыми вкраплениями блестели драгоценные камни. Окружающие пирамиду прекрасные сады — на земле и в воздухе — безмерно восхищали взор своими яркими красками. Воздух наполнился свежестью и пряными ароматами цветов. Белые птицы с большими разноцветными хвостами летали в вышине, чуть ниже порхали сотни бабочек.

Дариан не заметил, как оказался перед входом в дом Мару-Эль. К ним приблизился аморфный и забрал лошадь. Аморфные представляют собой скопление жидких кристаллов, управляемых обменником. Они выполняют монотонную и рутинную работу, не требующую сложного мышления. Внешне аморфные похожи на людей, но тела их прозрачны словно вода.

— Добро пожаловать в дом Миларов, — Мару-Эль взяла Дариана за руку, и они вошли внутрь. Юноша не успел ничего подумать, как откуда-то сверху раздался мужской голос.

— Дариан! Какая радость видеть тебя здесь! — лестница из янтаря медленно спускала Ресэли Милара к ним навстречу.

Мару-Эль была очень похожа на отца, но у Ресэли, в отличие от нее, на плечи ниспадали красные волосы, а глаза были синими.

— Наконец-то, спустя двадцать лет после своего рождения, ты почтил нас визитом, — Ресэли искренне улыбался. Лиловые говорили то, что думали, не боясь озвучить свои мысли, и не тратили силы на то, чтобы казаться не тем, кем являлись.

— Ресэли, — Дариан направился навстречу новому знакомому, — я не знал, что вы живете так близко. Я видел ваши работы, но не удосужился узнать, что мы соседи.

Мужчины поклонились друг другу. Ресэли выглядел чуть старше Дариана. Его черная рубашка и строгие брюки не скрывали прямой осанки, широких плеч и тонкой талии.

— Почему же вы не посещали нас? — спросил Дариан.

Показалось, что Ресэли немного смутился, и Мару-Эль внимательно посмотрела на отца.

— Когда-то давно, еще до твоего появления на этой планете, я часто бывал в доме Лиски. И несколько лет являлся женихом твоей матери. Но у нас что-то не сложилось, — он пожал плечами, — и потом… Твоя мама вышла замуж, а я нашел Мелонию. А теперь пойдем, познакомимся с моими красавицами.

Ресэли жестом пригласил гостя на янтарную лестницу. Дариан огляделся. Огромный зал отовсюду освещался ярким светом. Овальные окна, вырезанные в граните, не только впускали солнечные лучи, но и светились сами. По периметру зала в малахитовом бассейне плавали черные лебеди, а невысокие фонтаны, украшенные цветами из алмазов, струями рисовали над ними водяные мосты. Пол из серо-фиолетовой яшмы был покрыт ковром из зеленой травы. На стенах, выложенных мозаикой из голубой бирюзы, молочного опала, темно-красного граната, фиолетового топаза, желтого авантюрина, изображалась природа — небо, горы, неизвестные Дариану дивные животные, — а также фигуры людей. В дальней стороне зала просматривались золотые статуи дев, словно поддерживающих своими руками весь небосвод.

Ступив на лестницу из цилиндрических ступеней, Дариан ощутил невероятную легкость, и янтарное сооружение полетело под купол пирамиды. Центр верхней комнаты занимали круглый стол со стульями из прозрачного кварца. По стенам скользили фракталы. В углах расположились мягкие диваны, а над столом в воздухе висел обменник. Он походил на огромную каплю воды, хотя мог принимать любое обличье. Его общение с человеком осуществлялось с помощью мыслей и голоса.

Почти во всех домах лиловых вся верхняя часть пирамиды отводится обменнику. Здесь он показывает фильмы, в которых принимают участие желающие, записывает программу для аморфных, материализует их, управляет ими, наблюдает за пирамидой и ежедневно записывает новую информацию.

Никто не знал, и ни в одном обменнике не имелось сведений, откуда появился первый экземпляр. А если образовывалась новая семья лиловых, то обменник производил себе подобного в несколько секунд. И новая капля воды содержала все то, что содержал ее создатель. И как только информация записывалась в одном из обменников, она тут же появлялась во всех остальных.

Около одного из окон стояли две женщины, разглядывая что-то вдали. С высоты пирамиды открывался вид на зеленую долину.

— Мелония, Рене. Я думаю, вы уже знаете, кто у нас в гостях, — произнес Ресэли.

Дамы обернулись.

— Да, конечно, — ответила девушка, стоявшая справа. Ее раскосые зеленые глаза улыбались, — Дариан Лиски. Я Мелония. А это моя младшая дочь Рене.

— Счастлив познакомиться с вами, — Дариан поцеловал Мелонию, потом Рене.

Обе женщины были восхитительны. Мелония выглядела не старше дочерей, только была чуть выше их ростом. Ее светлые густые волосы, собранные вокруг головы, удерживались золотыми нитями. Белоснежное платье приоткрывало высокую грудь и не скрывало стройных ног.

Рене походила на отца больше, чем ее сестра. Красные кудрявые волосы свободно ниспадали на покатые плечи, прозрачное голубое платье с шелковыми вставками на груди и ниже пояса доходило до пола, а сзади него тянулся пушистый шлейф из перьев птиц, тонкая талия перевязана ремешком из самоцветов. Такие же желтые глаза, как и у Мару-Эль, четко очерченные черными ресницами, весело смотрели на Дариана. А ее лиловая кожа, наверное, была самого светлого оттенка из тех, что встречались на планете.

— Ресэли, я с огромным интересом изучал ваши работы, но сейчас вижу, что вы гениальны, — наконец оторвав взгляд от девушек, сказал Дариан.

— Благодарю, — Ресэли поклонился. — Но если ты имеешь в виду гены моих дочерей, то ты мне льстишь. Подборку того, что в них заложено, осуществляла Мелония, а я лишь автор разработки.

— Великолепно! Я никогда не видел такого совершенства!

Ресэли улыбнулся.

— Я много лет занимаюсь мутациями. И те рыбы, что поют в озере, и эвкалипты, что растут у входа, — результат этих работ. Ты подумал, что деревья древние?

Дариан кивнул.

— Им только два года. Я люблю менять облик сада, не отличаюсь консерватизмом, но восхищаюсь новизной.

— Однако для обновлений необходима энергия. Неужели ваш обменник успевает так много? — Дариан был немного удивлен. Он подозревал, что у сферы, напоминавшей воду, почти безграничные возможности, но когда его обменник Лиски (водного помощника обычно именовали по фамилии семьи) работал достаточно интенсивно, то говорил, что уходит на отдых. И сфера на несколько суток неподвижно зависала в воздухе, оставляя за собой лишь малочисленные функции. Обменники получали энергию отовсюду, но для ее переработки требовалось время.

— Не успевает столько, сколько бы мне хотелось. И я уже мечтаю, как рядом с моим домом появятся пирамиды для дочерей, в которых будут находиться еще два обменника, и думаю, тогда энергии хватит на все новшества, запланированные мной, — ответил Ресэли.

— Дариан, знаю, вы давно покинули свой дом, и вы голодны, — в разговор деликатно вступила Мелония. — Давайте спустимся в сад.

— Благодарю, Мелония. Я забыл про все, увидев вашу семью. Здесь столько всего удивительного, о чем я и не подозревал. А виды птиц, которых я увидел у вас, так необычны. Вы не вносили информацию в обменник?

— Мы вносим, но только небольшую часть, — с улыбкой ответил Ресэли, — иначе бы ты не знал, чем я занимаюсь.

— Что ж, накрытый стол ждет нас в беседке, и нам ничего не остается, как спуститься, — сказала Рене таким же низким и мелодичным голосом, как у ее сестры.