Это было с нами

Наталья Васильевна Потапова, 2023

Автор пытается разобраться в таких вопросах:Как взять всё лучшее от мамы и папы, отринуть плохое и остаться собой? Как извлекать драгоценное из мелочей?Как, помогая другим, становиться сильнее?Чему можно научиться у друзей?Как стать счастливым человеком?Автор ищет, как и все мы, ответы на эти вечные вопросы. В некоторых рассказах он подсказывает ответы, а в других – оставляет читателю поле для размышлений.Книга для семейного, а также внеклассного чтения.

Бабушкин внук

Плыви-плыви!

По субботам, в «бабушкин день», у меня гостит любимый внучок, без пяти минут школьник.

Для меня он и вправду ещё малыш, и я стараюсь ему рассказывать обыкновенные детские сказки, а он говорит:

— Бабушка! Да надоели уже эти сказки! Расскажи лучше про себя маленькую.

— Ну, слушай, милый. Скажешь потом, о чём эта история.

Я хотела научиться плавать и в восемь лет пошла в бассейн вместе с классом. После трёх занятий, полных упражнением «поплавок», я уже держалась на воде. Перестала бояться её.

— Покажи! — попросил внук, и я села на корточки, обхватив колени руками, потом выпрыгнула и задела макушкой серебристый дождик — новогоднее украшение потолка.

— Ух ты! А ну-ка, попробую! — воскликнул внучок и тут же постарался присесть и выпрыгнуть.

Похвалила его и продолжила:

— На беду, я заболела воспалением лёгких, а когда поправилась, мама запретила ходить в бассейн. Одноклассники хвастались, что умеют плавать, а я завидовала.

Только к середине лета мама поддалась на просьбы: купила резиновый спасательный круг и, когда мы гостили у бабушки в посёлке, пошла со мной на водохранилище.

Я надела круг и сползла в воду с плотины далеко от берега. Холодно! Преодолела метров пять туда и обратно, мысленно подбадривая себя «плыви-плыви», и вылезла на плотину.

На следующий день умолила маму, она опять сходила со мною, и плаванье повторилось. Она стояла и обмахивалась газетой, как веером.

Ей было жарко, а мне хотелось и её затащить купаться!

Потом выходные закончились, и мама уехала домой: работать на заводе.

Я осталась помогать бабушке: полоть морковные грядки, собирать малину. Мне доверялось даже помешивать варенье! Но этого было мало. Стояла жара, и я рвалась плавать. Бабушка не могла из-за больных ног далеко ходить и ласково ворчала: «Вот тебе бочка, и хоть не вылезай!» Но я хохотала в ответ и надувала круг. Наконец, бабушка решилась отпустить меня одну.

В тот момент я очумела от счастья и нечаянно уронила помытую посуду обратно в тазик. Чмокнула бабушку в щёку, схватила полотенце и выскочила за калитку, забыв спасательный круг.

Вскоре я радостно плюхнулась в воду и немножко поплавала по-собачьи. Стала вылезать. Не могу: сползаю обратно. Второй раз, третий — безуспешно. Что же случилось?

Я пощупала рукой бетон плотины: скользко! Это микроводоросли, их не было ещё три дня назад… Ах, вот это про что: вода зацвела!

В ужасе оглядываю плотину: никого. Беру себя в руки и, расставив ноги, как для подъёма в гору «ёлочкой», пытаюсь ещё раз. Нет, слишком круто и скользко!

— И что ты? — широко раскрыв глаза и схватив меня за руку, спросил внук.

Я решила бороться за жизнь: выплыть на берег, до него метров двести. По-собачьи плыла, часто отдыхая на спине и глядя в небо. Я внушала себе: не сдаваться, потому что мои родители скоро станут старенькие, и мне нужно о них заботиться. «Плыви-плыви!» — заклинала себя.

Одолела этот путь, шатаясь от усталости, вышла на берег, усыпанный бутылочными осколками, и побрела одеваться. Как умудрилась не пораниться, сама не знаю.

Меня не было дома более двух часов, и бабушка не находила себе места.

Она расспрашивала, а я молчала — не хотелось её расстраивать. Потом придумала:

— Понимаешь, красивый мальчик купался со своими родителями с берега. И захотелось приплыть туда. А плавать толком не умею! Потому и долго…

В тот миг — на вершине вранья — я поняла, что мне поможет: взять в библиотеке самоучитель по плаванию и тренироваться.

…Через два года сумела проплыть вдоль всей плотины — два километра.

— Вот это да! — воскликнул внук. — Эта история про… уп…рямство? Н-е-е-е, это — упорство! Я тоже хочу в бассейн!

— Умница! — я похвалила внука, обнимая его и поглаживая острые лопатки.

Самоволка

Мы с восьмилетним внуком Сашей пришли к окулисту, проверить зрение. Заняли место в длинной очереди и вышли во двор поликлиники, чтобы в многолюдье не поймать вирус.

Теплый осенний день, листья шуршат под ногами. Самое то — медленно ходить да разговаривать с дорогим человечком!

Раздался звонок, я достала из сумочки мобильник и ответила дочке, мол, «ждём приёма».

— Как же удобно иметь телефон с собой. Не то, что раньше! — порадовалась вслух, возвращая его в сумочку.

— Правда, у тебя в детстве не было телефона? Бабушка, как ты жила без него? — удивился внук.

— С трудом, приходилось выкручиваться, — улыбнулась и потрепала вихрастую голову мальчика.

— А что ты делала?

Я углубилась в воспоминания и увидела себя подростком. Решилась рассказать.

— Когда мне было тринадцать, мы — пионеры — отдыхали в лагере. Красота: озеро, спортплощадка — купайся да играй! Вдруг, в одну из суббот, родители не приехали меня навестить, и я заволновалась: что случилось?

Как узнать? Телефон только у директора лагеря, а дома — у соседки по подъезду. Директора — строгого лысого Павла Ивановича — я побаивалась и не посмела бы попросить позвонить.

Посёлок с магазином и почтой находился в трёх километрах. В воскресенье решила рискнуть. Перед сончасом будто бы захотела в туалет. Он стоял рядом с забором. Положила в карман мелочь и надела спортивный костюм с манжетами, чтобы клещи не заползли. Обошла здание туалета и пролезла через секретную дыру в заборе.

Быстрым шагом иду по лесной тропинке. Вокруг шумят от ветра сосны, хмурится небо, впереди летит сорока.

Наконец-то посёлок! Я заказала на почте междугородный звонок, в ожидании поглазела на открытки. Через пять минут меня пригласили в отдельную кабинку к телефону. Я схватила трубку и вскоре услышала родной голос:

— Дочка, как ты позвонила? Я завтра на работу пораньше собиралась, чтобы тебе ведро яблок и записку с проходной завода отправить. Жаль, что только раз в неделю такая машина к вам ходит!

— Так, по блату дали телефон, — соврала, чтобы не расстраивать. — Что случилось? Почему не смогли ко мне приехать?

— О-хо-хо, — запричитала мама, — у твоего деда повторный инсульт. Бабушке помогала, только сейчас приехала

из деревни. И в следующую субботу, доченька, к тебе не смогу. Выдержишь?

— Конечно, — вздохнула я.

— А как кормят?

— На убой! — пошутила, прощаясь с мамой.

И всё же мне стало легче, потому что неизвестность — страшнее. А дедушке уже 75, достойно за родину воевал, трудился. Шла обратно и укоряла себя за равнодушие к деду. Может, это потому, что не успела привязаться к нему? Уже десять лет, как первый инсульт отнял у деда речь. Жаль, что он не успел рассказать мне о войне, о своей жизни.

И тогда я решила чаще приезжать к бабушке, чтобы помогать ей с дедом.

Внук вздохнул и выдал:

— Как же хорошо, что ты у меня молодая! — прошептал внук.

— Да, Сашенька, мы ещё в поход сходим! — подмигнула, пожимая ладошку внука, и продолжала:

— Так вот, спешу обратно, вдруг слышу крики сороки и вижу: в лесу недалеко от нашего лагеря дерутся деревенские парни. Спряталась за сосну, держусь за шершавую кору, наблюдаю. Пятеро побили двоих, и те упали. Держатся за животы, стонут.

Нападавшие пошли в мою сторону, от этого сердце в пятки провалилось, по спине холод прошёл. Что делать, не знаю! Вдруг от отчаяния взмолилась: «Боже, помоги!» А ведь в то время дети были пионерами и атеистами, и твоя будущая бабушка — в том числе.

Тут один из парней говорит: «А пошли проселочной дорогой?» Они свернули. Я подбежала к избитым и ободрила:

— Держитесь, сейчас «скорую» вызову!

Теперь было важно выиграть время. Я решила не таиться, а вбежать в лагерь через ворота, куда заезжали автомобили. Как угорелая, влетела в кабинет директора.

— Пал Иваныч, надо срочно «скорую»! Парни в лесу умирают!

Он потребовал объяснений, я быстро рассказала и обещала показать место. Директор проворчал, что «скорую» в лес не пошлют, и позвонил в наш медпункт.

Через несколько минут Пал Иваныч, я и фельдшер Нина в «жигуленке» доехали до места драки.

Медик осмотрела парней и настояла: «Их нужно отвезти в амбулаторию посёлка. Сотрясение мозга, ушибы органов — с этим не шутят!»

Сказано — сделано!

Всё закончилось благополучно. Нина потом похвалила меня: «Молодец! Хорошо поступила, что позвала на помощь!»

До конца лагерной смены директор сердито зыркал на меня, когда мы случайно встречались. И однажды сказал:

— Молодец, конечно, не растерялась… Но больше тебе путёвку не дадут. Ишь! Кошка скребёт на свой хребёт. В сончас спать надо, а не по лесу шастать!

— Знаешь, милый, вот что думаю. Сказано: «Бог дает хотение и действие по своей благой воле». Может, тогда непослушную меня Он использовал, чтобы тем парням здоровье сохранить?

Саша посмотрел на меня во все глаза и выдохнул:

— Наверное, ба. Ну ты даёшь!.. А что, с тех пор ты не была в лагере?

— К сожалению, директор оказался непреклонен… Но в другой раз тебе про школьный туризм расскажу! Пошли скорей, Саша, чую: твоя очередь подошла!

Ёлка

В тот выходной уже появились ёлочные базары, и в городском воздухе ароматом мандаринов повисло предчувствие счастья.

Я проснулась от звонка дочери. Она никогда так не просила, а тут выдала:

— Мама, представляешь, мы же с Пал Иванычем договаривались! Он рвался внука забрать на сутки, собирался Сашу в зоопарк сводить. Звоню сейчас, а он — никакой! Видать, ночью «рубцы на совести лечил». Ты выручишь?

Тут мне всё стало понятно. Оказывается, мой уважаемый сват подвёл, а мне отдуваться? Да с удовольствием!

— Ладно, доченька. Приводи, внук — это святое!

И вот мы с шестилетним внучком лепим из пластилина Рождественскую звезду и пастуха, видевшего младенца Иисуса в пещере. Саша сопит от усердия, улыбается. Я делаю посох из серого пластилина и слышу:

— Бабушка, звезду слепить надо на ёлочку.

— Молодец, напомнил. Сейчас ёлку соорудим.

Под удивленным взглядом внука я мою руки, потом достаю из шкафа электрическую гирлянду. Разматываю этот провод с маленькими лампочками и прошу:

— Сашенька, пожалуйста, подойди. Держи крепко эту коробочку. В ней есть волшебные иголки, их называют портняжными, сейчас буду цеплять ёлку к обоям.

— Где ёлка? Знаю — её сначала покупают! А я ещё пастуха не доделал! — насупился внук.

— Ладно, подожду. Пока прикину, как красивее…

Вскоре мы сделали из гирлянды на стене контур ёлочки и включили её в розетку. Комната засияла разноцветными огоньками. Саша захлопал в ладоши и захотел на неё что-нибудь повесить. Я подсказала, внук встал на кресло и прицепил слепленную звёздочку в прозрачном файле над нашей гирляндой-ёлкой.

— Ай, молодец — умельцем растёшь! — порадовалась я.

— Ага!.. Слушай, бабушка, а что такое «рубцы на совести»?

— А ты откуда это выражение взял?

— Когда мама тебе звонила, я рядом крутился и услышал. Это у деда?

Я задумалась и осторожно, как бы ступая в темноте по незнакомому месту, проговорила:

— Наверное, это когда человек поступил плохо, а мог бы поступить хорошо. И от этого у него словно «кошки на душе скребут» — слышал такое выражение? На совести сначала царапины появляются, потом они становятся рубцами.

— М-да. Жалко деда. Наверное, он весь исцарапанный. А у тебя есть рубцы? Или нет?

— Исповедник ты мой любимый! Мал ещё. Хотя… Ладно, про один шрам, так и быть, расскажу.

Мне тогда было тринадцать — в два раза больше, чем тебе сейчас. Это случилось тоже под Новый год. У нас в семье была традиция: мы всегда покупали живую ёлку. Наряжали игрушками и конфетами и загадывали желания. Как же это весело!

Но в тот год я увязла в разных хлопотах. Представляешь, впервые надолго осталась одна!

Так получилось.

Моя мама — твоя прабабушка — заболела диабетом и легла в больницу. Брат дослуживал второй год в армии. Кстати, знаешь, кем тебе приходится мой брат? Двоюродным дедом!

Так я о чём? А, вспомнила… да, тогда много чего делала: в школу ходила, пищу готовила, маме передачки в больницу носила. Даже брату отправила посылку по почте.

Грустила, что на ёлку никак не выкраивались денежки. А так хотелось праздника с запахом хвои и мандаринов. Думала, что без этого Новый год для меня не наступит!

Когда я совсем отчаялась, то вспомнила летнюю отработку в школе.

Там на школьном дворе росло несколько ёлок. Во время каникул мы ухаживали за цветами и хвойными деревцами.

Вдруг подумала: целое море сил я отдала на пришкольном участке. Значит, имею право взять награду за труд!

Решила, а сама дрожу. Но пересилила себя, дождалась позднего вечера, положила в сумку топор и пошла.

А там снег глубокий — захотела вернуться. Но будто бес на левом плече подзуживает, на «слабо» берёт. Рванула вперёд, снег попал в валенки, но ёлку… срубила. Несу домой и оглядываюсь, как злодейка.

Поставила её в банку трёхлитровую, к стене прислонила. Думаю, завтра наряжу. Пора спать, а сон не идёт! В ту ночь впервые мамину валерьянку выпила и только так уснула.

А утром смотрю на эту ёлку, которая вчера была живая, а сейчас — как манекен магазинный, и, вдобавок, скрытно мной сюда принесённая, точнее, сворованная…

С тех пор живых ёлок не покупаю, ведь, по сути, ту ёлку… убила.

Теперь праздник — в моём сердце и воображении. А для нас, христиан, Рождество Иисуса гораздо важнее Нового года.

Знаешь, Саша, удивительно, но ты первый, кому я эту историю рассказываю!

— Ого! Бабушка, так ты с тех пор ёлки и вправду больше не покупаешь?

— Да, знаешь, на следующее утро вспомнила «Ваньку» Чехова. Тебе ещё папа-мама про него не читали? Нет? Всё равно поймёшь, ты умный. Там дед с Ванькой ходили в лес выбирать ёлку для господ. Вот послушай: «Молодые ёлки, окутанные инеем, стоят неподвижно и ждут: которой из них помирать?»

Я будто со стороны своё злодейство увидела, похолодела от ужаса, и с той минуты стало жаль губить ёлочки.

— Мне тоже их жалко! — проникновенно сказал Саша.

— Знаешь, внучок, не всё в этой жизни кончается справедливо, но многое мы можем обратить на пользу, если найти способы лечить «рубцы на совести»!

— А разве их можно лечить? Как? — он распахнул глаза и приоткрыл рот.

— Да, конечно… Подойди к окошку. Видишь, на улице мусорные баки? Так вот, через неделю люди воткнут в снег рядом с баками ёлки, срубленные ради традиции. Деревца пропадут… Но их можно отвезти на корм животным. В хвое много витаминов, поэтому такому подарку в зоопарке ещё как рады!

Саша затих, поводил пальцем по стеклу, потом задумчиво спросил:

— Ба, я люблю в нашем зоопарке косулю, и лось мне тоже нравится. Они ёлку едят? Мы же сможем столько ёлок собрать для них!

— Да, конечно! Договорились! — воскликнула я, села на корточки и, увидев восхищённые глаза внука, подняла большой палец вверх.

Он засмеялся, повторяя мой жест, и в этот миг мне показалось — «шрамов на совести» стало меньше.

…В конце января мы с внуком собрали пару десятков ёлок и отвезли в зоопарк. Их благосклонно приняли, попеняв на остатки серпантина, и предложили купить пакет с готовым кормом. Я так и сделала. Мы подошли к вольеру с косулей.

Саша протянул ей морковку. Когда косуля стала жевать, глаза внука заблестели радостью человека, сотворившего добро.