Вишнёвое счастье

Наталья Васильевна Крынкина

Денису Варламову 27 лет, и он большой спортивный начальник в своём регионе. Он дорожит репутацией и пользуется авторитетом. Его вид и манеры всегда безупречны. Его уважают и боятся.А Женя Самойлова только что окончила университет, и ей открыты дороги на все четыре стороны.Они ещё не знают, что скоро встретятся. Всего одна командировка перевернёт вверх дном всё, что казалось правильным и стабильным. Потому что летом даже в самых строгих чиновниках просыпаются настоящие романтичные мальчишки.

***

Он медленно брёл по тротуару, пиная ногой камешки и сунув руки в карманы. Солнце почти уже село и касалось лучами макушек деревьев. Улыбался свои мыслям и всё больше не хотел, чтобы этот вечер заканчивался.

Ксюшка плелась где-то позади, на ходу переписываясь с кем-то по интернету. Иногда вклинивалась в их молчание, разрывая невидимую связь между ними. И смеялась. И отвлекала от созерцания.

Она шла рядом в своём вчерашнем жёлтом платьице и, вытянув ладошку, задевала высокие голубые головки цикория, который рос вдоль дороги в невыкошенной траве. Закатное солнце блестело в её волосах и, протянув к ней лучики, нежно гладило мохнатые ресницы. Она улыбалась и, казалось, была умиротворённо спокойной.

Ксенька отобрала у них телефоны и выключила звук, словно делая это специально. И, кажется, теперь пыталась заставить их заговорить. И их молчание действительно казалось странным, так что Денису всё-таки пришлось его нарушить.

— О чём думаешь? — и поймал на себе её светлый взгляд.

— Так, — пожала плечиком, выдавая себя румянцем. — О том, что лето. И я его очень люблю. И траву. И солнце. И ромашки. И никуда не спешить… Ты любишь лето?

Вот! Стоило задать всего один вопрос, а её глаза уже сверкают, и она выдаёт ему свой сокровенный секрет. Любить лето — ну, и что такого?! А глаза её блестят от волнения. И столько сумасшедших слов крутится в его голове. И они не желают складываться в предложения. И тогда он смеётся:

— Теперь — да. Теперь я люблю лето!

— А раньше? — она улыбается и смотрит на него.

— Раньше?.. Ну, трава, — поджал нижнюю губу. — Ну, солнце… А теперь, — меняет интонацию и произносит бережно и почти напевно: — Трава-а… Со-олнце… — и артистично смотрит в сторону светила.

— И давно? — она возвращает его взгляд к себе, широко раскрывает ресницы и видит его непонимание.

— Что? — вскидывает брови вверх.

— Давно ты любишь лето? — смеётся она и отводит глаза, чтобы видеть, как ветерок шевелит незамысловатые цветки цикория на длинных тонких ножках.

— Уже два дня, — улыбаясь, он запрокидывает голову назад и мотает ею, стряхивая непонятное наваждение.

Что ж такое это? Они всего друг другу несколько слов сказали, а он уже представляет, какими красивыми у них получатся дети!

Что-то похожее было уже с ним однажды в прошлой жизни. И опять задёргалось это что-то внутри, зашевелилось, словно пробуждаясь от долгого сна, поднимает голову и протирает сонные глазки.

— Лето — это чудо какое-то, — она разводит руками. — Летом столько всего происходит. И мы такие настоящие становимся летом. Ведём себя непринуждённо, открываемся для других.

— Как ты передо мной сейчас? — смотрит на неё с улыбкой.

Она убирает со щёчки завернувшуюся прядь волос и одаривает его внушительным взглядом.

— А я всегда такая! — и заскакивает на высокий бордюр. Расставляет руки в стороны, чтобы не потерять равновесие. И он подставляет ей ладонь.

— Я тебе даже завидую. Я другой.

— Я знаю, — она накрывает его большую тёплую руку своей миниатюрной ладошкой.

— Почему? — он неторопливо ведёт её вперёд, наблюдая за тем, как она переставляет ступни.

— Почему я знаю? Или почему ты другой? — смеётся тихонько, сжимая его жёсткие пальцы.

Он качает головой из стороны в сторону, давая понять, что ему интересно услышать ответы на оба вопроса. Не исключено, что он всего один.

— Ладно-ладно, — она теряет контроль над равновесием и слегка наклоняется к его плечу. Снова выпрямляется. — Просто ты ответственный. У тебя куча забот. Рано стал взрослым… Я не представляла даже, что Ксенькин дядя настолько молод!

— Да? — ухмыляется. — И каким же ты меня представляла? Расскажешь?

— Нууу… — она смущается, а потом поднимает на него глаза. — Таким хмурым дядькой с большими залысинами минимум лет сорока.

Денис давится смешком и кашляет:

— И как? Оправдал я твои ожидания?

— Неее… — мотает головой.

Бордюр заканчивается, и девочка соскакивает на землю. Её ладошка аккуратно выскальзывает из его руки и, как ему кажется, неохотно. Но теперь она уже идёт совсем рядом, нарушает своё личное пространство. Доверяет?..

Он снова прячет руки в карманы. Улыбается и не в силах сдержать эту дурацкую улыбку. И это непонятное что-то внутри него уже совсем пробудилось, свесило ножки с кровати, потягивается и хрустит затёкшими косточками.

— Ммм, — звучит совсем рядом и слышится Ксюшин смех. Она вклинивается между ними и берёт их обоих под руки. — Знаете, последний раз я выбиралась из города года четыре назад. Ну, если не считать наших с тобой поездок к родственникам на кладбище.

Денис прицокнул языком. Бывает же она бестактной! И умеет иногда всё испортить.

— Я так рада, что ты меня вытащила сюда, наконец-то! Вот ещё бы в речке искупаться… Я не уеду отсюда, пока не искупаюсь, поняла?!

— Ты теперь ищешь повод, чтобы подольше не выполнять своё обещание?! — подколола её подруга.

— Ну, — она попыталась схитрить и увильнуть от ответа.

— Ага, — Денис догадался, какое обещание имеет в виду Женя. И, усмехнувшись, добавил: — Он тебе не простит, если ты его обманешь…

— Хватит сватать мне его опять! — фыркнула и пихнула его в бок.

— Да нужны вы мне оба! — отмахнулся от неё. — Я просто к тому, что обещания надо выполнять.

Племянница насупилась, но тут же отошла от этой мелкой обиды. В её сумочке снова заплясали на вибрации два телефона одновременно. Девушка лишь удивлялась, как синхронно делают это Иван и Кристина. Словно сговорились. Словно чувствуют что-то неладное.

Неожиданно она остановилась и выдохнула:

— Так! У меня болит живот. Я домой. Телефоны верну, когда придёте! — и, не дожидаясь ответа, развернулась и почти побежала обратно.

Женя удивлённо посмотрела ей вслед:

— Эй!

Денис прикусывает нижнюю губу, готовый рассмеяться. Рот его растянут до ушей. А Женя переминается с ноги на ногу смущённо:

— Вот коза!

— Пошли, покажешь ваш парк, — чтобы снять напряжение, он поворачивается в сторону большого зелёного массива и начинает движение.

Спустя мгновение она уже топает рядом:

— С тобой она тоже такая?

— Как видишь, — кивнул. — Я — жертва всех её экспериментов. И она — единственная, кому позволено надо мной их ставить!

— Ты предупреждаешь? — изгибает вопросительно левую бровку, вызывая его на откровение.

— Нет. Я допускаю… что это будет позволено кому-то ещё.

Он лукавит. Нет, это уже случилось. Непонятное что-то внутри него уже раскачалось, хлебнуло бодрящего напитка и ждёт начала приключений. Он готов впустить её в свою жизнь.

— Я знаю, когда это случится, — поднимает вверх указательный палец и хитро смотрит из-под ресниц.

— Когда? — его почти пугает её осведомлённость. Она всё знает и необыкновенно проницательна.

— Когда ты станешь настоящим, — склоняет головку набок и выдвигается вперёд. Затем оборачивается и проходит задом несколько шагов. — Не как сейчас…

— Эй! А что тебя не устраивает? — смеясь, он прибавляет шаг и нагоняет её.

— Меня?! — хохочет в ответ. — Кто я такая, чтобы меня в тебе что-то устраивало?!

Он тормозит на секунду. Словно холодной водой окатила. Ну…

Он делает глубокий вдох и выдаёт:

— Ты — та, кто может научить меня быть настоящим!

— Я плохой педагог! — она вскидывает подбородок вверх, прищуривается и тут же распахивает глаза.

— Для этого необязательно быть педагогом, — он приближается и, коснувшись плечом её плечика, зовёт её идти вперёд.

— Зачем тебе это сейчас? — становится серьёзной и идёт рядом, почти касаясь локтем его руки.

— Хочу что-то поменять в своей жизни. Остановиться ненадолго, перевести дух и понять, что делать дальше, — проговаривает неторопливо, будто хочет убедиться в этом сам. — И сейчас для этого самый подходящий момент: я уже сменил обстановку, не спал почти две ночи, устал… Но сейчас я абсолютно счастливый!

— Как мало тебе для этого нужно, — хмыкает.

— Не мало… Я тебе и половины того, что меня радует, не перечислил…

— А я в этом списке тоже есть?

Какая смелость!

Впрочем, она краснеет. Значит, нелегко она решилась на этот вопрос.

И он кивает:

— На первом месте!

— Врёшь! — заявляет, толкая его в плечо. — Ты просто льстишь мне!

— Я не умею. Ты плохо меня знаешь…

За спиной неожиданно слышится приближающийся шум, и он реагирует моментально. Обхватив её за талию, прижимает к себе спиной, а мимо с грохотом и свистом, обдавая их ветром, проносятся четыре велосипедиста и девчонка на роликах. Денис касается щекой мягких каштановых волос, и Женина макушка пахнет цветочным запахом. Выпускать её из объятий совсем не хочется.

— Ты сейчас замурлычешь, — смеётся она, выкручиваясь.

И, коснувшись её уха, он отвечает:

— Муррр…

— Не надо, — просит она, отстраняясь, и опускает глаза.

— Боишься? — отпускает её неохотно.

— У тебя девушка есть! — напоминает она с упрёком.

— И что?

Его вопрос ставит её в тупик. Она мнётся. Хочет что-то сказать. Не решается, что ли…

И он понимает, что не прав. Рано с ней ещё откровенничать. Она к этому не готова. И он обращает всё в шутку:

— И что, я не имею права мурлыкать, если у меня есть девушка?

— Дурак! — улыбка снова возвращается на её круглое личико.

И он уже знает, что эта улыбка перевернула его мир с ног на голову и что пути назад отрезаны. Вести себя по-дурацки и говорить глупости — ведь это же и есть настоящее, ненадуманное.

— Ой! — она закрывает ладошками рот. — Прости! Вырвалось случайно! Я так совсем-совсем не думаю!

— Случайно?! — веселится он. — Я в случайности не верю!

Солнце уже село, и над посёлком нависли сумерки. В парке зажглись фонари, и на улице стала появляться молодёжь.

— Узнаёшь? — Женя разводит руками, показывая ему зелёную местность.

Он осматривает скамейки, низкие ровно подстриженные кустики и высокие сосны. И лишь когда она ткнула пальцем в скамейку, он вскидывает брови и растягивает в улыбке рот:

— Да-да, даже свалилась ты на меня вчера неслучайно!

— Ну, что ты начинаешь?! — фыркает. — Я же нечаянно!.. Посидим? — и она садится на скамейку.

Он опускается рядом, и они смотрят друг на друга. И он уже готов взять её за руки и нести милые глупости…

Стоп-стоп-стоп! Надо притормозить! И он первым отводит взгляд.

— Я хотел бы проводить тебя до дома сегодня… Но боюсь заблудиться, когда буду возвращаться…

— Тогда давай я тебя провожу, — пожимает плечиком она.

— Как-то по-дурацки получается, — он досадливо морщится.

— Просто выброси фигню из головы! — она смеётся и тычет его пальцем в лоб.

Он берёт её за руку и тянет к себе. И она поддаётся — скорее по инерции, нежели охотно. Ойкает, опираясь ладошкой на его бедро, и упирается лбом в его подбородок.

— Эй-эй! Мне с тобой, конечно, весело, но…

— Я знаю, что ты скажешь, — заявляет он и вместо того, чтобы озвучить предположение, снова мурлычет: — Мур!

— Да! — подтверждает она и отворачивается.

Ооо! Невероятное взаимопонимание!

Он молчит. И она молчит. Он срывает листочек и начинает щекотать её плечико. Она хлопает по плечу, наверно, думая, что это комар. И он щекочет её опять. Со второго раза она прихлопывает листочек, а потом с упрёком смотрит на спутника:

— Ну, что ты делаешь?

— Пытаюсь быть настоящим. А ты мне всё: не надо… дурак… Я так обижусь на тебя!

— Ну, просто… — она вздыхает. — Ты просто мурлычешь…

— Я не буду, если дело только в этом.

— Ты же понимаешь, о чём я! — заливаясь краской, прячет щёки в ладошках.

— Да брось ты! — фыркает. — Я не знаю, как тебе объяснить… Да и смысла в этом не вижу… Просто есть я и есть она. А вместе нас нет. Да и не было никогда, — подбирает под себя ногу.

— Печально, — произносит с иронией.

— Всё равно не поверишь, — хмыкает. — Кто такой Иван?

— Мой парень. И я на него очень злюсь. В то время, когда я защищала диплом, он молча свалил на море с компанией друзей. А теперь звонит после того, как я поставила всех на уши. А я не беру трубку…

— Ну, допустим, трубку тебе Ксения не даёт. Так же, как и мне.

— В общем, так, — кивает. — Очень-очень-очень неприятная ситуация! Я его порву на ленточки, когда он вернётся!

— Зачем? — и он встречает её пылающий гневом взгляд. — Будь мудрее, ты же всё-таки женщина! Не кричи. Не требуй. Не расплёскивай чувства по пустякам. Мы этого не любим!

— Ты так говоришь, как будто она часто устраивает тебе сцены, — она выглядит озадаченной.

— Две за последнюю неделю, — набирает воздух в лёгкие и медленно выдыхает.

— Ты, наверно, тоже тот ещё жук! — бьёт его по коленке, и он удивлённо открывает рот. Её прямолинейность — ещё один вызов. С ней непросто хитрить. Да и не получится. Она раскусит его моментально. — Ты её обижаешь! И она пытается обратить на себя внимание! Сколько ей лет?

— Двадцать пять…

— И давно вы вместе?

— Больше двух лет.

— Она хочет замуж! — Женя вскакивает со скамейки, и он поражён её заявлением. — Я права?

Денис кивает молча, переваривая услышанное. Как можно сделать такой вывод, имея в распоряжении минимум информации?

— Жук! Ты такой же жук, как Ванька! — приговаривает она. Глаза её блестят.

И он вдруг присвистывает:

— Эй! Я, конечно, тоже уехал из города и забыл её об этом предупредить. Но не надо меня ставить с ним в один ряд! Я же не говорю тебе, что ты такая же коза, как она!

— Ах, я коза?! — она упирает руки в бока, гневно сверкая взглядом.

И ему становится смешно:

— Да! Очень милая козочка!..

— Я тебя сейчас стукну копытцем!

Денис перескакивает через скамейку, чтобы она не смогла до него дотянуться. И они начинают кружиться вокруг скамьи: он от неё, а она за ним. Наконец, он поддаётся, и она набрасывается ему на спину. Бьёт ладошками между лопаток.

— Ай-ай! Больно же! — он изворачивается и хватает её за запястья. — Всё-всё! — смеётся. — Хватит! — и прижимает её к себе, сковывая в объятьях. — Успокойся! Жень! Женя…

Она продолжает брыкаться, сопротивляется, пока есть силы и, наконец, затихает:

— Всё, ладно, сдаюсь!.. И не смей больше так!

— Как? — он отпускает её и тут же получает несильный удар под дых.

— Сравнивать меня с ней! — она стоит к нему лицом. Раскрасневшаяся. Растрёпанная. С блестящими глазами.

— Но я же всё равно буду, — недоумевает он.

— Про себя! — трясёт наставительно указательным пальцем.

— Договорились, — ему приходится согласиться.

И оба они переводят дух.

— Ты устал. Пошли провожу? — произносит она.

— Пошли, — он соглашается без разговоров и протягивает ей ладонь.

Она игнорирует его жест и идёт вперёд. За её спиной он воздевает руки к небу. Похоже, с этим подарком, который свалился на него вчера нежданно-негаданно, ещё предстоит научиться ладить!

Всю дорогу они молчат. Он изредка пытается её разговорить, но она лишь односложно отвечает. Возле гостиницы она притормаживает:

— Ну вот, пришли. Твой телефон остался у Ксеньки.

— Завтра я буду в спорткомитете. Или на стадионе.

— Хорошо. Пока? — поднимает руку, чтобы помахать.

— Дай обниму тебя, что ли, — делает шаг ей навстречу.

— Обнимай, не жалко, — и она шагает к нему в объятья.

Он берёт её за плечи и притягивает к груди. Потом гладит по голове и упирается подбородком в её макушку. Качается из стороны в сторону и спустя примерно полминуты слышит приглушённое:

— Ты убаюкаешь меня сейчас… — и она поднимает лицо, на котором снова написана лёгкая улыбка. — Иди, а то все потеряли тебя уже давно, — отступает назад.

— Блин! — он кладёт одну руку на пояс, другой взъерошивает волосы и трёт небритую щёку. — Ну, это не логично!

— Что? — не понимает она.

— То, что это ты меня провожаешь, а не наоборот…

— А по-моему, вполне логично, — фыркает. — Ты неместный, а я живу здесь всю жизнь…

— Но ты же девушка…

— Ох! Эта твоя нелогичная мужская логика! — она разворачивается и, взмахнув рукой, начинает удаляться. — Пока!

— Стой! — он срывается с места, нагоняет её, и она глубоко вздыхает. — Дай хоть до поворота провожу! Или?..

— Нет, ты мне не надоел, — она продолжает движение, бросив на него короткий взгляд.

— Откуда ты всегда знаешь, что я хочу сказать?! — удивляется он, касаясь локтем её руки.

— Не знаю, — пожимает плечиком, приятно поёживаясь. — Просто понимаю тебя… Бывают такие мысли, которые не выразить словами. Мы так и говорим: «Не могу объяснить» или «У меня нет слов». И молчим, не находя слов. И вот это настроение — оно настоящее. Оно мне понятно.

— Удивительно, — протягивает он, отмечая, что они уже достигли поворота. От гостиницы до него всего метров пятьдесят.

Женя поворачивается к нему спиной, смотрит куда-то молча и вдруг спрашивает:

— Видишь дельфинов вон там?

— Я смотрел на них вчера полночи. Это вид из окошка моего номера. Тоже думаешь, что они классные?

— Классные? — улыбается. — Да! Они — моя работа!

Он удивлённо хлопает ресницами, и Женя тихонько смеётся:

— Пару лет назад детский садик реставрировали. Мама работает здесь заведующей. Вот и попросила придумать, как украсить фасад. Садик называется «Морячок», отсюда волны и кораблик. Ну, и дельфины, конечно, тоже…

Он разводит руками, и девушка вздыхает:

— А теперь — пока. Завтра тебе рано вставать…

— Пока, — он неохотно отводит взгляд и прячет руки в карманы.

Она машет ладошкой и, улыбаясь, начинает поворачивать на дорогу. Он смотрит ей вслед и не двигается с места. Она удаляется, зачем-то поднимает руки вверх и оборачивается вокруг себя. Спотыкается, и всё его нутро съёживается и тут же словно выдыхает: не упала. Жёлтое платьице превращается в светлую точку и вскоре исчезает за очередным поворотом.

…На пороге гостиницы толпа. Нервно курит заместитель главы Северного района. Завидев Дениса живым и здоровым, он бросается к нему с выпученными от злости и одновременного испуга глазами, жестикулирует и издаёт какие-то звуки. И вдруг все его эмоции куда-то исчезают, он опускает руки и недоумённо смотрит на загадочно улыбающегося Дениса.

— Денис Александрович! — так он просит объяснений.

А парень хлопает его по плечу и молча проходит мимо. Только на пороге, столкнувшись с суровой дамой крепкого телосложения в форме полиции, извинительно склоняет голову:

— Я просто гулял… Давайте по домам, а то поздно уже, — и аккуратно проскальзывает в дверь. — Всем спать!