Мамами не рождаются

Наталья Бухтиярова, 2020

Как стать хорошей мамой? Как не наградить своего ребенка своими же комплексами? Что важно в воспитании? На что можно закрыть глаза? Как провести вечер вместе с детьми? Учитесь на чужом опыте и читайте книгу «Мамами не рождаются». Здесь нет рецептов воспитания, так как их просто не бывает. Здесь описана жизнь одной мамы, имеющей педагогическое образование, и ее двух детей. Вы прочтете в живых и юмористичных рассказах о том, как мамы учатся быть мамами, какие уроки преподносят нам дети, как не навесить на себя ярлык «я плохая мать», как сохранить теплые взаимоотношения в семье. Это сборник рассказов из реальной жизни, написанный не только для мам, но и для совместного семейного чтения. Да, он интересен даже детям начальной школы. Они будут слушать рассказы про девочку и мальчика, таких похожих на них, а взрослые будут вспоминать свое детство, своих детей и сравнивать свой опыт с опытом автора. Проведите вечер вместе, прочтите эту книгу, улыбнитесь историям из чужой жизни, вспомните свои. Поверьте, это полезно для каждого.

Глава 2

Часто мамы бывают растеряны

Мама со стороны всегда кажется уверенной, смелой, умной и самой надежной. Если она рядом, то ничего страшного с тобой не произойдет. Так думают все дети. Но на самом деле мамы очень часто не знают, что им делать.

Нет, мы, конечно, «держим лицо» и никогда не покажем своим малышам, что растеряны или что нам очень страшно. Любая мама знает, что она добрая фея, которой горы по колено.

Когда у меня появилась дочка, которую мы все дружно решили назвать Надей, мне было очень страшно.

Первый раз мне было страшно, когда на третий день своей жизни Надя начала икать. Она икала громко, подпрыгивая при этом всем тельцем, завернутым в роддомовскую пеленку, и не собиралась заканчивать. А я смотрела на нее и не знала, что делать. Сначала ждала, что икота пройдет сама. Но она не проходила. Тогда я решила выйти в коридор и подождать, — вдруг она пройдет без меня. Но и в коридоре я слышала, как Надюшка икает. И тогда я начала плакать. Хорошо, что вышла из палаты, Надя так и не узнала, что ее мама бывает беспомощной. По коридору шла медсестра, которая, наверное, привыкла к таким ревущим мамочкам. Она улыбнулась, увидев мои всхлипывания, и просто сказала:

— Так. Дайте ей попить.

— Но мы ведь не дома, у нас нет бутылочки и воды.

— А я вам сейчас дам.

С этого момента я перестала бояться детской икоты.

Но я боялась спать в темноте. Мне казалось, что, как только я выключу ночью торшер, дочка обязательно испугается темноты. Кроме того, приглушенный свет всегда давал возможность видеть малышку в кроватке, если вдруг мне понадобилось бы проверить, как она. Сейчас я понимаю, что проверять никого не надо было, Надя тогда и переворачиваться-то не умела с боку на бок, она бы точно никуда не сбежала. Но я боялась до тех пор, пока Надин папа через полгода не сказал:

— Дорогая, мне одному кажется, что свет торшера мешает спать? Должен заметить, что мешает он спать не только мне, но и дочке. Уверяю, она бы меньше просыпалась, если бы твоя лампочка не светила нам в глаза.

Так я научилась спать в темноте.

Когда дочка подросла, я стала бояться, что она упадет, ударится, разобьет себе нос или голову. Я боялась ее самостоятельности, постоянно говорила «нельзя». Надя не обращала внимания на это слово и лезла к горячей плите, проверяла розетки, играла кнопками стиральной машины и делала все остальные вещи, которых так боятся мамы.

Я устала все время за ней следить, вытаскивать из углов и подхватывать на лету. Забыла, что такое сесть за стол и тихо пообедать, я засыпала в душе от усталости и честно думала, что больше никогда в жизни не смогу посмотреть ни один фильм по телевизору, потому что у меня всегда не было времени и я всегда хотела спать. Но был один чудесный момент. Надин папа никогда не произносил слово «нельзя», но Надя не делала с ним тех вещей, которые сильно пугали меня. Казалось бы, рецепт счастья найден: пусть за дочкой смотрит ее папа. Но звезды сложились в нашей семье так, что он днями работал, а Надя все эти дни пугала меня.

Сначала я держалась гордо и не отчаивалась найти к дочке свой подход, как-никак это я читала толстые книги по педагогике, а ее папа любил почему-то читать толковые словари на испанском и английском языках. Честно, я не знаю, как можно просто читать словарь, где нет никакого рассказа, но такое чтение точно открывало завесу общения с годовалым ребенком. Когда я наливала манную кашу не в тарелку, а в стакан и при этом никак не могла понять, почему мне так неудобно это делать, я осознала, что надо просто спросить мужа о секрете хорошего поведения дочери с ним и перестать волноваться. Запреты лишь подогревали любопытство, да и с каждым днем этих «нельзя» становилось больше и больше, а спокойствия меньше и меньше. И я спросила:

— Милый, что ты говоришь Наде, чтобы она не лезла к работающей плите?

— Это непедагогично с моей стороны, и тебе это вряд ли понравится, но зато Надя это хорошо понимает.

— Так что?

— Я говорю, что плита горячая и кусается, и тихо щиплю дочь, прибавляя, что в другой раз плита укусит сильнее. По всей видимости, сильнее Наде не хочется. И она не подозревает, что это делаю я. Уверяю тебя, дорогая, это всегда делает плита.

— А что ты говоришь, чтобы она не лезла к розеткам?

— Напоминаю ей про плиту и говорю, что и розетки кусаются. Если дочь все же хочет проверить это, то приходится щипать.

Щипать Надьку я не стала. Решила, что от ее папы щипков достаточно. Но, видимо, «кусачесть» опасных предметов запомнилась быстро, Надя вообще перестала к ним лезть. А я перестала бояться, что дочь получит ожог или травму от электричества.

Когда родился сын, я придумала новые страхи. Все-таки он у меня был первый раз, а значит, и страхи были свежими. Прежде всего я боялась, что не смогу воспитать мальчика. Я ничего не понимала в машинках, танках, пистолетах, мячах и велосипедах, ощущала себя абсолютно непригодной для воспитания мальчика. Я не могла себе представить, о чем буду говорить с сыном, когда он сможет поддерживать разговор. Волновалась, постоянно думала об этом и была хмурой.

Теперь уже отец двоих — Нади и Лёника — заметил это и спросил:

— Дорогая, что тебя тревожит?

— Я боюсь, что буду плохой мамой для сына. Не знаю, что с ним делать! Я не знаю, как учить играть в машинки и гонять с саблей по двору.

— И это вся твоя проблема? Главное — не мешай ему расти.

Я подумала и перестала бояться, что не справлюсь. Поверила, что хорошие мальчики растут сами, если хорошие мамы не слишком вмешиваются в этот процесс.

И как только я поняла, что смогу быть хорошей мамой, стала думать, что сын вырастет и перестанет меня любить. Я была уверена, что взрослые мужчины любят жен, детей и практически забывают своих мам. И если раньше такое положение дел не вызывало у меня отрицательных эмоций, то теперь я была категорически против, чтобы сын вдруг вырос и перестал меня любить. Одним словом, я решила посоветоваться с отцом своих детей. Как-никак он мужчина и должен знать, какую маму любят всю жизнь.

Выслушав мои страхи, о которых я говорила долго и путанно, он сказал:

— А что, собственно, тебя беспокоит?

— Меня беспокоит, что Лёник вырастет и перестанет меня любить.

— Тут нечего беспокоиться, именно так и бывает, — и, увидев слезы в моих глазах, добавил: — Он не перестанет любить, но будет любить меньше.

— И что же мне делать?

— Просто наслаждайся его любовью, пока он маленький. Сейчас кроме тебя он никого любить не будет. А потом ты будешь это вспоминать, когда мы состаримся и будем лишь вдвоем пить чай вечерами в нашем тихом уже доме.

Нельзя сказать, что для меня нарисованная перспектива была заманчивой. Она была катастрофической, как и для любой мамы. Но иногда принять правду жизни надо именно для того, чтобы наслаждаться каждым днем, запоминать их и складывать в копилку своих воспоминаний.

Вообще, мамы любят придумывать страхи и потом бояться. Мы так учимся быть мамами, потому что сначала не умеем пеленать малышей, петь им колыбельные, не спать ночами, мерить температуру, спасать от отита и коклюша. Мы даже слов таких не знаем, если честно. Ни одна девочка не подозревает, как трудно быть настоящей мамой. Ведь дети не куклы, они хотят на ручки, когда мамы хотят спать, у них режутся зубки, и им больно, когда мамы с удовольствием бы почитали книжки. Они хотят бегать по лужам, а мамы не хотят их потом лечить и не разрешают бегать по этим лужам.

Но все эти трудности учат нас быть мамами. А еще они временные, потому что пройдет не так много дней и ночей, дети вырастут, и с ними можно будет вместе ходить в кино, пить кофе в кафе, кататься на коньках, играть в шахматы и делать много других взрослых дел. Но, когда мы уже умеем быть мамами, а наши дети уже выше нас, нет-нет да и взгрустнется, что наш малыш вырос и уже сам моет руки после прогулки, а не кричит на весь подъезд, подходя к квартире, что он чистый, протестуя таким образом перед обязательным мытьем рук.