Целительница. Первое испытание

Наталья Бульба, 2022

Жизнь – дама коварная. Стоит расслабиться, как мир тут же перевернется с ног на голову. Именно это и произошло с Александрой. Но, казалось бы, при чем здесь она, пусть и талантливая, но всего лишь целительница? И ведь ни при чем, если не принимать во внимание еще один ее талант – оказываться не в то время и не в том месте. Или все-таки наоборот? В то время и в том самом, нужном месте!

Глава 2

Второе сентября решило отыграться за работу погодников. Дождь начался ночью. Под подвывание ветра хлестал в окна, навевая тоску.

К утру осадки прекратились, но все равно было пасмурно и очень холодно. Хорошо, на выходные прогнозировали тепло, а то бы наша поездка в загородное имение Мещерских оказалась под угрозой.

Нет, мы бы нашли чем заняться, но князь обещал прогулку верхом. Под дождем не то удовольствие.

К академии я подъехала за двадцать пять минут до начала занятий. Спорткара на стоянке еще не было, так что заняла приглянувшееся еще вчера место. Вроде и не месть, но намек, что спать надо меньше.

Прихватив сумку — она была значительно тяжелее уже ставшего привычным рюкзачка, вышла из машины. Еще раз мысленно поблагодарив Андрея за своевременно приобретенную теплую одежду, направилась к выходу со стоянки.

Меня окликнули, когда уже почти подошла к воротам:

— Саша!

Оглянувшись, недоуменно посмотрела на спешившего ко мне Илью. Вот кого увидеть я точно не ожидала.

— Что-то случилось? — строя разные версии, поинтересовалась я, когда он подошел.

— Во-первых, привет, — немного грустно улыбнулся он.

В отличие от Антона, Игоря и Сашки Илья выбрал гражданский вуз, так что стоял сейчас передо мной в идеально подогнанном по фигуре костюме.

А то, что холодно…

Похоже, он знал пословицу, следуя которой форс мороза не боялся.

— Привет, — не стала я спорить с такой постановкой вопроса. — Так что случилось?

— С тобой хочет поговорить бабушка, — кивнул он на стоявшую неподалеку машину.

Та выглядела скромно. Обычный темный седан.

— Я в машину не сяду, — твердо произнесла я, оценивая ситуацию.

Да, княгиня — это не князь, но…

Трудно сказать, что было у них на уме.

— Она выйдет, — понимающе хмыкнув, успокоил он. — Поговорите на улице. Ну хотя бы вон там, — показал он на скамеечку во дворе академии.

— Хорошо, — прикинув, что пока не опаздываю, согласилась я. И, не дожидаясь, направилась к скамейке.

Княгиня подошла буквально через пару минут. Одета была неброско, но эта неброскость лучше иных слов говорила о достатке и положении. Маленькая аккуратная шляпка поверх уложенных в прическу волос, тонкое кашемировое пальто, перчатки, сумочка, легкие сапожки…

В ней чувствовались и порода, и умение себя подать.

— Здравствуйте, Надежда Николаевна, — первой поздоровалась я. — Рада видеть вас в добром здравии.

— Спасибо, деточка, — дружелюбно улыбнулась она.

Вот только взгляд был…

Грустный у нее был взгляд. Виноватый.

— Я не отниму у тебя много времени, — опередила она меня с просьбой поспешить. — Так уж получилось, что прикипела я к тебе сердцем. Да и Илья отзывается о тебе только в превосходных степенях. Говорит, из настоящих людей ты.

Слова были приятны, но я не обольщалась. И хотя никакой другой подоплеки не чувствовала, понимала: люди способны на многое. А уж скрывать свои настоящие чувства…

Этому большинство учится с раннего детства.

— Я хотела предупредить тебя, — резко сменила она тон. — Будь осторожна. Тобой очень интересуются Бабичевы. А это не самые хорошие люди из моего окружения.

— И чем я им так интересна? — сделала я вид, что удивлена.

А сама вспомнила вчерашний разговор. Там — Бабичев. Тут — Бабичев…

— Я не уверена, — несколько замялась княгиня, — но вроде как им очень требуется целительница.

— Не поняла? — вот теперь уже искренне удивилась я.

Да, целители — штучный товар, но не такая уж редкость, чтобы не найти.

Если нуждаются в помощи…

— Возможно, — осторожно начала она, — речь идет о каких-то экспериментах. Мне точно ничего не известно, но ищут молодую девицу с сильным даром. — Она прямо посмотрела на меня. — Ты ведь, наверное, слышала, что мой супруг вроде как обещал им нашу внучку.

— Какую внучку? — бросила я взгляд на стоявшего за оградой Илью. — У вас же внуки.

— Это страшная история, — тут же поникла она плечами. — Я даже не знаю, жива она…

— Жива, — перебила я княгиню, не в силах вынести плеснувшую от нее боль.

— Что? — непонимающе посмотрела она на меня. Потом в глазах появилась надежда. — Ты… откуда…

— Мой дар, — кляня себя последними словами, промямлила я. — Я могу…

— Молчи! — жестко перебила она меня. — Молчи и никому, кроме самых верных, не говори об этом. — Смотрела не с гневом, но с недовольством. — Я поклянусь самым дорогим — здоровьем детей и внуков, что не выдам твоей тайны. Но ты сама… — Она, сетуя, качнула головой. И вновь сначала обмякла, словно расслабилась, потом заулыбалась. — Еще бы знать, что она в безопасности. А то ведь Бабичевы…

— Не знаю про Бабичевых, — пережив кучу эмоций, вновь не дала я ей закончить, — но ваша внучка точно в безопасности.

— А сын? — с безумной надеждой посмотрела она на меня.

Я бы и хотела ее успокоить… Пришлось выворачиваться:

— Извините, но его я не чувствую. Ни живым ни мертвым. Словно преграда не дает.

Потерянная надежда не сделала ее старой, но тут же вернула все прожитые года. Да еще и прибила тяжестью вины.

— Так и должно быть, — негромко произнесла она после недолгой паузы. — На мне этот крест. Мне и нести. А ты, — вновь посмотрела она на меня, — помни про осторожность. И если потребуется моя помощь…

Она ушла, а я все стояла и словно наяву видела, как она идет, опираясь на руку Ильи. Как садится в машину…

— Ты чего застыла? — вернул меня в настоящее голос Ани. — В первый же день хочешь опоздать?

— Да вот, — вздохнула я, — задумалась о великом.

— Это о чем? — заинтересованно посмотрела она на меня.

— Где обедать сегодня, — улыбнулась я ей. — В студенческой столовой или добежать до кафе.

— Тьфу ты, — хмыкнула Аня. — А я уж подумала… Кстати, это ведь была княгиня Воронцова?

Мысленно пожелав ей икоты, была вынуждена кивнуть. Да, она. Ну и объясниться, чтобы обошлось без дальнейших расспросов:

— Я работаю помощницей у профессора Соколова. Княгиня Воронцова — одна из пациенток профессора, с которой пришлось работать. Вот решила поздравить с началом учебы.

Как я и ожидала, объяснение Аню устроило. Но не полностью.

— А те два курсанта вчера на стоянке? — продолжила она пытать меня по пути к корпусу.

По-хорошему можно было оборвать, сказать, что нечего лезть в чужие дела, но, думаю, не одна Анна задавалась этими вопросами. Хватило короткого знакомства, чтобы понять — эта барышня умеет сходиться с людьми. Ну и быть в курсе всего тоже.

— Сын князя Трубецкого и Игорь Валдаев. Оба однокурсники Юли, дочери профессора. Передали через меня букет Людмиле Викторовне.

— Точно, — даже обрадовалась она, — видела у нее вчера этот букет. А сначала даже подумала, что это работа Березина.

— А при чем тут Березин? — резко остановилась я.

Аня заметила это не сразу. Прошла вперед, потом замерла, оглянулась…

— А ты чего, не видела, как он на нее смотрит? — искренне удивилась она.

— Кто? — спросил за меня один из тех двоих парней, с кем столкнулась вчера на стоянке.

И когда подошли?

— На кого? — уточнил второй.

— Кстати, — первый посмотрел на меня, — это место — мое.

— В большой семье не щелкай клювом, — довольно оскалилась я. — Кто успел, того и тапки.

— Слушай, Кир, — едва ли не возмущенно посмотрел тот на второго, — это она что, к нам в родственницы набивается?

— Это она тебе намекает, что вставать надо раньше, — подмигнув мне, заявил Кир. — И она права. Сколько я тебя будил?

— Так вы — пара?! — едва ли не восторженно прошептала Анна.

Я машинально сделала шаг назад. Ну, думаю, все…

Кир успел перехватить того, первого. Придержал за плечо.

— Мы братья. Родные, — произнес он, тяжело глядя на Анну. Потом перевел взгляд на брата. — А ты нашел с кем связываться. С малолетками.

И ведь был прав. Глупые, лишенные чувства самосохранения, но при этом слишком наглые малолетки.

«И живые позавидуют мертвым…»

Когда отец говорил, что учеба на первом курсе похожа на страшный сон, я была уверена — преувеличивает.

Оказалось, преуменьшает.

— В столовую или в кафе? — хмуро посмотрела на меня Аня после окончания второй пары.

Первой шла анатомия. Второй — латинский язык.

До этого дня мне казалось, что отец со мной занимался значительно больше, чем это требовалось. Теперь я считала, что намного меньше, чем стоило. Усвоить все, что нам задали к следующему занятию, на первый взгляд было просто невозможно.

— А может, просто посидим где-нибудь в тихом уголочке? — предложила я, прислоняясь к стене у окна, рядом с которым мы стояли. — Не знаю, полезет в меня сейчас кусок или нет.

— Полезет, — заверил меня подошедший Иван. Сдвинутый набок белый колпак на голове добавлял его виду щеголеватости. — Если барышни не против, то есть здесь тихое место, в котором неплохо кормят.

Барышни были не против. После большой перемены была медицина катастроф. И нам до нее требовалось обязательно дожить.

* * *

Факультатив по медицине катастроф был необязательным предметом. Да еще, если не считать субботних занятий, стоял в такое время, что попасть на него могли только подобные нам счастливчики.

Судя по наполненности аудитории, к третьему курсу многие сообразили, что некоторые практические предметы лучше сдавать заранее. Не пропустишь что-нибудь интересное.

Нас, первокурсников, среди тридцати человек было четверо. Аня, Иван, я и Лука — угрюмый молодой человек из группы профессора Березина.

Как сказала Анна, которая успела узнать все и обо всех, сильный целитель, но слабо подготовленный по биологии. Потому и попал в разряд тех, кто вроде как и принят, но только до первой сессии. Стоит завалить хоть один предмет, и все, сразу на отчисление.

— Добрый день, дамы и господа. — В аудиторию вошла Людмила Викторовна. Выглядела она сегодня строже — брючный костюм делал ее неприступной, но столь же эффектно, как и вчера.

— Добрый день, — дружно поднялись мы.

— Можете садиться, — прошла она за кафедру. — Рада видеть тех, кого хотела увидеть.

— Это вы обо мне? — приподнялся один из двух парней, которые вот уже второй день встречались на моем пути.

Они тоже были здесь. И даже успели несколько раз бросить взгляд в мою сторону.

— Конечно, о тебе, Петр. И о твоем брате.

— Крутые парни, — шепнула мне на ухо Аня.

И ведь еще утром она о них ничего не знала.

— Чем? — хмыкнула я.

Их тачку я видела. Интересно было узнать, только ли в деньгах дело или в ходу еще и родственные связи.

— Родственниками, — подтвердила мое предположение Аня. — Седьмая вода на киселе, но имеют отношение к императорскому роду.

После ее слов я внимательнее посмотрела на парней. Деньги деньгами, но о том, что рада видеть их на факультативе, Людмила Викторовна говорила без малейшего намека на шутку.

А это значило, что к ребятам стоило присмотреться. Без особых заслуг госпожа Соколова на моей памяти еще никого не выделяла.

— Давайте начнем вот с чего, — вернула меня с небес на землю Людмила Викторовна. — Целители и чрезвычайные ситуации. Зачем нужны мы, если обычно на месте ЧС хватает и специально подготовленных медицинских работников?

— У нас нюх, как у обученных собак, — едва она закончила, вновь приподнялся Петр.

— В точку, — сделав жест, словно эту самую точку и поставила, произнесла Людмила Викторовна. — Наша эмпатия позволяет чувствовать жизнь не хуже, чем натасканным четвероногим.

— Если не лучше, — подала голос Аня.

— Тоже согласна, — кивнула Людмила Викторовна. — Для тех, у кого эмпатия выше среднего, поиск живых в таких ситуациях — простое дело. Страх, ужас, боль, непонимание, желание выбраться любой ценой… Эмоции разные, но все они для нас как маяк.

— Мы можем определить состояние потерпевшего еще до того, как он будет извлечен спасателями, — решила и я включиться в обсуждение. — И даже поддержать жизнедеятельность, если это окажется остро необходимо.

— Великолепно! — благожелательно кивнула мне Людмила Викторовна. — Еще?

Мы с Аней переглянулись. Вроде самое главное…

— При необходимости целители быстрее и точнее делают сортировку, — в очередной раз поднялся Петр. — Честно сказать, лично меня от этого коробит.

— И не только тебя, — уже другим, серьезным тоном произнесла Людмила Викторовна. — Но когда речь идет о массовых жертвах, именно выбор целителя может спасти жизнь тому, кому ее еще можно спасти. Классический медик делает сортировку скорее интуитивно, пусть и основываясь на установленных правилах визуального осмотра и собственном опыте. Мы же видим картину именно такой, какова она есть.

— Не самая приятная перспектива, — высказался кто-то из находившихся выше рядов.

— Вы даже осознать до конца не можете насколько. — Людмила Викторовна вышла из-за кафедры, обошла стоявший рядом стол и встала, опершись на его край. — Четыре года назад, ночью, после лобового столкновения с фурой с виадука упал междугородний автобус, в котором на тот момент находилось сорок три пассажира плюс водитель. Внизу — железнодорожные рельсы. По согласованию с руководством МЧС на подобные случаи, если они не связаны с химическим, бактериологическим или иным специфическим поражением, кроме штатных медиков вызывают и нас, внештатных целителей. В тот раз поехали мы с профессором Березиным и четверо студентов.

— Это тогда у водителя фуры случился инсульт?

Я оглянулась, чтобы посмотреть на спросившего, и…

Петр наблюдал за мной. Внимательно. Изучающе.

Достаточно, чтобы вспомнить слова Анны. Седьмая вода на киселе, но имеют отношение к императорскому роду…

Совершенно ненужный мне интерес.

Сделав вид, что не заметила, вновь посмотрела на Людмилу Викторовну.

— Да, — не столько кивнула, сколько на мгновение опустила голову она. — Как затем выяснилось, предрейсовый осмотр в компании, осуществлявшей перевозки, был чистой формальностью. И эта формальность стоила жизни одиннадцати человек, не считая самого водителя. Но сейчас речь не об этом.

Она откинула голову назад, потом опустила. Медленно выдохнула.

Чтобы проникнуться серьезностью темы, вполне достаточно. Мы и так старались дышать через раз, а тут вообще затаились, словно мышки.

— Когда подъехали, группа МЧС уже работала на месте. Раненых поднимали с помощью люлек, раскладывали на дороге. Медики появились практически одновременно с нами, но… — Она не закончила, заговорив уже о другом: — На сортировку встали мы с профессором Березиным и двое студентов в качестве помощника-фельдшера. Работали по смешанной схеме, включая беглый осмотр на внешние признаки, обычно видимые издалека.

— Например? — вновь подал голос кто-то из задних рядов.

— Например… — повторила она как-то… жестко. — У пострадавших мужчин с тяжелой черепно-мозговой травмой возникает сильная эрекция. Это признак крайне тяжелой ЧМТ и практически гарантированной смерти.

— Ни хрена себе… — высказался кто-то слева.

Людмила Викторовна никак не отреагировала:

— На каждого пострадавшего на этом этапе сортировки отводится сорок секунд. Малая диагностическая магема при достаточной подготовке разворачивается за двадцать, оставляя столько же на принятие решения. Чем быстрее вы работаете с магемой, тем точнее приговор. А в тех условиях для тяжелых пострадавших это действительно может стать приговором.

— Но их же поднимали не всех одновременно, — опять последовало замечание из зала.

Людмила Викторовна криво усмехнулась:

— Те сутки были тяжелыми. Ранняя весна. Сначала все растаяло, затем резко похолодало, и выпал снег. На всех ведущих к Москве трассах аварии. В большинстве своем без летальных исходов, но пострадавших было много. Машин «скорой помощи» не хватало. Так что да, времени было достаточно для полной диагностической магемы. Но толку от этого оказалось мало. Тяжелых много. Шесть или семь человек из тех одиннадцати мы потеряли лишь вследствие несвоевременной помощи. Однако все это я вам рассказала по иной причине. — Она сделала короткую паузу, словно давая нам самим догадаться о том, о чем собиралась говорить. — После той сортировки один из двоих помогавших нам с профессором студентов забрал документы из академии.

— Сломался? — хихикнули теперь справа.

— Мы называем это — сгорел, — опять никак не отреагировала Людмила Викторовна. — И именно для того, чтобы сгоревших было меньше, для целителей обязательно каждые полгода, а при необходимости и чаще, прохождение курса реабилитации.

— А как же полковые целители? — вспомнила я про отца.

На этот раз Людмила Викторовна пусть и едва заметно, но улыбнулась:

Конец ознакомительного фрагмента.