Самая желанная мечта

Наталья Брониславовна Медведская, 2022

Лиля хоть и росла без отца, ей хватало любви и заботы близких и родных людей. В школе, а потом в университете, она никогда не испытывала недостатка в друзьях и всё неприятное, болезненное, что случалось с ней, Лиля встречала храбро и с достоинством. Свою нелёгкую любовь она приняла смело, не колеблясь, однако не подозревала, что выйдя замуж, столкнётся с непривычными для неё отношениями в семье. Ей придётся сражаться за себя и свои убеждения, а также сделать трудный выбор: терпеть, чтобы сохранить семью или разорвать все связи с ещё любимым человеком.

Глава 2

Самая непредсказуемая погода случается именно на Кубани. Ещё вечером с неба падал снег, под ногами на замёрзших лужах хрустели льдинки, а утром наступила весна. Температура воздуха за одну ночь поднялась на двадцать градусов. Метеорологи уверяли, что это из-за пришедшего с пустыни циклона, но всем казалось, что ночной порой нахальная весна просто прогнала загостившуюся зиму. Лиля не поверила своим глазам, когда посмотрела на градусник, висящий за окном. Пришлось срочно менять тёплую куртку на свитер и пиджак, зимние сапоги на осенние. Стоило выйти во двор, как в лицо пахнуло тёплым воздухом, настоянным на талой воде. Яркое солнце уже успело растопить большую часть снега и теперь по канавам вдоль дороги текли целые реки. Лиля ощутила, как её рюкзак на спине дёрнулся вверх. Она обернулась.

— Давай сюда свою ношу. Понесу, как делал это прежде. — Денис снял с её плеч рюкзак. — Ты чего, кирпичи в него положила?

Лиля не сопротивлялась. Хочет тащить её рюкзак? Пожалуйста. Тем более что сегодня он действительно тяжёлый: после уроков она собиралась зайти в библиотеку.

— Там книжки. Хочу вернуть, я и так задержала их на пару недель. Библиотекарша точно ругаться будет.

Денис носил её рюкзак с первого класса. Он заявил, что ему нужно тренироваться, а переноска тяжестей на расстояние самое лучшее упражнение. Его помощь Лиля оценила, когда переехала с мамой в новую квартиру и пришлось самой таскать рюкзак в школу. Ей показалось: полгода носки этого квадратного монстра натёрли плечи до мозолей, сделав их острыми и костлявыми. Также она поняла, как здорово идти в школу пешком, успевая по дороге обсудить новости, поболтать, поссориться, а затем помириться с Дениской. От нового места жительства до школы Лиля теперь добиралась на автобусе, полном по-утреннему хмурых, часто не выспавшихся людей, спешащих на работу. Тратила она на поездку почти сорок минут. Кроме раннего утреннего подъёма и неудобств в пути, внезапно выяснилось, что она скучает по общению со Смирновым. Ей не хватало того времени, что имелось на переменах. Лилю утешало одно, Рыжик, кажется, тоже тосковал, он даже прекратил издеваться и подшучивать над ней. Лиля всё чаще вспоминала слова дедушки Левы, сказанные им о Денисе.

— Опять поссорились? Что же вы всё время делите?

— Дениска меня постоянно задирает и насмехается надо мной, — пожаловалась она. — Не принимает меня всерьёз.

— А вот тут ты не права. Денис настоящий друг. Он никогда не сюсюкался с тобой, как это делают остальные, зато всегда молча заступался за тебя. Вспомни, за все ваши прегрешения и баловство доставалось именно ему, Денис всю вину брал на себя. Это ты вечно пряталась за его спиной и не признавалась в своих шалостях.

— Дед, если ты это знал, почему ничего мне не говорил?

— Ты панически, до обморока, всегда боялась кары за проступки, да так, что вся белела от страха. — Лев Романович вздохнул. — Я это видел и переживал. Не понимаю, почему ты так пугалась наказания, ведь тебя ни разу никто даже по попе не шлёпнул, и в угол, как всех нормальных детей, не ставили. Достаточно было повысить голос или просто прикрикнуть, как ты тут же заливалась слезами. Все сразу начинали чувствовать себя монстрами, обижающими маленькую несчастную девочку. Я, как и другие, невольно очаровывался твоим милым личиком, а вот Дениска, думаю, видел тебя насквозь. Он понимал: ты просто трусишка. Также он осознавал, что ты вовсю пользуешься своим обаянием. Но, даже раскусив тебя, я, например, сделал это позже, Денис всё равно грудью становился на твою защиту. Вот это я и называю настоящей дружбой, быть всегда на одной стороне, а если потребуется, сказать правду в лицо.

— Не так уж часто ему попадало из-за меня, — буркнула Лиля.

Неприятно узнавать, что твои уловки стали известны. Она действительно страшилась наказания. Это был какой-то иррациональный страх. При одной мысли, что её могут ударить или запереть в комнате одну, Лиля ощущала удушье и панику, поэтому она научилась ловко избегать конфликтов, пользуясь своей внешностью. Но беспокойная натура и жажда приключений не позволяли ей оставаться пай девочкой. В тандеме с Денисом она осуществляла все свои выходки. В их паре она была предводителем, а он исполнителем.

Лиля хихикнула.

Денис, перепрыгнув лужу, осведомился:

— Что тебя так развеселило?

— Я вдруг вспомнила, как мы намазали клеем лавочку.

Засмеявшись, Денис машинально провёл рукой по ягодице. Будто она до сих пор помнила боль от ремня, которым его отхлестал отец.

— Да уж, клей оказался отличным. Баба Варя не смогла отодрать юбку от досок, пришлось её снять и в одних панталонах добираться до дома.

Эта лавочка находилась как раз на середине пути между домом старушки и магазином. Пожилая женщина всегда присаживалась на неё отдохнуть. Ни Лиля, ни Денис никак не ожидали, что юбка бабы Вари, сшитая из плотной шерстяной ткани, намертво прилипнет к доскам лавочки, а последствием их злой шутки станет унижение безобидной старушки. За этот поступок Лилю лишь отругали, а Дениса отец наказал так, что он неделю не мог нормально сидеть.

— Так почему ты вернулась на Луговую? — поинтересовался Денис. — Отчим не нравится?

Лиля нахмурилась. Хорошее настроение пропало.

— Почему не нравится. Нормальный дядька. Просто они только поженились, не хочу быть свидетелем их нежничанья. Мне от этого не по себе.

— Может, ты просто ревнуешь к нему свою маму? — Денис с высоты своих метр восемьдесят пять склонился к ней и на секунду заглянул в лицо.

Перед ней промелькнули зелёные глаза, нос с веснушками и рыжий ежик волос.

— Не думаю. — С этой стороны Лиля не рассматривала возникновение своей неприязни к Виктору Ильичу. Что если она, действительно, банально ревнует?

Денис повесил оба рюкзака на одно плечо, подхватил Лилю на руки и вместе с ней перешагнул через поток воды, льющийся поперёк дороги. Опустив её на сухое место, хмыкнул.

— А ты набрала пару килограммов. Сколько теперь весишь?

— Ошибаешься. — Лиля одёрнула куртку, поправила юбку. — Как весила сорок семь так и вешу. Очевидно, что это ты за зиму ослаб, ничем не занимался: только валялся на диване или торчал у компа.

Вынырнувшая из проулка графитового цвета «Мазда» остановилась возле них. Дверца автомобиля открылась, из неё выбралась Ольга Захаровна. Обняв дочь, она поинтересовалась:

— Как ты? Всё в порядке?

Лиля отстранилась.

— Что со мной может случиться? Мам, меня всего сутки не было. Чего ты примчалась?

— Я рассказала Виктору, что ты добираешься в школу пешком, а по такой погоде это проблематично. Он настоял подвезти тебя, но мы немного опоздали.

Виктор Ильич опустил стекло.

— Здравствуй, Лиля. Здравствуйте, молодой человек. Садитесь, мы доставим вас в школу.

Лиля кивнула Денису. Мол, спорить бесполезно. Давай залезай.

В машине вкусно пахло булочками с яблоками и корицей. Ольга Захаровна протянула дочери пакет.

— Возьми. Перекусишь на перемене.

Лиля, забрав булочки, фыркнула.

— Неужели думаешь, я голодная?

— Не думаю. Но надеюсь, ты рада. Это ведь твои любимые булочки. Виктор Ильич специально встал пораньше, чтобы приобрести их в пекарне.

— Спасибо, — пробормотала Лиля, укладывая пакет в боковой карман рюкзака. — Лучше остановиться здесь, — посоветовала она, увидев подъездную площадку возле школы.

Прощаясь, Ольга Захаровна снова обняла дочь, чмокнула её в щёку.

— Может, передумаешь и вернёшься?

— Без тебя Олечка чувствует себя потерянно, — добавил Виктор Ильич. — Мне не хочется, чтобы она грустила. Лучше, когда семья в полном составе.

Лиля вздохнула. Даже такой лёгкий нажим, заставляющий её изменить решение, был ей неприятен.

— Нет уж. Ваш медовый месяц должен быть настоящим. Мама, хватит за меня переживать. Я давно выросла. Если что, Дениска за мной присмотрит.

Денис кивнул, соглашаясь с её словами.

Ольге Захаровне ничего не оставалось, как попрощаться с дочерью.

Проводив взглядом автомобиль, Денис почесал в затылке.

— Этот Виктор Ильич вознамерился стать тебе настоящим отцом? Это даже не смешно, ведь ты давно не ребёнок. Что-то мне твой отчим не нравится.

— Мне тоже, — вырвалось у Лили. — Но важнее то, что он нравится маме.

— Это да. — Денис взял Лилю за руку. — Побежали, а то не успеем переодеться на физкультуру.

Дверь на входе в школу была распахнута настежь. Охранник, бросив взгляд на опаздывающих учеников, покачал головой. В классе на удивление было тихо, все сидели на своих местах и что-то усердно писали.

Екатерина Михайловна, классный руководитель одиннадцатого «А», стояла у доски.

— Васильева, Смирнов, быстро на свои места. Даю вам пятнадцать минут на заполнение анкеты.

Лиля и Денис, прошмыгнув в конец класса на камчатку, обнаружили на столе листочки с вопросами.

— Опять? — скривился Денис. — Мы же уже писали, кто, куда намерен поступать и кем собирается быть. Кому это интересно? И почему нет урока физкультуры?

Преподаватель усмехнулась.

— А вот не надо опаздывать, тогда бы вместе со всеми порадовался тому, что Геннадий Павлович заболел. Вместо физкультуры я проведу урок черчения, пока же отвечайте на вопросы.

Лиля быстро набросала ответы в анкете. Рассеянным взглядом обвела класс. Скоро её одноклассники, будто перелётные птицы, разлетятся по всей стране. Благодаря Елене Михайловне одиннадцатый «А» постепенно превратился в самый дружный класс в школе. Им очень повезло с учительницей. Всю себя посвящая детям, она, в самом деле, являлась педагогом от бога. Ей было не в тягость по выходным ходить с ними в походы, на каникулах ездить в интересные места, на экскурсии. Она ухитрялась каждому ученику уделить внимание, понимала, кто чем дышит, и вовремя направляла по правильному пути. В классе не было даже намёка на булинг, на издевательства или какого-либо глумления одних школьников над другими. Конечно, ссоры и размолвки случались, но все конфликты быстро разрешались и не имели продолжения. Елена Михайловна научила их главному: быть людьми. Её авторитету способствовала и необычная внешность учительниц. Она одевалась в джинсы, свитера или рубашки мужского покроя, носила короткую стрижку, имела пирсинг в брови и носу, а на шее тату с японским иероглифом, означающим слово «свобода». В школу Елена, как её называли ученики, приезжала на мотоцикле. Школьники гордились и уважали свою учительницу, не имеющую любимчиков. Благодаря ей, четверть класса собралась поступать в педагогический институт на разные специальности. К Лиле одноклассники с первого класса и до выпуска относились как к младшей сестре, немного снисходительно, покровительственно, но любя. Она так и не смогла с этим ничего поделать. На её жалобы, что ребята смотрят на неё как на ребёнка, а ведь ей столько же лет, как и им, Денис ответил:

— Что сказать, выглядишь ты несерьёзно. Недаром семиклашки и восьмиклашки принимают тебя за свою. Как говорит твой дед: маленькая собачка до старости щенок.

Лиля обиделась на сравнение с собачкой, однако признала правоту друга. Мальчишки ровесники не обращали на неё внимания, ей никто не писал записок с признаниями в чувствах, не дарил валентинок и цветов. Она получала лишь утешительные открытки с сердечками в день влюблённых и веточку мимозы на Восьмое марта. Лиля и сама ни разу не влюблялась, школьные годы провела, ощущая лишь дружеские чувства к сильной половине человечества.

Собрав анкеты, Елена Михайловна оглядела учеников.

— До весенних каникул ещё двадцать дней, но уже сейчас предлагаю обсудить, куда поедем отдыхать. Я предлагаю Домбай. Посоветуйтесь с родителями и сообщите мне. Это наша последняя совместная поездка, давайте создадим воспоминания, которые останутся с вами на всю жизнь.

Лиля не заметила, каким грустным взглядом смотрел на неё Денис, но едва она повернулась в его сторону, он тут же сделал вид, что разглядывает рисунок в альбоме.

***

Под предлогом, что нужно готовиться к экзаменам, а делать это лучше всего в компании с Денисом, Лиле удалось отложить возвращение в квартиру на полтора месяца. Мама звонила каждое утро и вечер, забрасывала вопросами, а в конце разговора каждый раз тревожно спрашивала: всё ли у неё в порядке? В выходной она и Виктор Ильич наведывались к Васильевым проведывать беглянку. Так произошло и в эту субботу. Не успела Лиля с книжкой в руках расположиться в шезлонге, сделанном дедушкой из тополиных досок, как зазвенели колокольчики, повешенные над калиткой. Чертыхаясь, она набросила на себя сарафан из набивного ситца. Неизвестно кто заявился в эту обеденную пору, но вдруг вздумает пройти в сад, а тут она в стареньком линялом купальнике, ставшем ей тесным, развалилась на солнцепёке, как ленивый сурикат.

— Привет. Чем занимаешься? — Ольга Захаровна цепким взглядом окинула дочь. Увидев лежак, стоящий между двух сливовых деревьев, покачала головой. — Весеннее солнце очень жгучее. Вредно загорать в полдень. Надеюсь, ты не устраивала такой солярий ежедневно? Куда только бабушка смотрит.

Лиля вздохнула. Ну пошло-поехало. Будто она несмышлёныш и за ней до сих пор нужен глаз да глаз.

— Привет, мам. Во-первых, я всегда загораю до десяти утра и после четырёх вечера. Во-вторых, сегодня облачно и солнце без конца скрывается за тучами. В-третьих, тень от ветвей слив скоро ляжет на шезлонг. В-четвёртых, за полмесяца я загорела достаточно, чтобы не повредить свою шкурку. Могу добавить ещё в-пятых, апрель не такой уж жаркий месяц, на улице всего двадцать шесть градусов.

Ольга Захаровна замахала руками.

— Хватит, хватит. Тебя не переспоришь. Виктор Ильич купил тигровые креветки и сёмгу. Будем готовить их на мангале. Устроим праздничный ужин.

— Праздничный? В честь чего?

— Ты наконец возвращаешься домой. И никаких больше возражений, я уже устала слушать твои выдумки. Можешь мне объяснить, почему с тех пор как появился Виктор Ильич, ты больше не хочешь жить со мной? Это из-за него? Или есть другая причина? У меня такое чувство, что выйдя замуж, я потеряла тебя.

Лиля внутренне ахнула. Она понимала рано или поздно мама заметит её отчуждение, но ужасно не хотелось ничего ей объяснять. Что у неё имеется? Только подозрения в ненормальном отношении к ней отчима. Что он такого сделал? Просто смотрел на неё. Это озвучивать глупо и необъективно.

— Мама, с чего ты взяла, что я не хочу с тобой жить. Виктор Ильич тут совершенно ни при чём. Просто я всю жизнь провела здесь, к квартире до сих пор не привыкла. К тому же мне не хватает моего лучшего друга Дениса. А ещё отсюда удобнее ходить в школу.

— Это правда? И никаких других причин нет?

— Нет.

— Тогда, пожалуйста, не расстраивай меня. Собери вещи, после ужина поедешь с нами.

— Ну, мама! Разве мои доводы неубедительны? Можете по выходным навещать меня, как делаете это сейчас.

— Ты моя дочь. Я скучаю по тебе. Перед отъездом на учёбу хоть немного побудь со мной.

Лиля поняла, что мама всерьёз на неё обиделась. Делать нечего, придётся покинуть улицу Луговую.

— Хорошо. Вернусь с вами.

Лицо Ольги Захаровны просветлело.

— Вот и ладно. Как соберёшь вещи, Позови Дениску на креветки.

Лиля поплелась в дом. На площадке для барбекю Виктор Ильич уже разжёг мангал. Увидев её, он помахал рукой. Лиля молча кивнула.

На кухне дедушка и бабушка разглядывали огромных полосатых креветок, лежащих в белом пластиковом ящичке, рядом на подносе масляно поблёскивали розовато-оранжевые куски сёмги.

— Твой отчим старается нас порадовать, — заявил Лев Романович, трогая толстый бок креветки.

Лиля буркнула.

— Наверно, хочет подлизаться к вам.

Елена Петровна, поправив лёгкую косынку на шее, укоризненно посмотрела на внучку.

— Не стоит так говорить. Мы ему никто, но он к нам уважительно относится. И как я заметила, терпеливо и по-доброму к тебе.

Лиля упрямо поджала губы.

— Просто он знает: вы родные и близкие нам люди, поэтому хочет вам понравиться.

Лев Романович, нахмурившись, задумчиво погладил лысину. Белый пушок волос на затылке оставался единственной растительностью на его голове. В прозрачных голубых глазах промелькнуло недовольство.

— Что плохого в том, что он хочет понравиться? Он вошёл в прежде чужую для него семью и должен научиться со всеми ладить. А ведь это не так просто. Ты поймёшь, что он чувствует, когда сама выйдешь замуж и попадёшь в незнакомый мир. Ты ведь знаешь, что у Виктора кроме матери больше никого нет?

Лиля растерялась. Она понятия не имела о родственниках отчима.

— Дедуль, а тебе-то откуда это известно?

— Хоть иногда надо интересоваться людьми рядом с собой, — усмехнулся Лев Романович. — В прошлую субботу, когда ты умчалась с Денисом в кино, я играл в шахматы с Виктором. Он рассказал: мать воспитала его одна, без чьей либо помощи, и у неё была нелёгкая жизнь.

— Почему я её на свадьбе не видела?

— Она уже три года как частично парализована. Виктор нанял двух медсестёр, они посменно находятся возле неё. Да и он не забывает мать, проведывает её ежедневно.

Лиля недоверчиво поинтересовалась:

— Это он тоже тебе сказал?

— Нет. Это Оля поведала. Пару раз она ездила с ним в загородный дом и видела мать Виктора.

— А мне мама ничего об этом не говорила, — задумчиво произнесла Лиля.

— Когда ей с тобой беседы разводить, ты вечно чем-то занята. Оля жаловалась, в последнее время ты как чужая стала.

— Это ей только кажется. Просто мама не заметила, что я уже взрослая.

Елена Петрова хмыкнула.

— Да неужели? А кто вчера по саду с Дениской бегал, из водных пистолетов стрелял? Кто орал, как резаная, когда на голову майский жук спикировал? Нежели это наша великовозрастная старшеклассница?

— Мама, о чём это вы? — спросила Ольга, появляясь на кухне. И спустя много лет она не прекратила родителей первого мужа звать отцом и матерью. Ольга искренне считала их таковыми.

Круглое полное лицо Елены Петровна осветилось улыбкой.

— Да вот напоминаю кое о чём внучке.

Ольга вопросительно посмотрела на дочь.

Та пожала плечами.

Ольга, бросив взгляд на морепродукты, вспомнила, зачем появилась на кухне.

— Ой! Я же пришла сказать, что дрова прогорели, можно выложить на решётку креветки и рыбу. Мама, вы их посолили?

— Всё сделала, как ты сказала.

Елена Петровна подала Ольге решётки, и они вдвоём принялись выкладывать на них будущий деликатес.

Как ни хотелось Лиле остаться на Луговой, пришлось послушаться мать. Она быстро собрала сумки и отправилась звать Дениску на обед.

***

Лиля поёжилась, взгляды отчима вызывали у неё прямо-таки аллергическую реакцию. Сначала чесались глаза, потом голова, а затем зуд охватывал всё тело, хотелось немедленно вскочить и бежать, куда глаза глядят. И это притом, что Виктор Ильич теперь старался как можно реже смотреть в её сторону и делал это лишь по необходимости. Он явно догадался, что Лиле неуютно в его присутствии и стал вести себя очень сдержанно, но избежать общения, находясь в одной квартире, было просто невозможно. Лиля ничего не могла с собой поделать, она сразу раздражалась, когда наталкивалась на задумчиво-растерянный, какой-то больной взгляд отчима. Она взяла привычку после ужина подолгу гулять по улицам, а в выходные находила повод поехать к дедушке и бабушке или просто отправлялась в кино на пару сеансов. Попытки Лили проанализировать странное отношение к ней отчима проваливались под градом фактов. Сначала она в ужасе решила, что он педофил. Что если Виктор Ильич такой, как Гумберт из романа Набокова «Лолита»? У них даже возраст одинаковый: тридцать семь лет. А она как раз выглядит намного моложе своего возраста. Но понаблюдав украдкой за отчимом, обнаружила, что он больше не делает никаких попыток прикоснуться к ней и даже начал держать с ней довольно большую дистанцию. Это не похоже на одержимость юной девушкой, да и чувства Виктора Ильича к матери казались вполне искренними. Лиля, постаравшись отбросить предвзятость, пригляделась к нему внимательнее. Выяснилось, что в его глазах, когда он смотрел на неё, иногда появлялся страх или что-то похожее на мистический ужас, а порой в них плескалась боль и глубокая печаль. Всё это совсем не вязалось с образом любителя малолеток. Но как бы то ни было, находясь рядом с отчимом, Лиля чувствовала себя так, будто из неё выкачивали энергию, и это не прибавляло симпатии к Виктору Ильичу, а лишь заставляло держаться от него подальше.

В субботу утром Лиля, выдержав затянувшийся завтрак, собралась на весь день отправиться гулять по городу. Чудесная солнечная погода конца апреля так и звала выбраться в парк или на природу за город.

— Лиля, задержись, — остановила мать её попытку встать из-за стола.

— В чём дело?

— Хочу поговорить с вами обоими. Так продолжаться больше не может. Неужели вы думали, что я слепая? Не замечу ничего необычного в ваших отношениях. Я долго терпела и ждала, когда вы или подружитесь, или придёте к какому-то взаимопониманию. Не дождалась. Я не понимаю, что происходит. Почему ты сбегаешь из дома? Почему перестала мне доверять? Что ты скрываешь? — Она повернулась к мужу. — Ещё я хочу знать вот что. Почему, когда она находится рядом с тобой, то становится похожа на ежа? Почему ты смотришь на неё больными глазами? — Она выпрямилась на стуле, сложила руки на груди. — Я жду. Кто из вас первый начнёт говорить правду?

Лиля ощутила себя так, словно сидит не на стуле, а на раскалённой сковородке. Светлая кухня с большим окном, выходящим на восток, показалась её мрачной и неуютной.

— Я думаю, что Виктор Ильич энергетический вампир, — ляпнула Лиля первое, что ей пришло в голову. — Мне рядом с ним как-то нехорошо. Может, мне оберег какой купить, чтобы от него защищаться?

Серьёзная обстановка разговора сразу разрушилась после заявления Лили.

— Ты современная девушка, а веришь в такую чепуху, — изумилась Ольга. — Могла бы придумать что-то получше.

— Я верю, — негромко произнёс Виктор. — Бывают такие люди, которые способны вывести человека из себя, чтобы потом спокойно поглотить часть его сил. Кроме того я кое-что от вас скрываю. Но думаю, прежде чем объясняться, должен отвезти вас кое-куда. Иначе вы не поймёте.

— Куда отвезти? Почему бы тебе просто не ответить на мои вопросы?

Виктор взял жену за руку.

— Непременно отвечу, но чуть позже. Переодевайтесь, я буду ждать вас в машине.

Ольга, недоумённо поглядев на мужа, принялась быстро убирать со стола.

— Нам обязательно ехать? — занервничала Лиля. Хотя ей и было любопытно, что хотел показать Виктор Ильич, она почувствовала тревогу.

— Обязательно. — Ольга сложила грязную посуду в раковину, протёрла обеденный стол влажной салфеткой. Бросив взгляд на дочь, та стояла перед ней в белых шортах и чёрной футболке, добавила: — Ты в принципе готова. Подожди меня, я сейчас.

Пока мама меняла домашнюю одежду на уличную, она успела вымыть посуду и поставить её в сушилку.

— Ты можешь сказать, куда мы направляемся? — поинтересовалась Ольга, когда она и Лиля, спустившись на лифте, приблизились к «Мазде».

— Потерпите немного, скоро всё поймёте.

Через двадцать минут автомобиль выбрался из города, запруженного машинами на простор. Лиля помнила свой провинциальный Гулькевичи сонным и спокойным, но за пятнадцать лет количество транспорта увеличилось в разы, теперь центральные улицы заполонили большие и маленькие автомобили и грузовики. Виктор Ильич съехал с трассы на узкую грунтовую дорогу, ведущую к кладбищу. Остановившись на стоянке, он повернулся к жене и падчерице.

— Готовы услышать правду?

Лиля и Ольга, выбравшись из «Мазды», отправились за ним следом. Пройдя через ворота, они попали в мир мёртвых. Из-за поющих птиц и множества деревьев разных пород, посаженных у могил, он походил на парк или ухоженный сад. Здесь было свежо и прохладно. Возле надгробий пышно цвели весенние цветы: нарциссы, купена, барвинок, крокусы и тюльпаны. Яркостью красок они соперничали с пластиковыми цветами, стоящими у постаментов в различных вазах и банках. Виктор, приблизившись к одному из памятников, остановился. Лиля посмотрела на большой цветной портрет молодой девушки, выгравированный на серо-голубом граните — сердце сделало кульбит и на секунду замерло. С фотографии на неё глядела она сама. Чуть позже мозг зафиксировал отличия, у этой с камня нос не прямой, как у Лили, а чуть курносый, другой рисунок бровей и разрез глаз. Но первое впечатление схожести просто ошеломляло.

— Это Мия, моя одноклассница и подруга детства. Ей исполнилось пятнадцать, когда она утонула в Кубани. Мы выросли возле реки, знали её коварство, но всё равно часто в ней купались. В тот день мы поленились добраться до удобного спуска, полезли в воду с крутого берега. Но главное, вода ещё не прогрелась до нужной температуры, было довольно холодно — ногу Мии свело судорогой, она начала тонуть. Я пытался её спасти. — Голос Виктора Ильича дрогнул. Мышцы на его лице окаменели. Помолчав немного, он продолжил: — Я сам нахлебался воды, еле выбрался на берег. Мию так и не нашли, она навечно осталась в реке. В этой могиле лежат лишь её вещи, родители решили поставить памятник, чтобы почтить память дочери. Родственники Мии прокляли меня, но я не виню их за это. Я обязан был вытащить её из воды. — Грудь Виктора Ильича вздымалась, на висках и высоком лбу выступили капли пота. — А если не удалось спасти, то должен был погибнуть вместе с ней. — По его щекам, ставшим иссиня белыми, как будто от лица отхлынула вся кровь, медленно покатились слёзы. — Когда я увидел Лилю, то был потрясён до глубины души. Мне показалось, что Мия возродилась в ней. Не верилось, что один человек может так походить на другого. Я как заворожённый смотрел на Лилю, пытаясь осознать происходящее. Удивительно, но чем больше глядел, тем сильнее казалось сходство. Я не сошёл с ума, понимаю, что во мне говорит чувство вины. Со временем я привык к облику Лилии, но моё необычное поведение не способствовало нормальным отношениям и стало причиной нашего отчуждения. Прошу прощения за то, что сразу всё не объяснил. Не знал, как это сделать.

Ольга потёрла виски.

— Мистика какая-то. С первого взгляда сходство прямо поразительное. Однако присмотревшись, начинаешь замечать разницу между ними. Витя, ты же на самом деле не веришь в переселение душ?

Он покачал головой.

— Я уже не знаю. В мире столько непостижимого и необъяснимого. Разве неудивительное совпадение, что я полюбил женщину, у которой, как оказалось, имеется дочь почти точная копия погибшей Мии. Не волнуйся, Оля, я почти привык к облику Лили и скоро смогу разрешить свою психологическую проблему. Мне стало легче, когда я вам всё рассказал. Не хочу, чтобы Лиля по-прежнему шарахалась от меня.

Лиля хмыкнула.

— Теперь не буду. Вообще-то я считала вас извращенцем.

— Что!? — глаза Виктора округлились. — Ужас! Надо было раньше объясниться.

— Точно. Из-за вас я заработала аллергию, у меня даже уши начинали чесаться, как только вы приближались, — буркнула она. — Конечно, неприятно походить на мёртвого человека, но это лучше чем, отчим педофил.

Лицо Ольги залила краска.

— Прекрати!

— Ничего, — улыбнулся Виктор. — Хорошо, что мы всё выяснили. Лиля, ты не возражаешь, ели мы заедем в мой загородный дом, он тут совсем близко. Я собирался сегодня проведать маму.

Лиля кивнула

— Ничуть. Мне даже интересно увидеть, где вы живёте.

Ей почему-то не хотелось поворачиваться спиной к памятнику. Казалось, стоит лишь отвернуться, эта девочка с гранитного постамента вопьётся в неё взглядом.

Дом Виктора Ильича оказался двухэтажным с высокой крышей, крытой красно-коричневой черепицей. Перед домом среди коротко подстриженной травы рос пирамидальный можжевельник. Дорожка, ведущая к входной двери, была выложена цветной плиткой и поблескивала на солнце кварцем. Стены из белого итальянского кирпича хорошо сочетались с огромными стрельчатыми окнами. Лиля, выбравшая профессию архитектора, оценила строгую без излишества красоту дома.

— Проходите в гостиную. — Виктор радушно распахнул дверь перед гостьями. — Олечка, ты знаешь, где кухня. Выпейте кофе или чаю, я же пока побеседую с мамой.

Лиля обвела взглядом просторную гостиную. Заметив у окна белый рояль, удивилась.

— Виктор Ильич играет на рояле?

— Нет. Он его для меня купил. Надеется, когда придёт время, мы сюда переедем.

— Здесь классно, — выглянув в одно из окон, Лиля заметила за домом бассейн и беседку, увитую ещё голыми без листьев ветвями глицинии. — Ничего себе! Там отличная зона отдыха. Мам, когда я уеду учиться, перебирайся в этот дом. Зачем сидеть в квартире, на шестом этаже, если можно тут наслаждаться природой и бассейном.

— Думаешь?

— Ага.

На кухне Ольга по-хозяйски открыла холодильник, достала из него сыр, колбасу, помидоры. Сделав бутерброды, отправила их в микроволновку. Когда чайник закипел она, разлила кипяток по чашкам.

Лиля успела расправиться с горячими бутербродами, когда на кухню вошёл Виктор Ильич.

Ольга поинтересовалась.

— Как Нина Игоревна?

— Сегодня лучше. Она не капризничала во время массажа и неплохо поела.

— Чай будешь?

— Да. И бутерброды тоже.

Лиля встала из-за стола.

— Можно, я осмотрю дом?

Виктор Ильич улыбнулся.

— Конечно. Чувствуй себя как дома.

Лиля прищурилась и серьёзным тоном спросила:

— Мне можно везде ходить? Или как в замке Синей бороды здесь имеются запретные комнаты?

— Осматривай, где хочешь и что хочешь. На втором этаже три спальни. Предполагается, что одна из них твоя.

По довольно широкой лестнице Лиля поднялась на второй этаж. Осмотрела все три спальни, кабинет и ванные комнаты. Свою она узнала по наличию в ней отличного чертёжного стола и учебного уголка с компьютером. К её удивлению, Виктор Ильич не стал декорировать спальню в девчачьем розовом свете, всё было выдержано в спокойных тонах. Мебель сливочного оттенка прекрасно сочеталась с белыми стенами и потолком. Одна из стен представляла собой небо, по которому летел клин журавлей. Возле зеркала в пол в плетёных кашпо стояли два лимонных деревца. Осмотрев верхний этаж, Лиля спустилась на первый. Открыв дверь в комнату рядом с гостиной, увидела лежащую на кровати женщину лет шестидесяти пяти. В приоткрытую форточку с улицы вливался прохладный воздух, насыщенный ароматом свежескошенной молодой травы, но он не смог перебить запах лекарств и дезинфицирующих средств. Заметив гостью, женщина чуть приподнялась и приглашающим жестом слабо махнула рукой. У противоположной от кровати стены на тёмной консоли стоял большой плазменный телевизор. В углу на крохотном диванчике дремала молодая женщина.

Лиля осторожно, маленькими шажками приблизилась к больной. Она уже догадалась: это мама Виктора Ильича, а на диване спит её медсестра.

— Возьми стул и присядь, — прошелестел слабый голос.

Лиля выполнила просьбу. Опустившись на стул рядом с кроватью, посмотрела в окно, не задёрнутое шторами, на клумбу с разноцветными тюльпанами.

«Её зовут Нина Игоревна», — вспомнила она слова матери.

— Здравствуйте. Я Лиля дочь жены вашего сына.

Бледные губы больной растянулись в подобии улыбки. Из белоснежной хорошо отглаженной ночной рубашки выглядывали острые ключицы, морщинистая шея была худой и тонкой. Нина Игоревна выглядела измождённой. На лице с впалыми щёками и вислым носом, лихорадочно блестели серые глаза, очень похожие на глаза сына.

— Витя говорил о тебе. Вот значит ты какая. Действительно, очень похожа на Мию. Прямо жуть берёт, — негромко, с трудом выговаривая слова, произнесла Нина Игоревна. — Даже не знаю, наказание это ему или награда. Он так любил Мию, что чуть с ума не сошёл, когда она погибла.

Лиля ощутила, как по спине пополз холодок, а кожа покрылась мурашками.