Горничная для принца

Наталья Бочка

– Кто ты такая? – проговорил человек из темноты. При свете яркой луны, я видела только очертания его мужественной фигуры. – Я горничная из этого замка, – проговорила я испуганно и указала на стену. – Хотел бы я узнать тебя лучше, – мечтательно сказал он. – Я горничная короля и не могу общаться с мужчинами. Это запрещено. – Но ты могла бы иногда приходить сюда и мы бы просто разговаривали, – он обошел, встал сзади меня и почувствовала его горячее дыхание.

4

Путь наш оказался утомительным и совсем небыстрым.

Никогда не думала, что в такой красивой карете можно так сильно устать. Хорошо хоть на ночлег останавливались на разных постоялых дворах, подобных тому из которого меня забрали.

Иногда стояли по нескольку дней. В роли постоялицы, новой для меня, я чувствовала себя совсем не так как раньше. Всю жизнь я прислуживала, теперь же прислуживали мне. Странно, необычно. Но приятно.

Каждый раз, после остановки, когда снова приходилось выдвигаться в путь, карета заполнялась.

Сначала одна девушка в капюшоне появилась рядом со мной, потом вторая, а вскоре вот, нас уже четверо. К десятому дню карета была уже полной, и мы сидели тесно прижатые друг к другу. В полном молчании и таинственности.

Потому что прежде чем запустить нас снова в карету чопорный слуга повторял одни и те же слова:

— Не разговаривать, ни открывать лица, ни касаться руками.

Странно всё это. С чего это мне бы вздумалось кого-то трогать.

А вот поговорить хотелось бы, но нельзя. Один раз я сказала — ой, когда карета подскочила на кочке и тут же услышала голос слуги:

— Не разговаривать!

Пришлось прикусить язык, мало ли что грозит мне от того, что заговорю, вдруг захотят вернуть меня хозяйке и Марку, а этого я желаю меньше всего. Лучше тогда помолчать.

Привыкла уже к разноцветной накидке с райскими цветами. У каждой из нас она отличается по цвету, но сшиты одинаково. В этой яркой плотной ткани я чувствую защищённость и мне это нравится.

Мысли о том, что за меня заплатили много денег и надели на меня такую красивую накидку — греют сердце. Надеюсь, меня ждёт хорошая жизнь в нормальной чистой одежде. Пусть прислугой, но точно не такой, какой я была.

Иногда мысли приходят и грустные. Всякие страшные предположения лезут в голову и пугают. Я стараюсь отделаться от них не придумывать ничего плохого.

Вся эта тайна интригует, и я надеюсь, что в конце утомительного пути будет что-то хорошее.

К концу второй недели мы ехали два дня без остановок, все вымотались и устали. Это было понятно и без слов, по тем вздохам, которые вырывались из груди, каждой из нас. Иногда кому-то из девушек становилось дурно, и она склоняла голову на соседку. Но карета не останавливалась и катила дальше. Нам не разрешали об этом говорить.

А однажды, одна девушка начала кричать:

— Остановите мне плохо, я хочу домой!

Карета остановилась, девушку вывели и больше мы ничего не слышали.

Теперь стало действительно страшно. Ещё полдня мы ехали в тишине и даже боялись вздыхать.

За окнами вечерело. Очертания рисунка на ткани накидки все, что я могла видеть. Я закрывала глаза и пыталась спать сидя, в надежде, что скоро мы доедем до ночлега. Ещё немного и я не выдержу и тоже закричу как та девушка, пугает только неизвестность. Что со мной сделают, если закричу? И я держалась. А потом думала — да какая разница, что сделают, ехать так больше невыносимо.

Последние капли моего терпения иссякали… Ещё немного…

Карета остановилась. Мы услышали гул голосов.

Открылась дверца. Нам приказали выйти. Так как я сидела у стены с краю, то выходить мне пришлось последней.

И надо же было так выходить, видно усталость нелёгкого пути сказывалась, что прямо на подножке я наступила на край накидки, оступилась, не удержалась и начала падать. Шлёпнулась в дорожную пыль, повернулась и капюшон сполз с моего лица.

И вот, в этот самый момент, когда я упала и лицо моё открылось, вся толпа ахнула и даже кажется, подалась назад.

Сначала я зажмурилась, в страхе, что сейчас меня схватят и куда-то утянут за такую провинность. Но никто не трогал меня. Я приоткрыла один глаз, а затем открыла и второй. Несколько раз моргнула с непривычки.

Вокруг толпа народу. Все стоят и смотрят, как я растянусь на площадке прямо перед ними. Я смотрю на них, а они смотрят на меня. Гул затих.

Испуганно перевожу взгляд с одного лица на другое, а они все с любопытством смотрят на моё лицо.

Слава богу за эти дни я отмыла его так тщательно, что даже увидела в зеркале, как румянятся щёки, как появляются две симпатичные ямочки, когда я улыбаюсь. И даже заметила, лицо моё не такое уж и страшное, как казалось.

Люди изумлённо рассматривали меня.

Но это продлилось всего лишь пару мгновений, потому что подбежавший слуга быстрым движением накинул на меня капюшон и, помогая встать, приказал:

— Посторонились! Следуйте за мной!

Мы с девушками сбились в кучу, пытаясь не терять из вида слугу, пошли за ним. Толпа расступилась, давая нам пройти.

Когда мы шли между этими людьми, я чётко слышала шепот и даже громкие голоса иногда выкрикивали:

— Она в красном! Её волосы, вы видели её волосы? А лицо? Оно прекрасно!

Кто в красном? И чьё лицо прекрасно?

Кажется, я как раз в красном…

Что это означает? Надеюсь, скоро узнаю.

***

Край капюшона лег так, что образовалась складка, в которую я могла видеть все, что нас окружало.

Мы пошли мимо толпы простолюдинов одетых не так как я привыкла видеть в тех краях откуда меня привезли. Там откуда я родом простые люди большей частью нищие оборванцы, а если что-то имеют за душой, то одежда всё равно серых и землистых цветов. И всё вокруг серое и землистое. Здесь же, люди одеты более ярко и не так бедно.

Простые люди, это разноцветная толпа, в одежде расписанной узорами, сдобренными вышивкой и множеством всяких украшений.

Одно уже это закладывало в душу надежду на лучшую жизнь.

Наша колонна девушек в разноцветных накидках проследовала к воротам. Огромные, как мне показалось, даже гигантские, сложенные из досок невероятного размера. Какое должно быть дерево, чтобы иметь такую длину и толщину.

Мы вошли. И как только вошли, ворота со страшным скрипом начали закрываться. Пять человек, огромных мужиков с одной стороны и пять с другой, толкали толстые деревянные колёса. Сразу как ворота закрылись, невероятной толщины засов толкнули и он вошёл в такую же скобу.

Толпа осталась снаружи, а мы оказались внутри двора, рядом со стенами каменного замка.

Позабыв о запрете, я подняла голову и посмотрела на высокие стены собранные из огромных каменных плит, сросшихся между собой, слепленных когда-то не только руками человека, но и временем. Это наверняка грандиозное сооружение, но мы видим только одну его стену.

Вернее я вижу, потому что остальные так и стоят с натянутыми на головы капюшонами.

Да, стена замка произвела на меня впечатление.

Ну, по крайней мере, это будет получше чем в обшарпанной таверне у Жанетты.

Теперь я принадлежу хозяину этого замка, я так понимаю. И буду работать здесь служанкой. Надеюсь, в мои обязанности не будет входить грязная работа. Тут явно полно слуг и молодых девушек не заставят выполнять особо грязную.

Надеюсь, внутри есть не только служанки, но и слуги, молодые парни. Среди них хотелось бы найти кого-то и полюбить… Было бы неплохо. Ведь без любви жить не очень хорошо. Хочется, чтобы кто-то влюбился в меня, ну и самой влюбиться.

Думаю обо всём этом и забыла, что капюшон мой соскользнул. Только когда строгий слуга подскочил ко мне и прошипел:

— С ума сошла?

Я вздрогнула и натянула посильнее красную ткань.

Вошли внутрь. Девушками, двигаясь одна за другой, пошли по коридорам замка. Теперь я даже не могла как следует рассмотреть, где и куда идём, так как глубокий капюшон ограничивает обзор.

Надеюсь потом, когда мы поступим на службу всего этого не будет, ни накидок, ни таинственности. Не сильно хочется всё время ходить с закрытым лицом. А вдруг на этот случай у них есть что-то другое, например маски.

Мерный топот нескольких десятков ног по светлому мраморному полу.

Я много слышала о таких полах, но никогда не видела. Заезжие в таверне, иногда в разговорах упоминали красоту дворца королевства. Я представляла, порой даже мечтала, попасть сюда. Вот я здесь, но ничего не вижу. Как хочется откинуть капюшон и повертеть головой в разные стороны. Интересно же, но нельзя.

Сколько можно идти?

Коридор, другой, третий.

Мраморный пол под ногами резко сменился сырым камнем, повеяло прохладой и мы начали спускаться по невзрачным ступеням.

О нет!

Только не это.

Неужели мои страшные догадки начинают сбываться. Неужели снова быть прислугой на самом низу. Вот теперь я действительно начинаю волноваться.

Молча следуем за сопровождающим слугой, от которого до нас доносится только голос и повторяющее слова эхо.

Чем дальше, тем ниже, тем прохладнее и сырее. Сильнее зябнут мои ноги одетые в плохонькие, почти спонтанные туфли из кожи буйвола. Холод проникает под одежду, сковывает движения, будоражит страхом сознание.

Трепет начинаю ощущать не только я.

— Куда нас ведут? — послышалось сзади.

— Разговоры! — прокричал слуга и эхо трижды повторило — воры-воры-воры!

Снова мы угнетенно и молчаливо шли. Подрагивая и представляя уже не таким радужным своё скорое будущее.

А потом, послышался скрип.

Отвратительный скрип железа и по телу поползли противные мурашки.

Неужели нас ведут в темницу?

Как в подтверждение моей догадки, я почувствовала толчок, быстрым движением скинула капюшон и увидела комнату похожую на темницу.

Рядом со мной ещё несколько девушек тоже без капюшонов. Мы пугливо оборачивались, смотрели друг на друга и на серые стены темницы.

— Что это такое? — проговорила одна.

— Где мы? — испуганно глянула на высокий потолок другая.

— Зачем мы здесь? — в страхе прошептала третья.

Решетка на двери захлопнулась и слуга сказал:

— Теперь вы принадлежите королю. Сначала мы испытаем, нет ли среди вас ведьмы. Все кто пройдёт отбор, будут служить королю. Ведьмы будут уничтожены!

Открыв рты, мы стояли и в ужасе смотрели на выход.

Я в каменной темнице. Рядом со мной пара десятков девушек… и кто-то из них — ведьма.