Адвокат Казановы

Наталья Борохова

Ничто не предвещало неожиданностей в деле, доставшемся молодому адвокату Елизавете Дубровской. Все указывало на то, что известную бизнес-леди Ингу Сереброву убил молодой муж Дмитрий, ее бывший тренер по фитнесу. Елизавета пыталась отыскать новые улики, когда случилось непредвиденное: Дмитрий бежал из-под стражи, и в тот же день погибла маникюрша Серебровой, выступившая против него в суде. Казалось бы, все понятно – убийца избавился от свидетельницы. Но по некоторым мелким деталям Лиза начала догадываться: кто-то пытается обвинить ее подзащитного в преступлениях, которые он не совершал…

Глава 10

Мария, горничная Серебровых, была напугана официальностью обстановки во Дворце правосудия и мечтала побыстрее убраться отсюда к своим швабрам и кастрюлям. Судейская мантия, прокурорские погоны и униформа приставов красноречиво свидетельствовали о том, что все здесь происходящее является суровой действительностью и, если относиться к ней легкомысленно, можно запросто оказаться там, где находится сейчас ее молодой хозяин.

— Вы были свидетельницей ссор между супругами? — спросила ее прокурор.

Марии очень хотелось угадать правильный ответ, чтобы случайно не разозлить даму с таким суровым выражением красивого лица. Что сказать? «Была» или «не была»? Она вспомнила, как когда-то, еще при поступлении на работу в дом Серебровых Константин ее инструктировал: «Запомни, если хочешь задержаться здесь надолго: все происходящее между хозяевами тебя касаться не должно. Видишь, что назревает у них ссора, выйди потихонечку да и топай прямиком в бытовку, сиди там, пока буря не уляжется. Не сплетничай, не подглядывай, не лезь с выражением сочувствия. Не то вышибут в два счета. Поэтому не будь дурой!»

Мария с облегчением выдохнула:

— Никак нет. Никаких ссор не видела. Не имею привычки подглядывать за хозяевами. Их дело. Сами разберутся.

Прокурор взглянула на свидетельницу исподлобья:

— Пару минут назад вы давали подписку о том, что будете говорить только правду. Между прочим, вас предупредили об уголовной ответственности за дачу ложных показаний.

Мария с ужасом поняла, что верный ответ не угадала.

— Вас допрашивал следователь?

— Да, — тихонько проговорила она.

— Вы ему говорили правду?

— Конечно, как же еще.

— Тогда потрудитесь припомнить ваши показания, — сердито посоветовала прокурор. — Вы что-то говорили о телефонном разговоре между Ингой Серебровой и ее мужем, когда речь шла о разводе. Вспомнили?

— Да-да, — поспешно ответила Мария. Ей было уже все равно, что скажет управляющий по поводу ее излишней осведомленности о делах Серебровых. Наплевать на репутацию. Лишь бы выбраться отсюда побыстрее, а там уж как карта ляжет.

— Я принесла Инге Петровне кофе в кабинет, — начала вспоминать девушка. — Увидев, что хозяйка не в духе да еще и разговаривает по телефону, я собралась уйти, но она дала мне знак остаться.

— С кем же говорила Сереброва?

— Со своим мужем. Я слышала, как она называла его Дмитрием. Инга Петровна сообщила ему, что уже связалась со своим адвокатом по поводу развода. «Мне надоела такая жизнь, — заявила она. — Я скоро выставлю тебя из дома. Можешь заранее узнать о вакансии в своем спортивном клубе. Может быть, они согласятся принять тебя обратно».

— Интересно, а где тогда был сам Серебров?

— Вот уж не знаю. Может, делал массаж или проходил процедуры в салоне красоты. Больше-то он ничем и не занимался!

— Вернемся к телефонному разговору. Что же Серебров?

— Как я поняла, он был очень недоволен, затягивал разговор. Инга была готова положить трубку, а он настаивал на продолжении. Даже угрожал ей.

— Вот как? Угрожал?

— Да. Инга Петровна так и говорила: «Не угрожай мне, я уже все для себя решила. Я не собираюсь ждать, пока ты утопишь меня в моей же собственной ванне».

— Неужели у вашей хозяйки были основания опасаться того, что ее супруг может пойти на крайние меры?

— Значит, были. Поговаривали о том, что однажды он едва не утопил ее, катая на водном мотоцикле.

— Это был несчастный случай?

— Вот уж трудно сказать! Но у хозяйки, видимо, было другое мнение. Она пережила сильнейший стресс и после того случая стала закрываться в ванной, когда у нее возникало желание понежиться в теплой водичке. А был еще случай с Прутиком…

— Кто такой Прутик?

— Любимый пес хозяйки, пудель Прутик. Говорят, собаки очень хорошо чувствуют людей. Так вот Прутик сразу же невзлюбил Дмитрия. И чувство у них было взаимным. Пес звонко облаивал молодого хозяина, не пускал его в спальню, а тот, хотя при жене был вынужден сдерживать свои эмоции, отыгрывался на пуделе по полной программе. Однажды я видела, как он пнул собачонку так, что та с визгом отлетела в сторону.

— Прутик жив сейчас?

Горничная горько вздохнула:

— Если бы! Спустя год после того, как Дмитрий обосновался в доме, Прутик исчез. Инга Петровна была очень расстроена. Вместе с мужем они каждый вечер объезжали район, дали объявления в газеты. Но без толку, Прутик исчез. А следующей весной садовник, перекапывая участок за беседкой, наткнулся на труп собаки. Конечно, прошло время. Тело разложилось, но неплохо сохранился ошейник с гравировкой на пластине.

— И какое отношение происшествие имело к Дмитрию Сереброву?

— Как оказалось, самое прямое. Именно у него был мотив избавиться от собаки. Вся прислуга просто обожала пса. А еще дворник вспомнил, что в один осенний вечер видел Дмитрия с лопатой в руках. И был безмерно удивлен, потому что хозяин утруждал себя разве что подъемом гантелей. Тогда Дмитрий наплел садовнику, будто копал червей для рыбалки.

— А он что, увлекался рыбной ловлей?

— Да нет, у него даже удочек не было! Конечно, тогда дворник ничего никому не сказал и молчал до того времени, пока не нашли труп Прутика.

— Как хозяйка отнеслась к инциденту?

— Ох, да что тут и говорить! Инга Петровна была женщина суровая, быстрая на принятие решений. Она провела целое следствие, но Дмитрию удалось отвертеться.

— Как же?

— Он сказал, что обнаружил Прутика мертвым и, зная о том, как расстроится жена, решил скрыть правду. Чепуха, конечно. Но не пойман — не вор. Дело так и оставили, но мне кажется, хозяйка стала относиться к мужу настороженно. Да и понятно — кому хочется держать в своем доме убийцу…

— Мария, — начала свой допрос Дубровская. — Вы обещали говорить суду правду, только почему-то относитесь к своим словам легкомысленно.

«Час от часу не легче! — всполошилась бедная горничная. — Они сегодня сговорились, что ли? То одной угодить не могла, теперь другая с угрозами лезет. Господи, что ей надо-то?»

Неожиданно на помощь девушке пришел судья:

— Адвокат, давайте без долгих предисловий. Все мы видели, как свидетельница давала подписку. Так что сообщайте прямо, что вас не устраивает в ее показаниях.

— Охотно, ваша честь, — отозвалась Елизавета. — Вот вы, Мария, говорили нам о том, что слышали, как подсудимый угрожал вашей хозяйке.

— Я и сейчас могу подтвердить.

— Говорили, что он умышленно затягивал разговор.

— Точно, было.

— Но ведь этого не было!

— Я там была и все видела! — с азартом подтвердила горничная, подумав про себя: «Интересно, почему все пытаются уличить меня во лжи? Я же так стараюсь им угодить!»

— Вы наблюдали за тем, как беседовали супруги?

— Ну, не наблюдала, конечно. Разговор-то был по телефону! Просто все слышала.

— Гм, интересно… У вашей хозяйки была привычка, разговаривая по телефону, включать громкую связь?

— Нет, конечно.

— Тогда как вы могли слышать то, что говорил Дмитрий? Вы ведь слышали лишь слова Инги Петровны. Разве не так?

Горничная задумалась, сбитая с толку, но потом все же вынуждена была признать правоту адвоката.

— Вообще-то так. Говорила только хозяйка, а по ее словам я догадывалась, что отвечал Дмитрий Александрович.

— Спасибо, так я и думала, — поблагодарила ее Дубровская. — Значит, может статься, никакого разговора о разводе не было вообще.

— Как не было? — открыла рот изумленная горничная.

Лиза пожала плечами:

— Очень просто. Может быть, хозяйка беседовала сама с собой. Знаете, некоторые так делают для того, чтобы создать видимость разговора.

Беликов хлопнул по столу молоточком.

— Адвокат, не забывайте о том, что вы ведете допрос, а не сообщаете суду свои жизненные наблюдения.

— Извините, ваша честь. Я продолжу. Итак, что касается несчастного Прутика… На чем основано ваше утверждение, будто Дмитрий убил собаку?

— Я же говорила, — укоризненно произнесла Мария, подозревая, что вздорная адвокатесса слушала ее через слово. — Говорила про то, что он не любил пса. Говорила про лопату и червей. Да в конце концов он и сам признался, что похоронил собачонку!

— Вот именно — похоронил. Но не убил же! Дмитрий, как любящий муж, стремится оградить жену от сильного потрясения. В подобном случае все средства хороши. Даже ложь!

— Я бы так не сказала, — нахмурилась горничная. — Видели бы вы, как ловко он разыгрывал сострадание. Сколько времени он проводил рядом с хозяйкой, отыскивая Прутика по канавам и подворотням. Видели бы вы, с каким сочувствием он сжимал руки Инги Петровны и обещал, что пес обязательно найдется. — Мария угрюмо взглянула на адвоката и с необычной горячностью заявила: — Одно скажу вам — если человек так умеет обманывать, то ждать от него добра не приходится. Он как оборотень!

«Оборотень в обличье Аполлона», — мелькнула в голове у Лизы нечаянная мысль. Вопросов у нее больше не было…

Напарник Дмитрия из спортивного клуба выглядел так, как подобает атлету. Свидетельская трибуна, казалось, вот-вот треснет и разлетится в стороны под напором груды мышц. Но в нем не было той гармонии, которая была присуща Сереброву. И вообще, Владимир, так его звали, казался карикатурным персонажем, напоминающим злобную гориллу: тот же низкий лоб, маленькие колючие глазки и руки, густо поросшие темными волосами.

— Так вы говорите, что еще до брака с Ингой Серебровой у подсудимого были связи с клиентками клуба? — спросила прокурор. В ее вопросе, выдержанном в сухой, официальной форме, все же чувствовалось женское любопытство.

— Возражаю, ваша честь! — поспешила вклиниться Дубровская. — Вопрос не имеет отношения к делу. Какой смысл обсуждать сейчас любовные похождения моего клиента? Смею напомнить, он был не женат, стало быть, свободен от всяких обязательств.

— Обвинение готово ответить на возражение защиты?

— Конечно, ваша честь! — живо откликнулась прокурор. — Речь идет о характеристике личности подсудимого. Обосновывая корыстный мотив преступных действий Сереброва, обвинение пытается доказать, что еще до встречи с потерпевшей подсудимый методично подбирал себе обеспеченных женщин и беззастенчиво пользовался их деньгами. Брак его с Ингой Петровной Серебровой был для него лишь ступенькой к завладению богатством.

— Хорошо. Продолжайте допрос, — кивнул Беликов. — А вам, защита, напоминаю, что данные о личности подсудимого все же имеют для суда значение в отличие от любовных экзерсисов господина Сальвадора Дали.

Прыгунова облегченно вздохнула.

— Итак, свидетель, мы начали говорить об интрижках подсудимого, — продолжила она. — Продолжите свою мысль…

— Димка вообще-то был не промах, — охотно начал делиться своими воспоминаниями Владимир. — Дамочек окручивал так ловко, словно бутылки с шампанским открывал. Заманивал вроде как индивидуальными тренировками в зале, а заканчивалось все одним: частными занятиями на дому. В администрации клуба все об этом знали, но, поскольку клиентки были довольны, шума поднимать не хотели.

— Как произошла его встреча с Ингой Петровной?

— Да как обычно бывает. Пришла женщина в клуб, выбрала себе смазливого тренера, и понеслось! Индивидуальные тренировки, пробежки в парке, дальше кино, рестораны…

— А подсудимый тогда имел представление о том, насколько Сереброва богата?

— Еще бы! Сначала я ему информацию подкинул. Мол, гляди, каких людей обслуживаем. Сереброва и вправду была звездой. Интервью по ящику, модные тусовки, общение с иностранными партнерами — в общем, не женщина, а ходячий раздел светской хроники. Димка-то быстро спохватился. Вооружился информацией в Интернете и ринулся на абордаж. Она сдалась без боя. Понятное дело, дамочка в возрасте, кто на такую позарится!

— Как скоро последовало предложение руки и сердца?

— Этак через месяц после знакомства, — доложил Владимир. — Только Димка-то и не делал никакого предложения.

— Как так? — изобразила удивление прокурор.

— А вот так! Сереброва сама ему предложение сделала и на свои деньги в свадебное путешествие свозила.

— О времена, о нравы! — патетически воскликнула Прыгунова. — И что, после свадьбы Серебров вернулся на работу?

Свидетель махнул рукой.

— Где там! Объявился у нас разок разодетый, как петух на ярмарке. Небрежно бросил на подоконник ключи от новенькой машины, часок покачался на тренажерах, посидел в баре и был таков!

— Он вам что-нибудь рассказывал про свою новую жизнь?

— А то как же! — обрадовался возможности посплетничать Владимир. — Только в его рассказах о жене и слова не было. Он говорил о новой машине, о роскошном доме, о будущем бизнесе. Я узнал, что у него теперь есть личная маникюрша, а за его питанием следит специально нанятый диетолог.

— Что еще говорил Серебров?

— О том говорил, что если его старуха вдруг умрет, то все ее огромное состояние перейдет к нему.

— Как так умрет? Неужели Инга Петровна была неизлечимо больна или пребывала в столь преклонном возрасте? — картинно изумилась прокурор.

— Ну уж молодой-то она точно не была! — с ехидцей заметил свидетель. — Но здоровехонька, как мы с вами, вот что странно. Димка, помню, добавил: «Все мы под богом ходим». Известное выражение, с ним не поспоришь.

— Да, но в свете расследуемых событий оно приобретает какой-то зловещий смысл. Ваша честь, — повернулась Прыгунова к судье, — позвольте вопрос подсудимому?

— Пожалуйста, — разрешил Беликов. — Серебров, встаньте!

— Вы говорили такую фразу свидетелю?

— Да было все по-другому! — с горячностью воскликнул Дмитрий. — Ведь мы говорили в шутку. Вспомни, Володя, мы же смеялись.

— Но все же такие слова из ваших уст прозвучали? — уточнила прокурор.

— Прозвучали, но я…

— Довольно, у меня нет вопросов!

— Напомните суду ваше семейное положение, — попросила Дубровская Владимира.

— Я холост.

— Отлично. Вы сами-то не встречаетесь с женщинами?

Атлет выпучил глаза.

— Я вам что, евнух? Конечно, встречаюсь!

— А какой должна быть женщина, чтобы вам понравиться?

Владимир задумался и начал почесывать ухо, причем таким образом, что сходство парня с гориллой стало еще заметнее.

— Ну, молодая, красивая. И там чтоб все при ней. Конечно, неплохо, чтобы она выросла в благополучной семье…

— Достаточно. Скажите, что вы понимаете под понятием «благополучная семья»? Папа — инженер, мама — лаборант? Тихие семейные вечера, чтение вслух?

Владимир скривился.

— Зачем же такие крайности? Благополучная семья может быть совершенно другой.

— А! Вы имеете в виду благополучие материального плана, — догадалась Елизавета. — Уютный особняк в пригороде, каникулы на Средиземном море… Так?

— Примерно так.

— А сыграло бы роль, если бы ваша избранница, при прочих оговоренных вами условиях, была немного старше вас?

— Немного это сколько? — подозрительно спросил свидетель.

— Ну, лет на пять, скажем.

Атлет сморщился.

— Многовато. Вообще-то я предпочитаю девушек моложе. Но если она еще ничего себе, то, пожалуй, можно было бы и попробовать.

— Правильно! Вот и семейные психологи говорят, плюс-минус пять лет — ничего страшного. Люди относятся к одному поколению, — одобрила его решение Дубровская. — Но предположим невесту чуть постарше. Лет на десять!

— Ну, и переходы у вас, адвокат! Десять лет… Нет, я не согласен. Это уже чересчур.

— Но вы забыли, — напомнила ему Лиза, — про то, что невеста живет в тихом пригороде, в собственном доме. Дышит экологически свежим воздухом, а низкокалорийную пищу ей готовит собственный повар. Прекрасный парк, личный бассейн, массаж по утрам…

— Хм, может, тогда десять лет и не особо скажутся на ее внешности, — с сомнением в голосе произнес Володя. — А вы как думаете?

— Думаю, что она может оказаться красавицей.

— Да? Тогда в принципе можно было бы…

— Хорошо. Девушка повзрослела, и ей уже сорок три.

— Сорок три? — нервно воскликнул свидетель. — Ну вы даете! Нет-нет, ни за какие коврижки. Что же тогда получается, мне двадцать девять, а она уже пятый десяток разменяла?

— Но вы забываете про чудеса пластической хирургии! — змеей-искусительницей подобралась к нему адвокатесса. — Она выглядит лет на… двадцать пять. Катается на «Бентли» и может себе позволить выходные где-нибудь на островах в океане…

Лицо свидетеля приняло страдальческое выражение.

— Ну, я не знаю. Конечно, сорок три звучит не так страшно, как пятьдесят. И если вы не будете дальше увеличивать ее возраст, я, пожалуй, согласен обдумать такой вариант. В конце концов…

— Я не буду увеличивать возраст, — с кроткой улыбкой пообещала Дубровская. — Ведь Инге Серебровой было именно сорок три года. Значит, не стоит называть ее старухой. Как, впрочем, не следует осуждать других за поступки, которые вы повторили бы и сами, сложись подобная ситуация в вашей жизни.

— Благодарю, адвокат, — нарушил наконец молчание судья. — Думаю, свидетель учтет ваши пожелания. Но я буду крайне вам признателен, если вы мне сообщите, какой смысл для рассмотрения нашего уголовного дела имела ваша небольшая словесная потасовка?

— Ваша честь! Свидетель испытывает к подсудимому неприязнь, что и сказывается на тех показаниях, которые он дает суду.

— Неприязнь? — воскликнул Владимир. — С чего бы мне испытывать к Димке неприязнь?

Дубровская достала из папки лист бумаги.

— У меня в руках расписание тренерской нагрузки на тот период, когда в спортивном клубе еще работал подсудимый. Нетрудно заметить, что львиную долю индивидуальных занятий проводил именно он. Клиенты предпочитали тренироваться под его руководством. Разумеется, такое положение не могло понравиться свидетелю. Он ведь терял в заработке! И это помимо неудовлетворенных личных амбиций…

Владимир хмыкнул.

— Я вам уже говорил, как Димка заманивал дамочек на тренировки. Конечно, мне было за ним не угнаться, ведь я за честные отношения!

Дубровская равнодушно пожала плечами:

— Ознакомьтесь с расписанием. Пятьдесят процентов клиентов Дмитрия — мужчины. Надеюсь, вы не станете утверждать, что у него еще и нетрадиционная сексуальная ориентация?

Атлет недовольно молчал…