Пилюльки для души 2

Наталья Борисовна Хоц, 2017

Это небольшие рассказы про жизнь, знакомую каждому человеку. Своеобразное антистрессовое чтение с обязательно счастливым концом. Практически – лекарство для души. Содержит нецензурную брань.

Мал золотник, да дорог

Как всегда опаздываю! У папки я обещала быть в шесть. Он с Леночкой, его второй женой, моей мачехой-подружкой, сегодня идут в театр, а я вызвалась посидеть с Митюхой, пятилетним братишкой. Думала, что освобожусь гораздо раньше, но коллоквиум все никак не заканчивался, и теперь приходится не чинно вышагивать со скоростью потока, перетекающего по переходу с одной ветки метро на другую, а мчаться, вклиниваясь в малейшие зазоры между людьми, стараясь не сильно пихаться. Ничего не поделаешь — московский час-пик развлечение не для слабонервных! Как на грех, переход был длиннющим, и в какой-то момент краем глаза заметила, что рядом несется парнишка. Мелкий. Я на таких внимания не обращаю. При моем метре восьмидесяти, все кто ниже ста девяносто, сразу попадают в категорию «мелочь пузатая». Куда бы ни спешил этот парень, я спешила больше, так что включила «следующую скорость» и пошла в отрыв. Удивительно, но малыш не отставал. Ну, лети, птаха, резко сбросила скорость. Он тоже притормозил. Посмотреть на него что ли, да ну, много чести!

На платформе толпа турбулентно ввинчивалась в двери прибывшего поезда, теперь мысли сосредоточились только на том, что должна оказаться в этом составе. Тогда у моих будет шанс попасть в театр, хотя бы с третьим звонком. Простите, люди! В вагон я влезла. Наверное, скоро в нашей подземке появятся такие служащие, как в Японии, впихивающие народ в поезд. Без них вот у той растерянной старушки, что промелькнула в окне вагона, нет ни единой возможности доехать куда-либо. Интересно, какой по счету состав она пропускает?

При выходе тоже пришлось поработать локтями. И вот я на улице. Мчусь на всех парах! И что же вижу — коротышка не отстал! Ничего себе! Любопытство победило, я-таки повернула голову в его сторону. Парень, как парень. Бежит рядом и улыбается. Псих какой-то!

— Я готов! — ну, вот, и говорит, как псих.

— Поздравляю!

— А к чему я готов, Вас не интересует?

— Ни в малейшей степени.

— Странно. Вообще-то это Вас напрямую касается…

— Главное, не касайтесь меня!

— Я готов на Вас жениться прямо завтра, сегодня уже в ЗАГС не успеем.

Что за бред! Даже остановилась, но тотчас побежала вновь. Лучше промолчу, вдруг он буйный!

— Прекрасно понимаю, Вы не такая девушка, к которой можно подойти с несерьезными намерениями. Мои намерения серьезней некуда…

— Вот уж, действительно, дальше некуда!

— Не с того начал, да? Надо было сначала про погоду и природу. Но Вы так торопитесь… Вдруг бы не успел сказать главного! Мы идеальная пара! Что делать, если ты это еще не поняла?

— Ага! Уже на ты! Ладно. А ты, конечно же, так сразу и догадался?

— Практически. Секунд через 20.

— 20 секунд колебался! А-я-яй! Значит, никакая мы не идеальная пара. Ты должен был пасть сразу же, пронзенный стрелой Амура, и валяться там в переходе.

— Раньше. Еще на Фрунзенской, где ты вошла.

Ого! Ему удалось заставить меня еще раз посмотреть на него. Вот же рыба-прилипала!

— Ты Блока читала, — да, в метро я иногда читаю Блока, маленький синий сборничек — мой верный попутчик, — и шевелила губами. Дай, угадаю что… «Я рассердился больше всего на то, что целовались не мы, а голуби…

–…И что прошли времена Паоло и Франчески», — вынуждена была признать я.

–

Я тоже люблю это стихотворение. Хотя, согласись, любовь

Франчески да Полента и Паоло Малатеста не самый лучший образчик для подражания.

— Если честно, ничего о них не знаю. Для меня это было всегда просто прекрасным аккордом — «Паоло и Франческа».

— Не вопрос, расскажу!

в К сожалению, не получится. Я почти добежала. Мне вон в тот дом, — хм, неплохо было бы, если папка жил чуть подальше. Авось, успела бы послушать интересную историю.

— Я счастлив.

— Что больше бежать не придется?

— Что ты сказала «к сожалению»! Ты здесь живешь?

— Нет.

— Значит, ночевать тут не собираешься?

— Нет.

— Замечательно. Расскажу тебе о них на обратном пути.

— Не стоит. Я выйду очень, очень, очень поздно.

— Безусловно, стоит! Ты, главное, выходи. Не сочти за праздное любопытство, но как тебя зовут?

Уже вбегая в подъезд, бросила на ходу:

— Не Франческа!

— Слава богу! — расслышала, пока закрывалась тяжелая входная дверь. Улыбнулась.

Папа с Леночкой, давно одетые, топтались на пороге, Митюшок радостно прыгал по лестничной площадке:

— Я первый тебя в окошко увидел! Я победил!

— Победил, победил. Сейчас церемонию награждения проводить будем. Бегите скорей, удачи!

Двое галопом понеслись навстречу прекрасному, а мы с братишкой остались предаваться запрещенным удовольствиям — заказывать пиццу, играть в карты и домино, причем на деньги, это мое ноу хау, зато Митька стал считать просто виртуозно. А потом забрались с ногами на диван и смотрели мультики, получая одинаковое удовольствие от мелькания черепашек-ниндзя на экране.

— Вот не пойму, это я такая глупая, или ты такой умный? Почему если что-то нравится тебе, то это нравится и мне? А?

— Ты очень глупая, — утешил меня брат, — мы с тобой похожи, потому что мы родственники. Понятно?

— Но раз я глупая, то и ты тоже, — отомстила я, — мы же родственники!

— Вообще-то ты не очень глупая…

— Да Вы, сударь, умнеете прямо на глазах!

Митюшка подбежал к зеркалу и вернулся разочарованным.

— Ничего у меня на глазах нет.

— А что ты там думал обнаружить?

— Ум.

— Ах, ты моя птица Говорун!

— Почему птица?

— Потому что умна и сообразительна. Черепашки подождут. Давай, посмотрим «Тайну третьей планеты».

— Про Землю что ли?

— Нет. Почему ты решил, что про Землю?

— Ну, Земля же третья планета от Солнца.

— Да ты, прямо, ходячая энциклопедия.

— Прямоходячая? А какая еще бывает?

— Кривоходячая.

— Это как?

— Да вот так, — я скрючилась и прошлепала по комнате.

— Я тоже кривоходячая энциклопедия, — и братишка так скособочился, что я захохотала.

Дурачились, смеялись, валялись. Потом играли в акулу. Так у нас купание проходит. Он акула, а я туристка, которая пришла покупаться в океане. В этот раз так расшалились, что рука была искусана чуть не до синяков.

— Ну, Дашечка, я же акула! Хорошо, что не откусил вовсе.

— Вот спасибо, Митюшечка. Только я сейчас из этой акулы котлетки сделаю.

— Не делай из меня котлетки, Дашечка, меня акулята ждут.

— Давай, вылезай, акула-каракула, отнесу тебя в кроватку к твоим акулятам.

Вытерла братишку, почитала ему перед сном, уложила спать и подошла к окну. Надо же, а за окном-то дождь стеной. Как мои домой доберутся? Зонтики они точно не взяли. А я как? Ну, ясно, тут зонт одолжу. Ой! Интересно, а пацан этот до сих пор у дома маячит? Не видно ничего — темно, дождь… Да ушел, конечно, и думать нечего.

Около полуночи приехали папа с Леной. Думала, посидим, чайку попьем, но папка заторопился:

— Дочь, поздно уже, завтра тебе в институт, мне на работу…

— Даже впечатлениями не поделитесь?!

— Ты же знаешь, театр это не мое. Если б Ленчика не надо было выгуливать, я б туда не ногой.

— Не слушай, отца, — встряла мачеха, — чудесный спектакль. Обязательно сходи при случае. И ты, дорогой, хохотал, как сумасшедший, между прочим.

— Ну, Аронова, она и есть Аронова. И потом я же не сказал, что мне не понравилось, я сказал, что не пошел бы…

— А разве это не одно и то же?

— Конечно, нет! Просто, чтоб повеселиться у меня Митька есть, да и с вами обеими не соскучишься. Дашка, сам не отвезу, мы в буфете шампанского хлопнули, давай, такси вызову.

— Папка, зачем такси? Автобусы пока ходят. Ты проводишь, мама встретит.

— Ну, лады. Звони и пошли.

Вышли из подъезда, завернули за угол. Дождь перестал, в небе светили яркие звезды, мы шлепали по лужам, я рассказывала, чем занималась с Митюхой.

— Прекращай его учить играть на деньги! Он в детском саду, представляешь, подпольный карточный клуб организовал. Ленка чуть от стыда не провалилась, когда ее воспитательница отчитывать начала.

— Зато считает он лучше всех.

— Это да… Вон автобус твой. Поднажмем!

Мы помчались, где-то далеко за спиной слышен был топот бегущих ног, видимо, тоже торопились на автобус. Запрыгнула в закрывающуюся дверь:

— Там еще кто-то бежит, подождите, пожалуйста!

— Не положено, — буркнул водитель, выжимая педаль газа. Прошла в конец салона, чтоб быть подальше от этого

злого дядьки, заодно папке помашу. И тут увидела, что за автобусом несется тот парнишка, знаток Блока, я и думать о нем забыла! Автобус набрал ход, догнать его шансов не было. Парень остановился, поднял руки, сцепив их над головой. Так и стоял, пока не скрылся за поворотом. Да, нехорошо получилось. Но с другой стороны, какая разница, у меня с ним все равно ничего общего быть не может. Разве что любовь к Блоку.

Встретили меня мама с Рольфом. Рольф — наш пес, вообще-то он ротвейлер, хоть добродушный, как лабрадор. Но этого же никто не знает, так что с ним не страшно нигде и никогда. Вечер был чудесный, мы еще круг по району дали. Пришли домой. Потом папка позвонил.

— Дочь, доехала? Маме поклон.

— Сам передавай. Включаю громкую связь.

— Бэлка, привет. Тут такое дело… Даш, может не надо громкой связи?

— Ты же знаешь, у меня от вас секретов нет. Пока, во всяком

случае.

— Ну, как скажешь. Тут такой кадр нарисовался, тот, который на автобус не успел, он, оказывается, тебя поджидал. Ты его знаешь?

— Нет. Пытался со мной в метро познакомиться, но он не в моем вкусе!

— Почему? — спросила мама.

— Мам, он меня на голову ниже!

— Положим, не на голову, но я так и сказал, что его шансы завоевать твое сердце малы.

— Коля, ты с ним разговаривал?

— Это он со мной разговаривал, Бэла.

— Пап, а почему ты не сказал, что ты мой муж, например?

— Да чего-то не сообразил. Он спросил: «Вы отец этой девушки?» Я ответил: «Да».

— Эх, ты!

— Так вот, он сказал, дословно: «Я не спринтер, я — стайер, в случае с Вашей дочерью, готов перейти в категорию марафонцев».

— Точно не спринтер, иначе автобус бы догнал!

— Дочь, его бы даже Усейн Болт не догнал! Я спрашиваю: «Ваши планы?», он отвечает: «Исключительно матримониальные».

— Как романтично! Коль, ты дал ему Дашин телефон?

— Нет, конечно! Но кой-какую информацию сдал…

— Пап?!

— Ма-а-аленькую. Он спросил, ты на Фрунзенской живешь, или учишься. Я сказал, что учишься. Это все!

— Ну, ладно. Тогда живи.

— Эх, Дарья, родного отца запугиваешь! А парень-то неплохой. Кстати, его Давой зовут.

— Как?! — мы обе уставились на телефон.

— Дава, то есть Давид.

— Он с Кавказа, что ли?

— Нет, Бэла, наш московский еврей.

— Еще и еврей!

— Дашка! Откуда в тебе столько комплексов и предрассудков?! Прикольный пацан, правда.

— Да ну тебя. Все, папка, все. У меня Денис на второй линии, и, схватив телефон, побежала разговаривать на балкон.

Денис моя несбыточная мечта. Впрочем, не только моя.

— этого двухметрового атлета с роскошной гривой русых волос влюблены, по-моему, все однокурсницы и девчонки с других курсов тоже. Мама про таких говорит, альфа-самец. Он прекрасно знает, что неотразим, и умело этим пользуется. Девчонок меняет не просто, как перчатки, скорее, как рулоны туалетной бумаги во время поноса.

Ужас? Да. Но ведь каждая думает, со мной будет по-другому! И наступает на те же грабли. А я с ним просто дружу, ни на йоту не переступая черту приватности. Он это ценит, вот, звонит иногда.

Привет.

Привет.

Колок сдала?

Да.

Даш, дашь лекции на неделю?

Поздравляю, Денни, ты научился каламбурить!

Чего?

Так, проехали, — лингвистические тонкости не по его части,

в на неделю не дам, только до понедельника.

А что так?

Мои лекции, мои условия.

Молодец! Так с нами и надо, с мужиками. Вот займусь я тобой!

Глупое сердце запело, но:

Встань в очередь, когда дойдет, поглядим!

Ох, и штучка ты, Дашка! Ну, принеси завтра, не забудь.

Целую.

Дала отбой, стою и улыбаюсь, как дурочка. Все понимаю, дежурная фраза, но цепляет невероятно! Надо смотреть правде в глаза, да, я влюблена. Но скорее умру, чем покажу ему свои чувства. Интересно, неужели не бывает простой любви, ты любишь его, он любит тебя? Неужели надо все время просчитывать ходы, выстраивать стратегию? Или это только мои заморочки? Подумаю об этом завтра, а теперь пора спать.

Конец ознакомительного фрагмента.