Ниенна. Благословленная Смертью

Наталья Борисовна Русинова, 2023

Юная Ниенна Антарская бежит от нежеланного брака в академию Боевых, Целительских и Особых искусств столичного града Ахенбурга. Но в боевики худосочную девицу не примут, в целители самой не хочется. Остается один вариант – стать некромансеркой, служительницей Милосердной Смерти. Сражаться с упырями, волкодлаками и прочей нечистью в компании подруги-валькирии Герды, осваивать хитрую науку запечатывания жальников – и искать по белу свету возлюбленного с огненным сердцем, которого напророчил ей шаман… p.s. Цикл написан с опорой на мифологию и русские народные сказки. Уважаемые читатели! Так как "Ниенну" приняли в издательство, и она летом выходит в бумаге, формат ее распространения меняется на платный.

Трупная госпожа

Замок чародейской Академии Боевых, Целительских и Особых искусств славного города Ахенбурга поражал любое воображение. Диковинные шпили трёх башен богохульно угрожали проткнуть небо и подпереть острыми концами святую задницу самого Всеблагого Левия. Окна были затянуты не крашеной слюдой и бычьими пузырями, а самым что ни на есть настоящим стеклом. Рассвет отражался в них всеми оттенками багряного и алого, словно огненная лава в Бездне с рогатыми.

В той самой, куда после смерти ссылают непослушных дочерей, сбежавших из-под родительского крыла.

«Мы тебе добра желаем, как ты не понимаешь! — картинно заламывала руки графиня Антарская. — Маркиз Жермен — выгоднейшая партия: древний род, богатые земли, ни единого родственника, претендующего на наследство, в живых не осталось!»

«Выйдешь, и точка! — отчеканил граф и отец. — А посмеешь отказаться и опозорить нас перед общественностью — выпорю на конюшне, как зарвавшуюся дворовую девку, не посмотрю, что родная кровь».

— Вы меня догоните сначала, — прошипела себе под нос Ниенна и на негнущихся ногах пересекла широкую площадь перед коваными воротами замка.

Страшно было уходить в ночи из дома, прихватив лишь две смены одежды, шкатулку с украшениями и небольшой кошель с монетами, а потом до рассвета ехать сюда верхом на норовистой кобыле.

Однако выходить замуж за уродливого старика было ещё страшнее.

Об Академии Ниенна не знала практически ничего. Могла судить лишь по обрывкам разговоров друзей отца, что бывали с визитом в поместье графа Антарского. Те говорили, что времена нынче лихие и студиозусов едва ли не с первого курса отправляют на практику, где они и воюют, и исцеляют, в общем, работают почти как взрослые маги.

Ей бы только остаться и поступить! Адепты всех чародейских академий Острижского государства имели абсолютную неприкосновенность и подчинялись лишь наставникам и самому королю. А тот охотно привечал новых магов и никогда не возвращал сбежавших детей в лоно семьи.

И то ведь верно. Боевой чародей в полном обмундировании способен за краткий миг превратить пару десятков конников вместе с лошадьми и доспехами в кровавую кашу. Полезное умение для государства, на границы которого постоянно грозятся напасть то степняки с востока, то остроухие с запада. Вот только её, Ниенну, в боевики не возьмут. Слишком хрупкая, слишком маленькая и худая. Черт бы побрал эти балы и вышивания, лучше бы драться научили!

— Куда такая лялечка собралась с утра? — осклабился один из чародеев, стоящих на страже у замковых ворот. Высокий, черноволосый, с жестким лицом и ехидным прищуром тёмных глаз. Боевик-старшекурсник, судя по оружейной перевязи с клинками и тремя флаконами взрывного зелья — Ниенна видела такие у батюшкиной охраны. Рядом ещё четверо парней живо прекратили обсуждать прелести какой-то Мариетты и теперь с интересом наблюдали за происходящим, явно предвкушая бесплатный спектакль.

В прошлой жизни Ниенне хватило бы одного взгляда, чтобы подлец уже булькал в канаве у ближайших кустов, куда его кинул бы телохранитель. В этой пришлось с почтением склонить голову и прошептать:

–Доброго здравия вам, господин чародей. Я приехала поступать в Академию…

— Да что ты! — загоготал боевик. Его товарищи радостно подхватили. — А я уж думал, песенки нам петь о любви. Споёшь, пташка? А мы послушаем.

Ниенна от такой наглости растерялась и замолчала. Устроить скандал, объяснить, кто она? Вернут домой в два счета, и затея с побегом, считай, провалилась…

— Чего пристал, Альбрехт? — вылез вперед второй боевик, гибкий, подтянутый, в идеально скроенном по фигуре тёмно-синем мундире. Кудрявый и зеленоглазый, про таких в народе говорили «девкой был бы краше». — Может, она и не умеет, бедолажечка. Пусть лучше поцелует каждого из нас и проходит. Целуются девчонки лучше, чем поют, это я вам точно говорю!

И парни заржали, словно жеребцы.

У Ниенны полыхнули щёки. Она лихорадочно соображала, что ответить, и не находила слов.

Спасение пришло неожиданно.

— Опять абитуру пугаете, вурдалаки?! — грозно рявкнул женский голос, и из-за стены показалась рослая светловолосая девица с длиннющей косой. Она вряд ли была сильно старше самой Ниенны, но выглядела грозно — жилистая, сухопарая, в форме боевого мага-практиканта, с воинским поясом, на котором висели такие же, как у парней, ножи и склянки. — Пожалуюсь декану Рейвану, будете до утра котлы на кухне драить!

— Герда, ну кой леший тебя принес так рано?! — тут же накуксился черноглазый Альбрехт. — Всё веселье испортила! Сама же знаешь, как скучно в карауле стоять…

— Можете в каморке в перерыв друг другу передёрнуть, и повеселеет, — с каменным лицом посоветовала девка и повернулась к Ниенне, готовой от смущения провалиться сквозь землю: — За мной иди.

Они миновали ворота замка и вошли во двор. Тут было пусто, лишь вдалеке сновали слуги да журчал небольшой фонтан в виде распустившегося бутона лилии.

— В следующий раз не смей робеть перед ними, поняла? — снова заговорила суровая провожатая. — Скучно им, бездельникам, на страже стоять! Очумели совсем!

— Поняла, — тихонько пролепетала Ниенна, с опаской косясь на новую знакомую.

Та сбавила шаг и обернулась.

— Эй, боишься, что ли? Не бойся, я девчонок не обижаю. Наоборот, защищаю. Знаю, каково это: меня в первые пару лет тоже как только ни склоняли, каких только каверз ни чинили…

— А потом? — спросила Ниенна, осмелев.

— А потом я их всех на ристалище уложила на лопатки и притихли, — оскалилась девица. И пояснила: — Я сильнее человека, так как полукровка. Валькирия. Меня Гердой звать, ты уже слышала.

— Серьёзно? — ахнула Ниенна, мигом забыв про все страхи. — Никогда прежде вашу сестру не видела, только слышала, что с его величеством Александром у твоего племени дела важные. Летаешь?

— Не-а, не дано, крови материнской не хватает, — погрустнела Герда. И тут же сменила тему: — Расскажи про себя хоть.

— Ну…

А, будь что будет!

— Я Ниенна, младшая дочь графа Антарского. Уже бывшая, — поспешила уточнить она, глядя в побледневшее лицо Герды. — Сбежала из замка, замуж не захотела идти, за кого сказали. Меня теперь из рода выгонят и наследства лишат. Ну и пошли они…

И Ниенна сердито прибавила шагу.

— Жених, поди, не красавец? — сочувственно подняла брови Герда, догнав её.

— Маркиз Жермен, владелец земель от Ухри и до самого Серого перешейка.

— Чего? Да ему ж, судя по роже, минимум тыща лет! — раскрыла рот валькирия.

— Поменьше, — фыркнула Ниенна. — Но рожа — да, ты права. Говорят, он половину состояния на молодильные эликсиры потратил да на дистиллированную живую воду. Потому и держится на этом свете бодрячком. Даже на лошадях ездит…

— И всё равно, — возмутилась Герда, — куда ему молодую девицу в жены? Можно подумать, он там что-то ещё могет!

Ниенна помолчала пару минут, а затем с тяжелым вздохом призналась, подбирая слова и заикаясь от стыда:

— В том-то и дело… что могет. Я соглядатая в его имение послала, чтобы с девками-служанками переговорил. Потому и сбежала. Лучше в петлю, чем с пеньком замшелым…

И снова замолчала. Зато Герда моментально налилась кумачом от гнева.

— Вот старый козёл, а! — всплеснула она руками, ну прямо скандальная торговка на рынке. — Сидел бы в склепе своем позолоченном, жене-старухе под нос пердел, как порядошный! Нет, он к девчонкам хорошеньким лезет, охальник! Ох, голубка, надо тебе у нас оставаться, хоть тушкой, хоть чучелком.

— Тушкой и чучелком не надо, — впервые за утро улыбнулась Ниенна. Валькирия начинала ей нравиться. — Мне бы поступить. Но в боевики не возьмут, а в целители пойду лишь на самый крайний случай. Попробую пробиться на Особый факультет.

Герда остановилась так же стремительно, как и шагала до этого.

— Ты ополоумела, девка? Знаешь, кого там учат? — и отчетливо произнесла по слогам: — Не-кро-ман-се-ров! Трупы ожившие упокоивать, а иногда и поднимать из могил, тьфу, пакость какая! Упырей бить, гулей, урдалаков, стрыг и прочих кровососов… Может, лучше бы хвори лечила да роды принимала?

— Да я лучше с упырями повоюю, — скривилась Ниенна. — Главное, чтобы взяли.

— Это если дар у тебя особый имеется, — наставительно подняла палец Герда. — Ну, попытка не пытка. Отведу тебя к наставнику Удмертию, он всеми трупными делами заправляет. Может, и выйдет из тебя толк. Только потом, чур, не ныть и домой не проситься!

— Не буду, — тут же согласилась Ниенна. — Лучше с кровососами воевать, чем со стариками женихаться.

— И то верно, — хохотнула валькирия. — Ну, тогда пошли. Нам сюда.

Декан Особого факультета магистр Удмертий для своего ремесла имел удивительно благообразный вид. Парчовый красный балахон, шитый золотом, роскошная седина на длинных волосах — Ниенна могла поклясться, что на столь изысканный пепельный цвет извели не меньше бочонка жженых единорожьих хвостов. Глубоко запавшие, но ясные глаза, скуластое и очень худое лицо.

Герда успела по пути сюда шепнуть, что студиозусы за глаза бесстыдно величали наставника преподобным Умертвием, и тут же предупредила — если ляпнуть подобное в его присутствии, можно вылететь из Академии, как из пороховой бочки. Без права восстановления.

Судя по взгляду, которым Удмертий одарил вошедшую, Ниенне эта участь грозила и без дополнительных ухищрений вроде неумения держать язык за зубами.

— Учиться некромансии, значит, хотите, милочка? — неодобрительно поцокал он языком. — Любит порой ваш дамский пол романтизировать сие ремесло… Может, всё же у целителей силы попытаете?

Герда говорила, что на Особом факультете всегда огромный недобор — ни разу не находилось достаточно идиотов, готовых с риском для жизни шастать по жальникам и древним некрополям. А профессия нужная, хоть и тяжелая, кровавая и грязная. Злого чернокнижия в мире хватает с избытком, а значит, должны быть и те, кому под силу с ним справляться — конечно, после получения диплома и лицензии.

И даже за большие (в перспективе) гонорары люди учиться на некромансеров не жаждали. Особенно девицы. Ни один вменяемый муж не потерпел бы рядом супругу, проводящую большую часть жизни среди оживших трупов и упырей.

Но у Ниенны в прошлой жизни остался примерно такой же, едва влачащий свое существование труп. Вот только ему требовались наследник и её верность по гроб жизни. Вариант судьбы, где подзадержавшихся на белом свете мертвецов и кровососов всех пошибов ждал осиновый кол в сердце или серебряный кинжал в глазницу, нравился ей гораздо больше.

— Не ошиблась, магистр Удмертий, — твердо заявила она. — Готова сей же час приступить к испытаниям, какие вы мне назначите.

— Фу-ты ну-ты, — с легкой насмешкой покачал головой декан. — А вы девица бойкая, как я погляжу. Что ж, признаю — студиозусов в нашей тихой обители, посвященной служению Милосердной Смерти, маловато. И меня это несказанно удручает. Приходится брать даже неграмотных селянских детей, если есть хоть маломальский дар. Женщины, правда, заходят редко, последняя была лет сто назад.

Он поднялся из огромного кожаного кресла, задумчиво постучал пальцами по письменному столу. Ниенна замерла, затаив дыхание. А декан извлек из незаметного ящичка под столешницей фиолетовый шар. Щелкнул по нему длинным ногтем, и тот засветился изнутри.

— Признаться, в благополучный исход испытания не верю ни на грош, но мне любопытно, как вы будете справляться, — усмехнулся он. — Нечасто на мою долю выпадает такое развлечение, сами понимаете. Нет, не пугайтесь, безопасность вашу я полностью обеспечу.

Шар лег в подставленную ладошку Ниенны, как родной.

— В нашей Академии живет призрачная дама, госпожа Инесса де Монсельон, в прошлом герцогиня. Погибла около пятисот лет назад на охоте в этих краях, приблудилась к нам, да так и осталась. Надеюсь, привидения вас не пугают, милочка? — Ниенна помотала головой, и чародей продолжил: — Последние пару лет она в дурном настроении, а значит, страдаем и мы. Взрываются эликсиры в пузырьках закалённого стекла, огонь выскакивает из камина и делает дыры в дорогом ковре, на той неделе трубы в ванных комнатах прорвало… Попробуйте с ней поговорить, узнать, чего ей хочется, и тогда посмотрим, выйдет ли из вас толк. Если не получится, не обессудьте. Факультет целителей — ваш удел.

— А как я её найду? — почему-то шепотом спросила Ниенна.

— Ничего сложного, голубка, — фыркнула стоящая у двери Герда. — Тут нужно постараться, чтобы она не нашла тебя.

Ниенна кивнула, сжала шарик вспотевшей ладонью и… провалилась в пурпурное марево, где то и дело вспыхивали золотые блики. Затем туман рассеялся и перед ней открылся длинный коридор с узорчатыми зеркалами. Казалось, конца и края в нем нет.

Навстречу величаво плыла красивая дама в изысканном голубом платье, чей подол был расшит жемчугами. Длинные светлые волосы летели за ней по воздуху, словно подхваченные ветром.

Глаза дамы были печальны, в них сквозила неимоверная усталость.

Ниенна не представляла, как нужно вести себя с призраками. Но прекрасно знала, как следует графской дочери, почти достигшей возраста шестнадцати лет, вести себя с герцогиней. Уж чему-чему, а этикету её обучали едва ли не с пеленок. Она торопливо присела, растянув в стороны подол запыленного дорожного платья, и склонила голову, ожидая, пока госпожа Инесса заговорит с ней первая. И внутренне молилась всем на свете богам, чтобы она это сделала.

Тактика принесла хорошие плоды: кто-то из богов явно не остался глух к её просьбам.

— Приятно видеть среди неотёсанных деревенщин обученную хорошим манерам девицу, — прошелестел бесцветный голос. — Встань, дитя. Зачем пожаловала в сию скромную обитель?

— Учиться некромансии желаю, госпожа Инесса, — отозвалась Ниенна. — Декан Удмертий отправил меня с вами переговорить о важном деле… — Она запнулась на секунду, но всё же выпалила: — Понимаю, что я всего лишь глупая, наивная девчонка, не имеющая никакого жизненного опыта, но, может быть, я смогу вам чем-то помочь?

— Помочь? — изумилась дама. — И как же? Вернешь мне тело? Это невозможно, оно истлело в первую сотню лет, а в другое я войти, к сожалению, не могу, да и не хочу уже. Быть призраком легко: такой простор, такая свобода! Вот только скучно. Не поверишь, как низко я пала! Днями и ночами просиживаю в местной сокровищнице, рассматриваю камни в зачарованных артефактах, как играют в них солнечные лучи, как рассыпаются по стенам крохотные радуги… Ах, дитя, видела бы ты мою сокровищницу, пока её не разграбили после смерти мои же потомки! Варвары, они распродали за бесценок аксамитовые полотна, шали из индостанского шёлка ручной работы, вырвали с платьев все розовые и черные жемчуга, чтобы, не постыжусь этого слова, вжарить редчайшие бусины бесстыжим торговцам на рынке! А опалы, которые добывали дворфы в Островитных горах? Какой у меня был гарнитур из ожерелья и подвесок, ты бы видела! Сама королева от зависти бы лопнула!

И герцогиня уронила лицо в ладони. Плечи её вздрагивали. Следом начали вздрагивать и стены. С потолка Ниенне на голову посыпалась штукатурка.

Но юной дочери графа Антарского не было страшно. Наоборот, она мысленно усмехнулась. Вот и причина того, что страдания утонченной, ранимой герцогини никто не понимает. Кому понимать, если кругом одни мужики да неотесанные деревенщины! А то и оба в одном лице, типа Альбрехта на воротах.

— Госпожа Инесса, не сочтите за подхалимаж и назойливость, но… позвольте вручить вам подарок. — Ниенна заозиралась по сторонам и с облегчением охнула: котомка с вещами стояла у стены буквально в двух шагах. — Так получилось, что, убегая из дома, я взяла с собой кое-что, а в нынешней жизни оно мне не пригодится. Продавать не хочу: как вы правильно выразились, купят бесстыжие торгаши, не понимающие истинной ценности предмета.

Она торопливо раздвинула тесёмки, пошарила в лежащей на стопке вещей шкатулке и выудила оттуда кулон и серёжки-капельки. Конечно, они не шли ни в какое сравнение с богатейшим гарнитуром герцогини, ибо незамужней девице полагалось носить лишь простые и изящные безделушки. Зато опалы были теми самыми, из Островитных гор. Редчайшими и очень дорогими.

— Прошу, примите пока эти украшения. А я поговорю с деканом и приложу все усилия, чтобы вам как можно скорее доставили самых изысканных платьев и драгоценностей.

— И меха, — захлопала в ладоши герцогиня Инесса. Глаза её засветились радостью. — Обожаю соболиные меха! Пусть одеяло мне из них сошьют!

Драгоценности сели на полупрозрачное тело как влитые и засияли, словно звёзды морозной ночью. Ниенна невольно засмотрелась, раскрыв рот.

— И всё же, дитя, почему некромансия? — лукаво взглянула на неё герцогиня. — Почему ты вообще сбежала из дома? Думаю, от неудачного замужества?

— Вы очень проницательны, госпожа, — снова присела в реверансе Ниенна. — Меня хотел в жены маркиз Жермен, а я лучше умру, чем…

— Боги! — не дала ей договорить призрачная Инесса. — Да он на момент моей смерти уже был немолод! И ко мне сватался, я отказала. Он вдобавок жаден, как лепрекон, и вечно угрюм.

— Тогда вы понимаете, госпожа, почему я сбежала.

— Ничто в этом мире не меняется, — с грустью покачала головой Инесса де Монсельон. — Пять сотен лет прошло, а мужики всё также думают, что за деньги можно купить покорность бесправных юниц, даже если сам страшен и стар, как распоследний упырь. Тьфу на него, девочка. Стань достойной некромансеркой и упокой это чучело окончательно!

Она хлопнула в ладоши и растаяла в воздухе. А пространство вокруг вновь затянуло уже привычной пурпурной дымкой…

— Эй, пташка, очнись! — кто-то осторожно хлопал Ниенну по щекам. — Уморила тебя знатная тетка, что ли?

Герда. Стоит перед ней на коленях, с тревогой вглядывается в лицо. Стоп, она что, упала в обморок?! Ниенна, кряхтя, поднялась с мягкого ковра и положила шар на столешницу. Сейчас он совершенно не светился.

— Ну? — надменно-вопросительно поднял брови декан.

— Всё в порядке, — кивнула Ниенна. — Велите доставить для госпожи несколько платьев, достойных её высокого статуса. Кремовых, голубых и нежно-розовых, под цвет её кожи, волос и глаз.

Она чуть задумалась.

— Ещё понадобятся шёлковые чулки, расшитые золотом туфли для дома и для танцев, горностаевая накидка, украшения… Ах, да, и одеяло из соболей! Тогда она не будет чинить никаких препятствий.

— И всё? — изумился магистр Удмертий. — Весь сыр-бор из-за бабьих тряпок?

— Это не тряпки, а радость, способная скрасить одинокое существование даже призрака. Тем более, прекрасной и знатной женщины, — сурово сдвинула брови Ниенна.

Декан поглядел на неё со смешком:

— Смотрите-ка, наша птичка умеет громко и сердито чирикать! Ну хорошо, сделаем, как ты скажешь. Бери перо и чернильницу, составляй список необходимого для герцогини Инессы, а потом Герда проводит тебя к кастелянше и поможет получить форму. Дальше сама уже разберешься.

Ниенну бросило в жар.

— Так меня приняли? — дрогнувшим голосом спросила она.

— Ну конечно! — радостно ответила Герда. — Глянь на свои запястья.

Ниенна глянула — и ахнула от изумления: прямо по коже тоненькими браслетами бежали изящные, тёмные, почти черные письмена на непонятном языке. Но в свете лампы они вдруг блеснули фиолетовым.

— Стихия, что находится по ту сторону жизни, изучила и приняла тебя, — довольно кивнул магистр Удмертий. — Добро пожаловать на Особый факультет, девочка!

***

–…Ежели мы откроем труды наших уважаемых корифеев целительской науки, господа студиозусы, то изрядно удивимся. Потому как величайшие лекари былых эпох искренне верили, что в теле живого создания циркулируют четыре вида жидкости: кровь, желтая желчь, черная желчь и флегма. И каждая из оных несет в себе пользу огромную, питая органы и приливая к членам… Адепт Викентий, я сказал что-то смешное? Может, вам стоит перевестись к дуболомам на боевой факультет? Там вы найдете себе компанию по душе и будете целыми днями обсуждать процесс размножения биологических, сталбыть, видов… Нет? Тогда сделайте милость, прекратите хихикать, как продажная девка в портовом борделе. О чем это мы?

Наставник Герий, лысоватый и долговязый некромансер первой степени, поправил очки на носу и продолжил:

— Вот, юные милсдари и милсдарыни, извольте полюбоваться, какая чудесная печень у этого разложенного на хладном столе бедолаги. Что мы можем по ней сказать? Умер носитель от пьянства, но печень, как видите, вполне себе сохранена, ибо смерть к несчастному пришла в виде удара тупым предметом по голове. Он не успел дожить до цирроза и разложения заживо, и в его случае это, пожалуй, к лучшему… Великолепное зрелище, не правда ли? Взгляните, как причудливо набухли вены! А теперь давайте извлечём орган и рассмотрим, сталбыть, изнутри, насколько порчены жиром сосуды… Адепт Яков, может, вам к лекарям всё же наведаться? Вы, стесняюсь напомнить, блюете третий раз за лекцию, а ведь мы даже до кишечника не добрались!

Ниенна украдкой зевнула.

Четвёртый месяц она в Академии. Былая жизнь словно отступила в тень, сделалась бесцветной и тусклой. Теперь её руки, вместо золотых браслетов и колец с драгоценными камнями, украшали кровавые пятна после помощи наставникам на вскрытиях, ожоги, заработанные на алхимических практикумах, и ссадины с синяками — после тренировок на «дристалище», как называли площадку для боев старшекурсники.

«Это потому, что мелкота порой от усталости падает и со страху ревет прямо в поединках, — со смешком объяснила ей Герда. — Альбрехт со своими крокодилами любят пугать всяко, да и дерутся, как мухоморами обожрамшись. Девок, правда, особо не трогают. Так, разве что мечом пониже спины приложат плашмя, для смеху…»

После этого откровения Ниенна шарахалась от компании боевиков, как рогатый от храма Всеблагого Левия. Увы, помогало это не всегда. Специально её, конечно, никто не искал, чтобы подразнить или сделать какую-то пакость, но при столкновении в коридоре напомнить во всеуслышание про поцелуйный должок для этих вахлаков было, можно сказать, делом чести. Только какой-то особой чести, препаскуднейшей.

— Да уймись ты, они всех дразнят, — привычно отмахнулась Герда нынешним утром, когда они сперва встретились на завтраке, а теперь вот, в толпе целителей, перемешанной с кучкой некромансеров, шли на спарринг. Основам лекарского дела и боевки учили в Академии всех адептов. — У Альбрехта вообще семья военная, в королевской армии не последние чины, слышала же про род Вельфов? Все как один с сильным магическим даром, причем конкретно с боевым. Тут или сражаться за корону, или голову на плахе однажды сложить. Слишком уж опасна такая семейка без надлежащего контроля. И мальчик по той же стезе отправится, без вариантов. Он и свою боевую тройку уже натаскивает который год, чтобы спину прикрывали в заварушках, и в мясорубку все вместе пойдут при необходимости. Конечно, в мирное время им тоскливо, вот и борзеют со скуки. А малышня им вдобавок достойный отпор дать не может.

— Я тебя младше на два года всего, а этих здоровых лбов — на три, какая я малышня?! — вскипела Ниенна.

— Вот, уже злиться начинаешь, — довольно подметила Герда. — Так, глядишь, и отгавкиваться научишься. Это жизнь, детка: или ты, или тебя.

Ниенна видала такую жизнь… нет, даже не в гробу, а в академическом морге, на столе для вскрытий. Но делать было нечего: снисходительно-насмешливого отношения к себе ей всё равно пока не переломить — ни сил, ни знаний, ни уверенности. И Герде того и гляди надоест с ней нянчиться… Лучше уж пока терпеть и набираться опыта.

Рассвет окутал золотым сиянием Миреновые горы на востоке и небритые, заспанные рожи боевиков, что усердно отжимались на площадке для тренировок.

— Итить вас в качель, тунеядцев, вы будущие боевые маги или шлюхи из борделя на Трех углах? — орал хриплым басом седой и огромный, как медведь, декан факультета боевых искусств магистр Рейван. — Альбрехт Вельф, тебя в зад всю ночь драли, или ты по другой причине оторвать его от земли не можешь?! Ррразговорчики на последних рядах! Языки прикусили и продолжаем! Ииииии ррраз! Ииииии два!

Несколько десятков парней отталкивались от плаца с максимальным усердием, как от противника, больного проказой. Воздух наполнился запахом мужских тел в самом расцвете сил и здоровья и коллективным пыхтением, порой прерываемым стонами, весьма далёкими от чувственных.

— Дамы пришли! — с издевательской ноткой в голосе повернулся к новоприбывшим магистр Рейван и насмешливо поклонился.

Стоящие в некромансерско-целительской толпе парни тут же начали наливаться краской от обиды и злости, но седой боевик их словно не замечал. Ниенна могла поклясться, что он делает это нарочно.

— Сегодня повеселимся, — с ухмылкой пообещал магистр. — Делитесь на команды по трое. Будем добывать артефакт, именуемый Чаша скорби, в толще скал, наперегонки друг с другом. — И начал отрывисто давать указания: — Кости друг другу не ломать! В овраги конкурентов не сталкивать, в реке не притапливать, даже на минуту! Запрещенные для адептов заклинания не использовать — вырву к херам пальцы и засуну вам в такие места, о которых вы даже не подозревали! Уяснили, молокососы?

Ниенна вмиг почуяла, как задрожали от страха колени. В лесу и горах, без защиты наставников, зато с Альбрехтом и его командой…

— Не боись, — тут же шепнула Герда, — со мной побежишь. Я тебя на закорках понесу, ты из всех присутствующих самая маленькая и худая. Целителя только с собой возьмем потолковее, мало ли, что по дороге случится.

— И я опять буду обузой, — едва не расплакалась юная некромансерка. — Самое слабое звено во всей команде!

— Да ну? — усмехнулась Герда и наклонилась к самому её уху: — Ты секретный ингредиент, а не слабое звено. Я буду нас вести и защищать, целитель, в случае чего, тоже подключится к драке. На мгновение ослабить руку и заставить выронить оружие не запрещается.

— А я…

— А ты, голубка, будешь добывать чашу, которую нам сейчас покажут. Запомни её хорошенечко. Обычно артефакты прячут в скалах, в труднодоступных местах, куда кони здоровые, типа Альбрехта, ни за что не пролезут. А вот ты, пташка малая, сможешь. Надеюсь, ты умеешь лазить по скалам?

— По деревьям только тайком от родителей лазила, — со смешком призналась Ниенна.

— Годится, — одобрила валькирия. — Половина здешних девиц не умеет и этого. Испытания — штука веселая, но сложная, некоторые потом лежат в лазарете сутки-другие. Поэтому будь готова и смотри во все глаза. Старшекурсники без тормозов — не самая большая напасть, что может ждать нас в лесу.

Они бежали, не оглядываясь. Мчались через бурелом, через поросшие мхом коряги, что тянулись руками-сучьями вдоль болот, прыгали горными козами по тропке сквозь чарусу, поросшую нежно-голубыми лилиями. Следом увязался один из боевиков параллельного потока, Ниенна не помнила его имени. Неуклюжий парень, почти мальчишка, он с гиканьем и улюлюканьем несся следом за девицами, делая страшные рожи, — и предсказуемо оступился, провалившись в болото.

— Плохо, что вы ещё фольклор не проходили. — Герда задумчиво посмотрела через плечо, как он отчаянно вопит и дёргается, погружаясь всё глубже. — Знал бы мудрость наших предков: попал в говно — сиди и не чирикай.

— Он же утонет, — тихо застонала ей в макушку Ниенна. Сидеть на хребте у жилистой валькирии было очень болезненно — и для самолюбия, и для филейной части её худощавого тела.

— Не утонет, наставники следят за каждым. Через минуту активируют портал и вытащат его в замок, — пояснила бегущая рядом Азали, длинноногая рыжая девица с целительского факультета. Кажется, третий год обучения.

— Минута — это много! Он нахлебается ядовитой воды и будет болеть! — стояла на своем Ниенна. — Мы делали пробы в том месяце: концентрация дряни, как в бульоне из воловьих жил! Плюс кишечная палочка и возбудитель холеры…

— Такова плата за скудоумие, — фыркнула Герда. — Сиди и не дёргайся, девочка, я тебе не породистый рысак.

Они понеслись вперед, почти не разбирая дороги. Внезапно воздух вокруг задрожал и подернулся туманным фиолетовым маревом. Герда пошатнулась и едва не свалилась на поросший клевером лесной ковер под ногами.

— Заклятие Оцепенения! — взвизгнула Ниенна прежде, чем успела додумать и оформить эту мысль. — Наше, некромансерское! Им обездвиживают обычных людей, случайно попавших на место сражения с упырями, чтобы под ногами не путались.

Заклинание безвредное, разрешенное к употреблению повсеместно, простое, как крестьянское топорище, — и такое же действенное, если приложить по голове. Полноценной защиты против него не существовало. Герда застонала и рухнула на колени, Ниенна едва успела соскочить на землю. Тут же вытянула руки вперед, прощупывая чувствительными пальцами ауру места, закрыла глаза, начала прислушиваться. Сердце гулко стучало в груди, требовало больше воздуха, угрожало пробить тесную клетку из ребер и выскочить наружу.

— Там! — выдохнула она спустя несколько секунд, указывая на стоящий поодаль куст черноплодника.

Герда попыталась извлечь клинок из ножен, но не вышло — руки дрожали. Азали с усилием подняла голову, сплюнула на траву вязкой слюной и с яростным шепотом толкнула ладонью воздух в направлении треклятых зарослей. Через пару секунд оттуда раздался мужской вскрик, а затем отборные ругательства. Вялость в теле моментально исчезла.

— Илар, это ты? — издевательски-озабоченно спросила Азали. — С облегчением, котёночек. В следующий раз не забывай вовремя принимать лекарства от запора.

Миг — и Герда подхватила Ниенну, снова кинула себе за спину и понеслась дальше. Но у зарослей черноплодника, где невидимый Илар витиевато проклинал прародителей Азали до седьмого колена, с ухмылкой притормозила, оторвала лист лопуха и кинула его в сплетение ветвей.

— Сам отставай, а товарища выручай, — многозначительно заметила она и помчалась дальше. Ниенна тоже не осталась в стороне и показала за спину жест, которому ещё в детстве её научил Аксель, сын графского садовника. Жаль, батюшка с матушкой полученное знание почему-то не оценили, а потом и вовсе запретили дочке общаться с детьми слуг.

Вслед донеслись отборные ругательства в адрес уже всех троих девиц.

Дальше было почти без приключений. Альбрехт с командой где-то потерялись по дороге. Лес вдобавок был полон всяческих хищников, но Герда и Азали предусмотрительно запаслись эликсирами, отбивающими у зверей обоняние, и сперва проскочили едва ли не под носом у трех волков, затем не менее десяти минут стояли в узкой расселине, прижавшись друг к другу, пока рядом ходил голодный иглобрюх. Наконец тот учуял более доступную добычу и умчался напролом через кусты, а девицы понеслись дальше.

Миреновые горы вблизи оказались скалистыми, едва поросшими реденькими березками. Время и ветер испещрили каменную поверхность, сделав её похожей на высохшую надломленную халву.

— Тут прорва всяческих ходов, часть из них извилистая и скользкая, хуже драконьей клоаки, — шёпотом сказала Герда. — Но все они ведут к одной пещере. Успей первая, и мы победим.

Ниенна коротко кивнула, дернула на голову капюшон серой униформы для боевок и скрылась внутри ближайшего лаза. Здесь она затормозила на пару минут, чтобы смазать ладони и подошвы сапог зельем Летучей Мыши, дававшим отличное сцепление с любой поверхностью. С учетом её веса и телосложения, оно служило огромным подспорьем в гонке по извилистым подземным катакомбам. Теперь закапать в глаза средство для ночного видения — и готово.

Ниенна усмехнулась и полезла на потолок на четвереньках, как заправская ящерица. Потому что запрещать ей родители могли что угодно, но с друзьями она не рассталась, несмотря на то, что они якобы не подходили ей по статусу. По каким только чердакам они с сыновьями конюха и садовника ни лазили, в каких только укромных местах ни прятались от бдительного графского ока! Сколько яблок и слив однажды украли из соседнего сада, и как потом дружно маялись животами! Ниенна пострадала меньше всех, для неё не поскупились на лучшие лекарства. Мальчишки же отделались хорошей поркой, но их дружбу даже такая несправедливость не разрушила, как раз наоборот.

Всему самому полезному, что сейчас пригождалось в Академии, юная некромансерка научилась благодаря дружбе с «простяками», как презрительно называла их мать.

«Лучше бы я родилась в семье конюха, — горестно вздыхала Ниенна, не забывая, впрочем, перебирать конечностями и глядеть по сторонам. — Вышла бы замуж за Акселя, он добрый и красивый, не то что маркиз…»

Впереди забрезжило слабое сияние. Как раз вовремя: Ниенна уже устала висеть вниз головой, да и капюшон мотался за плечами, то и дело закрывая обзор. Она осторожно высунула голову из укрытия — и едва не застонала от досады.

Перед ней располагался огромный причудливый зал, богато поросший сияющими сталагмитами, что торчали из земли, будто драконьи клыки. Был там и постамент, обильно украшенный рунами, большую часть которых некромансерка не понимала.

А около него стоял боевик-старшекурсник Эдгар. Смазливый товарищ Альбрехта, предлагавший ей поцеловать всех стражей в то злополучное утро. И стоял он с золоченым кубком в руках.

Вот когда Ниенна пожалела, что до сих пор не выучила то самое прослабляющее заклинание, которым Азали вывела из строя Илара! Да пусть бы он обделался прямо на месте, подлец! Ну почему всегда везет самым наглым и сильным, или тем, у кого больше власти?!

Слёзы обиды щипали глаза, и она пропустила момент, когда часть стены отошла в сторону и оттуда вышли двое в синих мантиях наставников боевого факультета. Лица их были скрыты капюшонами, и вычислить, кто прячется под одеждой, не представлялось возможным.

— Господа наставники, я смог! — ликующе заорал Эдгар. — Я успел!

— Ты молодец, мальчик, — едва слышно пророкотал первый, и Ниенна замерла, как мышка: голос она тоже не узнавала. Наверняка его исказили неведомыми для адептки-первокурсницы чарами.

— Достойный кандидат для будущих свершений, — усмехнулся второй. А затем с силой толкнул перед собой воздух, и парня ударила в грудь светящаяся волна.

Эдгар не успел даже удивиться — выронил кубок и мешком повалился на каменный пол. Ниенна от страха ещё крепче вцепилась в щербатый потолок, так и вися вниз головой.

А первый наклонился над неподвижным боевиком, повел руками над его головой — и некромансерка с ужасом увидела фиолетовое сияние, исходящее от обтянутых синими перчатками тонких пальцев.

Это немыслимо! Невозможно использовать две, а тем более все три Стихии на столь высоком уровне! Сильные боевики со временем переставали варить лекарские снадобья, всё равно ничего путного не выходило. Покупали у коллег на честно заработанные высокие гонорары. А уж целителям использовать некромансерские штучки и вовсе не рекомендовалось без крайней нужды. Ибо Жизнь и Смерть хоть и две стороны одной медали, но смотрят в противоположные стороны и подавляют друг друга.

А человек (человек ли?) в синей мантии прочитал над бездыханным боевиком неизвестную Ниенне формулу и сияние над его пальцами сменилось с фиолетового на изумрудное. Ох, это же «дар жизни», помогающий залечить внутренние раны!

— Готов, — резюмировал первый. — Достойно послужит нашей цели. А теперь пора. Ещё пара минут, и сюда прибудут другие студиозусы. Нельзя показываться им на глаза.

Миг — и оба чародея растворились в воздухе.

Ниенна рванула вниз так, что едва не переломала себе ноги в прыжке. Чертыхаясь от боли, подбежала к лежащему Эдгару, торопливо коснулась запястья, шеи, приподняла веко, пытаясь рассмотреть глазное яблоко.

Жив, просто в глубоком обмороке.

Взгляд её упал на валяющийся рядом с боевиком кубок, и она мигом вспомнила об изначальной цели. Воровать добычу у более удачливого и сильного соперника было стыдно. А с другой стороны, разве Эдгар не поступил бы с ней также? Схватив кубок, Ниенна сунула его за пазуху и снова ринулась на потолок.

Она успела скрыться в коридоре как раз в тот миг, когда сзади послышались голоса сокурсников.

Увы, Герда и Азали ей не поверили. Сначала обе с тревогой вскочили с валунов у пещеры, увидев пыльную и расстроенную подругу, но та вытащила кубок и лес вокруг содрогнулся от ликующих воплей. Ниенна попыталась рассказать о произошедшем, но девушки лишь отмахнулись.

— Небось, газа рудного хватанула по пути, — сочувственно бормотала Азали, настраивая крохотный стационарный телепорт для возвращения в Академию. — Он тут злющий, чего только ни примерещится…

— Верно, — кивнула Герда. — Мы с красавчиком одним туточки затихарились пару лет назад, чтобы это, зенки лишние не пялились…

Она чуть покраснела и продолжила:

— А потом задремали в пещере неподалеку. Я через час проснулась, смотрю — вместо него рогатый из Бездны лежит, вооот такие копыта, вооот такие клыки! Я ему в морду-то и двинула, а рука у меня тяжелая…

— Продолжения не вышло? — расхохоталась Азали.

— Не-а, — с грустью вздохнула валькирия. — Сказал, мол, ежели тебе не понравилось со мной трахаться, надо было сказать сразу, а не драться опосля.

Они благополучно вернулись, получили горячую порцию поздравлений от преподавателей (магистр Рейван одобрительно хлопнул каждую по плечу, да так, что у бедной некромансерки едва не вышибло дух) и весьма прохладную — от сокурсников и конкурентов. Пообедали, посетили баню, а затем — ещё два семинара по азам составления целительских снадобий. Ниенна выдохнула с облегчением, увидев в столовой живого и вполне бодрого Эдгара, но на всякий случай обошла его стороной. Всё равно было немножечко стыдно.

После занятий она не пошла на ужин, решив подумать в тишине комнаты о сегодняшних событиях. Но не успела даже присесть, как дверь распахнулась и показалась Герда с двумя кружками чая.

— Держи, — сунула она напитки, а затем с ухмылкой вытащила из-за пазухи пирог. — Мягонький, яблочный, свежеспертый с кухни.

И, не дожидаясь вопросов, тихо покаялась:

— Прости меня, ласточка. Честно, думала, ты башкой в пещерах шибанулась или ещё чего. А потом поняла, что правду говоришь. Эдгар живой, но… какой-то другой.

— В смысле? — удивилась некромансерка, расчищая стол под кружки и угощение. — Я его два часа назад видела: такой же смазливый и самодовольный.

— Это верно, — с тоской кивнула Герда. — Только он того… к бабам не пристает. Совсем. Даже за задницу никого сегодня в столовой не ущипнул. Лиленка с пятого курса хотела его в гости зазвать — не поверишь, отказался. Говорит, выспаться хочу в одиночестве, бока болят после сегодняшнего забега по лесу… Ты представляешь?! Да у него, охальника, причинное место скорее заболит, ежели к какой-нибудь бабе дольше пары дней не наведается!

Валькирия задумчиво почесала нос и села в кресло, смахнув с него старые свитки, изображавшие тело человека в разрезе.

— Нет, голубка, что-то неладное происходит в нашем славном заведении. И жопа моя чует: быть беде. Надо подумать, как эту беду предотвратить, не говоря наставникам. Потому что, если ты правильно всё поняла, вражиной подлой может оказаться любой из них.

Ночь укутала славный город Ахенбург густым синим покрывалом с шитыми золотом звездами. Окрестности словно замерли, растворившись в тишине, и лишь в крохотной комнатке на седьмом этаже башни некромансерского факультета горели огни.

— Эльфы, — с презрением скривилась Герда, отодвигая от края стола опустевшую кружку. — Больше некому. У них это, можно сказать, дело принципа — пакости честному люду творить. Помяни мое слово, голубка, если чуешь нехороший душок дерьма в деле, присмотрись повнимательнее и увидишь торчащие из навозной кучи острые ухи.

— Герда, ты слишком предвзята! — фыркнула Ниенна, вытирая рот от крошек. — Где твоя терпимость? Да, они дикари и у нас с ними натянутые отношения, но всё ж разумные тоже существа…

— Подруга, ты мне такие шуточки брось, — сурово нахмурилась валькирия. — В задницу к троллям такую терпимость. Может, упырей ещё по головушке гладить начнём и жратвой обеспечивать? Тоже ведь разумные создания… тьфу, пропасть!

Она сплюнула в открытое окно и плюхнулась задом на подоконник, подтянув колени к груди. Клинок в ножнах слабо звякнул о стальную створку.

— А остроухие, скажу я тебе, очень даже при чем. Знаешь, что было на месте нашей Академии шесть сотен лет назад? Лаборатория тут стояла большая, они в ней кровавые опыты над людьми ставили. Останки в ямы сбрасывали и закапывали как придется, и хоть бы одна собака молитву отходную прочитала! Я хоть и видела тех богов в причинном месте, ибо никто из них с небес не сошел, чтобы детей своих земных от издевательств мерзких тварей защитить, но всё же это не по-людски как-то. Не отпели, не оплакали, ничегошеньки.

— Ужас какой, — Ниенну передернуло. — Думаешь, эльфы хотят напасть на замок и территорию оттяпать? У нас же вроде, хоть и шаткое, но перемирие много лет.

— Это пока они силу не набрали. Справно мы им наподдали в свое время! Да и сейчас армия и маги зря свой хлеб не едят и пузо шире задницы не растят. Академия укреплена почище сокровищницы лепреконов! Снаружи в замок не проникнуть, а вот изнутри открыть ворота и впустить врага можно запросто. Не просто же так околдовали самого первого, кто за кубком пришел. Пролез по пещерам — пролезет и мимо ночной стражи, тем более если они свои и угрозы от сокурсника не ждут… Понять бы, кто за этим стоит из наставников!

Ниенна промолчала, погрузившись в сумрачные мысли.

Магических академий в Острижском государстве было пять, но, в буквальном смысле слова, на костях стояла лишь одна. Потому и ходила о ней дурная слава. Ниенна думала, всему виной обычный старый жальник, коих по всей стране было превеликое множество. Отголоски страшной войны, шедшей шесть сотен лет назад. За это время и святой мученик оброс бы дурной репутацией при должном старании последователей.

Но, раз суету наводили эльфы, и впрямь ничего хорошего не жди. Некромансерка понимала, что одними кровавыми опытами, сколь бы мерзкими они ни были, обойтись не могло. Остроухие молились какой-то на редкость паскудной богине, что предпочитала в качестве жертв детей, чем младше — тем лучше. В ход шли орчата, не отрастившие даже клыков, дворфики, чьих щёчек ещё не коснулся редкий пушок, крохотные лесенята, не успевшие одеться в древесную кору…

И человеческие младенцы, сладко пахнущие материнским молоком. Ниенна не выдержала и следом за Гердой сплюнула в окно.

— Никак отомстить хотят? Для них это может быть делом чести даже спустя столетия.

— Хороша честь, — скривилась валькирия. — Навроде той, что у жуликоватого торговца, который обманывает лишь шесть дней в неделю, потому что на седьмой Всеблагой Левий запрещает работать. Надо идти завтра в библиотеку, пошерудить в старинных книгах. И пройтись по списку преподавателей, не был ли кто из них замечен в предосудительных связях с иноземцами всех мастей. Попробуй поговорить с госпожой призраком, вдруг даст ценный совет?

Ниенна в ту ночь долго ворочалась с боку на бок, пытаясь заснуть, и в какой-то момент провалилась в долгожданную дрему с бесконечными туманными коридорами и зеркалами. Ей повезло: герцогиня охотно откликнулась на её зов и даже соизволила выслушать сбивчивый рассказ.

— Не знаю, что и думать, девочка, — удрученно качала головой Инесса де Монсельон. — Я не была магом при жизни и сейчас не чувствую на территории Академии чужого присутствия. Поэтому с меня толку чуть. А вот чего они хотят, подсказать могу. Шесть сотен лет назад, когда в войне наступил перелом и люди начали побеждать, остроухие пытались вытащить с того света свою богиню Тридамат. Жертв принесли несчетное количество, пропитали кровью все окрестности. Но девица, в которую должна была вселиться потусторонняя тварь, не выдержала ритуала и скончалась, прежде чем гадина заняла тело. Хотя уж готовили они её на славу, день и ночь поили отварами цветков антуриума, что притупляет боль и дурманит разум. Видимо, переборщили, на наше счастье. Выйди Тридамат в земной мир — и не осталось бы от человеческой расы даже воспоминаний. Вероятно, сейчас они ищут новую жертву. Берегись, ты из здешних девушек самая статусная, в тебе древняя кровь, она может привлечь остроухих.

Ниенна зябко поежилась и оглядела себя в ближайшее зеркало. Изящная девица с голубыми кукольными глазами и светло-русыми кудряшками. На месте Тридамат она бы выбрала кого покрепче, но шут их знает, что на уме у этих эльфов.

Зато о предосудительных связях наставников герцогиня, хихикая как девчонка, выложила много интересного. Так, например, магистр Рейван в юности провел четыре года в плену у дриад в западных лесах и после этого так и не женился, зато держал у себя в комнате тайный погреб с бочками березового сока, а в полнолуние частенько вздыхал у окошка, аки молодая девица в ожидании жениха. Левия, декан целительского факультета, двадцать лет была пираткой где-то на юге и возглавляла банду отменных головорезов, которых держала в ежовых рукавицах. Но однажды распустила команду, ушла на пенсию и посвятила жизнь выращиванию цветов и целебных трав. А затем стала самым заботливым и нежным наставником для юных лекарей.

Декан некромансерского факультета, тот самый преподобный Умертвий, в стародавние времена зарабатывал на учебу плясками в закрытых увеселительных заведениях для богатых дам соседнего государства. Плясал, кстати, исключительно в черных костюмах. Наставник Герий вроде бы ничем пикантным не прославился, зато держал дома огромного ползучего ящера с Каманских островов, утверждая, что он безопаснее и лучше студентов, потому как хотя бы молчит, и так далее, и тому подобное…

— То есть, по факту, мы ничего не знаем, — хмурилась Герда утром за завтраком. — Ну, отрывались в юности как могли, так кто из нас не без греха? Когда ещё куражиться? На старости лет, когда к любимой женщине невозможно пролезть в окно из-за пуза, нажратого за прожитые годы?

— Я без греха, — почему-то смутилась Ниенна. — И рассказать нечего, даже не целовалась ни с кем.

— Это ненадолго, — утешила валькирия. — Ты хорошенькая, как куколка, тебя охомутают ещё до третьего курса. Парни тебе вслед заглядываются, я видела.

— Ой, да ну их всех, — некромансерка почувствовала, как щеки заливает стыдливым жаром. — Пошли лучше книги полистаем до практики.

Но и в библиотеке ничего интересного они не нашли. «История войн» была нудной, как речи кастелянши, выдававшей белье. О зверствах эльфов читать оказалось вовсе противно, и толстенная книжица была закрыта и убрана подальше. От скуки Ниенна решила посмотреть ботанический атлас, в частности, найти антуриум, о котором говорила герцогиня.

— Это он и есть? — Герда наклонилась над её плечом. — Чегой-та на жопу с хреном посередине похож. Не может быть ничего доброго с такого цветка, помяни мое слово.

— Герда, у тебя всё на жопу похоже, куда ни ткни. Давай серьезнее, а?

— А я максимально серьезна. Жизнь такая, кругом сплошная задница, — пожала плечами валькирия. — Упыри какие-то в Академии завелись, магией трех видов владеют, однокурсника моего заколдовали, аж к девкам интерес потерял… И вот еще, полюбуйся, что пишут: «Из прекрасной антурии зелье можно сварить прелюбопытное, что притупляет боль у живых созданий, а эльфам силу дает к оборачиванию в представителя любой расы…» Я ж говорю, жопа с хреном! Может, они у нас все и сидят под личинами наставников?

Ниенну моментально прошиб холодный пот.

— Что будем делать? — шепнула она.

— Есть у меня одна идейка, — задумчиво протянула Герда. — Но, если облажаемся, жопа из обычной превратится в квадратную…

Задумка, на первый взгляд, была простая: пробраться на кухню перед ужином и добавить в каждый из кувшинов с напитками по капле зелья, призванного снять с употребляющего любую, даже искусно наведенную личину. Зелье продавалось во всех магических лавках, и ради его покупки Ниенна пожертвовала парой золотых серег из заветной шкатулки.

Герда же аккуратно забила вытяжку над кухней мхом и камнями и, пока повара с помощниками, наперебой ругаясь, чистили засор, успела совершить диверсию, щедро добавив снадобье не только в кувшины, но и в кастрюли с наваристыми супами.

«Вернее будет, — думала она. — Погоды холодные стоят, супчика-то каждый захочет».

Вернее и вышло. Вот только они не учли, что наложенная личина может иметь весьма разнообразные варианты.

Уже через час обе ревели хорошо слаженным дуэтом в деканате у преподобного Умертвия, который от злости трясся так, что пространство вокруг полыхало фиолетовыми бликами.

— Половина учениц целительского факультета лишилась длинных волос, которые девочки так любовно отращивали! У главной распорядительницы подтянутая дриадскими методиками грудь вывалилась из декольте и повисла, как у старухи, до самого пупа, и прямо в момент, когда она обносила напитками преподавательский стол! — гневно потрясал он ладонями, воздетыми к потолку, словно призывая небеса в свидетели. — Наставник Карий, что ухаживает за магическими существами, второй раз потерял левую ногу, которую давно и успешно заменяла иллюзия — до вашего вмешательства, юные негодяйки! А сколько боевиков-старшекурсников бежало из столовой, придерживая штаны?! Чему мы вас учим здесь? Неужели всячески пакостить ни в чем не повинным людям?!

Он замолк, пытаясь отдышаться, а потом сказал:

— Герда, тебе повезло. Твой декан Рейван не потерял ничего, кроме разве что совести, ибо ржал над происходящим, как рогатый из Бездны. Но я по возрасту и ученой степени выше него, а значит, имею право наказать вас обеих.

Декан Удмертий тяжело осел в кресло и буркнул сквозь сжатые зубы:

— В оранжерею к мадам Полине, на исправительные работы. Будете цветочки поливать да вредителей с грядок собирать. А то, смотрю, дел у вас слишком мало, а свободного времени — много. Физический труд пойдёт на пользу вашим охочим до пакостей умам!

В необходимости физической нагрузки для здоровья живого организма Ниенна никогда не сомневалась. Но одно дело — заниматься полезными вещами, типа езды верхом, тренировок с клинками или даже легкого бега трусцой, и совсем другое — вульгарное окучивание грядок с лечебными травами и цветами, которым, казалось, конца-края не видно.

«Как же хорошо, что я родилась в княжеской семье, а не у конюха, и не вышла замуж за Акселя! — с тоской думала она через неделю после их с Гердой выходки, проползая на карачках меж рядов мандрагоры. — Вот бы романтика у нас с ним вышла: совместное ковыряние в земле и обустройство репища! Весной сажай, летом пропалывай, осенью урожай собирай, а зимой переживай, чтобы не померз в погребе. К лешему такую любовь!»

Герда хандрила ещё больше. А сегодняшним вечером была вообще не в духе.

— Зря тебя послушала, — то и дело бурчала она. — Газ это был, я теперь уверена.

— Ты же сама тогда сказала, что с Эдгаром что-то не так! — возмутилась Ниенна.

— Ну, может, и вправду устал. Сейчас-то нормально всё. — И вдруг зарумянилась: — Он меня на свидание вечером пригласил.

Некромансерка как раз заканчивала присыпать рыхлой землей вылезшие корешки. От услышанного садовая лопатка её зависла в воздухе.

— Ты ума лишилась? Он же бабник, каких мало! Зачем тебе такой парень? Забудет через сутки и найдет другую!

Герда вскочила на ноги. Глаза валькирии потемнели от гнева.

— А вот и нет! Я ему давно нравлюсь, сам сказал! И букетище лилий два дня назад приволок, дорогущих, как зараза! Голубые, в оранжевую крапушку, точно такие же в тропическом углу у наставницы Полины цветут. Говорят, их только в трех лавках в городе можно достать. Эдгар так старался, а ты… даже порадоваться за меня не можешь!

И, прежде чем Ниенна успела сказать хоть слово, Герда презрительно скривила губы:

— Ты просто завидуешь, вот чего. Носишься со своим девичеством, как курица с яйцом, на нормальных парней внимания не обращаешь. Вот и сиди в компостной куче, пока Умертвий тебя не простит. А наш магистр Рейван нормальный, он сразу сказал, что к земле мне привыкать по возрасту рановато и ну их к черту, эти воспитательные работы! Хочешь — ковыряйся тут до второго пришествия Всеблагого Левия, а с меня хватит!

И, круто развернувшись на пятках, ушла. Только светлая длинная коса в воздух взвилась да по спине уходившую хлопнула.

Ниенна так и осталась сидеть на карачках в зарослях мандрагоры, с дурацким совочком в руке. Слёзы горечи и обиды струились по щекам.

«Была у меня подруга да сплыла. С чего я решила, что вообще имела для неё хоть какое-то значение? Просто потому, что очень хотелось быть для кого-то важной и нужной?»

Некромансерка поревела минут пять, не больше. В конце концов, она графская дочь, а не дурная деревенская баба, что не может взять себя в руки! Затем стиснула зубы и поползла дальше, с яростью взрыхляя грядки, будто они были виноваты в её проблемах.

И сама не заметила, как добралась до края оранжереи, где под яркими кристаллами дневного света качались те самые антуриумы, словно насмешка судьбы. О ужас, с такого ракурса они и правда были похожи на задницу с чем-то совсем неприличным посередине.

«Да чтоб вы завяли и сгнили одновременно! — клокотало у Ниенны внутри. Очень хотелось высосать жизнь из цветов до капли, но какая-то частица разума протестовала. В самом деле, разве растения виноваты в том, что она совершенно не разбирается в людях?

«Уйду из Академии. Переведусь в другую, подальше от всех этих историй с дивным эльфовским привкусом…»

За спиной раздались шаги.

— Любуешься красотой? — ласково спросила наставница Полина, полноватая кудрявая женщина. — Прекрасно тебя понимаю. Удивительный цветок, хоть и с весьма тяжелой историей.

— Знаю, — кивнула Ниенна. — Эльфы его использовали, чтобы превращаться в людей и шпионить во время войны, а также совершать различные диверсии…

— Не только в людей. И не только превращаться. Отвар из лепестков антуриума способен усилить их магию. Пусть на несколько часов, но и это не раз играло во время войны роковую роль. Они же, негодяи, могут всеми тремя Стихиями повелевать: Жизнью, Смертью и Яростью, то есть боевыми чарами. Представляешь, что будет, если усилить их потенциал?

Ниенна замерла, даже не чувствуя, что стоит коленками едва ли не в навозной куче.

— Представляю, — внезапно охрипшим голосом сказала она. — А люди ведь так не могут, да?

— Не могут, моя дорогая, нам не дано смешивать Стихии. Можно накачаться эликсирами под завязку, но зачем? Овчинка выделки не стоит, плюс итогом станет смерть от истощения ауры. Гораздо проще усилить имеющуюся магию. Помнишь кубок, который ты взяла в гонках по лесу и на скалах?

Еще бы Ниенна не помнила! Лучше бы она в тот день сказалась больной и никуда не пошла!

— Если из него выпить даже простой родниковой воды, сила вырастет на порядок. Правда, ненадолго и итог, скорее всего, окажется плачевным. Может, и не умрешь, но болеть будешь, а то и насовсем здоровье угробишь. Вон, магистр Герий попробовал однажды в одиночку упокоить буйное кладбище, отпил оттуда водицы. Теперь, как видишь, сидит в морге, перекладывает трупные органы с место на место, магический потенциал почти на нуле. Жалко его, бедолагу, да что поделать… Кстати! — спохватилась магистр Полина. — Зайдет девочка-целительница за лекарством для него, передашь ей, хорошо? На нижней полке стеллажа около тропического уголка найдешь два флакона.

— Это где голубые лилии в оранжевую крапушку растут? — вспомнила Ниенна. — Те самые, дорогие, которые только в трех лавках Ахенбурга есть? Герда хвасталась, что ей парень букет подарил.

— Наверняка крашеные, чтобы цену побольше содрать, — фыркнула наставница. — Не понимаю я эту моду на всякую опасную дрянь, но девицы, говорят, млеют… Настоящие тигровые лилии ядовиты, они потихоньку лишают мага его ментальной силы, а затем и физической. И разум дурманят: как обладатель букета его аромат вдохнет, так и пиши пропало, реально поверит, что влюблен… Они запрещены к продаже, нарушение карается смертной казнью. Так передашь лекарство, хорошо? Я побегу, на лекцию к целителям опаздываю.

И торопливо скрылась за стеклянной дверью. Ниенна осталась стоять на коленях с опостылевшим совком в руках. Ледяной ужас сковал её от макушки до пят.

Герда никогда в жизни бы не связалась с похабником, что завлекает девчонок покупками в дорогих цветочных лавках. Не устроила бы подруге истерику в стиле бабьей ревности. И уж скорее откусила бы себе язык, чем произнесла это слащавое слово «крапушка»!

Лилии были настоящими, самыми что ни на есть тигровыми. Вот только где их взял Эдгар? Не от тех ли эльфов, что притворялись наставниками? И зачем ему Герда?

Надо бежать за помощью. Сердце гулко билось в груди, разгоняя кровь, но Ниенна продолжала стоять на коленях, опустив голову и едва не плача от отчаяния. Куда бежать, к кому? Врагом может оказаться любой. Почему не сработало зелье, убирающее наведенную личину? Где скрываются остроухие? Среди конюшенных слуг? Среди поваров или распорядителей? А мантии боевиков они откуда взяли? Обокрали кастеляншу? А если и она с ними заодно?

Ниенна с трудом поднялась на ноги, когда за дверью раздались едва слышимые шаги.

— А, вот ты где! — радостно воскликнула Азали. — Это у тебя я должна забрать лекарства для магистра Герия?

— У меня, — кивнула Ниенна. Нельзя показывать виду, вдруг и рыжеволосая целительница тайно служит врагам? — Два каких-то флакона. Пойдём со мной, посмотришь, что там.

— А я и так знаю, — улыбнулась Азали, шагая следом. — В одном настойка от кашля, магистр Герий её уже который год употребляет. Дрянь несусветная, рецепт ещё остроухие придумали, варится из белладонны и красавки. Убойная смесь получается! У неё вдобавок мерзкий побочный эффект есть: со временем ни одно из нейтрализующих заклятий или зелий не будет действовать. Представляешь, если отравят или внешность насильно изменят? Мы так на первом курсе хотели над Эдгаром подшутить, в бабу превратить, да подумали — ну его к лешему, ещё в пропорциях ошибемся и не вернётся он в старое тело…

Ниенна так резко остановилась, что рыжая целительница едва не сшибла её с ног.

— А второе зелье какое? Не из антуриума, что боль притупляет?

— Из него самого, — с восхищением взглянула на неё Азали. — Ты так хорошо травы знаешь! Зря к нам на факультет не пошла. Только магистр не для себя этот настой берет.

— А для кого?

— Не поверишь, — девушка расхохоталась. — Для крокодила своего. В смысле, ящера. Уж не знаю, что там у этой скотины может болеть, но жрёт она настой исправно уже пару лет, половины ведра едва на неделю хватает… Эй, что у тебя с лицом?

— Да немеет чего-то, никак нерв застудила. Зайду попозже в лазарет, — медленно сказала Ниенна.

Но когда за целительницей закрылась дверь, Ниенна бросила совок и рванула к противоположному выходу. Мысли, как живые, лихорадочно суетились в черепной коробке, пытаясь выбраться наружу. Казалось, голова вот-вот лопнет.

Одна против двух замаскированных остроухих и невесть сколькерых помощников, что служат злу! Возможно, сами того не подозревая. Герда в беде, это точно. Время терять нельзя. Но что делать глупой адептке-первокурснице? Бежать к декану? А если и он тоже?.. Взывать о помощи к призрачной герцогине? Но какой с неё толк, она лишь пугает, но не умеет драться!

Ниенна бежала вперед по скудно освещенным коридорам, не разбирая дороги, и препятствия не заметила. Очнулась, лишь влетев носом в оружейную перевязь, висящую на чьей-то могучей груди.

— Девочка, ты лишилась разума? — рявкнуло препятствие голосом декана Рейвана и схватило её за плечи. — Или надышалась дурмана в той клятой оранжерее? Говорил я Удмертию, не надо вас туда посылать! Ну, глупость сделали, так и правильно: нечего притворством заниматься, личины всяческие на внешность накладывать. Нашли развлечение! Ещё бы рога себе вырастили на лбу и хвост на жопе!

И Ниенна не выдержала — заревела в три ручья и снова уткнулась носом в грудь магистра боевых искусств.

— Точно полоумная, — сердито пробурчал он, но отшатываться не стал, лишь напрягся. — Или кто из дуболомов моих над тобой поизмывался, над птенчиком неразумным? Только скажи, я его в козла превращу и скормлю в лесу иглобрюхам!

— Не-е-ет, — провыла некромансерка, всё сильнее цепляясь за наставника и с облегчением понимая: нет на нем никаких воздействий и заклинаний. И если уж он и употребляет эликсиры, то явно не те, о которых говорила Азали. — Беда у нас, декан Рейван! Эльфы в Академии, спрятались под личиной магистра Герия и его ящера! Они Эдгара заколдовали, я сама видела! Под мантиями скрывались, я сразу не поняла, потому и признаться боялась, только Герде сказала… А потом ей Эдгар тигровые лилии подарил, которые сил лишают и разум дурманят, и на свидание увел, а она сама не своя была…

Боевик дураком не был и военную историю родного государства знал отлично, поэтому замер как вкопанный. Только желваки на скулах заиграли.

— Сегодня Алое полнолуние, бывает раз в году, — выдохнул он наконец. — Священное для остроухих время, когда можно без труда ходить между мирами. А Герда — самая сильная девчонка на боевом факультете, она и парням фору даст, живучая и крепкая, выносливая…

Они одновременно взглянули в узкое окошко под самым потолком, где ехидно подмигивало наливающееся кровью ночное светило, и хором ахнули:

— Жертвоприношение!

Ниенна едва не упала, так задрожали колени.

— Они хотят вытащить свою богиню в наш мир и отдать ей тело Герды? А Эдгара использовали как пособника и теперь в жертву принесут?

— Ничему не удивлюсь, — скрипнул зубами наставник. — За мной. И по пути рассказывай всё, что видела и знаешь!

Они торопливо прошагали в конец коридора, спустились на один пролет и очутились в зале столовой. Здесь магистр Рейван щелкнул пальцами и вызвал сноп огненных искр. Те мигом увеличились в размерах и превратились в сигнальных дракончиков, разлетевшихся во все стороны.

— Они, скорее всего, в той пещере в Миреновых скалах, где кубок был спрятан. Там у остроухих шесть с половиной сотен лет назад был алтарь для жертвоприношений. Я созываю своих парней. Удмертий идет со мной.

Маг снова сорвался с места и побежал к дверям, Ниенна едва за ним поспевала.

— Погодите, магистр Рейван, а как же я? — закричала она. — Я тоже хочу помочь!

Боевик остановился и задумчиво посмотрел на мелкую пигалицу сверху вниз.

— Конечно, поможешь, пташка. Тем, что посидишь спокойно у меня в комнате и не будешь путаться под ногами. Там сейчас самое безопасное место. Ты молодец, очень нам помогла, но кровавая бойня — не место для хорошеньких лялечек-первокурсниц.

И не успела Ниенна открыть рот для возражения, как её приподняло красным полыхающим вихрем и утянуло куда-то в потолок. Последнее, что она услышала, это усиленный заклятием рёв наставника: «Боевая готовность номер один! Повторяю, всем собраться во дворе Академии, вооруженным по первому разряду, с защитой от эльфовских чар! Каждому взять с собой не менее пяти накопителей силы с расчетом на одного мага…»

Часы на башне факультета некромансеров пробили полночь, но Ниенна не находила себе места от тревоги и потому не собиралась спать. Перемерила вдоль и поперек комнату магистра Рейвана, считая шаги: двадцать — вдоль стены с огромным шкафом, десять — мимо крепко сбитой деревянной кровати с плоским матрасом, ещё двадцать — мимо письменного стола и к большому окну.

Двор будто вымер, только над оградой реяло зеленовато-красное марево. Защита и от живых существ, и от мёртвых, пришедших с враждебными помыслами.

— Ты бы присела, — сочувственно шепнула мерцающая под потолком призрачная герцогиня. — Утомишься только зазря.

— Да как я могу? — рявкнула некромансерка. Вышло едва ли не суровее рыка декана боевого факультета. — Их там уже, может, убили всех! А я здесь, как в клетке! И даже если сейчас сбегу, просто не успею добраться до пещер пешком по ночному лесу!

— Даже если успеешь, что ты сделаешь? Драться не умеешь, магической силы в тебе немного. Разве что эльфов неприличными выражениями обругаешь, вместе с их богиней. И то поможет ненадолго.

— В самом деле, поможет? — усмехнулась Ниенна.

— В их случае — да. Остроухие произошли от лесных духов, которым поклоняются до сих пор. А те не любят нецензурную брань. Вас наверняка учили в лесу не ругаться: мол, леший заведет…

— Учили, — кивнула девушка. — Но я думала, это бабкины сказки.

Сидеть с призрачной Инессой было не так тоскливо, и Ниенна невольно отвлеклась. Но как только снова взглянула в окно, тревога усилилась.

Что-то было не так. Не из-за драки с остроухими, не из-за возможной гибели товарищей и преподавателей. Нечто тяжелое, не злое, но темное, ворочалось под ногами, глухо стонало и плакало. Ушами эти звуки расслышать невозможно, но сердце и разум их чувствовали и бесновались.

— Госпожа де Монсельон, вы ничего не ощущаете? Мне как-то не по себе.

— Это земле под нами не по себе, девочка моя. Слишком уж много крови невинных людей и нелюдей в этих краях пролили, а похоронить их и провести за грань, как положено, никто не удосужился. Как думаешь, что будут чувствовать сотни неупокоенных душ при приближении потомков своих мучителей?

Пальцы Ниенны сами собой сжались в кулаки:

— Я бы на их месте захотела отомстить.

— Они и хотят. Вот только надо вывести их отсюда, а до этого — хоть немного плотности придать, энергию свою влить. Но тут сила мага минимум третьей степени нужна. Или же эликсирами под завязку накачаться, но… сама знаешь, как это опасно.

— Опасно? — так и взвилась некромансерка. — А подруге моей валяться на каменном алтаре в роли жертвы-носительницы для духа чокнутой богини не опасно? А адептам, что ушли сражаться, не проучившись и половины срока, не опасно? А целительницам, которые тяжелее скальпеля оружия в руках не держали?

Ярость заклубилась в горле, не давая дышать. И именно в это мгновение Ниенна краем сознания услышала жалобный детский плач. Она бегом ринулась к окну и распахнула ставни.

Комната магистра Рейвана располагалась на втором этаже. К ней примыкал изящный балкон, обвитый плющом. В любое другое время Ниенна восхитилась бы его красотой, но сейчас даже не заметила лаковых, влажных после дождя листьев и дивного цветочного аромата, наполнявшего ночной воздух.

Прямо перед ней, сидя на самом краю, всхлипывал полупрозрачный мальчик лет шести и вытирал заплаканное лицо ладошкой правой руки. Вместо левой из оторванного рукава торчала обезображенная культя. Призрачная, но выглядящая не менее жутко, чем живая.

— Малыш, — шепотом позвала Ниенна. — Ты откуда? Тебя как зовут?

Мальчик поднял голову, и девушка увидела растерянный взгляд, курносый нос на бледном личике и щёки, обильно покрытые веснушками.

Нет, поняла она, приглядевшись. Это не веснушки — ожоги, нанесенные раскаленным железным прутом.

— Отсюда, — шепнул в ответ малыш и махнул уцелевшей рукой в сторону. — Меня там долго мучили, и я плакал. А потом умер.

Он снова всхлипнул.

— Меня звать Ленок, а маму мою — Оляна. Она говорила, что после смерти нас Всеблагой Левий заберет на небушко, где послушные детки живут в новом домике, у них много игрушек и есть даже пирожные на завтрак. Но я вел себя хорошо, а на небушко почему-то не попал. И Вилкин не попал, это друг мой, он орка. Он тоже маму слушал и кушал всё-всё, что дадут, даже капусту. Но и его не забрали. И маму его не забрали, хотя её мучили больше всех. И Рудика из дворфов, хотя он даже плакать в конце не мог…

Ниенна тяжело привалилась к оконной раме.

— И много вас тут таких, малыш?

— Много. И большие совсем, и маленькие. Только мы боимся сильно. Злые дядьки и тетки опять пришли, будут нас мучить…

— Но там наши преподаватели. Они обязательно победят, они сильные!

— Не победят, — покачал головой Ленок. — Они уже почти проиграли. Злые остроухие дядьки через дырку сияющую пришли, их там много. Пуляются штуками, которые двигаться мешают. А один, самый страшный, требует всех в живых оставить, говорит, в жертву принесем… Как нас, наверное.

Сердце человека очень сильное, ведь оно состоит из живого куска плоти. И, видят боги, Ниенна была сейчас этому рада. Будь оно хрустальным, как у чародеев в страшных сказках, неминуемо треснуло бы и разлетелось на куски от невыносимого горя.

Наверное, её старые няньки обязательно попытались бы успокоить мальчишку и остальных застрявших между мирами замученных существ. А ещё предложили бы молиться богам, вдруг они всё же услышат и вмешаются?

Ниенна знала, что это не сработает. Если и оставались в мире какие-то боги, то со слухом у них был явный непорядок, раз они вообще допустили такое паскудство. Да и меньше всего сейчас мальчишка без руки нуждался в утешении, как и его товарищи по несчастью. Нет, им нужно было совсем другое.

Ниенна шагнула вперед и осторожно погладила мальчонку по тому месту, где начиналось плечо.

— Не бойся, маленький. Мы просто сейчас пойдём и убьем их всех.

— Все-е-ех? — ахнул Ленок. — Но они же жутко злые!

— А я жутко страшная некромансерка и поднимаю из земли мертвецов, — подмигнула ему Ниенна. — И никого не боюсь. А раз я не боюсь, то и тебе не стоит. Ну что, пойдёшь со мной? А друзья твои пойдут?

— Пойдут, — тихо шепнул Ленок, словно не веря её словам. А потом вдруг радостно завопил, как сорванец-хулиган: — Пойду-у-у-ут!

И рванул наружу в темноту. А Ниенна — наоборот, в комнату.

— Эликсиры усиления, — бормотала она, с остервенением роясь в шкафу декана Рейвана. — Эликсиры, мать его, должны же быть! Или кристаллы. Хоть что-то!

Она сдвинула стопку запыленных учебников по истории магии — и смущенно хихикнула, увидев спрятанный за ними тончайший корсет ручной работы, расшитый листьями всех оттенков зеленого и золотого. Пикантная деталь женского гардероба была аккуратно перевязана кожаным шнурком от плети-многохвостки. Весьма неожиданно было увидеть подобное в шкафу сурового декана боевого факультета.

— Дриады-то, поди, магистра нашего в плену держали не совсем против его воли.

— То-то и оно. Боевой маг его уровня сбежал бы от лесных баб уже на второй месяц, подпалив вдобавок священную рощу от края до края, — лукаво заметила герцогиня. — Но ты не туда смотришь, девочка. Глянь наверх.

Ниенна глянула.

Внутри, у самой стенки шкафа, на небольшой подставке сверкал золотым бочком кубок. Тот самый, который они искали в пещерах.

— Посудина, говорят, волшебная, — многозначительно подняла брови Инесса де Монсельон. — А вон в том милом бочонке, замаскированном под вазу, декан Рейван хранит березовый сок. Недавно как раз заливал его доверху. Но берегись, девочка. Кто из кубка этого отопьет, прежним уже не будет. Сила увеличится в десять раз, но и цена за это будет немалая.

— Не больше, чем цена жизни нескольких десятков адептов, наставников и моей подруги, — пожала плечами некромансерка. — К тому же остроухие нас всё равно запытают, если победят. Лучше уж в бою сгинуть. А с увеличенной силой я подниму и уплотню всех замученных людей и нелюдей. Если же в итоге погибну, то…

— Я поделюсь с тобой меховым одеялом, — печально и ласково вздохнула герцогиня. — Вижу, ты уже всё решила и отговаривать тебя бесполезно. Что ж, поднимай и уплотняй заодно и моего коня. На нём ты быстрее доскачешь до пещер.

Магистр Рейван, до принятия под крыло целого боевого факультета, служил в королевской армии. Был офицером, не знающим страха, бил без устали, без промаха, и сила горела в его руках, полыхала огнем, сверкала молниями, сжигая противников дотла. Он не боялся ничего, ни на том свете, ни на этом.

Но с эльфами воевал первый раз в жизни. И сейчас липкий, холодящий ужас полз по спине, перехватывал охрипшее от чтения заклинаний горло. Эликсиры иссякли, артефакты были разряжены в ноль, зато проклятые остроухие никак не кончались. А чародейский батальон короля Александра V запаздывал с помощью…

— Как они провернули подобную диверсию у нас под носом? — то и дело вскрикивал декан некромансерского факультета магистр Удмертий. Его красная мантия была покрыта грязью, ухоженные седые волосы болтались слипшимися от жирной копоти сосульками.

— Какая уже, к едреной матери, разница? — проорал в ответ боевик.

Они едва успели — свалились из телепорта прямо на толпу остроухих в мантиях боевиков, что стояли вокруг полуразвалившегося каменного алтаря, на котором бок о бок лежали Герда и Эдгар, опоенные эликсирами едва не до беспамятства. Их даже связывать не понадобилось. Видимо, жертвой для открытия врат должен был стать именно старшекурсник, победивший в состязаниях, а значит, самый крепкий и выносливый.

Тело Герды же, судя по всему, действительно предназначалась в качестве сосуда, подходящего проклятой Тридамат.

Рейван не растерялся, гаркнул заклинание, окатившее врагов огненной волной, а пока те с воплями сбивали пламя с мантий, успел схватить девчонку в охапку и ринуться к выходу. Следом бежала боевая тройка Альбрехта, унося на плечах полуживого товарища. Один из остроухих, злобно сверкая раскосыми зелеными глазищами, попытался загородить им дорогу, но декан целительского факультета Левия махнула рукой в его сторону и сжала пальцы в кулак. Эльф схватился за сердце и с хрипом повалился на каменный пол.

Они почти успели, да. Выскочили из пещеры и ринулись к лесу — два с лишним десятка боевиков, семеро целителей, трое некромансеров.

Но тут из-за деревьев вышел магистр Герий, с издевательской ухмылкой щелкнул пальцами — и разверзлись самые натуральные бездны ада.

Всё вокруг горело и полыхало, причем пламя было не оранжевым, а ядовито-зеленым и ничем привычным не тушилось. Адепты кашляли, задыхались, падали без сил. Самые сообразительные натянули на носы шарфы и шейные платки, но это почти не помогало. Вот закричала Левия, ноги которой захлестнула странная, словно ожившая лоза. Миг — и целительница взмыла в густую крону высоченной сосны.

— Они не убивают нас… почему-то, — прохрипел Альбрехт, судорожно сжимая тело висящего на плече Эдгара.

— Им жертвы нужны, — ответил осипшим голосом магистр Удмертий. — Эльфовская богиня не сразу войдет в тело девочки, ей сперва надо напитаться ужасом, пролить много крови…

— Дерьмо, — выругался старшекурсник. — Да я лучше сам себе горло вскрою, чем ждать, пока бешеная остроухая баба меня…

Дикий крик, похожий на слаженный вопль десятка баньши, всколыхнул окрестности. Целители повалились на землю, зажимая уши, боевики и некромансеры оказались покрепче, но на ногах не устоял практически никто.

В небе, прямо над головами собравшихся, расползся в стороны портал, из которого вывалилась призрачная уродина, похожая на огромную птицу с человеческой головой. Только у головы были острые уши и торчащая в разные стороны копна белесых волос.

Декан Рейван не успел даже понять, что произошло, как его подхватил и отшвырнул в сторону неожиданный вихрь. Лететь оказалось недалеко — до ближайшего валуна. Хрустнули ребра, затылок обожгла резкая боль, в глазах потемнело. Он силился встать, но не мог и лишь бестолково хрипел, ворочаясь в измятой траве. Рядом задыхался Удмертий, судорожно вцепившись руками себе в горло.

Герда осталась валяться в центре поляны. Ядовито-зеленое пламя полыхало вокруг девицы, отражаясь в её глазах, полных слёз. Она могла разве что с трудом держать голову, бессильно наблюдая, как сверху на неё спускается смерть.

А затем дрогнула земля. Раз, другой. Закачались деревья, из ветвей ближайшей сосны снова раздался вопль магистра Левии. Закричали и остроухие, разбегаясь в стороны от внезапно взлетевших в воздух комков грязи и дерна. Самый упорный из эльфов выхватил кинжал и махнул острием почти перед носом ошарашенного Альбрехта, но лезвие вдруг остановилось в воздухе.

Между боевиком, держащим товарища на плече, и остроухим из земли поднимался призрак женщины в когда-то дорогом, а теперь висевшем рваными лохмотьями платье. У дамы была сожжена до кости половина лица, но её это совершенно не волновало.

— Убрал свою остроухую харю от мальчиков! — рявкнула она удивительно звонким голосом.

Следом за ней прямо из травы вставали новые и новые призраки. Мужчины и женщины, дети и взрослые. Орки, люди, дриады, бородатые дворфы, полурослики, тоненькие ундины, жительницы морских глубин… Плотным кольцом они обступали барахтающихся в траве адептов, не подпуская к ним врагов.

Магистр Рейван протер глаза. Осенил себя знаком Всеблагого Левия, а когда и это не помогло — прочитал короткую молитву, на всякий случай.

— Где ж я так нагрешил, что перед смертью вижу кучу привидений?! — ошарашенно спросил декан Удмертий.

— Ох, ну я-то знаю, где нагрешил, — в тон ему ответил Рейван. — Но ты, старая сутулая девственница, где умудрился оступиться?

Ответом от оскорбленного некромансера была такая витиеватая, а главное — эталонно рифмующаяся со словом «где» фраза, что боевик поперхнулся от смеха и закашлялся. А когда снова поднял голову, то увидел выскочившего из леса призрачного коня. А вот седока необычный скакун нёс самого что ни на есть живого. Только аура его полыхала яростным фиолетовым, как у сильнейших магов смерти.

— А ну, пошла прочь от моей подруги! — разнесся над поляной знакомый до боли тонкий девичий голос

Некромансерка-первокурсница Ниенна Антарская, которую дуболомы Рейвана за глаза называли не иначе, как «сладенькой лялечкой» и недотрогой, соскочила со спины потусторонней скотины, встала над полуживой Гердой и, не чинясь, показала в небо два оттопыренных средних пальца. А затем из её хорошеньких, идеально очерченных губ полилась речь, которой удивились бы и вышибалы в самых захудалых трактирах.

— Я что-то недопонял, — смущенно кашлянул Альбрехт. — Прабабка той эльфовской богини с кем якобы кувыркалась?

— А шут его знает, я только уборщика нужников запомнил и слона с Камарских островов, — подал голос очнувшийся Эдгар.

— Погодите, а лысый иглобрюх тут при чем? — удивился магистр Удмертий, лежащий рядом с деканом боевого факультета.

— Я тебе потом объясню, безгрешный ты наш, — тяжело вздохнул Рейван. — Если выживем.

Тварь визжала, словно недорезанный поросенок, мотала уродливой башкой, но приблизиться не могла. Что ей мешало, Ниенна не понимала, но так ли это важно перед лицом жизни и смерти?

Одно она знала точно: во времена, когда сын садовника Аксель учил замковых служанок целоваться, она не прогадала, попросив друга научить её кое-чему другому. Толку-то от лобзаний, о которых с придыханием шепчутся глупые девки! А вот острое и емкое слово, как известно, не воробей: вылетит и приложит по голове, мало не покажется!

Вопящая уродина полосовала когтями воздух, становясь всё плотнее и плотнее. Но спуститься вниз и добраться до лежащей на земле жертвы Тридамат не могла. Мешала настырная мелкая девка, изрыгающая поносные слова, от которых невыносимо болели уши. Мешали снова начавшие пуляться огненными шарами и ледяными стрелами чумазые боевики, которым краткая заминка в битве дала возможность перевести дыхание. Но больше всего мешали сомкнутые, плечом к плечу, ряды неупокоенных душ, которые тоже становились плотнее с каждой секундой. Они ничего не делали, просто стояли, заслоняя собой магов, и не давали её войску пробраться к жалким людишкам, чтобы пустить им кровь во славу Её нового бытия. И ярость полыхала в них, как в живых, и от этой всепроникающей мощи некуда было спрятаться. Тридамат кричала, хлопала крыльями, и сила её утекала, как песок, сквозь время и пространство, и тянул назад полыхающий в небе портал…

…Ниенна не знала, наступил ли рассвет или до него ещё целая ночь. Перед глазами стояла непроглядная ядовитая тьма, голова кружилась, во рту появился солоноватый привкус. Она пошатнулась и сплюнула на траву ярко-алым.

Но жарким теплом дышала подруга, привалившаяся к её ногам. И мальчик, маленький Ленок, держал её уцелевшей рукой за ладонь. И пальчики его были крепкими и упругими, почти как у живого.

— Ты отведешь меня к дому с игрушками? — тихо спросил он, пока уродливая Тридамат отчаянно сопротивлялась урагану, что втягивал её назад в портал между мирами.

— Отведу, малыш, — с трудом прохрипела Ниенна. — Конечно, отведу.

— А пирожные там будут?

— Будут, маленький. И ручка новая вырастет.

— А можно я не буду больше есть капусту? — рыкнул сбоку ещё один ребёнок. Кажется, зеленоватый и с клыками, но Ниенна доподлинно поручиться не могла — перед глазами всё плыло.

— А чего ты хочешь?

— Мяса хочу, — шмыгнул носом паренек. — Много мяса. И чтобы глаза новые выросли. И чтобы мама вернулась.

— Как хочешь, так и будет, — пообещала некромансерка. — И маму вернем.

Ждать больше нельзя. Действие сока из золотого кубка кончалось, отнимая последние крохи магии.

Надо успеть, пока следом не потянулась аура, неприкосновенный запас жизненной силы и здоровья. Должно хватить на воплощение задуманного, если не тратить время на глупые молитвы оглохшим богам.

Декан боевого факультета магистр Рейван с трудом поднялся на ноги и протер глаза. Уродливая полуптица-полуэльфка скрылась в ядовито-черной дыре портала, которая тут же истаяла в светлеющих небесах. Адепты заканчивали скручивать и вязать уцелевших остроухих. Рядом тяжело дышал магистр Удмертий.

А в рассветных лучах восходящего солнца поднимались в небо сотни фантомов. Мужчины и женщины, дети и взрослые. Орки, полурослики, бородатые дворфы, ясноглазые морские ундины. Люди в изорванных одеждах.

Все они словно светились изнутри, качаясь в воздушных потоках в такт тихой, нежной песне.

Декан Рейван похолодел, услышав слова.

— Прими в обитель твою, о Милосердная Мать, убитых и павших, утри их горькие слёзы, избавь от страданий, воздай благодатью за все истязания. Смилуйся, Милосердная Мать, пошли им забвение жизни старой, подари покой, которого они так долго искали, — старательно выводил девичий голосок.

— Что она делает?! — ахнул рядом Удмертий. — Что она делает, эта маленькая безумная девчонка? Она же знает, что молиться напрямую Смерти опасно для неподготовленного мага!

— То, что мы, магистры всех пяти академий, должны были сделать уже давно, — сжал зубы боевик. — И то, с чем нам теперь придется жить, не наложив на себя руки от позора.

Солнце окончательно взошло, когда последний призрачный мальчишка растворился в нависшем над лесом розоватом облачке. Золотые лучи осветили покрытую пеплом и копотью поляну, едва живых от усталости чародеев, связанных и валяющихся в траве эльфов, которых оказалось не меньше пяти десятков, декана целителей Левию, что с трудом спустилась с сосны и теперь брела к своим ученикам, прихрамывая и чертыхаясь.

Но те не обращали на наставницу никакого внимания. Они стояли в центре поляны, растерянные, опустошенные, скованные навалившимся отчаянием сильнее, чем любыми цепями.

У их ног ревела навзрыд рослая девчонка в униформе боевика, с исцарапанным лицом и растрепанной светлой косой. К груди она прижимала хрупкое девичье тельце в разорванном балахоне некромансера-первокурсника. На тоненькое личико, бледное, как молоко, падала копна совершенно седых волос.

Ниенна помнила яркий свет, ласкающий и зовущий. Как качалась на невидимых волнах и смеялась, как парила, раскинув руки, словно во снах из раннего детства. Рядом летел Ленок, тоже растопырив в стороны ладошки — обе, целые. По другую сторону болтал ногами и заливисто хохотал зеленокожий клыкастый мальчишка, кувыркался в потоках света, щекотал толстенькие пятки смешного дворфика, летевшего впереди. Тот лягался и довольно визжал, улыбаясь во весь свой щербатый рот.

— У меня жуб новый вылос! — прокричал маленький дворф и ринулся вперед, к возникшим прямо в пустоте сияющим воротам.

И мальчишки вместе с вереницей других призраков, обретших яркость и плотность, скрылись за узорчатыми створками.

А Ниенна осталась.

— Рано тебе, девочка, — шепнул чей-то ласковый голос, и казалось, он звучал в пространстве со всех сторон. — Ты ещё достойно послужишь мне и совершишь немало деяний в мою славу. Возвращайся и помни — потом станет легче.

А затем неведомая сила подхватила её, резко и болезненно, словно клещами, и потянула назад. И трещал мир, разваливаясь на части, и земля горела под ногами, и огонь сжигал её дотла, и кости осыпались прахом. И Ниенна плакала и кричала, но никто не слышал, ведь у неё больше не было ни голоса, ни слёз.

И лишь слова, зародившиеся в крохотной точке разума, выходили в бушующий первородный океан, обретали жизнь и ярость, которая по силе не могла сравниться ни с чем. И летели они от края до края Вселенной, наполняя пустое пространство звуками и голосами.

— Заразаааа… Как же больно…

И треснувший мир вновь сросся в единое целое.

Ниенна лежала головой на чем-то мягком, слегка покачивающемся. Теплые пальцы осторожно гладили её по волосам.

— Очнулась? — шепнул рядом тревожный голос.

— Просыпается, — ответил другой, прямо над её головой.

Ниенна открыла глаза и увидела перед собой обольстительную девичью грудь, обтянутую лишь тоненькой рубашкой.

— Однако, — пробормотала она. — Подобное зрелище — не совсем то, с чего бы я хотела начинать возвращение в жизнь, но определенно впечатляет.

— Балда, — всхлипнула обладательница груди и обняла её ещё крепче.

Ниенна попыталась улыбнуться и поняла, что губы иссушены.

— Герда… — лишь шепнула она с облегчением. — Азали… Вы живы.

— И ты жива, пташка. Это самое главное. А остальное мы преодолеем.

Едва Ниенна открыла рот, чтобы спросить, о каких преодолениях идет речь, как раздались торопливые шаги, а затем женский визг:

— Адептка Герда Сигердоттир! Вы зачем залезли в постель к больной, ещё и в одном исподнем?! Вы что себе позволяете, у нас приличный лазарет!

— Тьфу, дура, — тихонько скрипнула зубами Герда. И елейным голоском ответила: — Целительница Амалия, довожу до вашего сведения, что ваш младший сын, адепт факультета боевых искусств, два года назад потерял невинность именно со мной. Не знаю уж, к прискорбию вам эта новость или к радости, но как есть. Сообщаю лишь для того, чтобы показать: ваши намеки омерзительны. А Ниенне нужно тепло, сами знаете, её необходимо греть днем и ночью, чтобы очнулась скорее.

— И нет, кристаллы, эликсиры и грелки не годятся, наставница Левия так и сказала, — выразительно подвигала бровями Азали. — Если бы вы чаще проведывали больных, то знали бы, что мы тут днюем и ночуем по очереди уже вторую неделю.

Целительница Амалия, неопрятная толстая баба, побагровела от злости. Но сказать было нечего, поэтому она развернулась и ушла, бросив на ходу:

— Кормить её тоже сами будете! Мне некогда.

— И будем, — Герда показала ей вслед неприличную комбинацию из трех пальцев, как только за теткой захлопнулась дверь. — А потом в баню отнесем: косточки прогреть на деревянной полке — самое то…

— Погодите, кто меня грел? — спохватилась Ниенна, проводя пальцами по волосам. Какие-то суховатые, грязные.

— Мы и ещё девчонки с нашего факультета, — объяснила Азали и, не дожидаясь расспросов, фыркнула: — Парни тоже просились, но мы их выгнали. Знаю я, как они согреть могут. Навещали только под нашим присмотром. Пирожные коробками таскали, я их в ледяной угол отнесла, чтобы не пропали. Тебе ж теперь всегда есть надо будет много.

— Почему всегда? — удивилась Ниенна. — Я сколько лежала без сознания, неделю? Через месяц, наверное, окрепну, как раньше.

Валькирия с целительницей мигом отвели взгляд, и Герда, кряхтя, начала выбираться из кровати:

— Знаешь, пташка, лучше ты эту новость от нас узнаешь, чем от наставников. И сильно не переживай, мы всё уже продумали, жить с этим тоже можно.

И со вздохом сунула некромансерке в руки узорчатое зеркальце.

Несколько мгновений Ниенна тупо смотрела на свое отражение, а затем расплакалась.

Декан Особого факультета явился буквально через пару минут, едва прознал, что первокурсница очнулась и теперь ревет так, что сотрясаются стены лазарета.

— Полно тебе, девочка, — бормотал он, успокаивающе гладя её по плечу. — Главное, сила вернется со временем. Ты молодая, потихоньку восстановишься. Вот есть тебе действительно придётся много и всю жизнь, чтобы энергией тело обеспечивать. А с другой стороны — сохранишь моложавость фигуры до конца дней, любая баба тебе бы сейчас отчаянно позавидовала…

— Позавидовала? — рыдала Ниенна в три ручья, уткнувшись носом в подушку. — Да пусть забирает себе и моложавость, и всё на свете! Я старая! И страшная! Меня такую не полюбит никто!

— Да почему никто? — возмутилась сидевшая напротив Герда. — И ничего ты не страшная. Беленькая просто вся. Зато глаза какими яркими стали! И вообще, ты спасла целую кучу людей. Ты теперь герой, тебя полюбили бы и старую, и страшную. Сам его величество Александр выразил тебе свою признательность!

Валькирия встала и решительно шагнула к постели подруги:

— Короче, ну тебя к лешему с твоими слезами! Сейчас мы идем в баню, её как раз натопили, а потом завтракать. И только посмей мне сказать, что есть не хочется! А там будем думать, как жить дальше.

Ниенна жалобно всхлипнула. Есть действительно хотелось так, что она готова была проглотить слона. И рядом с этим голодом отступали любые другие заботы и напасти.

Для покалеченной некромансерки не жалели ничего. Её переселили в комнату с камином, который топили круглосуточно. Накрывалась Ниенна меховыми одеялами, на ноги натягивала толстые носки из шерсти горных яков. Приемы пищи у неё были частыми, обильными и горячими — сначала дымящийся бульон с разваренной курицей, затем обжигающе-острый суп с лапшой, прожаренные до хруста куски мяса, плетеные корзинки, наполненные хлебом, запеченные яблоки с творогом и изюмом… Мальчишка-боевик, что гнался за их троицей по болоту в погоне за кубком, однажды принес ей целую охапку оранжевых астр, неловко поклонился, покраснел до кончиков ушей и убежал.

Ниенна вздохнула, засовывая цветы в вазу. Казалось, со дня гонок прошла целая жизнь.

Она часами смотрела на себя в зеркало, стараясь привыкнуть. Получалось с трудом. На бледные щеки не возвращался румянец, сколько их ни щипай. Нос и губы стали тоньше, подбородок — острее. И главное — её чудесные светлые локоны теперь распрямились и торчали в разные стороны, потеряв всю девическую прелесть. Нет, седина определенно была красивой, благородного жемчужного оттенка, а не пепельного, как у декана Удмертия. Но всё же, чего ей стоило появиться не сейчас, а лет через пятьдесят?

«Плата за героизм, — мрачно думала некромансерка. — Днем тебя хлопают по плечу и вручают всяческие награды, а ночью ты маешься от боли, холода и невозможности даже выйти на улицу. И конца-края этому не видно».

С наступлением зимы в Академии началась сессия. Ниенне проставили все зачеты и экзамены авансом — свои знания и умения она наглядно показала в битве с остроухими. «Я бы тебя сразу на третий курс перевел, но не стану. Лучше восстановись потихоньку, дальше нагрузка будет выше», — сказал ей преподобный Умертвий, подписывая оценки по предметам на красивом бланке с гербовой печатью.

Герде с Азали такого счастья не перепало, и они забегали к подруге каждый вечер, жалуясь на зверства преподавателей на экзаменах и лопнувшую от излишних знаний голову. А ещё обсуждали последние новости. Самым занятным стало известие о найденном в лесу теле наставника Герия, точнее, оставшемся от него скелете. Бедолагу несколько часов допрашивал лично декан Особого факультета.

— Поверил, дурак, сказкам незнакомцев, что волшебную силу можно вернуть, согласился пройти незнакомый ритуал. А те остроухими оказались под чужой личиной, — качала головой рыжая Азали. — Магистра ещё два года назад, оказывается, грохнули. И остроухие всё это время находились в Академии, готовились к появлению богини. Выискивали девочек покрепче да побойчее, предыдущая же умерла во время ритуала. Они и хотели перестраховаться от любых возможных напастей.

— От любых, кроме неожиданно появившейся юной некромансерки с шилом в заднице, — фыркнула Герда. И тут же в глазах её заплескалась тревога: — Ниенка, пообещай, что ни за какие коврижки не захочешь вернуть себе былую внешность и здоровье непроверенными методами!

— Не захочу, — пожала плечами Ниенна. — Я уже смирилась. Жаль, конечно, но проверенные методы мне не подходят по той простой причине, что их просто не существует. И наставника Герия я чисто по-человечески могу понять. Он хотел возвращения былого могущества, а ещё — чувствовать себя полезным. Если бы и магия пропала, не знаю, как бы мне дальше жилось.

— Тебе это не грозит, — рассмеялась Азали. — В коридорах и столовой шепчутся, что тебя Милосердная Смерть своим благословением отметила, в благодарность за сотни душ, которые ты освободила и довела до её обители. И что ты однажды сможешь повелевать мертвецами, если захочешь.

— Отлично, — фыркнула Ниенна, кутаясь в одеяло. — Была я простой госпожой из графского рода, а теперь стану госпожой трупов. Отличное продвижение на поприще магической службы!

— Зато прозвание годное, как раз для твоего ремесла, — утешила её Герда. — Госпожей всяческих в мире — как собачьего говна у нас за воротами. И княгини, и графини, и королев целый полк. А трупная госпожа, поди, одна на весь белый свет.

Подруги захохотали. Нет, с Гердой решительно невозможно было долго тосковать и хандрить, даже после всего случившегося. И Ниенна с огромным удивлением осознала, что ей хорошо. Даже невзирая на постоянную мерзлявость и голод, на испортившуюся внешность и дичайший упадок сил, она была счастлива, как никогда в жизни.

В канун нового года Ниенне разрешили наконец выходить на улицу, а ещё передали королевскую грамотку «За проявленную доблесть» и к ней чек на солидную сумму, положенную на счет в главном банке Ахенбурга. Причем счет был специальный, принадлежащий Академии.

— Это чтобы родственнички твои деньги не свистнули по праву старших, — объяснил ей декан Удмертий. — А то узнают неминуемо: слава о тебе по всей стране пошла, сама видишь, сколько съезжается народу, и все хотят на тебя посмотреть.

Действительно, второй месяц в столицу по дорогам и трактам тянулись проповедники всех мастей и рас — молиться за усопших. Приезжали большими толпами, совершали камлания и обряды, призывали на головы остроухих кары небесные, а адептам и наставникам желали всяческих благ. Ну и на освободительницу нескольких сотен призраков пялились, не без этого.

Особенно поразил некромансерку оркский шаман, прибывший с группой полуголых зеленокожих молодцев с бритыми затылками и выпирающими изо рта клыками. Он долго смотрел на девушку, хмурился, ходил кругами, тряс над её головой посохом с бренчащими костями в навершии.

— Ты сможешь поправиться, юная служительница Смерти, — наконец пророкотал он с гнусавым акцентом. — Найди мужика с огненной силой в крови и сердце, раздели с ним ложе, и этот огонь вылечит твою хворь.

Ниенна так опешила от бестактности шамана, что даже не нашлась с ответом.

Зато наедине с подругами отвела душу, изругав орка всласть. Как раз и повод представился для встречи не в стенах Академии — зимние каникулы. Герда и Азали утащили её в таверну на центральной улице, где регулярно собирались адепты всех учебных заведений Ахенбурга. Горячий глинтвейн лился рекой, вокруг стоял галдеж, в котором можно было спокойно поговорить без чужих ушей. Краем глаза Ниенна заметила в углу Альбрехта с компанией боевиков — их стол гоготал громче всех, то и дело прерываясь на звон кружек с пивом.

— Видно, оркский шаман поганок своих перебрал, — скривилась Герда, усаживаясь за ближайший к двери столик. — Что значит «огонь в крови»? Он бы ещё четыре стихии вспомнил из глупых новелл для романтичных дурочек: огонь, воду, землю и воздух. Каждому известно, что магия — дар, позволяющий управлять всеми возможными состояниями и стихиями. Я вот одинаково хорошо пуляю и ледяными стрелами, и огненными шарами…

— А у меня другой интерес, профессиональный, — фыркнула Азали. — Какие такие болезни может лечить плотская связь с мужиком? Вот наградить целым букетом — это завсегда пожалуйста! А вылечить… да будь у него хоть трижды огненное сердце!

И покосилась на мельтешащего неподалеку Эдгара. Ниенна с невольной завистью отметила про себя, что выглядел боевик великолепно. Происшествие с остроухими не оставило никаких следов на внешности бабника-сердцееда.

— Тебе чего, охальник? — подняла брови целительница. — Уши погреть решил?

— К тебе с поклоном иду, красавица моя, — отвесил тот шутовской поклон и пропел тихонько: — Исцели мои печали, Азали…

— Иди ты к рогатым в Бездну! Франц-венерию не лечу.

— Тьфу на тебя, дурища рыжая! — обиженно надул губы Эдгар. — Я к тебе с открытой душой, а ты — с шутками гадкими… И вообще, я золотой самородок, чтоб ты знала!

— Золотой, ага, — рассмеялась целительница, вставая. — Аж пробу ставить негде. Иди уже, дай с девочками поболтать.

Азали ушла к стойке с разноцветными бутылками, чтобы сделать заказ, следом поднялась Герда — попросить у трактирщика одеяло для подруги. Некромансерка сидела, устало прикрыв глаза. Привыкнуть к большой толпе народу вокруг оказалось сложнее, чем девушка себе представляла, но иных вариантов не было.

«Я всё равно вернусь в нормальную жизнь, чего бы это мне ни стоило, — думала она. — Начну со всеми сдавать сессии и окончу учебу с золотой медалью. И если уж назовут меня трупной госпожой, то пусть это будет за заслуги, а не за внешность».

Напротив кто-то присел. Ниенна открыла глаза и с удивлением уставилась на две небритые мужские рожи, бесстыдно её разглядывавшие.

— Она? — спросил первый мужик, в мохнатой шапке. — Чойта бледная, как поганка. Маркиз другой портрет давал.

— Она! Ты ж слыхал на всех углах про девку, что мертвяков из земли подняла и через то силу магическую потеряла, — скривился второй. — Поднимай зад, пигалица, и иди за нами, да без выкрутасов! Сиятельный маркиз Жермен тебя обыскался уже. Не знаю уж, на кой ты ему сдалась, такая тощая да бледная, но господину виднее.

Ниенна судорожно вцепилась в лавку.

— Не пойду, — тоненько пискнула она.

— Пойдёшь, — осклабился первый. — А не то мы вон из-за того столика сопляков выдернем да глотки им перережем у всех на глазах. Поднимайся, я сказал…

И мужик потянул было поросшую волосами ручищу к её шее, чтобы схватить за шиворот, но в следующий же миг замер, прихваченный за плечо.

— Слышь, упырь, — процедил стоящий за его спиной старшекурсник-боевик Альбрехт Вельф. — Грабли свои немытые от лялечки нашей убрал! Пока я тебе их не вырвал с корнем и в зад не засунул.

Гул вокруг мигом затих. Ниенна сидела на лавке, обмирая от страха — и одновременно от восторга. Кто бы знал ещё полгода назад, что тот, кого в стенах Академии она больше всего боялась, вдруг поднимется на её защиту?

Еще миг — и за плечами Альбрехта возникла его боевая тройка. Парни стояли стеной, словно те самые призраки на лесной поляне, и у Ниенны невольно защипало в глазах.

Мужики были не робкого десятка и тут же сердито ощерились.

— Ты знаешь, кто эта девка, чародей? — подпрыгнул первый. — Графская дочь безмозглая, из дому сбежавшая перед свадьбой с маркизом Жерменом. По закону ей треба вернуться назад, волю родительскую выполнить.

— Я никакого обещания не давала! — взвизгнула Ниенна, тоже вскакивая на ноги. — Не хочу я замуж за маркиза, он старый, и вообще…

— И вообще, она моя невеста, — вдруг возник рядом ухмыляющийся Эдгар. Бесцеремонно обхватил некромансерку за талию и продолжил: — Вся таверна видела, как я ей в любви клялся при свидетелях, и она дала согласие на брак. Верно, ребята?

Таверна взорвалась одобрительными воплями.

— Так что маркизу вашему, ежели жениться на моей невесте хочет, придется сначала меня на дуэль вызвать, — со смешком окончил боевик. — Вот только по закону оскорбленной чести выбор оружия будет за мной. А уж потом посмотрим насчет воли родителей.

— А ещё магистры его испытают, — высунулась из-за плеча Альбрехта Азали. — Я слыхала, маркиз Жермен живет на свете более пятисот лет, это весьма похвально, но всё же необычно как-то. Сами понимаете, одна из лучших учениц Академии, её не могут отдать в плохие руки. Наставники обязательно проверят маркиза на употребление запрещенных зелий, продлевающих молодость за счет чужих жизней, а также на наличие в его жилах эльфовской крови…

— Что ты несешь, девка? — взревел небритый, потрясая кулачищами. — Да чтобы наш сиятельный маркиз…

— Наставники разберутся, — бросил Альбрехт. — А если попробуете её умыкнуть тишком прямо с улицы или ещё откуда — я дракона сотворю и следом отправлю, чтобы задницы ваши никчемные прижарил до самых костей. Сдохнете в ближайшей канаве, никто и плакать не будет. Ну, долго ещё вы тут собрались стоять, воздух портить?

И неизвестно, чем бы закончилось дело, если бы какой-то паренек не ойкнул, выглядывая из дверей:

— Ой, кажись, городская стража сюда идет!

Миг — и оба негодяя вылетели на улицу, прижимая шапки к груди, а затем скрылись за углом.

Следом им несся многоголосый хохот.

— Ни на миг вас оставить нельзя, — возмущалась спустя пять минут Герда, укутывая плечи подруги одеялом. — Всё самое интересное пропустила!

— Да что там интересного, одни рожи мерзопакостные, — пожала плечами Азали. — А вот Ниенна, кажется, поняла одну важную вещь…

— И какую же?

Некромансерка глотнула из принесенной кружки горячий глинтвейн, пахнущий медом и корицей, и счастливо выдохнула:

— Что я действительно дома и рядом с людьми, которые меня любят. Ради этого стоило даже покалечиться и стать седой.

— А ты сомневалась? — рассмеялась Герда. — Ничего, мы ещё прославимся в истории родного государства и за его пределами! Будем ездить по трактам на последних курсах, злодеев уничтожать, заложных покойников утихомиривать. И мужика тебе отыщем, с огненным сердцем.

— Разве такие бывают? — грустно улыбнулась Ниенна.

— Раз шаман сказал, значит, бывают. Мы тебе его найдем, — пообещала валькирия. — Надо будет — из-под земли достанем.