Истории реальные и не очень. Рассказы, миниатюры

Наталья Аннеева

В этой книге представлены как реальные, житейские, так и не очень, а то и вовсе фантастические истории, ранее публиковавшиеся Н. Аннеевой на ее канале в Дзене и вызвавшие живой интерес у читателей.

О верной любви и предательстве

Когда Никита взял свой чемодан и вышел, даже не попрощавшись, Таня стояла, отвернувшись к окну и тупо, без единой мысли смотрела на дождевые капли, которые скатывались по стеклу, оставляя мутные серые полоски. Дождь все усиливался, а когда хлопнула дверь подъезда и высокая мужская фигура шагнула под открытое небо, превратился уже в настоящий ливень.

«Он же весь вымокнет, простудится! — испуганно встрепенулась Таня. — «Как можно! В одной-то рубашке!»

Она сделала движение, чтобы бежать следом, тащить мужу плащ, зонт, вернуть… Но трезвый и горький голос в душе остановил: «Брось! Что тебе до него теперь! Пусть катится! Его и без тебя согреют и обсушат!»

Таня глубоко вздохнула, вытерла глаза и стала смотреть дальше. Она видела, как муж добежал до остановки и прыгнул в отходящий автобус.

Дверь медленно затворилась, машина тронулась с места и скрылась за завесой льющейся воды, но Таня продолжала стоять и смотреть, пока звонок в дверь не отвлек ее от этого бесполезного занятия.

«Вернулся?» — молнией сверкнуло в сознании. Она бегом бросилась к двери, распахнула ее и бессильно опустила руки: на пороге стояла соседка Маня, Манюня, из квартиры напротив.

Бойкая и веселая, как всегда, она ввалилась в прихожую, бесцеремонно толкнув Таню плечом.

— Ой, Танька! Что я тебе сейчас скажу! — с ходу начала она. — Ты не представляешь, что мне рассказали сегодня…

— Да ты пройди сначала, потом уж рассказывай, — холодно перебила ее Татьяна, отстраняясь. Она терпеть не могла, когда вторгались в ее «личное» пространство.

На Мане не терпелось поделиться:

— Представь себе, зазнайка эта преподобная, Настя, вчера… Ой, а что это ты какая-то не такая? Что случилось-то? Ты что, ревешь, что ли? С Никиткой поссорились?

— Не поссорились мы. Все нормально. Просто он от нас ушел, — безжизненным голосом начала Таня. Замолчала на миг и вдруг вскрикнула:

— Насовсем ушел! Бросил он меня!

Упав на диван, она зарыдала, заплакала в голос. Меньше всего ей хотелось бы, чтоб об уходе мужа узнала эта болтушка Маня, но уж получилось так, как получилось.

— Да как же это может быть? Брось, это совершенно невозможно! От слова «совсем»! — лепетала добрая Манюня, бегая и хлопоча вокруг, стараясь ее приподнять и заглядывая в лицо. — На-ка вот, водички попей! Ты же побледнела вся, как бумага прямо! Ну, перестань, не плачь так! Перестань! Сейчас ваш Гошка из школы придет! Ты его перепугаешь до смерти!

Напоминание о сыне подействовало, хоть и не сразу. Татьяна села и замолчала, но нервная дрожь, бившая ее, никак не могла уняться, и только после того, как Маня напоила ее водой, валерьянкой и еще какими-то сердечными каплями, она смогла немного успокоиться и встать. Ноги подкашивались, словно ватные. С помощью соседки она дотащилась до ванной, включила холодную воду и умылась. В висках стучало, но слезы потихоньку иссякли. Она насухо вытерла лицо и вернулась в комнату. Маня обрадовалась и присела к столу. Было видно, что ей не терпится расспросить, что да как. Однако помертвевшее, бледное, застывшее лицо Татьяны ее пугало.

— Я чай заварю, ладно, Тань? Выпьешь чашечку? — спросила она непривычно робким голосом.

— Заваривай! Что уж там! Будем чай пить!

— А у меня дома коньячок есть! Хочешь, сейчас притащу?

— Тащи!

Спустя некоторое время они сидели и пили чай. Манюня успела плеснуть в чашки из небольшой плоской бутылочки. Потом подумала, вытащила из серванта маленькие рюмки и налила по полной.

— Ты с ума сошла! — сказала Таня.

— Выпей одну! Пей, как лекарство пей! А то ты до смерти себя доведешь! Когда мой от меня ушел, мне только это и помогло, — Маня всхлипнула, — я ведь его, паразита, тоже любила!

— Так и спиться можно! — возразила Татьяна.

— От одной рюмки не сопьешься. А больше я тебе не дам, — сказала экономная Манюня, крепко заворачивая пробку.

Татьяна, морщась, выпила коньяк и почувствовала, как постепенно разливается по телу тепло, тяжелеют и расслабляются руки…

Она вздохнула и откинулась на спинку дивана. Случившееся словно отдалилось куда-то. Даже стало казаться, словно все это происходит не с ней, а с кем-то другим, а она только наблюдает за всем со стороны…

Лицо Манюни, доброе и участливое, приблизилось к ней. Было видно, что соседке ужасно не терпится все узнать.

— Слушай, Тань, а с чего ты взяла, что он насовсем ушел? — решилась наконец она. — Ну, погуляет немного и назад явится! Не он первый, не он и последний! Ты же его столько лет ждала! Не может он тебя бросить! Это уж вовсе не по-честному будет! Не по-человечески! Сколько лет ты ждала-то его? Восемь? Девять! Ничего себе!

Таня кивнула.

— Гошке месяц был, когда его забрали. Он на радостях, что сын родился, напился и допустил ту аварию, на заводе… Трое по его вине погибли. Ему еще больше светило… Если бы не Екатерина Петровна, его мать, не знаю, что бы я делала, когда его посадили. Она мне во всем всегда помогала.

— Слушай, а она в курсе, что он от вас свалил? Ты ей звонила?

— Нет. Я не знаю… Вряд ли он ей сам скажет! Но она всегда за нас с Гошкой горой стоит!

— Ну, так что ж ты? Звони ей сейчас же! Пусть на своего сыночка повлияет! Приструнит его!

— В самом деле! Что это я так растерялась, что о ней не подумала? Я не буду звонить! Я к ней побегу! Ты Гошку покорми, как он придет! Ладно?

— Ладно, ладно! — закивала Манюня, обрадованно улыбаясь.

Таня поспешно оделась и, забыв взять зонтик, побежала к свекрови. В душе у нее затеплилась хоть какая-то очень слабая, но надежда…

Дождь все не унимался. Таня вспомнила о зонтике, только когда уже выскочила из подъезда и вернуться за ним не решилась. Она не была суеверной, но какое-то атавистическое чувство не позволило ей это сделать. «Не сахарная, добегу!» — подумала она, шагая, не разбирая дороги, по лужам. Холодные капли брызгали ей на ноги и плащ. Густые темно-русые волосы Тани намокли и липли ко лбу мокрыми прядями. Плащ и даже платье под ним быстро промокли. В небе время от времени гремело, и дождь принимался лить с новой силой. Но разгулявшаяся стихия словно разбудила ее от дурного сна. Она даже приободрилась и немного успокоилась.

Таня не считала себя слабой. Те годы, что она провела без мужа, видя его только в редкие дни свиданий, молодые, самые лучшие годы, она была сильной. И она была верна своему любимому. Она была сильной, работая и растя сына, преодолевая повседневные трудности. Она жила надеждой и ожиданием счастья. И вот — получи! Нежданный, жестокий удар от человека, в котором она была уверена, выбил ее из колеи. «Но это была минутная слабость, — уверяла она себя, спеша под дождем к свекрови. — Я смогу с этим справиться!»

Свекровь, добрая и искренне привязанная к ней и внуку, наверняка ей поможет. Никита глубоко уважает мать и не посмеет ее ослушаться. Ну, мало ли что случается! Его временное увлечение быстро закончится! Он вернется, а она найдет в себе силы забыть обиду и простить его…

Таня улыбнулась, мысли ее обратились к их мальчику, Гошке. Ему шел двенадцатый год. Вот уже два года, как отец вернулся домой, но до сих пор сын держится с ним холодно и отчужденно. Никита ровен с мальчиком, но особой любви не выказывает, как это ни огорчает Таню. Что ж, его можно понять, — ведь сын рос без него. Он не носил его на руках, не играл с ним, когда Гоша был малышом, не переживал, когда он температурил и болел. Бабушка, любящая внука без памяти, утешала Таню, говоря, что со временем отец и сын узнают друг друга ближе и подружатся. Таня верила ей. Как быть теперь?

«Ничего ему не скажу! Ни к чему ребенку об этом знать. Никита подурит и вернется!» — уже почти уверенная в этом, мысленно твердила себе Татьяна, поднимаясь на лифте на восьмой этаж, где жила свекровь. Вода капала на пол с ее мокрой одежды так, что на полу лифта образовалась небольшая лужица. Таня взглянула на нее и только сейчас почувствовала, как вымокла и замерзла. Хороша она будет, когда ввалится в чистую и опрятную квартиру Екатерины Петровны! Она попыталась поправить волосы и одежду, но ей это плохо удалось. Лифт наконец остановился, двери с металлическим лязгом отворились…

«Ладно, как уж есть! — подумала она. — Только бы не напугать нашу бабушку!»

Таня была еще на подходе к двери квартиры, когда она распахнулась. На пороге стояла Екатерина Петровна, невысокая худенькая женщина с симпатичным и добрым лицом. При виде Тани она всплеснула рукам: «Танюша! Откуда ты в таком виде! Вымокла вся, до нитки, милая моя! Давай скорее в квартиру! Сушиться! С ума ты сошла, под таким дождем бегаешь!»

Она затащила Таню в квартиру и принялась спешно переодевать в сухое, причитая и охая:

— Представь, сегодня с самого утра у меня сердце не на месте! Я уж несколько раз звонила тебе, но у вас никто трубку не берет. Гошенька, наверное, в школе еще. Ты под дождем зачем-то ходишь, Никита на работе, как видно…

Таня кивала головой, говорила что-то незначащее, а сама думала о том, как начать разговор о случившемся несчастье. Наконец, свекровь усадила ее за стол, налила горячего чаю, принесла мед и уселась сама. Сквозь ее разговорчивость и деланое оживление сквозили беспокойство и даже страх. Руки, которые она прятала под скатерть, чуть заметно дрожали.

«Уже знает! — мелькнуло в голове у Тани. — Знает и делает вид, что ей ничего не известно!» Она нахмурилась и отодвинула чашку.

— Ты пей, Танюша! Тебе хорошенько прогреться надо! — робко сказала Евдокия Петровна.

— Я уже согрелась, мама, спасибо! — Таня прямо взглянула в лицо свекрови. — Никита к вам заходил?

Екатерина Петровна тревожно посмотрела на нее:

— А разве он сегодня не на смене?

Телефонный звонок прервал их разговор. Старушка встала, подняла трубку и тут же позвала невестку.

— Это тебя, Танечка! Соседка ваша звонит! Говорит, что Гоша у нее сейчас.

— Спасибо, мама! — Таня подошла к телефону. — Алло! Маня!

— Танюха, ты там держись! — спеша, заговорила Маняша. — Гошка у меня, не беспокойся!

— Ты только ничего не говори ему, пожалуйста! Очень тебя прошу! Маня, ты поняла меня? — понизив голос, быстро сказала Татьяна, положила трубку на телефон и вернулась к столу.

Конец ознакомительного фрагмента.