Часы жизни

Наталья Александровна Максимова, 2017

Жизнь Влада, курсанта военно-воздушной академии, протекает насыщенно и весело. Он единственный наследник известной фамилии Ароновых. Судьбой ему уготовано блестящие будущее, но один-единственный случай перечёркивает всё. «Через признание ты получишь прощение, а если попытаешься из виноватого превратиться в правого, то только усугубишь собственную вину». / Пенн Вильям /

Глава 4

Из приоткрытого окна утренний свет заливал комнату. В свежем, чуть прохладном воздухе витал пряный аромат цветов, зелени и моря. Стены просторной, широкой спальни увивало множество лиан. Их массивные, огромные, темно-зелёные листья не давали возможность определить, что же это: чудный, диковинный сад или изящный, сказочный чертог? Из мебели — всего лишь кровать, которая занимала большую часть комнаты.

Лежавший парень не открывал глаз, он вслушивался в щебет птиц за окном. Тёплые лучи солнца призывали проснуться. Подчиняясь их настойчивому требованию, Влад взглянул в окно. На его губах появилась едва заметная улыбка. Горизонт тонул в алых лучах утреннего солнца. Морская гладь горела, переливаясь тысячью золотых оттенков. Весеннее, ясное утро. Влад попытался вспомнить, каким был день вчера. Жарким, прохладным, а может дождливым? Хотя вряд ли. В этом, созданном людьми раю, ненастье исключено! От улыбки не осталось и следа. Сколько же он здесь? Недели, месяцы? Как ни пытался парень что-то вспомнить, всё сливалось. Обрывки фраз, нечеткие контуры и глубокая-глубокая темнота.

Влад усмехнулся, иронично выдохнув:

— Алексей Викторович неплохо знает своё дело.

Внимание юноши снова привлёк горизонт. Вдали, едва различимыми точками, виднелись покрытые снегом вершины гор. Их прохлада, спокойствие непреодолимо манили.

Влад попытался приподняться, но крепко зажмурившись, был вынужден обратно лечь. В ушах стоял оглушительный вой, а перед глазами кружилась дикая, шальная, черная метель. Передохнув минуту, Влад всё же встал. Придерживаясь за спинку кровати, пошатываясь, не спеша прошёл к окну. Всю поляну, насколько мог охватить взгляд, до самого берега, покрывали тысячи тысяч цветов. Буйство, разнообразие видов и красок. Сочетание всевозможных, удивительных орнаментов, затейливых, фантастических сюжетов. Целые картины. Влад досадливо поморщился. Он с жадностью смотрел туда, где виднелись пики гор. Заснеженные, неприступные, они звали к себе.

В дверь легонько постучали. Не дожидаясь приглашения, как хозяин, в комнату вошёл мужчина. Влад не стал поворачиваться, он и так знал, кто его посетитель.

Гостю было лет сорок — сорок пять. Широкие, чуть вздернутый брови, бороздящие лоб глубокие морщины придавали лицу суровости. И всё же лукавые искорки в песочно-карих глазах немного сглаживали первое впечатление, выдавая, что их обладатель имел хорошее чувство юмора. Элегантный, деловой костюм, тщательно уложенные в щегольскую прическу волосы. Визитёра можно было скорее принять за модного денди, чем за представителя столь уважаемой профессии.

Увидев своего подчинённого, мужчина застыл на месте, но быстро взяв себя в руки, улыбнулся:

— Доброе утро, Владислав. Уже проснулись? Очень хорошо…

— Серьезно? — продолжая смотреть в окно, с издёвкой спросил парень. — Алексей Викторович, вы просто не рассчитали снотворное.

Доктор невольно вздохнул, признавая правоту собеседника:

— Но вы же знаете, вам нельзя подниматься…

— Почему? — Влад, ухватившись за подоконник, резко повернулся. — Неужели есть хоть малейшая разница?

Некоторое время в комнате стояла тишина. Два взгляда испытывающе смотрели друг на друга. Не выдержав, Алексей Викторович отвёл голову в сторону. Он пристально изучал только начинающий распускаться, белый бутон гигантской, многолетней лианы.

— Понимаю, — как можно беззаботней и дружелюбней заговорил доктор, — вы устали, сейчас тяжёлый период. Но мы обязательны… Владислав, мы должны попробовать!

Собеседник криво улыбнулся:

— В который раз? — хрипловато спросил он. — Только правду: что-то изменится?

Доктор с наигранным возмущением поднял руки:

— Да это уже бунт! Настоящий бунт, — мужчина попытался перевести разговор в шутку.

Но тёмно-голубые глаза неотрывно смотрели на него.

— Я задал вам вопрос: что-то изменится? — спокойно повторил Влад. — Хотя… не нужно… Не отвечайте. Я уже все понял. Ваше промедление говорит само за себя. Знаю, вы умеете убеждать, только…

Парень снова повернулся к окну:

— Только… я… вам больше не верю! Предупредите родных, я возвращаюсь домой, — последние слова Влад отчеканил. Потом с улыбкой кивнул на далёкие горы. — Алексей Викторович, я хочу туда.

Доктор удивлённо приподнял бровь:

— Владислав, это безумие! Вам нельзя нагрузки. Вы никогда не дойдете!

— Что ж, пусть будет так, — перебил собеседник, пожав плечами. — Какая разница.

* * *

Вера прислонилась к косяку двери.

— Толя, — негромко окликнула она, продолжающего молчать брата. — Ты вправе поступить так, как решил. Можешь сейчас же уехать и больше о нас не вспоминать. Но я хочу, чтобы ты знал: в любое время здесь тебя ждут.

Толик благодарно, тепло улыбнулся:

— Моей семьёй, всегда была лишь ты. А большего мне и не нужно.

В конце улицы показался высокий столб серого тумана. Дымчатым полотном повис над грунтовой дорогой. То, поднимая клубы пыли, неспешно шествовало к водопою стадо коров. Послышались отрывистые крики пастуха. Сухенький, согнутый дедок семенил позади, угрожающе помахивая гибким тонким прутом.

— Куда пошла? Куда, окаянная? — время от времени кричал старик. — Эх, неразумная, куда ж тебя несёт-то!

Но вдруг пастух резко остановился. Он забыл и о стаде, и о вечно пытающейся сбежать рыжей Зорьке.

— Толька, ты? — дедок, как будто отгоняя наваждение, потёр глаза. — Да как же это? Или мне жара затылок напекла?

Засмеявшись, Толик быстро пересёк сад. Открыл калитку и подбежал к старику:

— Я, дед Вань, я!

— Вернулся всё-таки! — всплеснул руками сосед. — Ну наконец-то! А я подумал, мерещится!

— Оно и не удивительно, что мерещится, — улыбаясь, прищурился Толик. — Наверное, с самого утра пол-литра приговорили?

Старик украдкой посмотрел по сторонам:

— Тише — тише! Ты что, Толя? Что говоришь такое? Ну рюмочку за едой, и то одну!

— Эх, дед Вань, — рассмеялся парень, — знаю я вашу рюмочку! Помните, как три дня стадо искали?

Дедок обиженно засопел:

— Нашёл о чём вспомнить! Я обрадовался, а ты… Нет, чтобы самому угостить! Так он ещё и упрекает! Мы ждали тебя…

Толик крепко обнял старого друга:

— Ну, за этим дело не станет.

— Вот это по нашему! — обрадовался дедок. — Вот это разговор! Мужики как узнают, что ты здесь…

— Всех! Всех, дед Вань, соберём! — продолжил Толик. — Главное, Андрея Тимофеевича не забыть! На самое почетное место посадим…

Старик отступил на шаг:

— Ты что, Толька?! Водка в рот не пойдёт!

— Да шучу я, шучу, — опустив голову, прошептал парень. — Мерзость мы для него, а не люди.

Сосед с досады плюнул:

— Больно он нам нужен! — пробурчал старик, но заметив Веру осёкся. — Дай хоть на тебя насмотреться…

— На меня-то вы смотрите, — кивнул Толик, — а вот куда стадо пошло, не видите!

— Ох, окаянные! — вспомнил про живность пастух. — Куда ж вас занесло?! А ну назад! Назад, говорю!

Дедок побежал, а Толик, облокотившись о калитку, смотрел ему вслед. Как долго он не был дома!