Москва моего детства

Наталия Ячеистова, 2020

Шаболовка, Петровка, Таганка – этим историческим районам Москвы посвящена книга «Москва моего детства» Наталии Ячеистовой, чьи детские годы проходили здесь в шестидесятые годы прошлого века. Словно в старой кинохронике, перед нами предстают люди и события тех лет, хорошо знакомые улицы и кварталы. Но это – не документальный рассказ об определенном этапе советской жизни со всеми ее атрибутами, а яркая картина того времени, бережно воссозданная автором с запечатленных в душе воспоминаний. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Шаболовка

Как я уже говорила, родители часто отвозили меня на Шаболовку, где я проводила много времени у своих любимых дедушки и бабушки — Ивана Ивановича и Валентины Петровны Катяевых. Всё доставляло мне здесь радость, таило в себе много интересного и занимательного. Бабушка и дедушка жили весьма просто, но они казались мне красивой необычной парой. Как сейчас помню: коренастая фигура деда, его живое улыбчивое лицо; бабушка — строгая, с правильными чертами лица — тонким носом и выразительными серыми глазами. Бабушка носила прямые штапельные платья, не имела дорогих украшений, не пользовалась косметикой; мне запомнились только её духи «Красная Москва» — маленький флакончик в красной коробочке. Мой дед никогда не казался мне «дедом»: был он до самой своей кончины (ушёл, не дожив полугода до семидесяти лет) энергичным, весёлым и «заводным», как говорила бабушка. Он носил костюмы (летом — непременно светлые, песочная гамма преобладала), рубашки с запонками, галстуки, шёлковые кашне, шляпы; выглядел весьма импозантно. Бабушка и дед всегда пребывали в хорошем настроении. «Живём как у Христа за пазухой», — говорила бабушка, и я представляла себе Христа, как мы сидим у Него за пазухой и выглядываем оттуда — довольные и счастливые.

Татьяна Маврина. «На Якиманке.

Ц. Иоанна Воина. XVII век».

Бабушка и дед жили на Шаболовке уже много лет. Бабушка переехала сюда после замужества из своего родного дома, располагавшегося, впрочем, неподалёку — в Мароновском переулке. Её мама — моя прабабка Екатерина Ивановна Гусева — ходила оттуда пешком в церковь Иоанна Воина^[15] на Якиманке, где стояла за свечным ящиком.

Семья была большая — у бабушки было четыре брата и две сестры, с которыми они, будучи детьми, в пору Октябрьского переворота бегали на Якиманку «революцию смотреть». Прадед мой, Пётр Иванович Гусев, работал в типографии; умер он рано, не дожив и до сорока лет.

Переехав в дом на Шаболовке, моя бабушка прожила там со своим мужем Иваном долгую счастливую жизнь. Отсюда мой дед, кадровый военный, ушёл в сорок первом на войну, на этот адрес приходили его письма с фронта, сюда же он и вернулся после Победы — Божьей милостью, целый и невредимый^[16]. Тут на Шаболовке родились моя мама Надежда и (двумя годами раньше) её сестра Валентина. Потом они ходили в школу, располагавшуюся рядом, на Донской улице. Это была «женская» школа: девочки и мальчики учились в ту пору раздельно. В школе мама дружила с несколькими девочками, жившими по соседству, — Наташей (лучшая мамина подруга, в честь которой меня и назвали), Лидой, Эммой. Эта крепкая искренняя дружба сохранилась у них на всю жизнь. В дом на Шаболовке приходил, будучи ещё совсем молодым человеком, мой будущий папа Слава — он навещал мою бабушку, с которой был знаком через своих родственников. Застенчивый деликатный Славик очень нравился бабушке, а Славику нравилась юная Надя — это и решило их дальнейшую судьбу. Поначалу, правда, когда приходил Славик, Надя хватала шахматную доску и уходила с гордым видом в клуб^[17], чем основательно расстраивала гостя. Но потом и Надя прониклась симпатией к обаятельному молодому человеку. Прошло, однако, немало времени, прежде чем они поженились. Папе к тому времени исполнилось двадцать семь лет, маме — двадцать пять. А через год появилась на свет я.

Иногда я думаю: какое поворотное это было время! Совсем недавно, в марте 1953-го, умер Сталин. Мама рассказывала, каким потрясением для всех стала его смерть. Люди убивались от горя, рыдали, не могли представить себе, как будет жить страна дальше без «великого вождя». На похороны выдвинулась, казалось, вся Москва. Мама тоже порывалась пойти, но бабушка её не пустила (слово матери было для неё законом). Бесконечная очередь тянулась к Колонному залу Дома Союзов, где было выставлено для прощания тело вождя. Траурные митинги по всей стране, на Красной площади на трибуне Мавзолея — Маленков, Хрущёв, Берия. Море венков, тысячи и тысячи людей. Многие погибли в те дни в сутолоке и давке… И вот прошло совсем немного времени — наступила иная эпоха! С приходом к власти Никиты Хрущёва прекратились страшные масштабные репрессии, народ вздохнул свободно. Тем не менее доклад Хрущёва в феврале 1956 г. на XX съезде партии «О культе личности и его последствиях» и постановление ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствиях» прозвучали для общества как гром среди ясного неба. Казалось бы: совсем недавно — всеобщее поклонение Сталину — «великому и любимому отцу народов», здравицы, клятвы, восхваления, торжества. И вдруг — разоблачение культа! Но никто не умер от потрясения, не развернул борьбы за восстановление «доброго имени» попранного кумира^[18]. Этот факт, честно говоря, всегда оставался для меня загадкой, равно как и то, что Хрущёв — с виду такой простак! — сумел обойти Маленкова (ставшего после смерти Сталина Председателем Совета министров, первым человеком в государстве), арестовать и уничтожить могущественного Берию^[19]

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

15

Храм Иоанна Воина был возведён в начале XVIII века, в царствование Петра Великого — по преданию, по чертежу самого царя. С 1906 г. настоятелем храма был протоиерей Христофор Надеждин. В мае 1922 г. он был расстрелян по приговору Московского революционного трибунала. Прославлен в лике святых Собора новомучеников и исповедников российских в 2000 г.

16

Мой дед воевал в составе регулярных войск, что же касается ополчения Москворецкого района, насчитывавшего 7 тысяч человек, то судьба его сложилась в целом трагически. 19 сентября 1941 г. Москворецкая дивизия была преобразована в 17-ю стрелковую дивизию. В начале октября дивизия участвовала в ожесточённых боях с немцами, 5 октября оказалась в полном окружении. Большая часть ополченцев погибла. Вместе с прерванными войной жизнями произошла во многом утрата живой памяти об истоках и традициях одного из старейших районов Москвы.

17

Клуб этот под названием «Шпулька» находился, увы, в здании бывшей церкви Пресвятой Живоначальной Троицы (ул. Шаболовка, д. 21), закрытой и разграбленной большевиками в 1930 г. Название своё клуб получил по имени стоящей напротив шелкоткацкой фабрики, основанной французским подданным Гужоном в 1835 г. После революции фабрика была национализирована и приобрела название — Шпульно-катушечная фабрика им. Дзержинского, в коем виде и просуществовала до 1990-х годов, претерпев некоторую модернизацию в 50-е годы XX века. В народе фабрику называли попросту «Шпулька» (с трудом, видимо, усматривая связь между шёлковым производством и Железным Феликсом). Дом культуры «Шпулька» позже был переделан в кинотеатр. В 1992 г. здание было возвращено православной церкви.

18

Единственным заметным актом противодействия стало просталинское выступление грузинской молодёжи в Тбилиси в 1956 году подавленное властью.

19

Берия, олицетворявший собой пыточные застенки и расправы сталинского времени, был арестован в июне 1953 г. по обвинению в шпионаже и заговоре с целью захвата власти. Расстрелян в декабре 1953 г. Вся операция была задумана и организована Хрущёвым. Большинство современных историков придерживается мнения, что предъявленные Берии обвинения были не состоятельны. Берия был ликвидирован «превентивно» — во избежание узурпации власти со стороны органов госбезопасности во главе с ним. На момент ареста Берия был вторым человеком в государстве, являясь первым заместителем Маленкова и одновременно министром внутренних дел.