Спасательные экспедиции. Книга четвёртая

Наталия Юрьевна Осядовская

В спасении нуждаются не только путешественники во времени. Непростая задача, но выполнимая – Машина Времени может спасти даже от смерти!

Глава 10. Суд над Фаридой

Настал день, вернее вечер, когда мы с отцом поехали в город, а мама с Анечкой остались одни. Не одни, конечно. С китайской няней, которая попросила звать её Нэлли. Для подстраховки и соседи Стрижовы-Вольские оставались дома в полном составе.

Отцу рано утром надо было на смену, а я был вызван в качестве свидетеля на суд. С Лолой Хамидовной я больше не разговаривал. Теперь я знал её номер и отключался сразу.

Тем более неожиданной для меня и для отца, естественно, была её повторная акция. Снова дети хватали меня за ремень джинсов, кричали и плакали. Снова она дождалась, когда я взмолился:

— Прошу вас, уберите детей! — Самое неприятное, что кроме отца, застывшего в изумлении, эту сцену наблюдали две пожилые собачницы — наши соседки.

— Андрей, я же просила вас позвонить! Видимо, вы забыли. Пришлось напомнить, — это всё, что сказала мне эта мадам и удалилась.

Пришлось мне рассказать отцу всё. И про первую акцию, и про наше «свидание» в кафе.

Он запечалился, задумался:

— Не знаю, Андрей, что тебе и посоветовать! Казнить или помиловать — это решаем обычно не мы, простые смертные. Хотя бывает и нам приходится.

И рассказал мне под влиянием момента нашу семейную тайну.

— Всё равно, рано или поздно ты спросишь об этом. Я о родителях Лины. Я сам из детдома, поэтому на своей шкуре ощутил, как это важно, когда у тебя живы родители.

Помнишь, когда ты был дошкольником, мы возили тебя к ним в райцентр? Конечно, помнишь, о чём я говорю! Они были настолько добрыми, светлыми и состоявшимися в любом смысле этого слова, что забыть их невозможно. Но потом, как ты помнишь, мы виделись только на нашей территории. Они приезжали к нам зимой сразу после Нового Года на день рождения Лины. И, иногда, весной на твой. Они знали нашу тайну. Объяснить то, что Лина вдруг родила, не будучи беременной, было не реально. Но дело не в этом.

У Лины есть младшая сестра — Лариса. Общая любимица, музыкантша, которая унаследовала абсолютный слух отца, поступила в престижное музыкальное училище по классу скрипки. Считалось, что она умница, красавица и гордость семьи. Про Лину ты знаешь. Три раза безуспешно пыталась поступить в мединститут. Не добирала одного балла. В наше время, чтобы девочке пройти в мед — надо было иметь или стаж, или блат. А ещё лучше и то, и другое. Мальчиков, кстати, брали всех, кто сдал на положительные оценки. Это было связано с нехваткой военных медиков. Так что Лина, которая пошла в медучилище, чтобы хотя бы в качестве медсестры работать в медицине, была как бы неудачницей. Нет, родители этого никогда не говорили, но Лина сама, быть может, себе это внушила. Отношения с сестрой, к тому времени как мы поженились, у них были прохладные.

А случилось вот что. Лариса вышла замуж по большой любви за красавца кавказской национальности. Ты не думай, я не расист, но просто не знаю, кто он был точно — по-моему, аварец, а может я и ошибаюсь. Он учился в том же училище — единственный сын богатых родителей. Они уехали после свадьбы на его родину, где им сразу подарили и дом, и машину, и мебель, и ковры. Я общался с ними всего один раз — они приезжали к нам в коммуналку ещё до твоего рождения. Выражение их лиц говорило — ну как можно жить в таких условиях? И через слово проскакивали разные хвастливые сообщения про собственное благополучие.

Но благополучие закончилось по самому ужасному поводу — у них там началась война.

Чем уж они провинились, но всё имущество его родственников было конфисковано в фонд войны с «неверными».

Сначала в родительский дом вернулась Лариса с двумя маленькими сыновьями. Бедную девочку старались отогреть от ужасов, которые ей пришлось пережить. А потом в их дом стали прибывать родственники Амира. Сам он почему-то отбывал срок. Потом из тюрьмы по амнистии явился и Амир. Стали являться даже освободившиеся сокамерники. Жизнь родителей превратилась в ад. Они долго скрывали от нас это. Но однажды они неожиданно приехали, и мы проговорили весь вечер и часть ночи. Тебя не было дома — ты уехал в Москву вместе с Эни. Ничего так и не придумали. Но я пообещал, что помогу им выселить хотя бы разных постояльцев мужского пола. В конце недели мы должны были к ним приехать разбираться.

Нам позвонили на день раньше — родители скончались — отравление угарным газом. И это среди лета! Лариса объяснила, что мать решила протопить, чтобы нагреть побольше воды для бани.

Мы были в страшном горе. Во время похорон, сёстры даже помирились около свежей двойной могилы. Вернулись домой. От них — ни звука, ни ответа, ни привета. Поехали в их городок — дом продан задним числом. Как будто, родители подписали все бумаги за один день до смерти. Лариса с семьёй исчезла. Что нам было делать? Просматривается ясно видный криминальный след. И в то же время очень-очень не хотелось в это верить!

Я воспользовался своими старыми связями и их нашли. В том же городе на родине Амира. Все четверо живые и здоровые.

Мы не стали подавать на них заявление в милицию. А может быть, и надо было это сделать!

Я согласился, но поставил условие — все отношения с ними прекращаем. Я даже ночевать с ними не останусь под одной крышей и вам не разрешу!

С тех пор прошло больше десяти лет. Никто нас больше не побеспокоил.

***************************

Утром он ушёл на смену, а я поехал в суд. Судили присяжные. Обвинение налегало на факт неоказания помощи и ребёнка, который с самого рождения остался без матери. Защита выдвинула версию, что пострадавшая могла сама бросится под машину с целью самоубийства. То есть этого утверждать наверняка невозможно, но вероятность этого очень большая. Первый свидетель — мужчина, переходивший перед Аней дорогу, теперь уже был уверен, что он — переходил на «жёлтый», значит, Аня точно шла на «красный».

Выступила в качестве свидетеля Роза Михайловна. Рассказала, что Аня много слушала разной мрачной музыки о красивой смерти. Вызвали и меня. Спросили:

— Когда вы жили гражданским браком, говорила ли Аня о смерти, как способе уйти от проблем? — я ответил:

— Нет, не говорила.

— Почему вы расстались? — спросил обвинитель.

Я был вынужден сказать, что она меня оставила, когда узнала об измене. Адвокат Фариды поинтересовался судьбой дочери Ани. Я сказал, что она живёт со мной и мои родители мне во всём помогают.

Как-то очень быстро подсудимой предоставляют последнее слово. Она встала — такая бледная, без косметики, одетая в серое платьице — сама скромность и смирение и произнесла свою речь с трагическим выражением лица.

Да, она признаёт себя виновной, но просит о милосердии. Сообщила, что лечилась после аварии в нервном диспансере и обещает, что никогда в жизни не сядет больше за руль. В конце речи она картинно, как мне показалось, зарыдала.

Вердикт присяжных был — «виновна», но заслуживает снисхождения. Приговор — три года условно. Противно было смотреть, как они все и адвокат обнимались и поздравляли друг друга. Я не стал настаивать на обжаловании приговора.