Мадридский мадригал

Наталия Шушанян, 2020

«Мадридский мадригал» поэтессы Наталии Шушанян и живописца Александра Толстикова посвящен великому испанскому художнику Франсиско Гойе и его покровительнице – Марии Каэтане де Сильва и Альварес де Толедо, 13-й герцогине Альба. Доподлинно неизвестно, была ли Каэтана Альба возлюбленной Гойи, как это описывает в одном из лучших своих романов «Гойя, или Тяжкий путь познания» известный немецкий писатель XX века Лион Фейхтвангер. Несомненно одно: то количество живописных портретов, офортов и рисунков с герцогини мог сделать художник, рукой которого водила любовь. С момента появления двух бесспорных шедевров мастера – «Маха обнаженная» и «Маха одетая» – мир пытается найти ответы на вопросы позировала ли независимая и гордая Каэтана Альба для «Махи обнаженной» и выходили ли отношения художника и герцогини за рамки обыкновенной дружбы? Авторы настоящего повествования, вслед за Лионом Фейхвангером, считают, что их герои страстно любили друг друга, несмотря на частые ссоры и расставания. После внезапной и загадочной кончины Каэтаны Альба в возрасте 40 лет Гойя долго не мог смириться с этим и был безутешен. «Мадридский мадригал» написан в форме диалогов его персонажей, в канву которых включена стихотворная лирика авторов книги. В качестве иллюстраций в книге использованы работы заслуженного художника РФ, академика Российской академии художеств, Феликса Волосенкова. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

© Шушанян Н. Р., Толстиков А. Г., Волосенков Ф.В.

* * *

Зазывной фанданго

Страстная испанка

Ловко отбивала

Крепкими ногами.

В такт гитарным ритмам

Разлетались вихрем

Складки на подоле

Кружевного платья!

Били в кастаньеты

Все ее товарки,

Голос одинокий

Выводил рулады

Терции пассажей

О любви несчастной…

Гойя присел на краешек кресла и устало взглянул на законченную работу. Каэтана улыбалась ему с портрета, слегка прищурив один глаз…

— Привет, милая Каэтана! Как же ты прекрасна! — сказал он портрету.

— Здравствуй, мой любимый Франчо! — раздался голос Альбы за его спиной.

Гойя вздрогнул от неожиданности и обернулся. На пороге мастерской стояла Каэтана — в роскошном белом платье, перехваченном в талии малиновым поясом.

— О, мой милый Франчо, прости! Я, кажется, испугала тебя. Ты ведь меня не ждал? Я решила не предупреждать тебя о своем приходе! Захотелось сделать тебе сюрприз! Очень соскучилась по тебе! Ах, Гойя-Гойя! Кто бы знал, как я люблю тепло твоих рук. Милый-милый, ну, иди же ко мне, обними и поцелуй свою Каэтану!

Каэтану Альба и Франсиско Гойю нередко называли самой темпераментной влюбленной парой. Во многом благодаря этой горячей влюбленности в свою музу Гойя создавал гениальные полотна и дышал полной грудью. Несмотря на многочисленные ссоры и временные расставания, эти двое не могли жить друг без друга. Казалось, ничего не может их разлучить. Даже смерть…

I

Каэтана: «Гойя, ты же знаешь, что я не боюсь показываться с тобой в людных местах Мадрида. Я кому угодно могу сказать, что ты мой любовник… Даже этой выдре… королеве».

Гойя: «Ты всегда так говоришь в порыве страсти, при этом часто противоречишь сама себе. Ты крутишь на стороне романы и клянешься, что любишь меня. Как такое можно сочетать? Как мне поверить в твою искренность?»

Каэтана: «Франсиско Гойя! Не забывайся! Я не раз доказала, что достойна твоей любви, а это и есть проявление моего постоянства!»

Многие авторы в своих книгах, посвященных Гойе, пытаются ответить на вопрос — позировала ли гордая и свободолюбивая герцогиня Альба для известных полотен с махами? Этим вопросом уже два столетия задается вся Испания и половина всего цивилизованного мира. Многие сходятся в том, что, скорее всего, на полотнах Гойи мы видим обобщенный тип южной красоты в ее самом уточненном варианте. Существует версия, что две картины — «Маха» и «Маха обнаженная» — были написаны по заказу Мануэля Годоя, министра двора короля Карла IV, сластолюбца и любовника королевы Марии-Луизы…

Наиболее правдоподобную версию написания «Махи обнаженной» мы находим в работе известного английского искусствоведа Джона Берджесса «…никто не позировал для варианта с обнаженной махой. Гойя написал второе полотно, используя первое. Глядя на картину с одетой махой, он раздевал ее в своем воображении и фиксировал на полотне то, что ему грезилось… Позы на обеих картинах идентичны во всем, кроме положения правой (дальней от зрителя) ноги. Это, конечно, не случайность, а воплощение определенной идеи: „Давайте представим, что одежды на ней нет“. Если бы он писал с натуры, с интервалом между сеансами, то разница в позах неизбежно была бы намного существеннее. Еще важнее другое: сам характер очертаний и форм обнаженного тела на картине… Никогда грудь у лежащей женщины не примет подобную форму. Версия с одетой махой дает этому объяснение. Поддерживаемая платьем и корсетом, грудь дает именно такую форму… Гойя как бы сдернул шелк, открыв кожу, только забыл, что при этом должна измениться и форма груди. То же можно сказать о заложенных за голову руках, особенно левой. В обнаженном варианте эта рука гротескно — вплоть до неправдоподобия — толста. По толщине она не меньше, чем нога повыше колена…»^[1]

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Джон Берджер. Портреты. Санкт-Петербург. Изд-во «Азбука», 2017., с. 182–183.