Я, ты, он, она… Путевые заметки

Наталия Честнова

Вся жизнь – это дорога. Часто мы идем и не задумываемся, а оглянешься – вот оно было то, настоящее. Кто мы? Как мы прошли этот путь? Кто повстречался на нем? Те, о ком нужно помнить, потому что они живы, пока мы их помним.

124-я школа

В 124-й школе, куда нас перевели, тоже было интересно. Школа была восьмилетка. Я, как человек общественный, всегда была за «несправедливо» обиженных. Наша классная руководительница, географичка Антонина Александровна Страздынь, невзлюбила мою подругу Свету. В чем это выражалось, сейчас не упомнить, но чашу терпения переполнило задание мыть полы в белых фартуках (мы были дежурные по школе. Девочки должны были надевать белые передники, а мальчики белые рубашки). Зачем в этот же день нужно было мыть класс, не помню, но все мыли, а Света отказалась. (Я была солидарна! Рассказала папе, и он пошел в РОНО и перевел нас в соседний класс.) А соседний класс, «5Г», был легендарным, во всех школьных соревнованиях он занимал первые места, в кабинете все стены были обклеены стенгазетами. Мое воображение поразила та легкость, с которой классная руководительница, Валентина Николаевна Кузнецова, общалась с учениками. Она, как и ее муж, Василий Васильевич, преподавала физкультуру. И если он на самом деле был профессионалом, привившим мне любовь к лыжам, спортивным играм, различным соревнованиям, то она в основном чесала языком, а потом переучилась на преподавательницу начальных классов, когда мы уже ушли из школы. Она разговаривала с нами на разные темы, некоторые из которых мы считали в то время неприличными: о необходимости носить теплые байковые штаны, про «замуж» и пр. Причем при всем честном народе. Нас это все очень смущало. А в восьмом классе построила всех и велела сделать два шага вперед тем, кто пришел в капроновых чулках. Мы вышли под улюлюканье наших мальчиков. Велела снять, отобрала и отправила в таком виде домой (в марте в Ленинграде еще холодно). Странно, но мы даже не обиделись, продолжая ее любить.

Русский язык и литературу вела Александра Ивановна. Очень спокойная. Умная. Меня вызывала редко, но вызвала, когда пришла какая-то комиссия. И я ее опозорила. Помню до сих пор. Нужно было придумать пример на обстоятельство места. Александра Ивановна просила нас не давать примеров из учебника, а я как назло не могла вспомнить ничего, кроме того, что было в учебнике: «Ягненок как-то раз пошел к ручью напиться», стояла и молчала.

Элли Александровна вела французский. Это были не уроки, это каждый раз была тайна. Загадка какая-то. Мы пели песни, переводили стихи, Гюго, «Дети капитана Гранта» Жюля Верна. Я решила всех перехитрить, открыла дома том Жюля Верна, благо у нас была неплохая библиотека. С тех пор я зареклась: художественный перевод не имеет ничего общего с оригиналом. Только зря потратила время.

Элли Александровна навсегда привила мне любовь к романской литературе, к импрессионистам. Монмартр, Сорбонна, левый берег Сены — это не слова, это мое, они все мои. Я с трепетом ждала первого знакомства с Парижем, которое у меня состоялось, в отличие от Элли Александровны… И он меня не разочаровал. Уже в институте я узнала, что французская грамматика сложна и запутана, что, помимо склонений и спряжений, существует 25 времен глагола и согласование прилагательных по родам и числам. У нас все было легко. Мы не задумывались над этим. Правда, практики не было, и когда меня на улице спросили, как пройти в гостиницу «Астория», я смертельно перепугалась и убежала. Уже в 9-м классе, где преподавала Дина Дмитриевна, мы валяли дурака, но знаний, полученных с 5-го по 8-й класс, мне хватило на всю жизнь. Даже сдавая кандидатский минимум, я продолжала пользоваться тем же словарным запасом, так как в институте, кроме переводов текстов про «Предварительно напряженный бетон» (что это такое, кто бы рассказал!), несмотря на прекрасную Наталью Петровну, я ничего не усвоила. Французский стал забываться только сейчас, когда моя встреча с ним не произошла, а я начала интенсивно учить немецкий, но романа с немецкой литературой у меня не вышло.

Историю вел Иосиф Ильич. Он был очень стар, лыс и худ. Слушать его можно было, только раскрыв рот. Но в 6-м классе его уже не было: ушел на пенсию. Вместо него пришел бравый и скучный преподаватель Александр Васильевич. Он не ставил нам пятерки, а нам этого так хотелось. Девочки выучивали учебники наизусть, а все равно получались только четверки. Все были ошеломлены. Уязвлены. Началось негласное соревнование. До меня очередь дошла не сразу, и именно в тот раз я была не готова. На доске висела огромная карта. Речь шла о завоевании Америки. До сих пор не понимаю, как, видя карту, можно не справиться с ответом, что по истории, что по географии! К тому же я только что прочла «Дочь Монтесумы» — книгу, которая захватила меня. Видимо, мой ответ был просто нестандартен, так как написанное в учебнике я не читала. Моя пятерка стала началом. Александр Васильевич смилостивился: пятерки посыпались как из рога изобилия.

Конец ознакомительного фрагмента.