Встретимся в Осени. Просьба не опаздывать и заранее не приходить. Маленькая терапевтическая повесть о женском кризисе середины жизни

Наталия Фаббри

В Осени можно грустить о том, что наступает пора прощаться с Летом. Можно злиться, что цветные платья приходится менять на унылую одежду. Можно тосковать по греющему солнцу и полевым ромашкам. Можно смириться с дождливыми буднями и бояться предстоящих заморозков. А можно любоваться желто-красным разноцветьем вокруг и собирать урожай. Можно позволить себе никуда спешить и составлять осенние букеты, считая даром будущую Зиму. А что выбираете делать в Осени вы? Давайте встретимся и узнаем.

Глава 1. Первая встреча в Осени. Время понять, как мы здесь оказались

На извилистой, затерявшейся улочке в центре города я без труда нахожу маленький двухэтажный особнячок с ярко-зеленой черепичной крышей, внутри которого неожиданно оказывается много дверей. Они все разного цвета, но ни на одной из них нет номера или таблички. И какая же дверь мне нужна? Какие-то распахнуты настежь, какие-то плотно закрыты. Я даже дергаю за ручку дверь оливкового цвета, но она оказывается не только закрытой, но и запертой. За другую, белую, которая приоткрыта наполовину, я даже заглядываю, но там никого нет. Быть в одиночестве и ждать непонятно кого и чего не хочется.

За третьей, черной дверью я слышу чьи-то голоса, робко стучусь, но мне никто не отвечает, слегка нажимаю на ручку, она не поддается, тогда я жму сильнее, и дверь резко распахивается. В маленьком помещении я вижу пятерых старушек в темных платьях, пожилые женщины в ужасе смотрят на меня, и я спешу закрыть дверь. Чувствую, мне явно не туда. За фиолетовой дверью слышится какая-то тоскливая музыка, я даже не хочу туда заглядывать. Наконец, я оказываюсь перед дверью горчичного цвета, которая слегка приоткрыта. Дверь кажется слишком яркой, и мне никак не верится, что именно ее я и искала, но я решаю проверить.

— Это Осень? — спрашиваю я, робко заглядывая в небольшую комнату со стенами цвета блеклой тыквы, где вижу четырех женщин, сидящих в небольшом кружке.

— Ну наконец-то! Заходите побыстрее! Вы опаздываете! — громко и даже строго говорит мне женщина средних лет с очень прямой осанкой в темно-зеленом костюме, который, кажется, никогда не мнется. Ее волосам серебристого цвета очень идет строгая стрижка, которая выдает в ней руководителя. Женщина очень напоминает мою строгую бабушку — учительницу, а еще хризантемы, которые мужественно цвели в нашем палисаднике до самых заморозков. Мысленно называю женщину Хризантемой.

Едва я успеваю присесть на хлипкий пластиковый стульчик, как тут же от нее следует вопрос.

— А вы сюда как попали?

— Я что, не туда попала? — растерянно спрашиваю я и начинаю оглядываться вокруг. На первый взгляд, сидящие вокруг меня женщины очень отличаются друг от друга, но в то же время у них есть что-то общее. Но что? Мне трудно сразу это определить. А помещение мне очень нравится, оно небольшое, светлое и очень уютное, только хлипкие пластиковые разноцветные стулья портят впечатление. Трудно чувствовать себя уверенно, когда стул под тобою пошатывается. Я бы предпочла сидеть на более устойчивом стуле. Или мне худеть надо?

— А куда вы хотели попасть? — доброжелательно обращается ко мне женщина с фиолетовыми волосами, которая сидит слева от меня. Одета она в платье из фиолетовой органзы разных оттенков. Сразу вспоминается цветение гортензии, когда она постепенно из зеленой превращается в ярко фиолетовую, приобретая к концу цветения не только блеклость и тусклость, но и особенное очарование.

— Вообще-то никуда, просто к подошве моей обуви прилепился листок бумаги, на котором было написано… — начинаю рассказывать я и замолкаю. Боже, что за бред я несу?! И почему я говорю это все совершенно незнакомым мне людям?

— А куда я попала? — спрашиваю я и чувствую, что мой вопрос звучит глупо.

— В Осень, дорогая моя, — на меня внимательно смотрит третья женщина, сидящая напротив. — Вы же Осень искали? — ласково, почти по-матерински спрашивает она. Почему-то ее сразу хочется обнять и прижаться к ней — такой большой и уютной. Мне даже слышится запах ванили, который окутывает ее, словно облако. И я сразу вспоминаю другую свою бабушку, которая каждое первое сентября снабжала меня астрами из своего сада и пекла мягкие булочки с коричной посыпкой.

— А что было написано на вашей бумажке? Вы так и не рассказали нам, — к разговору подключается еще одна женщина, она сидит по правую от меня сторону. Вот именно она кажется мне здесь лишней. Она выглядит моложе всех остальных, да, пожалуй, и красивее всех. Настоящая английская роза со своей фарфоровой кожей, безупречно уложенными волосами пепельного цвета и элегантным кремовым платьем.

— Это похоже на какой-то допрос. Почему я должна вам все рассказывать? — пытаюсь защититься я.

— Но это же вы опоздали, — в беседу снова вступает строгая Хризантема. Я, хоть и пыталась сесть подальше от нее, но помещение такое маленькое, что ни от кого невозможно отодвинуться даже на минимально безопасное расстояние. Хризантема сидит практически напротив меня. Может, безопаснее было сесть рядом с нею? Тогда она меня меньше бы видела. Может, была бы менее строга? Но это вряд ли.

— Я не сразу нашла нужную дверь, на моей бумажке был написан только адрес, — оправдываюсь я.

— А вы разве не почувствовали, за какую дверь вам нужно? — удивленным голосом вопрошает Гортензия.

И я начинаю ощущать себя не только потерянной и запутавшейся, но еще и испуганной. Мне кажется, что я оказалась в очень странном месте и странной компании и отсюда надо поскорее сбежать, пока… Пока что? Что может страшного произойти? Пока самое страшное для меня — это увязнуть или застрять в этом месте, никогда отсюда не выбраться.

— Не волнуйтесь, — начинает успокаивать меня Астра. — Многие чувствуют здесь то же самое, что и вы. Растерянность, потерянность, страх, тревогу, пустоту, отсутствие смыслов… и даже злость.

— Вы тоже это чувствовали сначала? — с надеждой обращаюсь я к ней.

— Я и сейчас это чувствую, — делится она со мной. И ее слова, с одной стороны, меня успокаивают: я не одна такая, а с другой, я начинаю тревожиться еще больше: а вдруг это не пройдет?

— Но это проходит?

— Не сразу и не у всех. — Хризантема также строга и не думает смягчаться.

— А разве мы так себя здесь чувствуем не потому, что здесь находимся? И тогда нам надо просто покинуть это место и все. Разве нет? — задаю я этот вопрос и смотрю по очереди на каждую присутствующую женщину.

— Разве вы не замечали и в обычной своей жизни в последнее время себя потерянной, а жизнь бессмысленной? — вкрадчиво спрашивает меня Гортензия своим волшебным голосом. — Здесь наши чувства раскрываются более явственно, но мы не ощущаем здесь ничего такого, чего не чувствовали бы повседневно.

— Нет, даже не думала об этом, — уверенно заявляю я.

— Не думали или не чувствовали? Это разные вещи. — Хризантема тут как тут.

— Мне некогда думать и тем более я не могу разрешить себе раскисать, у меня дочь заканчивает школу в этом году, мне надо думать, откуда взять деньги на репетиторов, а еще папа болеет. Когда мне думать?! Я работаю на трех работах, я встаю в шесть утра и ложусь в полночь, — уже на середине своих слов я начинаю всхлипывать, а под конец рыдания уже не сдержать. Черт, я снова плачу! Второй раз за неделю, а ведь до этого я не плакала много месяцев. Просто не могла себе позволить. Я злюсь на себя за это, ведь так недолго и развалиться. Но постепенно успокаиваюсь, и мне становится легче.

— И вы думаете, что если вы уйдете, то все разрешится само собой? — спрашивает меня Роза.

— Да я вообще не понимаю, зачем я сюда попала и что мне здесь делать? — я уже устаю от нереальности всего происходящего, как Алиса в Зазеркалье. Зачем я только я прочитала ту злосчастную бумажку?!

— Кстати, а как вы все здесь оказались? — наконец у меня возникает интерес к присутствующим здесь женщинам. Может, через их ответы я что-то пойму и про себя?

— А вы не хотите закончить свой рассказ? Вы уже начали говорить, как нашли бумажку. Почему решили ее прочитать? Что на ней было написано? — любопытствует Роза.

— А мы больше никого не ждем? — что-то меня удерживает от того, чтобы рассказывать о том, как я здесь оказалась. Словно признание этого сделает какие-то вещи необратимыми.

— Мы не знаем, но думаем, что должен прийти кто-то главный, кто нас всех здесь собрал. — Астра говорит своим успокаивающим голосом, но я все равно встревожена этой новой информацией. Нас кто-то собрал?

— И долго мы его будем ждать? — задаю я вопрос, хотя на самом деле хочу спросить совсем другое. Кто нас здесь собрал? Зачем?

— Мы же даже не знаем, придет ли он или она. Тем более, нам неизвестно, когда, — отвечает Астра.

— А если я захочу уйти, то я могу это сделать? — сейчас я ощущаю себя героиней какого-то триллера.

Женщины переглядываются между собой и улыбаются. Я не понимаю смысла этих улыбок и пугаюсь, что между ними есть какой-то заговор. Я ведь пришла сюда самой последней, они познакомились раньше, и я не знаю, о чем они говорили до меня.

— Вас здесь точно никто не держит. Можете уйти в любое время. — Хризантема говорит так, словно обижается на мое подозрение, что другим нужно, чтобы я осталась. — Но подумайте, что вы потеряете, если уйдете.

— Или получите, если решите остаться, — вторит ей Гортензия.

— А что я могу потерять? — начинаю думать вслух я и, скорее, задаю этот вопрос самой себе, чем присутствующим женщинам.

— Значит то, что вы можете приобрести в нашем обществе вас не интересует? — немного ядовито спрашивает Роза.

— Сначала ведь люди думают о том, что могут утратить, и только потом, что приобрести. Разве не так? — интересуюсь я, прежде всего, у Гортензии. Почему-то к ней у меня доверия больше всего.

— И навсегда остаются в прошлом, — пространно отвечает мне дама в фиолетовой органзе.

— Надо все-таки как-то упорядочить наше присутствие здесь и решить, что и в какой последовательности мы будем делать, — предлагает Хризантема.

— А как мы можем решить, что делать, если не знаем цели наших встреч здесь? — вопрошает Астра.

— Давайте начнем с того, что каждая расскажет, как она здесь оказалась. Мне кажется, это может многое прояснить. — Роза настаивает на своем.

— А все ли хотят остаться? Это тоже важно понять прямо сейчас. — Хризантема вновь напоминает о порядке. И мне начинает это нравиться. Ясность я люблю.

— Я еще не решила, — поспешно отвечаю я.

— Я тоже. Мне кажется, что я оказалась здесь по ошибке. Но мне жутко интересно, поэтому я до сих пор не ушла. — удивляет меня та же Роза.

— Я остаюсь. Я верю в то, что ничего случайного не бывает. Для чего-то мы все здесь вместе оказались и было бы глупо не воспользоваться такой волшебной возможностью. — Гортензия загадочно улыбается.

— Я остаюсь, потому что у меня нет другого выхода, — нехотя признается Хризантема.

— Это как? — не могу удержаться я от вопроса.

— Я не буду об этом говорить. — Хризантема поджимает губы. — И хочу внести правило для тех, кто решил остаться, что мы не станем заставлять человека говорить то, чего он не желает. — жестко настаивает она.

— Можно подумать, в наших силах было заставить. Мы же не в тюрьме находимся, — фыркает Роза. Видно, что ей очень хочется узнать, почему у Хризантемы нет другого выхода, но способов понять это не так много, точнее пока один — Хризантема сама захочет с нами поделиться.

— Дорогие мои, я скорее всего не останусь, — тихо произносит Астра и смотрит на дисплей своего телефона, который всю встречу не выпускает из рук.

И теперь уже никто не задает ей вопросов, почему. Наступает какое-то странное молчание, но удивительное для меня, потому что я понимаю, как давно я не молчала просто так, а сейчас в этой тишине начинаю ощущать свое дыхание и даже слышать сердцебиение. Но это продолжается недолго, потому что спустя пару минут дверь открывается без всякого предупреждающего стука, и мы видим лысеющую седую голову мужчины, который совершенно бесцеремонно, но ласково заявляет:

— Девчата, помещение за вами до девяти, потом надо освобождать. Вы — новенькие, поэтому решил предупредить, если вдруг не знаете.

Тысячи вопросов проносятся в моей голове, но ни один из них я не могу озвучить, потому что мужчина произносит все очень быстро, а потом исчезает, словно его и не было.

— Может, вернуть его и спросить, что все это значит? — вопрошаю я.

— А может не будем терять время? У нас остался только час. И так некоторые опоздали. — сурово смотрит на меня Хризантема.

В этот момент я решаю, что не останусь здесь, начальников мне и на моих трех работах хватает.

— Или пришли очень вовремя, — решает меня поддержать Гортензия.

— Здесь телефон не ловит, вы заметили? Мои родные всегда со мной на связи, а здесь связи нет, — тревожится Астра.

А я понимаю, что мне это на руку, никто не будет искать и тревожить.

— Давайте все же начнем, — почему-то уже робко предлагает Астра.

— Давайте начнем, — откликаюсь я. — Но что начнем? И для чего?

— Вот это мы сейчас и выясним, — поддерживает меня Роза.

— Я считаю, что каждому надо представиться и рассказать о себе, а потом подумать, для чего нам все это… — Хризантема неопределенно обводит рукой вокруг себя, непонятно имеет ли она в виду само пространство или нас всех.

— А вы еще не познакомились разве? — решаю уточнить я.

— Нет, — отвечает Роза. — Мы только выяснили, что каждый каким-то образом нашел или обнаружил бумажку с адресом и временем. Что у всех текст был один и тот же, но где каждый обнаружил бумажку, еще не успели обсудить.

Я произношу вслух текст с того прилипшего мокрого листка, который, как оказалось, я помню наизусть, и вижу, как все женщины кивают мне в ответ. Из чего делаю вывод, что у них было то же самое сообщение.

— Интересно, а почему каждый из вас решил прийти? — мой вопрос срывается сам собой, но похоже мы все думаем о том же.

Загадочная Гортензия с воодушевлением почти поет, что считает полученное приглашение неслучайным знаком, что все предопределено и нельзя не следовать зову внутри. Прямолинейная Хризантема со злостью говорит о том, что выбор приходить или не приходить сюда был далеко не у всех, а по сути, ни у кого, но можно посмотреть, как из нашего пребывания здесь можно извлечь пользу. Заботливая Астра с теплой грустью произносит монолог о какой-то невозможности и смирении и мне непонятно, почему она все-таки пришла, но я не спрашиваю подробностей. Безупречная Роза с едва ощущаемой тревогой заявляет о любопытстве, скуке и о том, что все-таки, скорее всего, она попала сюда по ошибке.

Наконец очередь доходит до меня. И я молчу. Но меня никто не торопит с ответом, и я во второй раз за этот вечер понимаю, какая роскошь просто помолчать, спокойно думая о самом сокровенном. Не думать о других, своем и их выживании, а думать о себе и своей жизни.

Я не знаю, как я здесь оказалась. Бежала-бежала, ничего не замечая вокруг, желая только выстоять и не упасть, потом упала в лужу и как будто увидела свою беспросветную жизнь со стороны и захотелось какого-то просвета, тем более осенью, когда таким прозрачным становится воздух, когда облетают листья и начинаешь видеть все без лишних прикрас.

— Я не думала, зачем сюда иду, ноги как будто принесли меня сами. И только сейчас, когда молчала, я поняла, что хочу наконец остановиться и почувствовать себя, — отвечаю я.

Потом снова молчу, и все молчат тоже, поддерживая меня своим молчанием.

— И почувствовать, что я не одна, — через какое-то время добавляю я и выдыхаю.

Я действительно чувствую, что я не одна. Хотя до сих пор не знаю, как зовут тех, с кем я вместе оказалась, думаю, что это совсем неважно. Я понимаю, что оказалась в очень интересном месте, с совершенно непохожими друг на друга женщинами, месте, в которое я пришла из очень непростой своей жизни, давно превратившейся в безумную гонку, месте, где я с самой первой встречи начала оживать, несмотря на то, что вся природа вокруг готовилась погрузиться в зимнюю спячку.

По дороге домой, несмотря на сумерки, я вдруг начинаю замечать пока едва осязаемый запах осени, который будит во мне какие-то очень глубокие и пока нераспознанные чувства, слышу, как шуршат первые опавшие листья под ногами. И у меня возникает желание завтра уехать за город в какое-нибудь прекрасное место и поймать этот, может, немного грустный, но невероятно красивый переход из лета в осень.