Софья, Вера, Надежда и, разумеется… Любовь!

Наталия Уральцева, 2002

Известный актёр стал участником ДТП со смертельным исходом. Сенсация на всю страну. При чём здесь я? Казалось бы, абсолютно ни при чём. Столичная звезда и скромная поклонница из маленького сибирского городка. Но пути Судьбы неисповедимы, и жизненные дороги столь разных людей пересекаются вдруг самым неожиданным образом…Содержит нецензурную брань.

ГОД ПЕРВЫЙ

Глава 1

— Сонька, дуй сюда быстрее! Тут по телеку про твоего красавчика передают!

Ой, ну началось… Стоит только на экране появиться Беркутову, мой Генка тут же ехидничать начинает. Только вот было бы с чего. Без ума я не фанатею, да и вообще на четвёртом десятке было бы странно убиваться по всяким экранным героям, ну а что зарегистрирована на сайте его поклонников, так на то и говорят — должна же быть у настоящей женщины какая-нибудь маленькая слабость.

И вообще всё началось даже не с Беркутова. Лет пять назад, перед моим тридцатилетним юбилеем лучшая школьная подружка Эвелина, а в миру просто Элька заманила меня к себе в гости под предлогом разгона тоски после внезапного развода. Мой благоверный, как оказалось, в областной город-миллионник ездил не только с целью заработка, но и с прицелом на расширение горизонтов личной жизни. В один совершенно не прекрасный для меня день мой тогда ещё супруг заявил, что встретил свою единственную и неповторимую, потому срочно подаёт на развод и переезжает на жилплощадь будущей жены. «Ну ты же понимаешь, Соня, — говорил он, пряча глаза и комкая в ладонях шарф, — я ребёнка хочу, чтоб наследник, продолжатель фамилии и всё такое… А ты ж…»

Да, по части продолжения рода мне не повезло. Как и с внешними данными. Невысокая, пухленькая, нос картошечкой (правда, довольно аккуратненькой такой картофелинкой, но до греческого профиля всё равно как до луны), россыпь мелких конопушек по всему лицу и даже шее, слегка косолапая походка… Короче, ни разу не Шерон Стоун. И к тому же сахарный диабет. В общем, на рынке невест малюсенького сибирского городка со странноватым для непривычного уха названием Куржак мои акции были, мягко говоря, практически в минусе. Потому сильно перебирать женихов мне не светило изначально.

Нет, Саня Зимин был парнем неплохим, работящим и почти непьющим, но ему, конечно же, хотелось сына. Или хотя бы дочку. Но мой доктор был категоричен: «Хочешь подохнуть — беременей, но я умываю руки!» Так что брак мой был, наверное, обречён рано или поздно. Саня продержался целых десять лет. Но сколько верёвочке ни виться…

В общем, после тихого развода по обоюдному согласию бывший муж укатил в наш областной мегаполис строить новое счастье, а я осталась в своей глуши в компании мамы, бабы Тони, кота Хвостика и книг. Ведь по профессии я библиотекарь, к тому же с высшим образованием по профилю. Правда, и тут у меня есть повод для серьёзных опасений. Из четырёх городских библиотек одну уже закрыли, и ходили упорные слухи о закрытии ещё одной. Что поделать — бумажные фолианты отживали свой век под напором цифровых технологий.

Как ни странно, но в Куржаке интернет появился довольно быстро, и большинство улиц уже давненько были включены в мировое информационное пространство посредством вполне себе скоростных сетей. Потому Элька периодически по скайпу вела со мной дружески-успокоительные беседы и зазывала к себе. Она уехала поступать в наш универ, там вышла замуж за одногруппника Пашку, а когда родила Петьку, то муж сам предложил забрать к ним из Куржака тёщу, чтоб облегчить молодым родителям их быт. Потому Аделаида Карловна, она же тётя Адя, уже девятый год проживала вместе с семьёй дочери в самом центре «столицы нашей области», как высокопарно выражалась она о новом месте жительства.

И вот именно благодаря лучшей подруге я накануне своего тридцатилетия потащилась «в область», как у нас говорится. И вовсе даже не во имя низменных посиделок на кухне «под коньячок и шашлычок». Элька купила два билета на заезжих московских артистов. Среди звёзд, играющих в спектакле по одной весьма популярной пьесе, был сам Николай Загорский, по которому наша Эвелина вздыхала ещё со старших классов школы и уже, кажется, побывала на пяти или шести его спектаклях, благо гастролёры всех мастей и рангов наш областной центр не обходили вниманием.

Мне, признаться, было всё равно, каким зрелищем развеивать депресняк после скоропалительного развода, потому я легко уговорилась на спектакль с Загорским. В конце концов, воочию полюбоваться шикарной фактурой и насладиться по полной умопомрачительным баритоном всенародного любимца — во всех отношениях приятный вечер для одинокой молодой женщины. Что ещё нужно культурной даме на пороге тридцатилетия? Решено, еду к Эльке. Ну и в театр, само собой.

Загорский, разумеется, выше всяких похвал. Харизма, как говорится, прёт из всех щелей. Голос — у зрителей (а преимущественно у зрительниц) мурашки даже на коренных зубах… И я прекрасно теперь понимаю Эльку! Есть отчего вздыхать и глаза закатывать. Один только тембр — умереть-невстать, как выражается она сама.

Но на спектакле меня поджидал ещё один настоящий сюрприз. Среди партнёров Загорского в программке числился некто Иван Беркутов. Киношный красавец, застрявший где-то между героями-любовниками и бравыми офицерами. Но в этой пьесе… Я даже не знаю, за кем я следила пристальней, за Загорским или Беркутовым. С Загорским было понятно всё и давно: весь по самую маковку в званиях, премиях и регалиях. А вот Беркутов… В непосредственной близости (а через бинокль — так и вовсе рукой подать!), когда можно было ловить каждый жест, каждое изменение интонации, ощущать невероятно мощный посыл актёров, я вдруг увидела в штатном киношном красавце совершенно иное. То, что никак не помещалось в его почти шаблонных экранных образах. Может, и вправду не лукавят популярные актёры, когда говорят в интервью, что играть в театре им гораздо интереснее, чем сниматься в кино, даже несмотря на то, что кино может дать широкую популярность?

В общем, подумав над увиденным на сцене пару дней, я нырнула во всемирную паутину, чтобы побольше узнать про актёра Ивана Беркутова. Делать вечерами мне было практически нечего, потому я с удовольствием пересмотрела все записи спектаклей с его участием, какие только смогла найти в сети, полазила по фанатским сайтам и поняла, что нашла себе на ближайшее время интересное хобби.

Разумеется, фанаткой с отбитыми мозгами я не стала, не девочка уже, но периодически заглядывая в «гнездо обитания беркутнутых», через некоторое время обзавелась весьма интересными знакомствами. Знакомства на сайте поклонников Беркутова постепенно перетекли в регулярную переписку в соцсетях, до которых я, чего уж скрывать, всегда была большая охотница. Училась я далеко, институтские мои соученики обитали едва ли не по всей территории бывшего СССР, потому без общения в сетях я себя давно уже не представляла. И всё чаще вечерние посиделки за ноутом и трёп на всякие разные темы бывал не с одноклассниками и одногруппниками, а именно с «беркутнутыми». И вовсе даже не об искусстве, а обо всём и сразу. Кто ж вам виноват, как говорится, что интересовались творчеством актёра всё больше люди образованные и всесторонне развитые.

Личная жизнь моя протекала ни шатко ни валко, что называется. Ну, то есть на полное отсутствие мужского внимания я пожаловаться не могла. Но личность по имени Гена в судьбе моей была категорией непостоянной. Так, максимум одна-две ночки в неделю. Хотя маме «Генуся» нравился очень. И её не слишком заботило, что «зятёк» уже который год не спешил обосноваться ни на нашей территории, ни меня к себе позвать на постоянное, так сказать, совместное проживание. Баба Тоня подозрительно звала Гену за глаза исключительно «Зелёный» и периодически ехидно подкалывала. Впрочем, Генка не отставал. Чего стоит только случай, когда баба Тоня решила перетряхнуть свои «закрома», и Гена увидел на спинке кровати симпатичную блузку с кружевом.

— Баб Тонь, обновку, что ли, прикупила? Вроде не видел, чтоб эту красотень раньше надевала.

— Не, Ген, это гробовое.

— Чего? — вытянулось лицо у моего «ненаглядного».

— Того! Гробовое это, говорю. Приготовила себе, в чём меня в гроб положить, чего непонятного?

По ехидному прищуру я понимаю, что сейчас Генка выдаст бабе Тоне нечто невообразимое, но вмешаться не успеваю:

— Зря ты это, бабань. Нельзя отдельное-то.

— Какое ещё отдельное? — насторожилась наша старушка.

— Ну чтоб верх и низ по отдельности. А то ведь кого в такое обрядят, тот там, — Генка многозначительно ткнул пальцем в потолок, — до второго пришествия разрезанный пополам ходить будет. Юбка с ногами отдельно, а блузка с головой — сама по себе.

Судорожно перекрестившись, баба Тоня плюнула себе под ноги.

— От ведь тебя, лешак окаянный!

Довольный собой, Генка гордо проследовал на кухню доедать мамины голубцы.

Но история не закончилась на этом. С первой же пенсии баба Тоня самолично сходила в ближайший торговый центр. Увидев покупку, я поинтересовалась, к какому же такому событию обнова. Ответ заставил проглотить истерический смешок:

— Ну Генка же сказал, что в костюме нельзя… Я платье вот приготовила.

Он из другой комнаты проорал:

— А ничего не выйдет, баб Тонь! Я вспомнил, что читал, будто там ходят в том, в чём умерли!

Видеть надо было её растерянное лицо… В общем, чаще всего счёт по взаимным подколам был ничейный, два антагониста периодически вставляли друг другу шпильки, и никто не желал прекращать это несерьёзное «противостояние интеллектов».

Вот и сейчас Генка и баба Тоня сидели в гостиной перед телевизором, обмениваясь авторитетными мнениям об увиденном в новостях, а мы с мамой доделывали ужин.

— Соня, не врёт Генка, гони сюды! Тута твой артист человека какого-то придавил!

Первым желанием, конечно, было открыть ноутбук и посмотреть на сайте Беркутова, что там пишут. Но ужин для «Генуси» в жизненной иерархии маман святое — кто ж меня с кухни отпустит. На телефон в мессенджере тут же поступило входящее сообщение. «Ромашка». Ого, девчонка с беркутовского сайта! Не прошло и пяти минут, как приятели-фанаты засуетились. Вытерла руки полотенцем, под недовольным взглядом маман открыла месседж.

«Видела репортаж про ДТП?»

Быстро набираю ответ:

«Что у вас там в Москве говорят? Не фейк?»

«Не знаю пока, новость свежая, Хелен проверяет, но у неё муж в командировке как назло»

«Ок, будут новости — пиши!»

«Твой крокодил у тебя сегодня?»

«Ромашечка, ты злюка!» Добавляю смайлик с высунутым языком, отправляю сообщение и выключаю телефон.

Что толку переживать за богатого, успешного, по сути постороннего человека, к тому же ещё вообще ничего не ясно. Всё это может оказаться махровым враньём. А вот котлетки с цветной капустой под сыром и винегрет — это в данную минуту гораздо актуальнее!

На работе коллеги тоже не оставили новость про Беркутова без внимания. Разумеется, ведь моё увлечение его творчеством не было никаким секретом. Но наш маленький, однако весьма сплочённый коллектив больше взбудоражила совсем другая информация: «двойку», то есть библиотеку №2 всё-таки закрывают. Мрачный призрак безработицы явственно замаячил за плечами каждой из нас.

— Тебе-то чего переживать, Софья, ты у нас «библиотэковэд» с высшим профильным, а вот нам… — вздохнула Инна Викторовна, старейший сотрудник городского библиотечного объединения. — А мне вообще полтора года до пенсии осталось. В случае чего — куда меня возьму-то?

— Не переживайте, Инна Викторовна, закрывают же не нас. — Заведующая Варвара Павловна, элегантная дама чуть за сорок, жена успешного предпринимателя, а посему — законодательница мод в нашем маленьком книжном мирке неспешно отпила ароматного чая из тонкой кружечки.

У нас была традиция — приходить на работу за полчаса до открытия и вместе завтракать. Пили кто чай, кто кофе, по вкусу. Под это дело даже года три назад сложились и купили сами себе в подарок красивый чайный сервиз к 8 Марта. И по очереди приносили разные вкусности. Поскольку в коллективе нас было шестеро, как рабочих дней на неделе, мы давно уже составили очерёдность дежурств «по завтракам». Сегодня был четверг, мой день. Потому коллектив с удовольствием угощался моим фирменным манником из мультиварки. Очень удобно: смешала вечером тесто, установила время старта, проснулась за десять минут до окончания процесса, привела себя в порядок, а вкусный пирожок уже и испёкся, и немного остыл. Красота!

— Не нас-то не нас, да вот только мы следующие на очереди, — вздохнула наша Викторовна, откусив крошечный кусочек от нежного воздушного манника. — Сами же понимаете, «тройку» если и закроют, то в самую последнюю очередь. Они более-менее востребованы будут всегда, у них педколледж под боком, два училища и языковая спецшкола. Там детки из интеллигентных семей, такие всегда читать будут.

— Что верно, то верно, — поправив очки, кивнула Светочка, самая молоденькая из нас, закончившая как раз ту самую спецшколу. — Но вам, Инна Викторовна, действительно не стоит волноваться. Подряд две библиотеки в городе всё равно не закроют. Разве же можно?

— Эх, Светлана, сейчас всё можно! — безапелляционно заявила Виолетта, почти ровесница Светочки, но выглядевшая лет на десять старше из-за любви к коротким стрижкам, одежде унисекс и полнейшему пренебрежению к косметике и украшениям. — Но даже если нашу лавочку прикроют прямо сейчас, Викторовна будет только в выигрыше.

— С чего бы это? — не выдержала я Веткиного умничания.

— У меня же маман юрист, я от неё недавно слышала: если сокращают за пару лет до пенсии, то на биржу труда не ставят, а сразу дают досрочную пенсию. Государству так выгоднее, чем человека на год-полтора другой профессии учить.

Инна Викторовна призадумалась, а заведующая глянула на часы и скомандовала:

— Ну всё, дорогие коллеги, через три минуты открываем дверь. Соня, чашки за тобой.

— Как обычно, — киваю я. По традиции, кто приносит завтрак, тот дежурит и по посуде.

Тихий вечер навевал умиротворение. Под ногами хрустел свежий снежок, искры от фонарей щедро посыпали макушки пушистых сугробов. Приятно было немного пройтись до автобусной остановки после целого дня в помещениях со стойким запахом старой бумаги. А может, в качестве бесплатного фитнеса протопать свои три остановки пешком? И билет покупать не надо. Решено — пользуемся чудесной погодой для здоровья и красоты! Торопиться мне особо некуда, радостнее кота всё равно дома никто не встретит. Гена ночевал сегодня, значит, как минимум дня два или три не покажется. «Свободолюбивый крокодил», по меткому выражению Эльки. Ну и ладно.

В сумке ожил телефон сигналом принятого сообщения. «Ромашка».

«Инфа проверена. Не фейк. Иван задержан на 48 часов. Потерпевшая умерла в больнице, родители — важные шишки в правительстве. Представляю, что сейчас начнётся!»

Я остановилась как вкопанная. Ну и дела! Вот так влип Беркут!

«Кто-нибудь из наших может чем-нибудь помочь?» Пальцы без перчаток подмерзали, но дотерпеть до дома я не могла!

«А чем тут поможешь? Муж Хелен сказал, пока надо ждать предъявления обвинения, а потом думать»

«Ясно» Я добавила грустный смайлик.

«Наш сердобольный Ваня ещё сдуру вместо скорой сам пострадавшую в травму повёз, так её родители теперь настаивают, что он покинул место преступления и усугубил травмы при доставке их дочери в больницу!»

«Вот блин!!! Иногда своя же доброта себе боком выходит»

«Это точно (злой смайлик) Софи, ты уже дома? Давай лучше видео?»

«Нет, ещё топаю. Минут через 20 только, плюс поесть»

«Лан, тогда ешь и на созвон? Кстати, вся инфа не для широкого круга, Хелен просила пока в болталке на сайте ничего не писать!»

«Ок»

С тяжким вздохом убираю телефон в сумку, дую на руки, чтобы отогреть закоченевшие пальцы.

Едва открыв дверь в квартиру, я чуть не взвизгнула от радости. Мгновенно позабылся и суетный рабочий день, и проблемы далёкой московской звезды. В прихожей висела тяжёлая полковничья форменная куртка, на погонах ещё серебрились крохотные капельки от растаявших снежинок. У нас в гостях мой любимый дядя Лёша! Неудивительно, что Хвостик меня не встречает у порога, вся его любовь при нечастых дядиных визитах достаётся исключительно гостю. Пушистый предатель весь вечер теперь не слезет с дядь Лёшиных колен. А кто тебя подобранного, крошечного, тощего и облезлого из пипетки выкормил? Забыл уже, морда усатая, да?

Глава 2

Декабрь постепенно перевалил за половину, подарки маме и бабуле куплены и припрятаны в нижний ящик комода, Генка уже давно «осчастливил» самым печальным на свете голосом, что не может оставить одну в новогоднюю ночь свою мамочку, посему забежит поздравить нас всех тридцать первого с утра. При этом составить им с мамочкой компанию он мне даже не предложил. Нет, ясное дело, что праздник в компании тяжёлого на подъём Генки и его мамашки с непереносимым характером — то ещё удовольствие, я всё равно не согласилась бы ни за какие пряники, но мог хотя бы позвать.

Мамуля при известии о том, что у моего «хахаля» свои планы на встречу Нового года, заметно расстроилась:

— Генуся, как же так! Мы с Зимиными сговорились на такого кролика, ум отъешь! Сонина бывшая свекровь выращивает очень хороших кроликов! На натуральных кормах, без всякой химии. Нам по-свойски обещала дать самого крупненького!

От этого маминого «Генуся» у меня каждый раз просто-таки шерсть дыбом вставала. Всё-таки когда твоя профессия связана с литературой, постепенно в кровь впитывается стремление к чистоте языка. А тут родная мать — «Генуся»!

— Мама, я же тебя просила! — тщетно восклицаю на всю кухню.

— Ну а что сразу «мама»? Что я такого опять сказала?

Ясно, все мои просьбы — глас вопиющего в пустыне. Бессильно пожимаю плечами. Что мне ещё остаётся?

Встретить Новый год с Генкой мне не светит, зато внезапно Элька выразила желание закатиться к нам со всем семейством! Мамуля очень обрадовалась: когда мы учились в школе, они с тётей Адей очень близко приятельствовали.

— Что, и Пашка не был против?

— Ха, бери выше — Пашка сам предложил! — На экране ноутбука слегка рассыпающаяся «в квадратик» Элька задрала указательный палец вверх. — Нам светило опять тосковать у Пашкиных предков в окружении их престарелых друзей и соседей, так мой быстро сообразил сказать, что вы нас к себе зовёте на зиминского кролика. Мол, если у Софьи другие планы, так нам проще дома вчетвером встречать, чем у наших, можно и по телику что-нибудь кроме «Голубого огонька» включить, и до главной городской ёлки от нас рукой подать. — Чёткость сигнала восстановилась, и я разглядела на подруге новые серьги. Что ни говори, любит Павел супругу и балует.

— Да ты что, Эвелинишна, даже не выдумывай! Конечно, мы вас ждём. Генки не будет, кроме нас троих и Хвостика только дядя Лёша.

— Честно говоря, я по дяде Лёше соскучилась. Очень его хочу увидеть. Вы с мамой хоть изредка к нам выбираетесь, а ваш настоящий полковник будто и не знает, где мы живём. Неужели никогда по служебным делам в область не ездит?

— Как будто он нам прям всё докладывает, ага. Приехал-уехал, мы и ни сном ни духом. Вот, значит, скоро и увидитесь.

— Та-а-ак, — потёрла руки Элька и обернулась к коридору, виднеющемуся за её плечом, — мужики, объявляется мозговой штурм насчёт подарка Сониному дяде Лёше!

К ноутбуку прибежал растрёпанный Петька.

— Привет, тёть Сонь. Мы к вам на Новый год?

— Здравствуй, зайчик мой, — улыбаюсь я единственному любимому ребёнку в своей жизни. — К нам, к нам. И кролик будет, — предвосхищаю я следующий вопрос уже открывшего рот Петьки.

— Ура, пап, кро-о-о-олик! — уносится обратно местный Чингачгук.

— Ладно, придумывайте ваш подарок. А мне теперь голову ломать, что тёте Аде подарить. Вам-то что-нибудь придумаю, не вопрос.

— О, у маман новое увлечение — рисование по номерам.

— Угу, видела в интернете рекламу.

— Вот, закажи какой-нибудь наборчик, она будет рада до потолка. А вот что мы дядь Лёше дарить будем…

— Сорри, Эль, сама по этому поводу ещё не определилась.

— Ага, он старый солдат и не знает слов любви, — насмешливо вздохнула она.

Мне лишь оставалось пожать плечами в ответ с печальным вздохом.

— Ладно, Сонь, давай будем закругляться, пойду попробую своих лентяев сманить на улицу. Совсем со своими компьютерными играми с ума съехали. Снегокат в этом году хорошо если раза три на улицу вытаскивали! Всё бы им только воевать друг с другом. Вояки.

— Целую, Эль. Созвонимся.

***

Всю страну постепенно захватила предновогодняя суета, и только на сайте фанатов Беркутова царило относительное затишье. После того, как актёра выпустили из-под ареста под залог с подпиской о невыезде и у него сорвались все гастрольные поездки, он, что называется, резко пропал со всех радаров. Раньше Иван с удовольствием откликался на просьбы об онлайн-интервью с фанатским ресурсами, принимал участие в телепрограммах, а сейчас старался даже раздачу автографов после спектаклей свести к минимуму. Если его пытались расспрашивать о случившемся, актёр выдавал только одну фразу: «Без комментариев, всё после суда». Когда Беркутова у входа в театр подкараулила съёмочная группа какой-то программы про жизнь звёзд, он в довольно резкой форме отказался поговорить, бросив на ходу только одно: «А у вас было бы желание трепаться попусту и раздавать в камеры улыбки, если бы практически у вас под колёсами погиб человек?»

А вот родители пострадавшей девушки не гнушались лишний раз появиться на телеэкране. Они то вместе, то по отдельности с завидной регулярностью участвовали в программах разной степени желтизны, призывая на голову Беркутова все кары небесные. Его постоянно клеймили позором за то, что адвокат актёра связался с семьёй погибшей и предложил прекратить следствие примирением сторон, полностью взяв на себя оплату расходов на похороны и предложив моральную компенсацию.

Смотреть подобные «развлекательные передачи» лично у меня не было никакого желания, основную мысль любой из них можно кратко понять из последующих обсуждений на сайте Беркутова, не тратя самостоятельно долгие часы на просмотр сего информационного шлака. Но моя бабулечка от скуки целыми днями порою развлекалась просмотром подобных передач, переключая каналы. Причём громкость включалась буквально на всю квартиру, со слухом у старушки давненько проблема, потому в курсе содержания облюбованных бабой Тоней программ была вся семья.

Однажды поглощённую происходящим на экране подобного ток-шоу её и застал дядя Лёша. Постояв в дверях гостиной, где бабуля наша самозабвенно наслаждалась очередным телевизионным перетряхиванием новой порции грязи, полковник только плечами пожал:

— И чего вопят? Примирение сторон — обычная практика.

— А что для этого нужно? — Я мгновенно приняла стойку охотничьей собаки, почуявшей дичь.

— Да ничего. Обоюдное желание сторон конфликта. Пострадавшие тупо задались целью утопить вашего актёра любой ценой, да и всё. Видно, деньги не нужны, принципы дожать важнее.

— В самую точку, дядя Лёша, — тяжко вздыхаю. — Муж какая-то шишка в Минфине, и жена непростая.

Дядюшка только присвистнул.

— Не повезло парню…

— Да не то слово, — согласилась я. — За пару дней до ДТП авторегистратор сломался, в ремонте был, пострадавшую увёз с места происшествия, чтоб быстрее в больницу доставить. А они теперь орут, что он покинул место аварии, типа вообще сбежал!

— Ладно, не кипятись, Софьюшка, может, ещё обойдётся. Или на примирение всё-таки сможет адвокат уговорить, или судья попадётся лояльный.

— А если наоборот? Если эти высокопоставленные пострадавшие смогут судью… как-нибудь… ну, заинтересовать?

Стойко выдержав суровый дядин взгляд, который люто ненавидел любые намёки на возможность подкупа «государевых людей», пытаюсь хлопая ресницами соскочить с опасной темы, пока не поздно:

— Ладно, что мы тут посторонние проблемы обсуждаем, будто у нас своих нет. Пойдём лучше есть курочку, а?

Любимая племянница всегда знает, как растопить суровое полковничье сердце. Дядя Лёша моментально расплылся в довольной предвкушающей улыбке:

— Курочку? На бутылке?

— Ну естественно! Что за ненужные уточнения, товарищ полковник! — Грозно свожу брови.

— Вас понял! Разрешите вымыть руки и приступить к приёму пищи?

— Разрешаю! В ванную шагом марш!

***

Дорога с работы пешком стала для меня уже обычным ритуалом. Не зря всё-таки говорят знающие люди, что за двадцать один день любое действие можно отработать до привычки. А я упражнялась в неспортивной ходьбе уже третий месяц. Когда удаётся не слишком долго копаться, собираясь утром, и остаётся достаточно времени, на работу тоже топаю без автобуса.

Справедливости ради надо сказать, что до новогодних праздников я успела одним только «пешедралом» отвоевать у моей горемычной «конституции с широкой костью» целых четыре килограмма! Правда, после непрекращающихся застолий, гостей и помощи Петьке в уничтожении многочисленных новогодних подарков в ярких картонных сундучках (эх, прости, диабет, инсулин нам с тобой в помощь…) отвоёванные килограммы вернулись и привели с собой ещё полтора пленных. Ну ничего, я не отчаиваюсь! В конце концов, Генке я вон вроде и такая нравлюсь.

Невольно вспомнилось, как Элька пристально смотрела на моего благоверного, когда он пришёл второго января «доедать салатики». Правда, и сам к столу принёс тортик. Ага, из мороженого! За окном минус двадцать семь, а он приволок кусок замёрзшего молока в кремовых розочках. Умник, блин.

Весь вечер Эвелина как человек сугубо воспитанный старалась держать нейтралитет, хотя Генку отчего-то терпеть не могла, невзлюбила с первой же встречи. И это, кстати, было взаимно. Павел как настоящий мужчина благородно старался постоянно переключать внимание жены на себя, и Элька в один прекрасный момент не выдержала и съехидничала:

— Муж, не были бы мы в гостях, я б подумала, что ты где-то успел накосячить по-крупному.

Пашка старательно изобразил оскорблённую невинность, но разумно промолчал, а моя мамуля философски заметила:

— Накосячить можно и в гостях. А ты просто нашего Генусю не любишь, у тебя, Элечка, это прям на лице написано.

Эльку тоже от «Генуси» передёрнуло. Не зря же мы с девяти лет дружим!

— Я, между прочим, вашего Гену-у-сю на днях вроде у нас видела, недалеко от своего офиса. И не одного, — многозначительно поглядела подруга на меня.

— Ну и что! — мгновенно бросилась мама на защиту, напоминая в эту минуту то ли Матросова, готового грудью на амбразуру, то ли саму Родину-мать. — Мало ли с кем пришлось по делам в область съездить. Может, это просто коллега какая?

— Ой, тёть Галь, я вас умоляю! — вздохнула Элька и красиво вскинула к потолку длинные накрашенные ресницы. — Не бывает таких молоденьких длинноногих «просто коллег». — И весьма выразительно глянула на меня. Я же в тот момент просто отмахнулась, продолжая нарезать свежий сыр к вечернему застолью.

А вот сейчас вдруг этот разговор мне пришёл в голову. Я бодро шагала в хорошем темпе по вечерней улице, февральский климат совершенно не располагал к неспешным прогулкам. Около минус двадцати пяти — не самая жуткая погода для наших краёв, конечно, но чем быстрее топаешь, тем самому себе теплее. А на ходу мне всегда хорошо думалось, это я ещё со студенческих времён за собой заметила. Вот так и додумалась до тех Элькиных слов.

Правда, что вообще Генка во мне нашёл? Не красавица, стройностью фигуры похвастаться тоже не могу, проблемы со здоровьем, опять же… Нет, ну он сам у меня тоже не Аполлон, конечно. Но мужик есть мужик, это давно известно. Как любит повторять баба Тоня, «мужик вообще должон быть чуть красивше обезьяны». Ну да, раздражала меня временами в нём некая… прижимистость, что ли. Не щедр был Генка на всякие подарочки, цветы, прочие знаки внимания. Но, как говорится, и на солнце есть пятна… У других разведённых и бездетных вон вообще никакой личной жизни. Так что пользуйся тем, что имеешь, Софья Борисовна, и не гневи судьбу.

Вот и мой квартал. Так, а свежий хлеб с творогом для бабули?! Мама же звонила и просила в магазин забежать по пути с работы. Вот разиня! Придётся разворачиваться и топать два дома назад. Вот уж воистину — дурная голова ногам покоя не даёт…

Глава 3

На сайте в первые сутки после оглашения приговора вообще никто ничего не писал. Наверное, даже самые активные были в шоке, переваривали кошмарную новость. Разумеется, на следующий день на главной странице сайта поместили фото улыбающегося Беркутова со статуэткой солидного театрального приза в руке с позапрошлогодней церемонии вручения, написали под ним слова ободрения любимому актёру и поддержки его родным и близким. Но в первые часы у всех поклонников актёра был буквально шок. Никто не мог представить, что законопослушному, всем известному человеку за ДТП с жертвой по неосторожности вообще могут дать реальный срок. А уж целых пять лет?! Это было просто немыслимо. Но это было. Беркутова, находившегося всё время следствия на свободе под подпиской о невыезде, из зала суда конвой вывел в наручниках. Эти кадры облетели все телеканалы страны.

— Ну всё, Сонька, — с плохо скрываемой насмешкой заявил Генка, хрустя солёным огурцом, оторвавшись от телевизора и подцепляя вилкой со своей тарелки горочку желтовато-кремового пюре, красиво уложенного мамой вокруг котлеты величиной с хорошую подошву, — хана пришла твоему хобби. Заморозите теперь ваш сайт! Лет на пять! О чём писать-то теперь будете? Заведёте онлайн-дневник «Будни зэка»?

Если честно, мне хотелось врезать Генке половником прямо в его квадратный лоб! Какое его дело, что теперь будут писать на сайте? Да и что ему до моих увлечений, не в ущерб же его визитам. Не слишком-то и частым, если уж откровенно. Вообще, мог хотя бы просто посочувствовать человеку. Пять лет молодости в пропасть…

Генка же продолжал разглагольствовать:

— А через пять лет ваш сиделец никому уже нужен не будет. Забудут про вашего актёришку, так-то вот! Как там твои римляне говорили, Сонька — так вот и проходит мирская слава, да? — Явно довольный, что сумел к месту ввернуть умную фразу, Генка подмигнул маме и снова смачно откусил от крепкого пупыристого огурчика.

— Время покажет, Ген, — не стала я вступать в полемику. Настроение, если честно, было ниже плинтуса. Похоже, что и на грешные утехи у меня сегодня пропало желание. Что было, в принципе, довольно странно — кто он мне, этот Беркутов? Голова из телевизора? Пусть вон законная жена за него переживает, а у меня с моей скромной провинциальной жизнью и своих забот полна коробушка.

Утром расставались в мрачном настроении. Гена был жутко недоволен. Ну ещё бы, он в кои-то веки осчастливил меня своим визитом, а у меня, понимаете ли, нет настроения на интим. Как это так, такой весь из себя распрекрасный самец в моём полном распоряжении, а я смею характер показывать! Он что же, зазря время потратил, от любящей мамочки оторвался? Невиданное дело, что-то пошло вразрез с Геночкиными намерениями, ужас какой!

Всем своим видом показывая полнейшее разочарование моим вопиющим поведением, Геннадий с видом оскорблённого монарха соизволил откушать яишенки с беконом, выпить кофию с тремя пирожками и отбыл, не попрощавшись даже с мамулей. От её осуждающего, но на счастье родительницы молчаливого взгляда я мгновенно закрылась в ванной наводить красоту.

Не прошло и двух минут, как затрезвонил мой телефон. Тут же под дверью раздался взволнованный мамин голос:

— Соня, ответь, это Геннадий.

Никак позабыли чего важное, ваше величество, злобно подумала я, забирая аппарат.

— Сонька, вызывай «скорую», я кажется ногу сломал!

Молнией мелькнула мысль о том, что быстрее было бы вызвать «скорую» себе самому, не тратя времени на разговоры со мной, но всё же уточняю:

— Ты вообще где?

— Я вообще возле твоего подъезда! Поскользнулся на ваших идиотских ступеньках, которые тут у вас отродясь не чистят!

— Ты предлагаешь мне сейчас выйти и лично их почистить? — закипает во мне раздражение ещё больше.

— Вызовешь мне «скорую» или нет?! — вовсю уже орёт дурниной Генка.

— Да! — отвечаю с не меньшим бешенством и отключаюсь.

Висеть на линии вызова «103» посчастливилось недолго. Быстро сообщив оператору всё, что полагается, плюнула на косметику и понеслась одеваться. Нет, медиков я, конечно, дождусь, но вот в больницу с Генкой не поеду ни за что! Сам не маленький, а мне на работу надо — прогулов мне ещё не хватало в наши нестабильные времена. Не дай бог действительно закроют ещё и нашу библиотеку, хоть характеристика будет без взысканий — может быть, найдётся мне место в центральном филиале?

Спускаясь по лестнице, ухмыльнулась пришедшей в голову недоброй, но вполне справедливой мысли: травма Генкина — не просто так! Это мгновенная карма ему за то, что над участью Беркутова вчера злобствовал.

На работу прибежала без двух минут. Осуждающий взгляд заведующей при желании мог кого угодно превратить в каменное изваяние, они с горгоной Медузой явно родня. Возможно, дальняя, но что-то общее стопудово есть. Скороговоркой пересказываю утренние приключения Генкиной ноги, получаю милостивое позволение перевести дыхание минут пять и глотнуть чайку с капустным пирогом Инны Викторовны.

— Не спешите, Сонечка, покушайте спокойно, — улыбается мне наша «старейшина», и частые лучики мелких морщинок делают её глаза ещё мягче, по-матерински добрее. — Я заменю вас на втором абонементе, мой архив без меня четверть часа не заскучает.

Всё-таки мои коллеги — самые лучшие люди в мире!

Плюхаюсь за свою видавшие виды кафедру, засовываю под внутреннюю полочку телефон, переведённый на рабочее время в режим вибрации. Он тут же оживает еле слышным жужжанием. Пока нет ни одного читателя, принимаю звонок от Генки.

— Ты отправила меня одного на «скорой», бессердечная, а меня теперь отправляют домой! Как я доберусь теперь отсюда?

— Если отпускают сразу домой, а не кладут в травматологию, то не всё так страшно? Гена, закажи такси, ты же не маленький. У тебя даже приложение на телефон для этого скачано.

— Какое такси! Как я поеду домой с повязкой? У меня ведь перелом, а мне здесь даже костылей с собой не дадут!

Слышу где-то на заднем фоне женский голос, что-то уточнивший про растяжение.

— Да, не только перелом, но ещё и растяжение! Сонька, вот как я доберусь теперь домой? Ты оставила меня одного в безвыходном положении! Права была мамочка, ты абсолютно бессердечный человек!

Давненько меня так не бесил мой благоверный, однако…

— Гена, ты не младенец! Ты мужик или где, в конце концов? — шиплю я гюрзой в трубку, заглушая по возможности свой злобный свист, чтобы коллегам через коридор в другие залы, не дай бог, не донеслось. — Не хочешь такси, позвони кому-нибудь из друзей на колёсах, пусть заберут. Заодно и в аптеку заедете, костыли и трости есть почти в каждой. Всё, Ген, я на работе, у меня читатели.

Хоть и был мой зал пока ещё пуст, но решать проблемы тридцатисемилетнего маменькиного сыночка за счёт собственного рабочего времени я совершенно не собиралась.

Ближе к концу дня пострадавший снова позвонил.

— Я дома, если тебя это, конечно, ещё интересует. Пришлось побеспокоить твоего дядю, между прочим. Надеюсь, ты хотя бы заедешь ко мне, проведаешь? Узнаешь, как состояние больного? Очень хочется мандаринов и томатного сока, но сам я сейчас, как ты понимаешь, не в состоянии сходить в магазин.

Что?! Я аж задохнулась от ярости. Он посмел побеспокоить дядю Лёшу? Заставил нашего полковника гонять из-за своей привередливой персоны служебный транспорт? Вот гад такой, а! Для дяди Лёши ж любая необходимость хоть как-то использовать свои служебные возможности — ещё дюжина седых волос на и без того уже почти полностью белую голову. Ну я тебе сегодня всё выскажу, Зелёный, погоди у меня! Ещё и в магазин ему сходи, видите ли. Его маман бегает по всем окрестным лабазам сайгаком, стоит только услышать о скидке в рупь — всех у кассы раскидает, как Рэмбо! А сыночке-корзиночке сегодня, значит, не может притащить мандаринчиков и сочку? Ладно, будет тебе и кровь невинно убиенных помидоров, будут и цитрусовые, мстительно думаю я, заканчивая подсчёт сегодняшней книговыдачи.

У Генкиного подъезда меня окликнула мама.

— Господи, а ты-то что здесь делаешь, мамуль? — удивлённо рассматривала я родительницу с двумя необъятными котомками. Её неуёмное желание вечно всех накормить с детства стоило мне десятка лишних килограммов и неистребимого комплекса Колобка. Вот даже удивительно, сама до пенсии сохранила стройность, ни грамма лишнего!

— Ну как же, Генуся там лежит больной, как ему не привезти вкусненького-то? — Маман с крайним осуждением посмотрела на литровую коробку сока и миниатюрный пакет-майку с полкило мандаринов, всё это помещалось у меня в одной руке, другой я периодически поправляла соскальзывающий с моего плеча по ткани пуховика ремешок сумки.

— Мама, у него вообще-то собственная мать есть! И это у неё единственный сыночек заболел. Вот пусть и кормит его теперь целыми днями, — буркнула я, набирая номер Генкиной квартиры на домофоне.

Маман замолкла, поджав губы.

— Кто? — раздался из динамика дребезжащий старушечий голос. Гена у своих родителей был ребёнком поздним, единственным, потому его мать по возрасту была близка больше нашей бабе Тоне, чем моей мамуле.

— Соня! — постаралась я ответить как можно громче и чётче.

— Тоня? Какая ишшо Тоня?

— Не Тоня, а Соня! Софья!

— Кофе? А мы не заказывали кофе, нам не надо, мы кофе не пьём. Я уже старая, и сыну тоже не разрешаю кофе, ему для сосудов вредно.

— Гена дома? Мы к нему! — попробовала я зайти с другой стороны.

— А Гена болеет, ему не до вас! — безапелляционно выдала мамашка, и домофон пискнул, отключаясь.

— Ага, заедь ко мне проведать, привези мне мандаринчиков… — буркнула я, набирая Генкин номер. — Скажи своей маме, чтобы открыла домофон! Мы не собираемся вечно стоять на ветру с сумками!

Зная закидоны своей мамаши, покалеченный ни капли не удивился.

— Набери ещё раз, я сейчас сам подойду.

Оказавшись наконец в квартире, моя мамуля рысью ринулась на кухню. Подхватив вторую сумку, тащусь за ней. Ясненько… На плите кастрюля с одинокой сосиской, сиротливо плавающей в остывшей воде, рядом — откинуты на дуршлаг остатки отварных макарон. Калорийность и разнообразие зашкаливает, ага.

Через двадцать минут мы вчетвером сидели за красиво сервированным моей мамой столом. Я порядком проголодалась на работе, потому не стала изображать из себя утончённую барышню, которая в гостях ест как птичка. Генка накинулся на еду так, будто три дня голодал. Его маман с недовольным видом следила практически за каждым рейсом моей вилки от тарелки до рта, параллельно успевая снисходительно колупать свою порцию, подозрительно нюхая чуть ли каждую крошку, прежде чем отправить внутрь. Пережёвывая, неизменно легонько кривилась, будто её заставляют доедать несвежее. Моя же мамуля, казалось, не замечала ничего вокруг, подкладывала Генке кусочки пожирнее и сочувственно охала, расспрашивая о случившемся.

Признаться, это был самый тягостный приём пищи в моей жизни. Я глотала мамины кулинарные шедевры, почти не ощущая вкуса. Когда спустя час мы оказались на улице, я выдохнула с таким облегчением, что мне самой стало совершенно ясно — это был единственный и последний ужин, который я съела в Генкином доме!

***

Приближающееся 8 Марта не сулило мне никаких сюрпризов. На работе поздравим сами себя за полным неимением мужчин в коллективе, дядя Лёша как обычно на праздник отпустит офицера, которому выпало дежурство, потому что у него семья, а холостяку дома всё равно делать нечего. Никакие уговоры из года в год, что мы тоже ждём своего единственного мужчину к праздничному столу, не исправляли принятого дядей раз и навсегда решения.

От Генки и вовсе нечего было ждать никаких подарков, он самозабвенно лелеял на больничном свой «перелом с растяжением», неуклюже таскаясь по квартире на костылях и донимая меня в рабочее время телефонными звонками от скуки. Ещё и требовал, чтобы я чуть не каждый день после работы приезжала его навестить, потому что ему, видите ли, опять захотелось чего-нибудь вкусненького или «витаминок». Травмированного, конечно, было жаль, но когда третий раз на одной неделе я услышала чуть не с порога «Сонька, может, приготовишь чего-нибудь этакого, а то макароны уже надоели» — просто отдала пакет с грушами и безапелляционным тоном сказала:

— Сегодня точно никак, Гена. И завтра, боюсь, тоже. Извини, я очень занята.

— Чем это ты занята? — недовольно пробасил Генка. — Завела себе, что ли, кого-то, пока я тут валяюсь беспомощный?

— Не болтай глупостей. Всё, пока.

Поскольку его маман маячила рядом, слышала сыновние инсинуации и уже распушала свои облезлые перья, чтобы обрушить на меня поток соображений на тему «Какие распутные нынче все бабы стали!», я сочла за лучшее поскорее убраться прочь подобру-поздорову.

Последний рабочий день перед Женским праздником неожиданно расцвёл для нашего небольшого коллектива приятным подарком. Один из постоянных наших читателей внёс в залитый ещё слабым мартовским солнышком холл целое ведёрко разноцветных тюльпанов. Это было так трогательно! Мне достались пять завёрнутых в прозрачную бумагу розовато-жёлтых цветов на коротеньких ножках. Букеты были явно из недорогих, но ведь главное же внимание и искренность. Остаток дня мы проработали на общем подъёме, каждый раз, когда взгляд останавливался на нежных бутонах, весело сиявших в скромной стеклянной банке на краешке кафедры, хотелось улыбаться всем вокруг!

Возле небольшого магазинчика на полпути до дома притормозила до боли знакомая машина, из которой выпорхнула молоденькая козочка в коротенькой норковой шубке и сапожках на высоченных каблучищах. Никогда не понимала, как можно в нашей местности, где коммунальщики не очень-то спешат чистить тротуары после снегопадов, покупать зимнюю обувь на этаких «копытцах». Хотя, если тебя повсюду возит «папик» на личном транспорте, то отчего бы и нет.

— Геночка, не скучай, я мигом! — проворковала козочка в салон, откуда подозрительно знакомым баском раздалось в ответ:

— Оленька, я скучаю по тебе каждую минуту!

Так-то ты лечишь свою ногу на больничном, дорогой? Значит, как подарок к празднику приготовить, так он на костылях и самый больной Карлсон в мире, а как козочек катать — так сперматозавер? Фу, гадость какая… Меня аж передёрнуло. Как ни странно, но даже обидно за себя не было. Только противно. Павиан под сорок с намечающейся лысинкой на видавшей виды иномарке и «свеженькое мяско» с наклеенными ресницами и наращенными ноготками. Прям классика, блин! Вот тебе и «жёлтые тюльпаны, вестники разлуки»… Ну и овощ тебе в помощь, Зелёный, как говорится. А я теперь — свободна! Да, именно так: не одинока, не брошена, не обманута, даже не разведена. Я свободна!

Вдохнув полной грудью лёгкий вечерний холодок, я зашагала дальше. Походка моя стала неожиданно лёгкой, упругой, почти парящей. Плечи сами собой расправились, я даже показалась себе чуть выше ростом. Неужели рядом со мной был настолько «не свой» человек, что эта связь буквально притягивала к земле, придавливала, мешала дышать во всю силу? Неужели так действительно бывает? Ну не ощущала я с Геной тех самых пресловутых бабочек в животе и бьющегося от счастья сердца, как было поначалу с Саней, но ведь не у всех же прям вот такие неземные чувства. И ничего, живут. Порой и всю жизнь живут. А я что же, выходит, из другого теста, что ли? Принца мне подавай? Да уж, как ни крути, а Генка до прЫнца, даже наших провинциальных масштабов, уж точно никак не дотягивал.

Глава 4

Весна в этом году где-то заблудилась. Уже середина марта на календаре, а снег будто бы и не собирается разбегаться робкими ручейками, всё лежит по углам дворов тяжёлыми мрачными кучами, словно намертво свалявшийся мех на воротнике дедова тулупа. Птицы ещё даже не думают заводить свои весёлые трели. Хочется поскорее солнышка поярче, щебета воробьёв в грязных лужах, первых набухших почек на тонких деревцах за окном… Но рано, пока рано. Сибирь только в предвкушении весны. Лениво глядя за окно на бело-серый пейзаж, вспоминаю недавние события.

Моё лёгкое, радостное настроение по случаю освобождения от зашедших в тупик отношений с Генкой не пощадила мама. Поздно вечером, когда дядя Лёша сдал дежурство и заехал нас поздравить с праздником «на скорую руку», она имела неосторожность завести разговор про мою личную жизнь. Я же имела глупость заявить, что личной жизни на данный момент у меня нет. Пока. Временно, разумеется. Блин, и кто только за язык тянул! Тут же началось хватание за сердце, охи и вздохи:

— Софьюшка, так вдруг тебе показалось только? Ты номер машины не спутала?

— Нет, мама, это была его машина и его голос. И его профиль на водительском месте.

— Ну это же может быть просто коллега!

Дядя Лёша многозначительно фыркнул.

— Да что б ты понимал, бирюк! — напустилась на него тут же маман. — Ты не знаешь, каково женщине одной!

— Нормально женщине одной, мам.

— Что ты надумала-то, дурочка! Ну ошибся, ну увлёкся — надо его простить, дочка.

— За враньё? За эксплуатацию в качестве кухарок, причём нас обеих? За всяких коз драных? Не много ли прощать придётся, мама? Он же сюда приходил поесть сладко да вон… выспаться, — буркнула я, показав взглядом на свою комнату. — А потом ещё по всяким этим… Нет, противно. Я себя, знаете ли, дорогие родственники, тоже не на помойке нашла.

— Но как же мы совсем-то без мужика, Софьюшка! — страдальчески воскликнула мама.

Еле сдерживаясь, я медленно выпустила воздух, сложив губы трубочкой, и пустилась в размышления вслух:

— А до этого мы с тобой жили при мужике? За всё то время, что Генка ко мне ходил, нам вон дядя Лёша гвоздей больше забил. Лампочки вечно я меняю, сантехника вызвать, розетку починить — тоже я в ЖЭК звоню. Или он нам что-нибудь помог переставить в доме? Может, когда-то от Зиминых с дачи овощей привёз? Мы с тобой или на электричке как два верблюда, или вон опять же дядя Лёша. Ты уверена, что мы были при мужике, мам?

— Ну как же теперь ты-то? Ты ж молодая ещё, как одной? — чуть не рыдала мама.

Тяжко вздохнув, дядя Лёша изрёк:

— Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,

Два важных правила запомни для начала:

Ты лучше голодай, чем что попало есть,

И лучше будь один, чем вместе с кем попало.

— Вот! — обрадовалась я дядюшкиной поддержке. — Не самый, между прочим, глупый человек сочинил. А я, как ты сама говоришь, ещё молодая. Я себе, может, ещё принца найду!

— Ох, дура ты, дура, Софья. Вокруг их вон сколько всяких — и молодые, и здоровые, и…

— Ну, продолжай, мам…

— Ладно, чего уж мне. Взялась учить учёную, — отмахнулась родительница.

— Значит, ты считаешь, что со мной всё настолько безнадёжно, что мне одна дорога — вцепиться клещом в этого мамсика Генку и не рыпаться? А он ещё по округе всякую заразу будет цеплять?

Неизвестно, до чего бы мы договорились, но дядя Лёша резко прекратил нашу полемику, звонко шмякнув ладонью по столу.

— Ты как хочешь, Галина, а я если этого паршивца ещё возле племяшки увижу — ноги вырву и пятками вперёд вставлю. Всё. Моё слово такое. Ладно, пошёл я, поздно уже.

Особо распространяться о бесславной кончине моей личной жизни на работе не хотелось. А буквально спустя неделю нам стало и вовсе не до того. Срочно вызванная в центральный филиал Варвара Павловна вернулась спустя полтора часа бледнее мела.

— Дорогие коллеги, срочно соберитесь в моём кабинете.

На столе перед сидевшей неподвижно и уставившейся в одну точку на противоположной стене заведующей лежала всего одна бумага. Рассаживаясь, мы все безотчётно косились на неё, будто заранее чувствуя, что от этого документа исходит нешуточная опасность.

— Уважаемые… — Варвара вдруг вздохнула, махнула рукой и будто бы мгновенно как-то сдулась, съёжилась. — Да что уж там, закрывают нас. С первого апреля. Сокращение. Всех на биржу.

— Как же всех? А Софья Борисовна? — робко спросила Светочка.

— Софья Борисовна, к сожалению, тоже. Сказали, что все оставшиеся ставки заняты.

Приплыли… Это когда же это у нас в городе набралось столько библиотековедов, чтобы на целый филиал хватило?

— Варвара Павловна, можно я завтра с утра в центральную съезжу?

— Конечно, Соня. Съезди. Но я думаю, это только для очистки совести — там уже всё решили. Оставшиеся ставки… распределены.

На следующий день у меня состоялся неприятный разговор с нашей самой главной начальницей, которую все за глаза называли Гарпией. Тётка была неприятная, с громким голосом и манерой ко всем подчинённым, включая тех, кто старше неё, обращаться на «ты».

— Варвара разве не передала, что все места в оставшемся штате заняты?

— Может, потому что одна ставка нужна для вашей дочери, у которой диплом простого педа? — Терять мне было нечего, так что шла ва-банк. — У меня даже просто стаж больше, чем у неё, не говоря уже о профильном образовании.

Гарпия аж позеленела. Ну как… стала слегка фисташковая.

— А ты поговори мне ещё, вместо сокращения и компенсации по статье вышибу.

— За что, интересно? За правду?

— Как говорят в доблестных внутренних органах — был бы человек, а статья на него всегда найдётся!

Так в 35 лет я оказалась на бирже труда…

***

Утро воскресенья не задалось. Ветер жутко завывал во всех щелях, гоняя за окном на бешеной скорости последние снежинки умирающей зимы, которая никак не хотела сдавать позиции. В общем, именно в такие дни обычно вспоминают про собаку хорошего хозяина.

Из зеркала над раковиной на меня уставилось помятое нечёсаное конопатое чудовище с торчащей изо рта зубной щёткой, голубая пена на губах. Красотень… прям неземная, ага. Чтобы испить горькую чашу разочарования собой до предела, повернулась к зеркалу во всю стену над ванной. Худеть, худеть, привычно возопили круглые бочка, обтянутые пижамкой. Эх, когда ж настанет тот понедельник, с которого я наконец смогу отказаться от маминых пирогов и перейду исключительно на овощи и йогурты? Ага, овощи зимой, сказочница… То, что продаётся сейчас в наших магазинах, каждый день три раза можно есть только по приговору суда. Да и денег на такие диеты не напасёшься. Макарошки с пюрешечкой куда привычнее.

Может, хотя бы маску отбеливающую сделать? Заняться, так сказать, на досуге своей внешностью. Ну а что, раз с диетой придётся подождать до лета (а заодно и до стабильной зарплаты, на пособие по безработице особо не разбежишься), бахнем хотя бы по конопушкам. Какая-никакая, а всё-таки работа над собой. Совсем, конечно, их никак не изничтожишь, но если не лениться и заниматься физиономией регулярно, можно свою «точечную пигментацию» свести хотя бы к тому минимуму, который сдастся под напором тональника.

Сказано — сделано. После завтрака усаживаюсь священнодействовать. Смешав нужные составляющие для своего «ведьмина зелья», распределила щедрым слоем во всех нужных местах получившуюся кашицу, и только собиралась прилечь и включить через мобильник себе какую-нибудь расслабляющую музычку, как в мессенджере пришло сообщение от Фотинии, одной из самых активных завсегдатаев сайта фанатов Беркутова. Фотиния, в миру, ясное дело, Светлана была подругой нашего сайтовского администратора Хелен, обе они жили в Москве и частенько виделись в реале.

«Привет, Софи, не удивляйся, но твой номер телефона просит у Хелен жена Беркутова! Можешь прямо сейчас принять решение? Я пока не дала, но Хелен висит у меня на связи по видео вот прямо щас!!!»

В ступоре зависаю с телефоном в руках, тупо уставившись в экран.

«Привет) Почему именно телефон? При регистрации я указывала свой имейл, пусть его даст». Только нажав «отправить», я чуть не завопила — главного вопроса «почему просят именно мой телефон» я как раз и не задала! Тут же вверху экрана засветилось «Фотиния пишет…»

«Ты точно живёшь в городе Куржак, как в профиле под авой написано?»

«Да» Я честно указала при регистрации свой скромный сибирский городок с немного странным названием, не стала выпендриваться и писать, будто живу в областном миллионнике, хоть и бывала там у Эльки регулярно.

«Там где-то у вас какая-то спец.колония есть?»

Чуть не подпрыгиваю, словно ударенная током от мгновенной догадки, у меня аж ноги подкашиваются.

«С*етка, Беркут 3 нас?\?\??» — быстро шлёпаю одним пальцем по экрану, присаживаясь на кровать, попадаю в нужные знаки через раз.

«Да!»

С трудом перевожу дыхание. Пульс частит, в глазах мелькают золотые мушки. Стараюсь взять себя в руки и печатаю ответ без ненужной суеты.

«Валяй всё, телефон, скайп, почту мою! Отправляйте Беркутовой всё, Свет!» И вдогонку следующим постом, дрожащими пальцами включив капс: «ПОМОГУ АБСОЛЮТНО ВСЕМ, ЧЕМ ТОЛЬКО СМОГУ, ОБЕЩАЮ!!!»

Вот это поворот! Иван Беркутов на ближайшие пять лет попал на «ответственное хранение» моему любимому и единственному дяде Лёше… А точнее, полковнику внутренней службы Снегирёву Алексею Михайловичу, начальнику одной из трёх колоний, оживлявших своим суровым существованием тайгу по окраинам нашего славного Куржака. И колония в его ведении была отнюдь не простая. Видимо, очень и очень важные люди попросили за Беркутова, раз уж отбывать свой срок прибыл он именно в дядино «заведение»…

Не теряя времени, открываю ноутбук. Пока моя машинка загружается, стираю с мордахи «ведьмино зелье», не до красоты мне сейчас. Забиваю в поисковик номер дядь Лёшиной колонии. Так, что мы тут имеем в публичном доступе на официальной странице? Молодцы, УФСИНовцы, не пожадничали на хороший сайт, всё предельно ясно и понятно. Даже бланки заявлений скачать даёт? Нифига себе, практически коммунизм, всё для народа, политика открытой информации… Да, в век цифровых технологий всё гораздо проще, не то что раньше — до ужаса перепуганные родственники «осу́жденных» частенько метались с шальными взглядами по привокзальной площади с огромными баулами, не зная куда кинуться в незнакомом городе.

Не прошло и получаса, как мне позвонили через мессенджер с незнакомого номера. Судя по префиксу — из Центральной России.

— Здравствуйте, Софья… — слышу я в трубке робкий, чуть дрожащий голосок. — Меня… меня Вера зовут. Я жена… Ивана Беркутова.

— Здравствуйте, Вера. Очень приятно. Я уже жду вашего звонка, админ нашего сайта предупредила, что вы взяли мой номер.

— Я даже не знаю, с чего начать…

— Простите, но у меня просьба: давайте перейдём в режим видео. Всё-таки в наш век высоких технологий всегда есть опасность мошенничества. Я бы хотела видеть, с кем я общаюсь. Ещё раз простите за недоверие, но я предпочитаю перестраховаться.

— Да, конечно, конечно! — Судя по нервным суетливым ноткам в голосе, жена Беркута готова на всё, лишь бы хоть кто-нибудь пообещал помощь и поддержку.

Тут же запиликал сигнал входящего видеовызова. На экране появилась вроде бы знакомая по фотографиям в сети женщина. Но в отличие от сияющей улыбкой рядом со знаменитым мужем ослепительной красавицы на меня сейчас смотрела исхудавшая тётка с серым оттенком лица, тревожный взгляд затравленного зверька не заставил бы сжаться сердце только у последней бесчувственной твари.

— Здравствуйте ещё раз, Вера, — приветливо киваю я в экран. — И простите за предосторожности. Чем я могу вам помочь? Вы уже подумали, чем я могу быть вам полезной здесь, в городе? Нужна какая-то информация или вы уже всё нашли через интернет?

— А разве про колонии можно прочитать в интернете?

— Конечно. На официальном сайте УФСИН нашей области у каждого учреждения есть своя ссылка. Там режим работы подразделений, телефоны администрации, имена начальства и прочее. Образцы заявлений на передачу посылки и получение свиданий.

— А… что, надо заранее заявление подавать? Это же сколько мне придётся там пробыть, чтоб Ваню увидеть? — По впалым щекам потекли слёзы.

— Не переживайте, Вера, всё не так страшно. Я успела просмотреть сайт УФСИН только мельком, вы очень быстро позвонили. Но мне показалось, что заявление подаётся накануне, то есть ждать всего один день. Не переживайте раньше времени. Сейчас я скину вам ссылку на нужную страницу, вы всё прочитаете. Там вроде списки разрешённых продуктов и вещей тоже есть.

— Да? То есть я могла всё и сама узнать? Ой, как неудобно! Вас зря побеспокоила. Простите меня, Соня! Я сейчас без Вани как потерянная. Ничего сама сообразить не могу. А при нём всегда в интернете лучше шарила… Ещё и ему подсказывала… Вот, а теперь как будто половину души вынули…

Несчастная женщина опустила голову, вытирая слёзы, хлынувшие с новой силой.

— Не извиняйтесь, Вера. Всё нормально. Вы только не стесняйтесь, звоните мне в любое время. В этом нет ничего страшного. Я всегда буду рада помочь. Можете писать и звонить даже в рабочее время, без проблем.

— А кем вы работаете, если не секрет? — Беркутова, по-детски вытирала мокрые щёки ладошкой, и от этого жеста снова повеяло такой беззащитностью, что я чуть сама не прослезилась.

— Я всего лишь скромный библиотекарь. — Очень не хотелось сознаваться, что я сейчас совершенно официальный простой российский безработный. Может, пока московская гостья доедет до наших краёв, я уже найду себе новое место. — Но у меня есть пара идей, как я могу быть вам полезна, — я постаралась улыбнуться как можно беззаботнее, чтобы хоть немного переломить печальный настрой нашей беседы.

— Правда? — Впервые в жизни я видела, как в один момент в глазах у человека будто бы какой-то тумблер включил сияние. Взгляд Веры Беркутовой мгновенно засветился такой надеждой, что стало на секунду даже страшно — а вдруг подведу, вдруг дядя Лёша не согласится помочь даже в самой малюсенькой мелочи? Он же у нас просто ходячий Устав, как периодически подкалывает своего деверя мамочка.

— Да, — киваю я. — Но мне надо сначала кое-куда позвонить, поговорить с людьми, которые возможно могут помочь советом или информацией. Точно обещать пока ничего не могу, но в любом случае не стоит так убиваться, Вера. Когда вы приедете к мужу на первое свидание, вы просто обязаны выглядеть как королева. Иван должен увидеть любимую жену, а не замученную тень. Зачем ему лишние переживания?

Моя собеседница смогла выдавить только слабую улыбку.

— Давайте договоримся — сейчас мы рассоединяемся, вы читаете информацию на сайте колонии, а через пару часов созваниваемся ещё раз и обсуждаем вопросы, которые останутся. Хорошо?

— Да, спасибо вам огромное, Соня!

— Ну всё, ловите ссылку. До связи.

Сегодня, как назло, дядя Лёша дежурил. И опять за кого-то из своих «гавриков». В рабочее время я, конечно, стараюсь товарища полковника не тревожить звонками попусту, но дело было срочное.

— Слушаю.

— Дядя Лёша, а ты к нам в гости случайно не собираешься?

— Случайно нет, — довольно-таки сухо отрезал наш «настоящий полковник». Ага, значит, отвлекаю от важных дел. Постараемся кратко.

— А специально?

— Нужен?

— Ага. Причём лично-персонально мне.

— Пирог с грибами.

— Есть пирог с грибами! — с полуслова понимаю обожаемого дядюшку и расплываюсь в довольнющей улыбке.

— После двадцати ноль-ноль заеду, — сухо сообщила трубка, прежде чем пискнуть коротким сигналом отбоя.

У мамули хватило выдержки не вмешиваться в наш с дядей разговор. Но когда деверь отправился восвояси, её таки прорвало:

— Соня, не лезла бы ты во всё это, а? И уж тем более не втягивала Лёшку. Зачем тебе эта головная боль? У них наверняка денег куры не клюют, сами всё вокруг купить могут.

— Однако условный срок почему-то себе не купили, мам. Не всё в жизни покупается и продаётся.

— С Лёшкой такими хлопотами ещё, пожалуй, отношения попортишь. Будешь тогда знать! А он же такой — обратно не передумает. Упрямый хуже Борьки моего, покойничка.

Внимательно выслушав нашу перепалку, баба Тоня позже пришла в мою комнату и тихонько встала в шаге от кровати, деликатно ожидая, пока я оторвусь от клавиатуры ноутбука:

— Случилось что, баба Тоня? Чего тебе не спится?

— Не слушай Галку, если знаешь, что дело правильное — делай, касатка, делай. А тебе по делам твоим хорошим и будет. Может, по доброте твоей и хлопотам работу тебе Бог пошлёт, да ещё лучше прежней.

— Спасибо тебе, баба Тоня. Твои бы слова, как говорится…

— А не сомневайся, касатка. Он всё слышит. Ты, главное, делай всё, чтобы о тебе слышал только хорошее. И всё тебе будет. Может, не сейчас, не сразу. Но будет.

Я обняла свою любимую бабулечку и мысленно попросила в первую очередь, чтобы Он как можно дольше не отнимал у меня её. А остальное — найдём, заработаем, склеим, выбросим…

Глава 5

Понедельник день тяжёлый, воистину. С утра поехала отмечаться в центр занятости, по дороге сломался автобус и пришлось две остановки топать пешком. Но это как раз не беда, лишней физическая активность точно не будет. Тем более теперь мне, сугубо безработной, нет необходимости даже каждый день из дома хотя бы до магазина выходить, а уж чтобы далеко, да ножками… Заставить себя делать зарядку или специально заниматься какой-нибудь ересью типа пилатеса я не смогу даже под расстрелом — уж я-то себя знаю. Собаку, что ли, завести? Будет причина каждый день и не по разу ходить гулять. Ага, Хвостик бедному щеночку быстренько глазки выцарапает, ревнивый — ужас. Настоящий мужик. Может, тогда выгуливать самого Хвостика? Ой, ну и глупости приходят тебе в голову, Зимина.

Господи, час от часу не легче! Разъехался замок на сапоге. Ну, приплыли. Вот теперь понимаю, зачем мамуля в каждую сумку и себе, и мне всегда подкалывала во внутренний кармашек булавку. Распяленная почти наполовину «молния», конечно, выглядит малоэстетично, но скрепив разъехавшиеся половинки сверху, можно хотя бы не мести по весенней грязи голенищем. Осторожно переставляя ноги с подобной «конструкцией» на сапоге, едва успела к концу приёма в своём кабинете. Снова для меня нет никаких вакансий. Да, разумеется, укладчицей пряников на кондитерскую фабрику в три смены я не пойду, до конца срока регистрации по поиску работы у меня ещё есть время. Сама, конечно, я тоже пытаюсь найти работу, но пойти укладчицей и потерять законное пособие? Не такая уж я дура, поверьте.

Домой приволоклась с двумя сумками продуктов и почти без сил. Наверное, весенний авитаминоз… ага, отягощённый недостатком «витамина ебц», как подколола меня на днях Эвелинка. Даже есть не особо хочется, вот уж точно на меня непохоже. Залезть на просторы всемирной паутины, что ли… Ёкарный бабай, Беркутова! Она же ждёт моего звонка. Надо передать ей информацию, которой неожиданно щедро вчера поделился дядя Лёша. Отправляю сообщение с вопросом, не занята ли Беркутова, можем ли созвониться. Сразу же раздаётся пиликанье входящего видеозвонка.

— Здравствуйте, Вера. У меня есть хорошие новости. Если ваш муж находится в Куржаке больше двух недель и у него уже закончился карантин, то вы можете приехать хоть завтра, свидание получите на следующий же день.

Разумеется, я не стала уточнять, что далеко не все могут повидаться со своими осуждёнными близкими так быстро, просто дядя Лёша обещал подписать заявление Веры в первую очередь несмотря на количество желающих в тот день.

— Спасибо, Сонечка, спасибо вам!

— Совершенно не за что, поверьте. Мне было совсем нетрудно это узнать. — Конечно, на грибной пирог у меня ушёл всего-то какой-нибудь час.

— Скажите, от аэропорта ходит приличный транспорт? Я смогу засунуть в салон большой чемодан?

Не скрываясь, посмеиваюсь над наивностью «детей столичных каменных джунглей», которые на полном серьёзе считают, что цивилизация заканчивается сразу за МКАДом.

— Зачем вам огромный чемодан, Вера? Ничего не берите лишнего, всё можно купить здесь, и уж простите за прозу жизни — дешевле чем в Москве. И денег наличных не нужно с собой везти. Не придумывайте никаких кармашков в подкладке и прочего бреда, пожалуйста. Я помню рассказы мамы, как они с отцом меня в детстве к морю возили. Городок у нас хоть и небольшой, но во всех магазинах давно принимают банковские карты. Везите с собой только свои вещи на несколько дней и какие-то памятные для Ивана. Словом, то, что ему просто приятно было бы иметь из своих привычных домашних предметов гардероба. Всё остальное можно купить здесь, на месте. Не тащите целый баул из Москвы. И уж тем более не надо сюда везти никаких продуктов, у нас в магазинах есть абсолютно всё, что разрешается на передачу в колонию. Зачем вам платить за перевес?

— Господи, какая же я всё-таки дура! Я ведь у своей бухгалтерши уже и сумку большую одолжила.

— Небось клетчатую, «мечту челночника»? — усмехаюсь я, хитро прищурившись.

— Ну… — Вера смущённо кивает.

Сил сдерживаться просто нет, и я откровенно хохочу в экран.

— Вера, Вера, вы просто прелесть! Вот уж не знала, что в Сибири по улицам медведи ходят не только в воображении иностранцев, но и по мнению москвичей!

— А что, ходят? — легонько улыбнулась Беркутова.

— Медведь не дурак, чтоб подходить близко к опасным местам. Дикие звери вообще осторожны. Чтобы они вышли к человеческому жилью, должно произойти что-то совершенно чрезвычайное. Так что ни медведи, ни волки у нас тут не шляются как у себя дома. А вот автобусы, маршрутки и такси — сколько угодно.

— У вас и такси можно вызвать?

Картинно закатываю глаза.

— Представляете, даже через интернет-приложение! Ну что же, тогда жду вашего звонка, когда купите билет на самолёт. Насчёт дороги до Куржака не волнуйтесь, я вас встречу прямо в аэропорту.

— Что вы, Соня, зачем вы будете так беспокоиться! Это же время, деньги. Конечно, я не привыкла ездить куда-то далеко без Вани, но… Что же теперь делать, надо привыкать. — Тяжкий вздох и печальный взгляд снова вызвали у меня приступ острой жалости к женщине, лишённой крепкого мужского плеча. Даже как-то странно: сама столько лет вот справляюсь ведь со своими заморочками (Генуся, разумеется не в счёт), а Веру отчего-то жаль.

— Никакого беспокойства, поверьте. В области у меня лучшая подруга живёт, уеду накануне, повидаемся с ней, а на следующий день я вас встречу и вернёмся в Куржак вместе. Договорились?

Нерешительно, как бы раздумывая, Вера осторожно кивнула.

— Вот и отлично. Как оформите билет, звоните.

***

Один ремонт равен двум ограблениям и трём пожарам, точно говорю!

Только я закончила мыть посуду после завтрака, как баба Тоня выдала внезапно, прям без объявления войны:

— Поехали в магазин, обои в комнате хочу сменить!

У меня едва не выпала из рук только что помытая любимая бабулина кружка. Сама по себе переклейка обоев не была таким уж кошмарным делом. Если бы не он. Его величество Комод. Громадный старинный тяжелющий монстр, который в своё время она заставила вместе с собой притащить в квартиру, когда к нам переселялась, схоронив деда. Ладно, в конце концов, просто сходить в строительный магазин и купить обои — это одно, а начать переклеивать можно и в следующем году. Может быть. Когда настроение будет. Но вот только беда ещё и в том, что именно сейчас нет настроения даже из дома выбираться, а уж в строительный…

— Сегодня? — с затаённой надеждой на то, что грандиозные планы можно немножко отсрочить, спрашиваю с обречённым вздохом.

— Ну а чего сопли жевать? У тебя чего, дел неотложных карман? Всё одно дома сидишь, поехали давай.

Устремив на бабулю несчастный взгляд, встречаю поджатые губы и взгляд в упор… По опыту понимаю — отвертеться нет ни единого шанса.

Спустя полчаса всем семейством стоим посреди отдела с обоями. Но с первого захода к витринам с нормальным товаром попасть не удалось. Сразу у входа наша бабулечка восхищённо зависла напротив образцов фотообоев. Сосредоточенно изучив ассортимент, она ткнула пальцем в картинку, на которой стадо ярко-оранжевых жирафов паслось на фоне пламенеющего всеми возможными оттенками африканского заката:

— Вот это мне на одну стенку поклейте!

Представив, как этот «шедевр» будет смотреться в крохотной комнатушке, я насмешливо кивнула на соседнее фото, где на фоне голубого неба с облачком задумчивый слон сидел на крепкой ветке спиной к зрителю, грустно свесив лапки и хвостик:

— Тогда уж лучше вон эту.

Ни на секунду не задумавшись, бабуля выдала:

— Ага, а если он ночью на меня упадёт? Так и мечтаешь поскорее пришить старушку, унуча!

— Так мы это над комодом поклеим, он выдержит, баба Тоня, — не сдаюсь я просто так.

— Этот комод революцию пережил! Не дам рушить антиквариат!

— Вообще-то слон нарисованный… — бурчу я вполголоса и отхожу от стенда с фотообоями, всей душой желая поскорее уже добраться к стойкам со стандартными рулонами. Похоже, мамуля не разделяет моего нетерпения. Указывая на картинку с сюжетом Рафаэля «Афинская школа», задержала двинувшуюся было за мной бабу Тоню:

— Мам, а давайте эти? И мужики в доме будут!

— Да ну вас обеих! Пошлите нормальные обои уже выбирать, — бурчит зачинщица семейного похода.

Разумеется, среди «нормальных» обоев наши мнения напоминали басню Крылова. Ага, ту самую, «Лебедь, рак и щука».

— С цвяточками мелкими надо, они наряднее, — авторитетно заявила бабуля.

— Вот эти с маками шикарно смотрятся, — высказалась маман.

Надеясь избежать громадных обрезков при подгонке крупного рисунка, пытаюсь спасти семейные деньги и свои силы, время и нервы:

— Может быть, всё же однотонные?

Махнув на нас рукой, баба Тоня отправилась самостоятельно осматривать ассортимент. От её едких замечаний у сопровождающего нас по торговому залу продавца-консультанта скоро, наверное, просто щёки лопнут — в открытую ржать над бабулиными «перлами» парню не давало воспитание и профессиональная этика.

— Хосспаде, от таких огурцов же можно кондрат хапнуть, ежели посредь ночи до ветру проснёшься… Не, такие рябые мне тоже не подойдут, и так ужо почти слепая как курица…

Наконец привередливая покупательница остановила свой выбор на экземпляре, где на жутчайшем сиренево-фиолетовом фоне бледными пятнами виднелось нечто, отдалённо напоминающее бело-розовые цветы сакуры. Ага, полуслепому сантехнику утром с большого бодуна…

Увидев мою перекошенную физиономию, маман дёрнула за рукав:

— Бог с ней, пусть уже берёт что хочет, иначе мы отсюда до твоей пенсии не вылезем!

Обедать пришлось дежурными пельменями из морозилки, проторчали мы в магазине ужасно долго. Отметив первый этап будущего ремонта рюмашкой бабулиной фирменной черёмуховой настойки, мы благостно допивали чаёк с овсяными печенюшками, когда внезапно подкрался следующий «трындец»:

— Ладно, нечего рассиживаться, давайте уже начинать!

Мы с мамой едва не подавились чаем.

— Что начинать, баба Тоня?

— Как это что? Мебеля из комнаты выносить и обои клеить, — с покерфейсом ответствовала наша аксакалиха.

То есть как это — начинать? Вот так прямо и начинать? Без раскачки, без возможности морально настроиться? Месяца два… четыре… годик… И вообще, у меня не сегодня завтра Беркутова тут нарисуется, какие нафиг обои?!

— Баба Тоня, ну посуди сама, как же это будет выглядеть — может, уже дня через два приедет дама из столицы, а у нас тут всё вверх дном? Давайте мы её приезд переживём, восвояси отправим, платочком вслед помашем — и начнём, а? — Не надеясь особо на успех, всё же пытаюсь разжалобить своё семейство несчастным взглядом шрековского Кота.

Семейство в два голоса, будто год до этого тренировались, как новобранцы на плацу:

— Давай сейчас! Так наоборот же, пусть в чистоту приедет! Надо тем более торопиться!

— Мама, а если она на послезавтра билет возьмёт?

— Мы всё успеем! Особенно если не будем тратить время на болтологию.

Ну всё, капут. Их вдвоём мне не перебороть… Господи, неужели! Ну за что мне это вот всё, а?! Когда за последнее время я успела столько накосячить? Если сейчас в авральном порядке начинать ремонт, то плакали мои наполеоновские планы зависнуть у Эвелинки перед прилётом Беркутовой. Вот же ж блин! Собравшись с духом, решаюсь на ультиматум неугомонным родственницам:

— Предупреждаю сразу — в семь у нас ужин, а в одиннадцать я ложусь!

Дружно мотают головами, становясь при этом похожи на смешные мемчики про сов из интернета.

— И хоть потоп?

Снова кивают.

— Хоть камни с неба?

— Софья, время идёт! За то время, что ты сейчас треплешь языком, мы могли бы освободить ящики из комода!

— Перво-наперво мне койку в залу перетаскивайте! — тут же распорядилась бабуля.

Как можно мягче пытаюсь её осадить:

— Баба Тоня, мы не будем ничего перетаскивать, ты одну-две ночки на диване поночуешь, он же широкий, а кровать мы просто подвинем. Нам ещё с комодом что-то решать предстоит.

— Я ужо старая на диванах валяться, тащите мою койку, сказала! — безапелляционно отмахнулась она. — Ладно, прибирайте со стола пока, а я пойду в рабочее переоденусь.

Мы с мамой даже не нашли что сказать, с раскрытыми ртами проводили командиршу взглядами до двери и растерянно переглянулись, дружно пожав плечами.

В бабулиной комнате что-то подозрительно грохнуло, скрипнуло, прошелестело… Потом ещё пять минут тишины, и в кухню торжественно прошествовала зачинщица ремонта в треуголке из старой газеты и тельняшке. Мамуля нервно моргнула, но относительно спокойным тоном поинтересовалась у своей родительницы:

— Мама, где ты её взяла?

— Наследство от деда. Он её и поносить то не успел, помер.

Освобождённый от содержимого и всех выдвижных ящиков его величество Комод всё равно оставался неподъёмным для двух не слишком сильных женщин. Выглянув в окно, быстренько реализую моментально пришедшую на ум идею: деревянного монстра с коваными накладками где только можно через «ух, дёрнем» вытащили в коридор за полдюжины пива три местных алконафта, до того мирно загоравших в беседке посреди квартала. Кровать перетащить вызвались сами, чисто на благотворительных, так сказать, началах. Можно было замешивать клей и начинать обдирать обои.

Всё остальное действо кратко можно было охарактеризовать «Различные меры по пресечению перманентного вредительства Хвостика». Сходили за карандашом — вытащили из-под груды обрывков старых обоев Хвостика. Намазали кусок стены клеем — шугнули от полураскатанного рулона Хвостика. Разметили выемки на следующей полосе под край подоконника и крепление батареи — подтёрли по всему коридору следы от лап Хвостика в клее. Отмерили следующую полосу обоев — вытащили Хвостика из опустошённого ящика комода, где лежат нераспечатанные рулоны. Нашли вторую кисточку для клея — выпустили Хвостика из кладовки, где грохнулась банка с гвоздями. Собрали гвозди — вытащили Хвостика из пустой трёхлитровой банки в кладовке. Отмерили ещё одну полосу обоев — вытащили Хвостика из-под ведра… с клеем. Пошли купать Хвостика и замешивать новый клей…

На свою беду около пяти вечера позвонил дядя Лёша. Неугомонная баба Тоня немедленно отняла мой телефон и командирским тоном вызвала мужское усиление. «Двоюродный зять» даже и не думал трепыхаться.

Появившись на пороге, товарищ полковник оглядел масштаб катастрофы и ограничился только одной фразой, адресованной бабуле:

— Спецодежду выдай.

Она шустро порылась в коробках со своим скарбом и протянула… тельняшку. Такую же, как у неё, только полоски не синие, а чёрные. И торжественно заверила, что вот, новая почти.

— И давно лежит она у тебя, мам? — поинтересовалась у неё дочь.

— Да недавно! Лет сорок всего.

Конечно промолчать у «двоюродного зятька» не получилось, он буркнул нечто нечленораздельное в стиле «за это время в ней умерло трое, не меньше». Оскорбившись в лучших чувствах, бабуля заявила, что это почти новьё. А из покойников только дед носил.

Ужина в результате никто не готовил, про еду напомнили урчащие желудки. Вместо моих ультимативных семи вечера перекусили в девятом часу чаем с бутербродами на скорую руку. Кто бы сомневался!

Ударными темпами закончили поклейку около полуночи, на завтра осталось только вернуть всё по своим местам.

Процесс складирования бабулиных вещей обратно в комод, торжественно возвращённый на место всего за три пива — отдельная песня. Да куда там: опера, не меньше!

— Баба Тоня, зачем тебе это?

— Надо!

— Баба Тоня, для чего?

— Пригодится! Это очень нужная вещь!

— Ты её наденешь?

— Она ж новая почти, вдруг кому подойдёт.

— Вот ты её носить будешь?

— Надо подумать кому её можно отдать, а пока положи…

— Баба Тоня, вот конкретно тебе это надо?

— Нет. Но пусть лежит. Я втюхаю, не беспокойся.

— Кому? — почти со стоном.

— Да вон хоть куме.

Ага, бабище в два обхвата по сравнению с этой кофтой… Слышу сигнал входящего видеозвонка на мой телефон и с облегчением перекладываю завершение разбора бабулиного барахла на маму.

— Вера, здравствуйте. Очень рада вас видеть. — Да уж, даже представить себе не можете, насколько я в данную минуту рада простому звонку. — Мне кажется, с нашего последнего разговора вы немного посвежели, — делаю я немудрёный комплимент Беркутовой и получаю открытую улыбку в ответ.

— Здравствуйте, Соня. Я прилечу завтра в четыре часа дня. Сколько у меня уйдёт времени, чтобы доехать до Куржака?

— Не переживайте, я встречу в аэропорту, всё в силе. На первый раз всё расскажу и покажу, чтобы вам в дальнейшем было легко у нас ориентироваться.

— Спасибо вам, Соня! Вы так много для меня делаете, даже неловко…

— Перестаньте, всё нормально. Мне совсем нетрудно, правда. Ну что, значит, завтра мы встречаемся лично? В таком случае, приятного полёта вам. До завтра!

Глава 6

Всё-таки я решила напроситься в гости к Эвелине. Каких-то три часа на рейсовом автобусе, и я уже в двух кварталах от её дома. Разумеется, никаких подарков Петюне приготовить не успела. Ну что же, выручит торговый центр возле автовокзала.

Встретили меня радостно, как всегда. Эля с Павлом немного задержались в пробке, но бабушка с внуком не дали заскучать гостье, наперебой расспрашивая и выкладывая собственные новости. После ужина уселись играть в лото — оказывается, это у них новое семейное увлечение. Всех быстренько обыграла тётя Адя, которой «так и пёрла цифра», по выражению зятя. Случайно засиделись за полночь, хотя завтра всем нужно было рано вставать. Очнувшаяся бабушка погнала насупившегося Петра в ванную, у меня ребята стали выпытывать планы на завтра. Почти на весь день мне нужно было себя чем-то занять, раньше трёх в аэропорт ехать смысла не было.

— О, у нас с тётей Адей на завтра планов громадьё! — засмеялась я. — Меня подрядили вместо вас помочь ей выбрать наконец новый плащ, вам же вечно некогда.

— Вот ябеда мамуля, — скривилась Элька.

— А потом будем пельмени лепить, тётя Адя говорит, у вас опять ларь пустой.

Знаменитый морозильный ларь к вечному неудовольствию Эльки занимал громадную часть лоджии, но был вещью совершенно незаменимой. Когда-то его приволок им в только что купленную в ипотеку квартиру дядюшка Павла, знатный охотник и рыболов, а также обладатель обширного хозяйства в пригороде. Они с женой обеспечивали рыбой, мясом и овощами всю родню и приятелей. А в ларе хранились продукты не только для Элькиной семьи, но и для свёкров. Про постоянный запас самолепных пельменей минимум в пять кило знал любой человек, знакомый с Аделаидой Карловной. Её пельмени — это даже не пельмени, это… это… амброзия, минимум!

Стрелки на огромных часах медленно подползают к четырём, и я жду жену Беркутова у зоны прилёта. Вот наконец среди выходящих пассажиров стройная высокая фигурка. Вера идёт красиво, гордо держа подбородок параллельно полу, и даже некоторая бледность и отсутствие косметики её ничуть не портят. Одета предельно просто: куртка, снуд на шее, джинсы, удобные полусапожки на сплошной подошве — никакого гламура. Да и какой гламур, когда едешь «в места не столь отдалённые»? Переложив элегантным жестом из руки в руку ручки стильного саквояжа всемирно известной марки, Беркутова оглядела небольшую кучку встречающих. Я помахала ей рукой.

— Здравствуйте! С удачной посадкой, Вера. Как долетели?

— Добрый день… Или здесь уже почти вечер? — Чувствовалось, что моя гостья сильно смущается и отчаянно пытается просчитать, какой тон в общении со мной ей правильнее взять. — Спасибо, всё нормально.

— Пойдёмте, нам туда. Автобус отходит через двадцать минут, я заранее купила нам билеты, чтобы наверняка.

— Вы не переживайте, Соня, я обязательно возмещу вам все расходы!

Обещание для живущего на пособие по безработице очень даже актуальное…

— Хорошо, мы с вами всё решим, когда доберёмся до места и отдохнём. Идёмте, выход там.

Беркутова смотрела на мелькающую за окном автобуса тайгу, а я втихаря разглядывала её. Красивая, хотя усталость и постоянный недосып успели оставить под глазами свои жестокие следы. Ухоженные руки, длинные пальцы, миндалевидной формы ногти покрыты нюдовым лаком. Из украшений — только обручальное кольцо.

— Вы сможете подсказать, в какой гостинице лучше поселиться?

От внезапного вопроса я едва не вздрогнула. Оказывается, Вера повернулась ко мне и смотрит прямо в лицо.

— А… я хотела пригласить вас ко мне. Но если это неудобно, то я покажу, где ближайшая гостиница. Хотя её и показывать нечего, она на привокзальной площади. Вот только хорошая ли она, я не знаю. Как-то никогда не было необходимости в своём городе по гостиницам ходить.

— Не обижайтесь, Сонечка, мне просто неудобно вас стеснять. У вас ведь наверняка нет для меня особого места, зачем вы будете ради меня жертвовать своим комфортом? Мы с Ваней люди совсем небедные, даже после всех расходов на адвоката, суд и прочее… — она тяжко вздохнула, — я… вполне спокойно могу позволить себе снять на пару дней номер и никого не беспокоить.

— Вы никого не побеспокоите, но решать вам. Вот только… что вы будете делать одна в гостиничном номере до завтрашнего утра?

Равнодушно пожав плечами, Вера опустила взгляд на свои руки.

— Нам ведь нужно ещё сегодня успеть купить всё необходимое для передачи.

— Но… именно сегодня? Я думала, мы всё завтра, не торопясь.

— Завтра утром мы поедем подавать заявления на свидание и на передачу. Сразу надо указывать содержимое и вес каждого продукта. Так что к утру всё уже должно быть готово.

— Господи, как это всё… — Вера схватилась за лоб, прикрыла глаза.

— Ничего, глаза боятся, а руки делают, — подбодрила я её. — Это в первый раз всё страшно, всё непонятно. А потом будете ко всему этому гораздо проще относиться, поверьте.

— У вас когда-нибудь… — По сильному смущению и закушенной губе я без труда поняла, о чём хотела спросить Беркутова. — Простите.

— Нет, бог миловал, по ту сторону решётки никого не было. Среди сотрудников есть знакомства. Городок у нас небольшой, а колоний целых три в округе. Надо же и там кому-то работать.

— Три? Ужас какой!

— А что сразу «ужас»? Есть правонарушения, есть за них наказания. Есть и места, где их отбывают. Естественный порядок вещей.

— Но три в одном месте!

— Есть в стране города, вокруг которых и побольше подобных учреждений. Кому как не повезло, — невесело ухмыляюсь я.

На некоторое время мы замолкаем. Однообразный танец проносящихся мимо деревьев по обочинам слегка усыпляет, но мне приходит в голову идея:

— Знаете, Вера, если вам не очень удобно ночевать в чужом доме, давайте оставим вашу сумку в гостинице, но ужинать поедем к нам. Заодно упакуем передачу по всем правилам. Да и просто посидим, поболтаем за вечерним чайком. А уедете от нас только спать. Идёт?

— Ну… я даже не знаю. Неудобно как-то вас отвлекать.

— О, об этом даже не беспокойтесь! Мы всегда рады гостям.

— Если это действительно удобно…

— Ещё как удобно! Соглашайтесь, Вера.

— Хорошо, — с улыбкой кивнула гостья, но тут же слегка заволновалась: — Всё равно неловко получается, с пустыми руками к ужину.

— Во-первых, не с пустыми. Мы притащим двадцать кило всякого скарба. А во-вторых, если хотите, можете купить чего-то к ужину на свой вкус вместе с продуктами на передачу. Но лучше бы вам этого не делать… — таинственно понизила я голос.

— Почему? — Длинные ресницы взлетели вверх, почти касаясь бровей, рот по-детски удивлённо приоткрылся.

— Чует моё сердце, маман к нашему приходу уставит стол так, что на нём больше ничего уже не поместится!

До закрытия магазинов с одеждой у нас остался всего час с небольшим. По ближайшему к автовокзалу торговому комплексу мы пронеслись, как два бешеных урагана, но успели купить всё!

— Ну что, теперь заглянем в гостиницу — и к нам? Неплохой сетевой продуктовый есть прямо рядом с нашим домом, и работает почти до полуночи, можно не спешить.

Слегка очумевшая от гонки по тесным павильонам Беркутова только молча кивнула.

В стремлении передать мужу как можно больше Вера попыталась сложить в тележку половину минимаркета.

— Успокойтесь, уймитесь, столько у нас всё равно не примут!

Она внезапно остановилась поперёк прохода между стеллажами, судорожно вздохнула, будто бы задыхаясь, закрыла руками лицо. Господи, как же было жаль эту растерянную, почти сломленную женщину, которая держалась только потому, что кроме неё было некому больше помочь попавшему в беду мужу.

— У нас ведь скоро пятнадцать лет, как познакомились. Поженились, конечно, позже, не сразу… Но хотели на день знакомства вечеринку с друзьями собрать. Подумывали, не замутить ли что-нибудь оригинальное, тематическое… — Женщина будто не замечала слёз, капающих со щёк на шуршащую ткань куртки.

— А вы просто по-другому посчитайте свой семейный стаж! Пока Иван тут — не считайте это время, да и всё. А как вернётся домой, так снова начнёте. Вот и будет вам и вечеринка к пятнадцатилетию, и праздник вместе с мужем.

— Соня, вы просто невероятная оптимистка! И… вы очень сильная. Я не такая.

У меня элементарно выбора не было, думаю я с грустью. Иначе после развода надо было просто спиваться… А так — хочешь жить, значит живи! И не думай, тяжело или нет. Просто живи и иди вперёд. Вот только понять бы, куда это — твоё «вперёд»…

Дома мамуля, разумеется, не дала нам заниматься передачей, пока не накормила почти до одышки. Попав в простую домашнюю атмосферу, видимо, не вязавшуюся в её представлении с местом на карте, где сидит в заключении любимый человек, Вера понемногу расслабилась. К тому же баба Тоня умудрилась уломать её на нашу «черёмуховую». После нескольких рюмочек-напёрстков мы перебрались в гостиную упаковывать магазинную добычу. Во время этого увлекательного процесса совершенно незаметно для себя перешли на «ты» и даже умудрились на пять минут поругаться.

Бабулечка с жгучим интересом наблюдала за нашей вознёй из любимого кресла со своими неподражаемыми комментариями. С высоты шкафа, презрительно помахивая пушистым хвостом, наблюдал за странной суетой ненормальных двуногих Хвостик. Сегодняшняя гостья нашему котейке явно не понравилась, ведь от неё для него несло собачьим духом. Фотографии с шоколадным ирландским сеттером Крисом, по паспорту Кристофером Веллингтоном Сейджером, семейным любимцем Беркутовых, нередко мелькали в глянцевых журналах.

Такси до гостиницы вызвали в час ночи, когда все дружно вдруг душераздирающе зевнули по цепной реакции, а потом дико расхохотались. Наша «аксакалиха» удостоилась даже прощального поцелуя в щёчку, в отношении остальных скромная гостья на подобное не отважилась.

Завтра в девять я должна заехать за Верой в гостиницу, и вперёд — квесту под названием «Первый контакт с системой УФСИН» будет дан официальный старт.

Глава 7

Нашего возвращения мои дамы ожидали с жгучим нетерпением. Подозреваю, что уж для бабули-то приезд жены актёра и предстоящие ей перипетии были более захватывающим зрелищем, чем многочисленные ток-шоу по телевизору. Позднее мне мама по секрету сказала, что всё время, что нас не было, баба Тоня ходила из комнаты в комнату, периодически поглядывая во двор.

— Ну, как всё прошло? — взволнованно спросила маман, едва мы успели переступить порог.

Вера посмотрела на меня, равнодушно пожавшую плечами, и так же неопределённо улыбнулась:

— Как-то… буднично, что ли. Я ожидала, если честно, чего-то невероятного, страшного даже. А мы просто вошли в какое-то небольшое здание, нашли нужную комнату, переждали трёх человек в очереди и отдали заявления. Правда, пришлось кое-что исправить. Точнее, дописать. И всё, нам сказали, что информация о времени свидания будет завтра в одиннадцать часов.

— И всё? — недоверчиво сощурилась баба Тоня, подтянувшаяся в прихожую вслед за мамулей.

— И всё, — подтвердила я.

На лице бабулечки можно было прочесть явное разочарование. А чего она ожидала? Красочных рассказов о погонях с перестрелками? Или о том, как нас конвой злобными овчарками травил?

— Самое весёлое будет завтра, баба Тоня, — успокаиваю я старушку. — Будут содержимое посылки со списком сверять, взвешивать, в каждую штанину и носок заглядывать, каждый флакон нюхать. Потом досмотр личный перед тем, как Веру в комнату свиданий пустят. В общем, всю жестокость системы исполнительно-уголовной мы сполна хлебнём завтра, да, Вера Сергеевна?

Беркутова ответила мне тяжким затяжным вздохом человека, который предстоящие муки принимает с философским смирением и морально к ним готов. Ну… почти. Если ко всему грозящему неизведанному вообще можно быть заранее готовым.

— Чай будете, мученицы? — подмигивает мамуля.

— Да, если честно, я бы с удовольствием выпила чего-нибудь горячего, — скромно улыбается Вера. — То ли моя куртка не рассчитана на вашу весну, то ли меня от пережитого волнения слегка потряхивает.

— Ой, касатка, от волнения мы тебе сейчас быстренько микстуру найдём! Идите руки мойте, девки, — кивает бабуля на ванную.

— Баба Тоня, не спаивай мне приличного человека! — с напускной суровостью грожу пальцем.

— Ой, было б чем спаивать! — отмахивается она. — Там градусов тридцать всего, а то и того нет. Двадцать пять, может.

Когда все устроились за столом в компании пузатого гжельского чайника и полбутылки домашней «черёмуховой», мамуля задала актуальный вопрос:

— Софья, чем гостью до завтра занимать будем?

Я призадумалась, хотя на всякий случай местную интернет-афишу на сегодня и завтра просмотрела ещё до приезда Веры.

— С развлечениями у нас тут, конечно, негусто, но кое-что имеем. Итак, предлагается дорогой столичной гостье на выбор: — на манер советского конферансье проговорила я высоким голосом, — прогулка на свежем воздухе по облагороженной недавней реконструкцией набережной местного водоёма с созерцанием памятников природы и архитектуры со скульптурой, контактный зверинец под говорящим названием «Четыре с хвостиком», экскурсия на самую высокую точку окрестностей с гордым именем Львиная горка и обзором на центральную часть города Куржак, вечернее посещение местного очага культуры под кодовым наименованием «Театр драмы и комедии» для просмотра спектакля «Слуга двух господ».

— Согласна на всё и сразу! — задрала узенькие ладошки Вера. — Дома всё равно не высижу, с ума сойду. А путешествовать и фотографировать мы с… — она едва заметно осеклась, но тут же упрямо вскинула подбородок, — с Ваней очень любим. Много фотографируем обычно. У вас очень красивые места, я даже пожалела, что не догадалась взять с собой фотоаппарат. Пару лет назад мне Ваня хорошую модель подарил, получаются просто отличные кадры.

— Фотоаппарат не поместился бы у тебя в ручную кладь, пришлось бы с багажом связываться. Очень качественный агрегат не обещаю, но кое-что сейчас нашаманить попробую.

Я подмигнула гостье и потянулась за телефоном.

— Машка, привет. Как ты там, не порвали тебя ещё на куски твои непоседы?… А я сегодня Мишку видела. Было одно дело в его режимной конторе. Но он пронёсся мимо, даже ухом на меня не повёл. Что?… Нет, не у меня. Но я не за тем звоню. Слушай, можешь мне одолжить свой фотик?… Нет, только на пару дней, послезавтра обратно привезу. С меня тортик, выбирай какой.

Болтовню одноклассницы пришлось слушать довольно долго, но что же поделаешь — когда выступаешь в роли просителя, в позу вставать глупо.

— Даже не переживай, в случае чего возмещу всё в двойном размере, годится?… Что? А ничего не треснет, в тройном-то? Куркулидзе!

Договорившись, что одноклассница моя, Машка Рудакова позвонит старшему сыну с наказом дать фотоаппарат «тёте Софье», с облегчённым вздохом отключилась.

— Фу-у-ух, ну и сорока! Машка с Мишкой мои одноклассники. Машка заведующая детским садом, а Мишка в колонии работает. Мимо меня сегодня прошёл, важный перец, даже головы не повернул. Ну всё, можно ехать за агрегатом и отправляться по достопримечательностям. Только флешку купить. Да, кстати! Местную сим-карту для Ивана надо оформить! Забыла совсем, голова дырявая. Им же звонки разрешены, надо «симку» в колонии оставить. Недолго, правда, всего по пятнадцать минут раз в два месяца. Оформишь на себя, и следи потом за балансом.

— Поняла, — послушно кивнула Вера. — Спасибо тебе, Сонечка. Я удивляюсь, как ты умудряешься всё помнить!

— Зато у тебя собственное авторское ателье. Ты ведь не забываешь, если тебе что-то нужно для него оформить или подписать?

— Ой, — махнула Беркутова рукой, — иногда что-нибудь новенькое придёт в голову, могу часами сидеть в мастерской, кроить, рисовать, шить. Иногда даже муж терял, — тихонько посмеялась она над собой. — А если бы не моя золотая бухгалтер, то и с бумагами у меня был бы полный хаос. Она у меня просто незаменимая, не только цифрами занимается, но и много ещё чем.

Мама незаметно подлила нам ещё наливочки.

— И правильно! Каждый должен заниматься своим делом. Талантливый портной шить платья красивые, хороший бухгалтер — держать бумаги в порядке. Давайте, девочки, за профессионалов!

От нашей помощи в уборке со стола мамуля с бабой Тоней отказались, потому мы не теряя времени отправились гулять по городу.

***

Я понимала, что везде и всюду нам везти не может. Но такой оборот событий мне и в голову бы не пришёл. В расписании свиданий на сегодня нашли «Беркутов И.Д. 1 отр. 11.00-15.00». А приём посылок сегодня или с 11 до 12, или с 16 до 17. И что мне делать с этим баулом, который мы вдвоём с Верой еле-еле втащили в такси? Караулить как Кощею своё злато больше пяти часов? Волочь обратно домой? Решила написать смс дяде Лёше. «Тащите в штаб, сейчас спущусь». Приключения двадцатикилограммового баула продолжались. Кое-как допёрли вдвоём сумку до штаба. Спустился дяди Лёшин зам.

— Привет, Сонька, — весело подмигнул мне Пал Сергеич. — Тащите сюда, — кивнул он к столу дежурного. — Макс, после пятнадцати ноль-ноль заберёт… — он выразительно глянул на меня, я ткнула пальцем в Веру, — вот эта гражданка.

С ехидной усмешкой проследив, как мы прём баул, ухватив каждая за одну ручку, выдохнул:

— Ты ждать подружку не будешь? Ладно, что с вами делать, дистрофики. Макс, мне позвони, спущусь.

— А что не так, Пал Сергеич? — насторожилась я.

— Донесу, вот чего! Она ж переломится это до приёмки волочь. Диеты, фитнесы… В деревню бы вас, и корову доить. Всё, до пятнадцати, гражданочка.

Кивнул Вере, снова подмигнул мне и исчез за рамкой пропускника.

Вера со всех ног кинулась к небольшому корпусу, где оформляли заявления, там же была и комната свиданий, а на часах без трёх одиннадцать. Мне ничего не оставалось, как отправиться домой.

Около семи вечера я уже не находила себе места. Вера всё ещё не вернулась, хотя приём передач закончился почти два часа назад, а от колонии до моего дома без пересадок не больше получаса. Ладно, если автобус не подойдёт сразу, то минут сорок. Но не два же часа! Её телефон был вне зоны действия сети. Да что же такого могло случиться? Я даже в гостиницу уже позвонила — «Гостья из двести семнадцатого ключ ещё не забирала». Господи, Беркутова, да твою ж кавалерию!

Что делать, где теперь искать эту потеряшку? Позвонила на ресепшен ещё раз — номер всё ещё пуст. Посоветовавшись с семейством и ободрённая согласным мявом Хвостика, решила ехать в гостиницу. В конце концов, наш «хилтон» на привокзальной площади имел незатейливое название «Куржак», окно номера Веры выходит прямо на здание вокзала — думаю, она бы сообразила спросить у любого встречного, как добраться хотя бы до своей гостиницы. Тем более что рядом с колонией ни один местный не отказал бы в ответе на вопрос «Как проехать к вокзалу?»

Уже в автобусе пискнуло смс: «Абонент Вера Беркутова снова в сети». Господи, наконец-то! Не успеваю нажать на кнопку исходящего вызова, как получаю звонок от неё самой.

— Ты где?! — ору я как шальная, хотя сама громкие разговоры в общественном транспорте терпеть не могу органически, аж до «шерсти дыбом». — Вера, что случилось?!

— Всё уже хорошо, не волнуйся, пожалуйста. Со мной всё хорошо. Извини, у меня просто телефон разрядился, пока я на свидании была. Ни такси вызвать, ни тебе позвонить. Возле колонии мне назвали номер автобуса до вокзала, но я села не в ту сторону. По собственной глупости не уточнила, в какую сторону автобус едет. Вот, проехала до конечной и обратно…

— Ты сейчас в гостинице?

— Да, сразу телефон подключила заряжать и позвонила тебе. Сейчас немного приду в себя, схожу в душ. Надо придумать что-нибудь насчёт ужина. Я ведь сегодня даже не обедала.

— Хорошо, приводи себя в порядок и спускайся вниз. Я уже еду. Заберу тебя к нам, мама опять наготовила всякой вкуснятины, будто на целую роту!

— Уже едешь? Куда? В гостиницу, да? — не сразу соображает Вера.

— Да, я в автобусе. На полпути к вокзалу, скоро буду. Но ты не торопись, я подожду.

— Я постараюсь не задерживаться. Попытаюсь уложиться в десять минут.

— Если уложишься в двадцать, мир не рухнет, честное слово! — ехидничаю я и отключаюсь.

Если бы Вера не сообразила оформить онлайн билет на самолёт сразу же, как только уселись в автобус до нашего дома, то она, наверное, не улетела бы завтра и ей пришлось остаться в Куржаке ещё на сутки. Попав в цепкие лапки моего любопытного семейства, гостья не имела больше ни минуты передышки. Её расспрашивали «в четыре руки», попутно подливая и подливая «черёмуховой».

— Баба Тоня, у тебя настойка когда-нибудь кончается? — уже слегка заплетающимся языком пытаюсь я хоть на пару минут отвлечь внимание моих дам от Веры.

— Неа! — гордо заявила бабуля. — У меня в Борькином гараже ещё пять бутыле́й стоит! Всё свежак, ентого году.

Сначала Вера неохотно отвечала на вопросы, было видно, что старается сказать пару фраз из чистой вежливости. Не посылать же, в самом деле, за махровое любопытство людей, которые старались из всех сил помочь чем только можно было в её ситуации.

Я пыталась перевести разговор на какие-нибудь другие темы, но баба Тоня всякий раз рубила мои старания на корню. Да и взгляд Веры, понимающий, добрый и немного виноватый как бы говорил: ничего, мне понятно их любопытство, я вижу их стремление получить подробную интересную информацию по такой животрепещущей для них теме. Но каких-то полчаса, вкусная еда, пара «напёрстков» настоечки — и вот уже Беркутова сама пустилась в рассказ о своей семейной жизни.

— Мы с Ваней познакомились, когда он ещё учился в театральном, но уже подрабатывал везде, где только мог. Как услышал, что я костюмером в театре работаю, сразу заявил, что придёт именно в наш театр. И ведь пришёл! И его взяли. Помню, стояла тогда в самой дальней кулисе, смотрела ему в спину и сжимала кулачки на удачу. Шептала тихонько — хоть бы взяли, хоть бы взяли. А ведь мы тогда ещё даже вместе не жили, так, встречались просто… А потом Ваню позвали сначала на одну большую роль в кино, потом на другую. И он мне сразу заявил — я заработал на свадьбу! Предложения не делал, сразу вроде как перед фактом поставил — можно идти подавать заявление. Вот, так и живём.

— А дитё чего ж не родили?

— Баба Тоня!

С грустинкой улыбнувшись мне, Беркутова выдохнула, будто сгусток боли выхаркнула:

— Не получается.

— Лечилась?

— Мама, отстань от человека, не наше это дело!

Вера кивнула в ответ на вопрос, а баба Тоня только покачала головой.

— Эвона как… И мужик богатый, и сама справная, а деточек Бог не дал. Ну, значит, так тому надо было.

— Баба Тоня, смени тему. Спой лучше частушку свою любимую.

— Это матерную, что ли?

— Ой, мам, будет скромничать-то! Будто ты когда другие пела! — Похоже, маме ударила в голову наливочка, как и мне, впрочем.

Баба Тоня завертела вскинутыми кистями рук, как в детской потешке, и завела:

— Отдалась интеллигенту

Прямо на завалинке.

Пенис, девки, — это х**,

Только очень маленький.

Заказала в интернете

Фаллос очень дёшево.

А по почте х** прислали —

Ничего хорошего!

Гостья слушала бабу Тоню отрыв рот и вытаращив глаза. Но на третьей частушке не выдержала, расхохоталась — очень уж задорно выходили у престарелой хулиганки нецензурные куплеты.

— Пароход плывет по Волге,

Небо голубеется,

Девки едут без билета —

На п***у надеются.

Поступила в институт

Имени Мичурина.

Так и знала — отъ***т,

Просто сердцем чуяла!

Распрощались глубокой ночью. И на этот раз Вера не скупилась на объятия и поцелуи. До следующего положенного Ивану свидания мы уже не увидимся. Рейс у неё в 12.40, первый автобус в аэропорт отходит из Куржака в 6.10, следующий только в половине первого. Так что уезжать ей придётся рано утром. От моей помощи с обратной дорогой Беркутова наотрез отказалась.

— Незачем тебе подниматься в такую рань, Сонечка. Я теперь знаю, откуда уезжает автобус, а в аэропорту разберусь. Не совсем же я беспомощная, в конце концов. Ты и без того для меня сделала так много, что я даже не знаю, смогу ли когда-нибудь отплатить за все хлопоты.

— Перестань, Вера. Мне даже слышать такое неловко. Тоже мне помощь. Показать, где ночлежка, а где кутузка.

В наши полупьяненькие расшаркивания вклинилась маман.

— Верочка, только ты уж позвони, что нормально до аэропорта доехала, что в самолёт села, что до дома благоп-пол-лучно добралась! Мы будем за тебя переживать. Вон у бабули нашей сердце слабенькое.

Фыркнув в ладошку при виде бодренькой во втором часу ночи старушки, гостья клятвенно пообещала исполнить все просьбы моего семейства. Такси у подъезда нетерпеливо просигналило в третий раз.

Глава 8

Неистребимая мощь северной природы мало-помалу переборола неторопливость весны, тайга отбушевала всеми красками дружного цветения и приготовилась растить пропитание своим обитателям на весь будущий год. Лето по всем приметам ожидалось для здешних широт небывало жаркое, старики поговаривали — не миновать лесных пожаров.

В самом начале июня вновь приезжала Вера. Наученные горьким опытом, мы стаскивали купленные продукты сразу к ней в гостиничный номер, будто сумасшедшие белки. Я предусмотрительно приехала на городской автовокзал встречать московскую гостью со своими электронными кухонными весами в сумке, Вера со смехом продемонстрировала в открытом саквояже пачку крепких ламинированных прозрачных пакетов и рулон тонкого скотча.

К тому времени я уже была честным трудовым человеком. Должность делопроизводителя на картонной фабрике не казалась пределом мечтаний для библиотековеда с высшим образованием, к тому же мне немедленно вменили в обязанность ещё и занесение в базу простейших бухгалтерских бумаг, но всё лучше, чем сидеть на скромном пособии или таскать мешки с пряниками.

Иногда после работы я заезжала на дачу к бывшим свёкрам, благо отношения у нас сохранились превосходные. Щедрость и трудолюбие Зиминых позволяли нам почти не покупать овощи всю зиму, да и парочка кроликов или домашних кур периодически обогащали наш праздничный стол. В выходные на зиминскую дачу я старалась не соваться, не хотела смущать хозяев, если вдруг явятся Саня с семейством. Делить нам с ними было нечего, но сталкиваться с бывшей женой своего мужа для новой невестки — дело малоприятное, я не хотела скандалов хорошим людям.

Сегодня отправилась к Зиминым по приглашению — свекровь (бывшая, разумеется) зазвала собирать перезревающую смородину. Да и обычная прополка грядок тоже лишней помощью пожилым садоводам не будет. Ещё на подходе к участку услышала писк и визг. Ясно, бабушке опять привезли внуков, четырёхлетнюю Настёнку и двухлетнего Никитоса. Их мама уже давненько вышла из второго декрета, чтобы не потерять денежную должность. Если бы свекровь предупредила, я бы хоть по безделушке какой-нибудь детям привезла, а так выходит — в дом с малышами с пустыми руками входить.

— День добрый! Что же не сказали, что у бабушки тут такие дорогие гости? — Ставлю сумку со свежим хлебом и молоком на крыльцо маленького дачного домишки.

— Ну… — смущается свекровь. — Вдруг бы ты тогда не приехала? Всё-таки… — разводит руками хозяйка.

— Ой, скажете тоже! — отмахиваюсь я. — Здравствуйте, карапузики.

— Дласти, тётя Фоня, — отчего-то Насте до сих пор не даётся упрямая буква «с».

— Кто со мной в магазин за мороженым?

Четыре любопытных глаза уставились на появившегося на крыльце свёкра.

— Мовна, деда?

— Привет, Софья. Только глядите мне — по мороженому и всё! Конфет в доме и так полпуда. Бабка с утра целую авоську припёрла добра этого. И чтоб сюда приволокли морожено́. Неча по дороге кусать, не бомжи.

— Хорошо, как скажешь, деда, — улыбаюсь я в смеющиеся глаза напрасно изображающего суровость старика.

На закате неожиданно прикатил за детьми Саня. Нерешительно потоптался у калитки и двинулся сразу к кусту, у которого на низкой скамеечке сидела я, занятая заполнением пластикового ведра красновато-чёрными смородиновыми шариками, чуть не лопающимися от накопившейся в них терпкой сладости.

— Привет, Сань.

— Привет. Как твои книжки?

— Никак, — пожимаю плечом. — Библиотеку нашу закрыли. Так что я теперь на картонной фабрике. Имею дело не с готовыми книжками, а с будущими обложками, так сказать.

— Ясно, — вздохнул Саня.

Особо нам друг другу сказать было нечего, и я просто кивнула, не прекращая кидать крупные блестящие ягоды в ведёрко.

— Ну ладно, поехали мы.

— Счастливо, Саш.

— Пока.

Даже странно: абсолютно ничего не ёкнуло внутри при встрече с человеком, с которым прожила почти ровно десять лет. Скажи мне сразу после свадьбы, что когда-нибудь мы с Саней станем совершенно чужими друг другу и даже печали не останется — ни за что бы не поверила. А оно вон как получается…

***

Жара за окном становилась всё невыносимее. Зимины пригласили маму с бабой Тоней к себе на дачу, где благодаря прохладному ароматному ветерку из тайги духота переносилась гораздо легче, чем в многоквартирном «каменном мешке». Но даже отсутствие раскалённого асфальта вокруг и городского шума не спасли бабулечку от сердечного приступа. Как раз в тот день я приехала с двумя сумками «стратегических запасов» для дачников. «Скорую» в пригороде пришлось ждать непереносимо долго. Как же медленно тянется время, когда под угрозой жизнь близкого человека, а ты бессильна хоть чем-нибудь помочь!

Вердикт прибывших медиков был однозначным — нужно везти в стационар.

Баба Тоня в любой ситуации оставалась верна себе: ещё пять минут назад в окружении перепуганных нас она тихонько постанывала на лавочке в увитой девичьим виноградом беседке с мокрым полотенцем на лбу, но услышав про госпитализацию, встрепенулась:

— Я на вашем катафалке никуда не поеду!

Закалённый многолетним опытом общения с подобным «контингентом» фельдшер философски заметил:

— Нормальный катафалк, проверенный в боях с нашим бездорожьем. Сюда же мы доехали, нигде не застряли. Родственники, собирайте бабулю.

— Я тебе не бабуля, касатик, а Герой Социалистического Труда! А до колымаги твоей я и сама докандыбаю, не надо мне носилок твоих, чай, не вперёд ногами выносить требуется!

От стыда мы чуть сквозь землю не провалились. А бригада «скорой» ничего, стоят, ждут пока бабуля своё добро в котомочку запихнёт, посмеиваются… Святые люди, не иначе!

***

Жизнь на сайте поклонников Беркутова даже и не думала замирать в отсутствие свежих творческих событий с участием актёра. Подбадривая друг друга, особо активные искали по всей сети какие-нибудь малоизвестные интервью для местных газет и телеканалов, которые давал Иван, собирали в фотогалерею редкие кадры. Хелен удалось под эту марку выпросить у Веры Беркутовой пару фотографий из семейного архива, где будущая звезда ещё совершенно не угадывалась в угловатом подростке с гитарой.

Пользовались случаем форумчане поговорить и о каждом повторном показе фильмов с участием кумира — словом, не прав оказался Генка, сайт на замороженный не был похож от слова совсем. Всё так же поздравляли с именинами каждого зарегистрированного участника, вывешивали на главном баннере открытки к праздникам, в окне «Информация от админа» Хелен регулярно публиковала благодарности от родных Беркутова за слова поддержки и полезные советы из «болталки».

Знающие о моей причастности к «колониальной жизни» Ивана Фотиния и Ромашка периодически пытались приставать с расспросами. Приходилось включать «сестру таланта»: «Прилетала, была вторник-среду, после свидания вечером сходили в местный театр, рано утром улетела». А что я могла, собственно, разболтать? Сколько банок тушёнки уложили в передачу? Да сейчас же, обойдутся.

В середине лета Вера готовилась приехать на первое длительное свидание. Вроде должна бы уже слегка успокоиться, привыкнуть ко всяческим странностям правил уголовно-исполнительной системы, ан нет. Любое новшество, с которым приходилось сталкиваться перед этой поездкой, вновь вызывало тихий ужас. Приходилось при каждом видеозвонке изображать из себя доброго психолога.

— Главное — не паниковать. Всё успеем, всё утрясём. Сфотографируй-ка мне свой паспорт, я накануне вместо тебя заполню заявления на передачу и на свидание, постараюсь подпись скопировать.

— Как же ты заполнишь заявление на передачу, если ещё ничего не куплено?

— Спокойно, скинь примерный список того, что собиралась передавать, мы с мамой за неделю потихоньку купим, я приложение заполню и заявления увезу.

— Соня, опять тебе беготня! Ну приеду на день раньше, сама куплю и заявления подам.

— Ну… дело в том, что у меня есть одно предложение к тебе.

— Что случилось? — сразу напряглась Вера. Было заметно, как она занервничала, прикусывая губу.

— Успокойся ты, ничего не случилось! Ты же собираешься двадцать второго приехать? Вот, а у меня двадцать шестого день рождения.

— Правда? Здорово. Заранее не поздравляю, я тебе потом отправлю презент.

— Дело не в презенте. Я прошу тебя задержаться у нас ещё на денёк и приглашаю на день рождения. Всё будет скромно, дома, но у нас обычно весело, хоть и просто. Ну как, что скажешь?

— Спасибо, конечно, но… Понимаешь, у меня сейчас большой заказ — платья подружек невесты в едином стиле. Почти полсотни штук. Заказ жутко выгодный, подвести никак нельзя, я боюсь ателье оставлять надолго. А ещё ведь у меня Крис. Он, конечно, у родителей остаётся, но всё равно мне как-то неспокойно, он каждый раз очень скучает, когда я уезжаю.

— А гастроли Ивана как переносил?

— Когда мы уезжали по отдельности, ещё ничего, но когда совсем его на кого-нибудь оставляли — прямо беда! Может по три дня ничего не есть.

— Да, это проблема, конечно. Но ты всё равно подумай. Может, всё-таки останешься? Я за тебя заявления отвезу, а ты после свидания задержишься?

— Ой, не знаю… Но я подумаю, обещаю!

— Ладно, думай, голова. Давай на всякий случай скрины паспорта, первой страницы и прописки, а ближе к делу решим. Кстати, помня о твоей мнительности: не вздумай тащить с собой половину кухни! Электрочайник и комплект белья мы дадим, посуда и ложки там имеются, «свой человек в подполье» доложил.

— Хорошо, уговорила, привезу только четверть кухни! — засмеялась Беркутова.

За день до прилёта Веры я с деловой миной приехала в колонию с осознанием суперважности взятой на себя миссии. И… меня вежливо выпнули восвояси, ибо заявления должен подавать лично тот, чьи данные указаны. Чуть не рыдая от бессилия, звоню в Москву.

— Шеф, явка провалена!

— В смысле? Что там у тебя, Соня? — слышу дрожащий от ужаса голос Веры.

— У меня заявы не взяли…

— Да? Эх, ну что поделаешь, прилечу завтра и подам сама. Жаль, конечно, что не попаду на твой день рождения, я ведь двадцать седьмого улетать должна, у меня встреча с потенциальным заказчиком. Всё двадцать шестое пробуду ещё там.

Соображаю просто с космической скоростью!

— А вот нифига! В обед у тебя трое суток уже истекут, к ужину будешь у меня как миленькая!

— Ой, и правда! Ну и хорошо. Ну всё, не расстраивайся, Соня. Завтра приеду и мы всё решим. Тем более что ты всё равно за меня сделала огромную часть работы — передача собрана, перечень готов.

— Ладно, жду завтра на автовокзале, оптимистка!

Глава 9

Следующий день обошёлся без сюрпризов. Вера быстренько разделалась с ведомственной бюрократией, и мы с чистой совестью отправились на озеро неподалёку от зиминской дачи. Вдалеке от бдительного ока мамули и острого язычка бабы Тони мы под шумок распили бутылочку каберне совиньон (вытаскивать пробку при помощи ключа от квартиры — отдельный квест для двух малопьющих дам, но вездесущий google нам в помощь!), слопали коробку клубничного зефира (коллективный привет диабету и специальной канадской диете, вычитанной недавно в сети) и пустились в малоразумные откровения. Когда хмель слегка выветрился, Вера со смущением попросила меня пообещать, что никому из «беркутнутых» ни слова из наших «пляжных баек» я не разболтаю. Пришлось поклясться здоровьем бабы Тони и иголками пьяного таёжного ёжика. Подействовало.

С планами на день рождения мне немножко не повезло. Начальство милостиво пообещало отпустить с половины рабочего дня для неторопливого нарезания салатов к званому вечеру в обмен на «проставу» к обеду. Полдня в шесть рук (учитывая пообещавшую не задерживаться после окончания свидания Веру — во все восемь) должно было вполне хватить для подготовки очень даже приличного стола. Но за два дня до события бабе Тоне позвонили из поликлиники — на двадцать шестое освободилось место в очереди к приезжающему раз в месяц из областной клиники гастроэнтерологу. Здоровье бабули странно было даже сравнивать с варкой-жаркой, конечно же, надо ехать в поликлинику!

Словом, когда на пороге дома появилась Вера с огромным букетом и загадочной коробкой в золотистой бумаге, я была похожа на взъерошенного енота. Опытным взглядом окинув кухню, навевающую ассоциации с разбомблённым бункером, в считанные минуты моя помощница разобралась с переполненной посудой раковиной, сгребла в пакет из минимаркета пустые консервные банки, коробки и вакуумную упаковку от продуктов со всех горизонтальных поверхностей, включая верх микроволновки и холодильника, и вдруг оказалось, что доделать осталось не так уж и много.

— Голодная? Покормить тебя?

— Сиди режь спокойно! Не суетись, Соня. Я себе вот этого салата немного отложу, мне хватит заморить червячка.

— Червячка… — скрывая зависть, фыркаю я. Я бы горсточкой овощей в соевом соусе наелась максимум на час. — Как прошло? Всё нормально?

— Да, всё хорошо. — Но оптимизма в голосе не наблюдается. Глаза грустные, кажется, даже печальнее, чем три дня назад.

— Что случилось? Рассказывай давай! — насела я на Веру. — Проблемы? Администрация лютует? Претензии к содержанию? Или из «коллег» кто кровь портит?

— Нет, об этом Ванька и слова не сказал! Да он и не любит жаловаться…

— Так что тогда? Ну не томи, выкладывай! Сама же знаешь — женщине лучше знать даже самую страшную правду. Потому что по незнанию она такого напридумывает себе — чертям в аду станет тошно!

Невесело улыбнувшись, гостья продолжила вяло жевать салат.

— Вера, не буди моих излишне мнительных чертей…

Вздохнув с таким надрывом, что, казалось, она сейчас задохнётся июльским пыльным городским воздухом, замерла на несколько секунд, уставившись на столешницу.

— Понимаешь… У Ваньки взгляд стал пустой. Раньше он был хоть и грустный слегка, настороженный, но живой, а сейчас… Он перспектив для себя не видит. Меня пугает, с какой скоростью он дошёл до боязни свободы. Он обмолвился, в первый день ещё, что ему на воле делать нечего будет. Сама знаешь, актёрский мир — тот ещё серпентарий, за пять лет забудут все заслуги, займут все места, научатся делать вид, что такого актёра вообще знать не знают — Иван Беркутов… И полгода не прошло, как он уже осознал, что на своё прежнее место в привычном профессиональном мире он вернуться не сможет. Его не только свободы лишили, у него и имя отняли, на которое он пятнадцать лет пахал как проклятый. А выйдет потом — и будет не актёр Беркутов, а ноль… Просто Ваня.

Пытаясь осознать всю глубину открывшейся передо мной человеческой трагедии, закрываю глаза. Вот я, например. Кто я? Библиотековед. Но служение книжкам в моей жизни тоже кончилось. Теперь я делопроизводитель. Простая бумажная крыса. Была одним, стала кем-то другим? А другим ли? Раньше листала старые страницы, теперь таскаю по конторе свежие бумажки. Так ли велика разница?

А актёр? Наверное, лицедейство, успех, стремление к вершинам мастерства — это особый род существования. Мне, не заражённой этим вирусом таланта, не дано понять душевных метаний человека, у которого отнято всё, ради чего он существовал в профессии долгие годы. Возможно, он найдёт способ заработать на жизнь, но будет ли это настоящей жизнью для него?

Где-то читала: вдохнувшего однажды бациллы сцены и аплодисментов исцелить может только смерть. Неужели существование вне сцены для артиста губительно? Даже если Беркутов сможет устроить свою жизнь без театра и кино, будет ли он собой? Таким, каким его знают, помнят и любят миллионы. Пока миллионы. Пока помнят.

Да разве же справедливо вот так просто убить талант! Раз дан человеку Дар, то дан для чего-то… Но как же может не угаснуть популярность, необходимая для успешного возвращения в профессию? И способности? Ведь актёрские способности тоже нужно тренировать, как спортсмену тело, как музыканту руки, как певцу голос. А бациллы сцены наверняка нуждаются в подпитке, в новой энергии игры, партнёрства, аплодисментов, зрительской энергии, наконец…

Идея возникла вдруг, внезапно. Будто бы ниоткуда. Но не успела я сама себе сказать «Зимина, ты сумасшедшая, никто никогда не позволит такого!», как необходимые шаги к достижению цели уже чётким списком выстроились в голове.

— Вера, послушай меня, — выронив нож, глухо стукнувший костяной ручкой по столу, я схватила за руку вздрогнувшую женщину, сидевшую напротив с задумчивым видом, — я знаю, что надо делать. Я понимаю, сейчас это покажется тебе бредом, насмешкой, издевательством над проблемами Ивана, но послушай меня до конца и не перебивай, хорошо?

Испуганно посмотрев на меня, Вера едва заметно кивнула и покосилась на качающийся возле моего локтя нож.

— Нам нужно добиться, чтобы Ивану разрешили сыграть спектакль. На воле! В нашем областном центре, например. Туда его можно привезти на спектакль и увезти одним днём, тут пути всего три часа. Надо выбить разрешение начальства на выезд Ивана, всего на несколько часов! Но для этого потребуется не только согласие важных чинов УФСИН, но и руководства Ваниного театра. Они должны привезти сюда хотя бы один спектакль, понимаешь? Тот, в котором занят Иван. Или ты должна уломать на это одну из антрепризных контор, с которыми он сотрудничает. И надо получить самую положительную характеристику на Ивана от администрации колонии, а ещё лучше — ходатайство! Но это самая меньшая беда. Как думаешь, Вера, осилим? Ты только не бойся, на самом деле в тебе больше сил, чем тебе кажется, ты сможешь. Я верю, ты сможешь, если это надо Ване. Ведь ты же для него всё готова сделать, правда?

Смертельная бледность разлилась по лицу Веры, даже в губах не осталось ни кровинки. И вдруг она так громко и отчаянно зарыдала, что я порядком испугалась. И моя бесшабашная идея уже не казалась мне такой уж превосходной…

— Что ты придумала, Соня! Кто же его отпустит! Это же сколько согласований надо — наверное, одних заявлений тонну написать!

— Насчёт согласований есть вариант всё узнать прямо сегодня. Среди гостей будет один мой родственник, который владеет теорией по вопросу. Если он наши наполеоновские планы не зарубит сходу на корню, то в случае чего тебе только очень оперативно придётся прислать заявление с настоящей подписью.

— Да это вообще не проблема, — хлюпая носом и утираясь кухонным полотенцем, отмахнулась гостья, — я не то что заявление курьерской доставкой, я сама лично готова прилететь, даже ради одной-единственной своей подписи.

— Ой, скажешь тоже! Я и без тебя тут с администрацией постараюсь всё утрясти. А ты попытайся на всякий случай поискать знакомства в самом московском Управлении ФСИН. Вдруг потребуется от самого главного Карабаса в их системе распоряжение, мало ли. А с начальником колонии я постараюсь тут договориться.

— Сонь… а твой знакомый — он случайно не сам начальник?

— Ну… сам не сам, но не последний там человек, поверь мне. — Без разрешения дяди Лёши я не решилась открывать Вере его личность.

— Ох, Соня, страшно мне что-то, — покачала головой Беркутова.

— Не дрейфь, у нас тут люди не кусаются и за спрос в глаз не дают! К тому же, лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и потом всю оставшуюся жизнь проклинать себя за трусость.

— Не знаю… я очень боюсь. Но с другой стороны…

— Вот и порешили!

За обсуждением моего безумного плана мы всё-таки кое-что не успели к возвращению мамы и бабы Тони.

— Девки, а вы чего это такие вздрюченные? Эта-то ладно, ей всё ж простительно, — ехидно ухмыльнулась бабулечка в лицо покрасневшей Веры, — а ты с какого перепугу как разбуженная сова?

— Да так, ничего. Просто так.

— Знаю я это твоё просто так. Опять, поди, чего удумала, неугомонная.

Вера выразительно метнула мне молнию озабоченного взгляда и вернулась к украшению торта.

Немногочисленные гости с плохо скрываемым любопытством рассматривали новое лицо за нашим столом. Но поскольку среди моих друзей фанатов Беркутова больше не было, то её принадлежность к миру искусства осталась нераскрытой и интерес к моей новой приятельнице скоро угас вместе с количеством употреблённой баб Тониной наливки. Вера исподтишка приглядывалась к дяде Лёше, верно рассудив, что кроме полковника ходячим справочником по Уголовно-исполнительному кодексу быть некому.

После чая друзья мои дружно засобирались домой, дядя Лёша тоже было поднялся, хотя обычно помогал нам складывать «парадный» раздвижной стол и убирать обратно в кладовку.

— Дядя Лёша, ты не торопись, давай-ка я тебе ещё чайку подолью… — нажимаю я ему на плечи, усаживая назад. — Разговор у нас к тебе есть.

— Так, начинается… — хмуро констатировал товарищ полковник, обозрев наши с Верой сосредоточенные лица. — На облегчённый режим переводить вашего сидельца у меня нет никаких оснований, сразу говорю.

Глаза у Веры Беркутовой, конечно, большие и красивые, но чтоб они занимали пол-лица — такое было впервые. Делаю вид, что не замечаю шока гостьи.

— Ты не суетись, дядя Лёша. У нас посерьёзнее режима проблема имеется. К тому же, у «осýжденного» к режиму претензий нет, так что вопрос совсем другой.

— И чего мне уже начинать бояться? Отставки, понижения звания? Или меня после твоих авантюр, Сонюшка, сразу на пожизненное в Мордовию поселят?

— Надеюсь, всё будет не так кардинально.

Обречённо вздохнув, дядя Лёша подвинул к себе заботливо налитую Верой чашку чая и уставился на меня в упор:

— Ладно, излагайте, изверги.

Набираю полный рот воздуха, замираю, как перед прыжком в ледяную прорубь…

Глава 10

Прервал мои сумбурные речи дядя Лёша уже на третьей минуте.

— Стоп, не митингуй. Уже повторяешься. Основную мысль я понял.

— И? — С замирающим сердцем уставилась я в лицо любимому своему полковнику так, будто для меня его ответ мог стоить ни больше ни меньше как собственной жизни. Дикое волнение, исходящее от сидевшей рядом Веры, я чувствовала, кажется, всей кожей.

Тяжко вздохнув, дядя Лёша побарабанил пальцами по столешнице, погладил появившуюся из-под стола любопытную мордашку Хвостика, всё это время лежавшего у него на коленях. Ясно, перспектив у моей авантюры никаких, а отказывать любимой, единственной избалованной племяшке для любящего дядюшки — нож острый в сердце.

— Уголовно-исполнительным кодексом подобные отлучки не предусмотрены, конечно. — Ещё один тяжкий вздох. — Но за особые заслуги осужденный может получить такое поощрение. Возможно. Наверное. И не сейчас, — подчеркнул он важность последнего слова задранным вверх указательным пальцем.

— А когда?

— За какие заслуги? — одновременно выпалили мы с Верой.

— Разные могут быть заслуги. Примерное поведение — это основное. Но с этим вроде у вашего Беркутова пока проблем нет, я проверял. Активное сотрудничество с администрацией.

Перехватив мой офигевший взгляд, дядя Лёша сразу отмахнулся:

— Стучать его никто не призывает, не преувеличивай, Софья. Поверь, и без таких дилетантов дисциплина не рухнет. Культмассовая работа, общественные мероприятия, так понятно?

— А он разве отказывается? — робко поинтересовалась Вера.

— Нет, не отказывается. Поручения выполняет, режим соблюдает. Всё как у всех, кто на УДО метит. Но это всё не то. Мало этого. Личная инициатива нужна.

— Драмкружок у вас там из зэков ему организовать, что ли? — невесело ухмыльнулась бабуля, до этого незаметно сидевшая в своём кресле, будто даже не прислушиваясь к нашему разговору.

Все мы остальные, включая товарища полковника, уставились на бабу Тоню как на внезапно явившегося с небес Мессию.

— Ну, Антонина, ты даёшь, — крякнул дядя Лёша уважительно. — Тут вон девчата твои только воду в ступе мне толкут со своими проблемами, а ты им сходу — шикарный план.

— Учитесь, шнурки, — многозначительно выдала бабуля и отбыла отдыхать.

Под четыре пары восхищённых глаз семейная королева вышла из гостиной, и дядя Лёша подвергся атаке женских вопросов:

— А Иван имел право сам предложить? Может, он просто…

— Кто ж пойдёт на сцене кривляться? Зэеки разве соглася…

— А через какое время можно будет получить…

Прекращая базар, обычно невозмутимый полковник вдруг гаркнул:

— А ну тихо!

В моментально наступившей звенящей тишине только возмущённо мявкнувший Хвостик пулей проскочил под столом с дяди Лёшиных колен в бабулину спальню.

— Уясните сразу: ни один шикарный план не гарантирует вам поощрения в виде выезда за пределы учреждения. Может, разрешат, а может, и нет.

— От чего зависит? — стараюсь я формулировать вопросы по возможности кратко, без излишних уточнений.

Устало ухмыльнувшись, наш полковник опустил взгляд на свои сцепленные в замок пальцы.

— От настроения левой пятки московского начальства.

— Я-я-ясно… — чуть не в унисон вздохнули мы с Верой.

— А вы? От вас что-нибудь зависит, Алексей Михайлович?

Внимательно, чуть устало поглядев на Беркутову, дядя Лёша сделал неопределённый жест головой. Будто хотел сначала кивнуть, а в последний момент передумал и изобразил неуверенность. А я вдруг поняла — не нравится дяде Вера. И вопросы наши не нравятся. Вернее, к нашим с мамой он относится вполне терпимо, хоть и получается, что наша инициатива очень сильно выходит за рамки «устава» (но хотя бы не противоречит Уголовному кодексу, и то спасибо!), а вот на любую реплику Веры он реагирует негативно, хоть и держится с ней предельно вежливо.

Чем она ему так насолила? Тем, что я прошу пропускать её без задержек на свидания? Может, и вправду больше ни о чём не просить, чтобы не портить Беркуту жизнь в заключении? Ерунда какая… Снявши голову, по волосам не плачут! Мы сейчас о таком попросили, по сравнению с чем передачки без задержек — детский стишок на утреннике! Не включать же теперь заднюю, в самом деле.

Да и если б совсем не хотел поспособствовать, сразу бы отказал, не разводил разговоры долгие. Ну и что, что я любимая племянница. По инструкциям не положено — и гуляйте отсюда! Мог бы ведь и не рассказывать честно, что возможны поблажки, а без его подсказок мы бы до этого никогда не докопались, наверняка подобной информации нет в открытых источниках. Почему же тогда пошёл на разговор, но…

Что в принципе он может испытывать по отношению к Вере особенного? Он ведь всегда повторяет — нельзя давать эмоциям одерживать верх над профессионализмом, даже в отношении самых жестоких преступников, по самым тяжким статьям, возможным для общего режима. А тут вообще не сам заключённый, а всего лишь жена. Хлопот из-за Беркутова много? Но… до нашей сегодняшней просьбы какие были хлопоты?

А вдруг кроме нас ещё кто-нибудь пристально интересуется знаменитым сидельцем? Вот это надо всё дяде Лёше? Действительно, привезли медийную личность в спецучреждение, он вообще по специфике колонии здесь оказаться не должен был. И правда! А как оказался? Ясное дело, к бабке не ходи — друзья Беркута подняли на уши все связи и наверняка… Ну да, какому-то важному чину в УФСИН просто заплатили, чтобы Иван не оказался в одном месте с отпетыми урками на целых пять лет, раз уж не нашли подходов к судье. А точнее, просто опоздали, и к судье нашли подход влиятельные родители пострадавшей…

То есть вся история Беркутова густо замешана на очень больших деньгах. А всё, что хоть отдалённо имеет отношение к коррупции, вызывает у дяди Лёши стойкое отторжение. Вот и весь вопрос, Софья Борисовна. А ты тут ещё с какими-то спектаклями, дура набитая. Сказала бы спасибо, что дядя Лёша вообще за один стол с Верой сегодня сесть не отказался…

— Если мне будет что предъявить начальству из личных достижений Беркутова, дам письменное согласие, прилóжите к своим просьбам в московское Управление.

— А… к кому нужно обращаться в московском Управлении? — Вера смотрела на товарища полковника, как на ожившее божество, а у дяди Лёши напряглись желваки. Так, сейчас главное, чтобы никто из нас не влез с ненужными репликами — одно неверное слово может всё пустить под откос.

— Рано вам ещё про Управление думать. Сначала мне должно быть о чём в письменном согласии указать из достижений. Не запрягайте впереди лошади телегу. А потом… — Дядя Лёша так пристально поглядел на Беркутову, что даже у меня мурашки по загривку пробежали, не говоря уж о пугливой Вере. — Вам виднее, Вера Сергеевна. Оказался же как-то ваш муж там, где он сейчас находится. Сонь, проводи меня.

Мало что понимая, плетусь в прихожую, сделав остальным знак не паниковать раньше времени. Как примерная племянница подаю фуражку.

— Ты… объясни там, чтоб сильно губу не раскатывали. Может, и не выйдет ничего с поощрением. А может, придётся ждать. И долго.

— Дядя Лёша, я всё понимаю, честно! Нам бы только, чтоб Иван загорелся этой мыслью, чтоб стремился! Ну… свет в конце тоннеля чтоб показать.

— Сонька, не гунди на третий слой. Понял уже. Вызову, обрисую перспективу. Хотя лучше бы…

И вновь неодобрительно вздохнув, товарищ полковник отбыл восвояси. Очень хотелось спросить, что же «лучше бы», но хватило ума прикусить язык.

***

Жара потихоньку пошла на спад, короткое северное лето заканчивалось. В моей жизни ничего не менялось, разве что на работе в немногочисленном нашем управлении кумушки начали шептаться насчёт кандидатуры нового директора — нынешний собирался осенью на заслуженный отдых. Фабрика ещё в конце прошлого века выкуплена каким-то московским предпринимателем и была малюсенькой частью его внушительной империи, потому столичное руководство могло назначить кого-то из местных, а могли и своего прислать.

Мне, разумеется, работать с новым начальником в самом близком контакте, но заранее ломать себе голову проблемой, решение которой ни от кого из нас не зависит, по крайней мере глупо. Самой рациональной позицией было просто подождать смены власти в нашем крошечном картонном королевстве и максимально быстро подстроиться под требования нового директора. Если он, конечно, не привезёт с собой молоденькую «помощницу» с ногами от макушки. В общем, предпочитая решать проблемы по мере их возникновения, я особо не дёргалась и просто работала, пока прежнее начальство сидело на своём месте.

Окончательно возвратившиеся с зиминской дачи мама и бабуля всё-таки пошатнули относительное спокойствие моего довольно однообразного существования. Пока они вели «загородную жизнь», в кругах моего непредсказуемого семейства созрела идея сменить обои вслед за бабулиной комнатой во всех остальных.

— В моей спальне меня всё устраивает! — попыталась я защитить границы личного пространства.

— Соня, сколько можно смотреть на одни и те же стены! И занавески поменяем обязательно. Может быть, с новой атмосферой и в жизни что-то поменяется, а? — многозначительно подмигнула мне маман.

Какая-то логика в её словах, конечно, была. Но не всё ведь так просто в жизни. Под лежачий камень, как говорится, вода сама не течёт, а после смены обоев я точно не стану чаще шляться по разного рода развлекательным мероприятиям, где можно встретить кого-то «для души». Я вон в театре последний раз была только с Верой по весне, по ресторанам и клубам с юности таскаться не приучена, а знакомиться на улице… Хотя именно уличное знакомство сейчас вносило некое разнообразие в мою жизнь.

Пару недель назад со мной случилась мелкая неприятность. Когда я выходила из автобуса, меня сзади толкнул в спину какой-то хам, я чуть не носом полетела в асфальт. Дабы избежать столь нежеланной встречи своего лица и уличного покрытия, пришлось выпустить из рук сумку с замечательными помидорками черри, как раз в тот день девочки из бухгалтерии делились с коллегами излишками урожая. Красные плоды покатились по всей остановке под моё злобное шипение.

Вышедший вместе со мной мужчина весьма интеллигентного вида помог собрать рассыпанные томаты, проводил до подъезда. Представился Вадиком. В гости напрашиваться не стал, но телефонами обменялись. С тех пор несколько раз снова встречались на остановке, подозреваю, что он меня просто дожидался, приезжая раньше. Вадик был неплохим собеседником, с чувством юмора, но дорога от остановки до моего дома занимала всего пять минут, а у подъезда он без всякой задержки прощался и тут же уходил, не проявляя ни малейшего желания оказаться у меня в гостях.

Что бы это значило, я пока не понимала, но рассказывать о новом странном знакомстве своим не в меру активным «девушкам» пока не собиралась. Поэтому никакой связи между обоями и новыми людьми в своей жизни в упор не видела, если честно. Да и у бабы Тони после ремонта в спальне что-то кавалеров не прибавилось, не так ли?

Вечером мне позвонила Вера. Как только я увидела на экране её счастливые сияющие глаза, сразу поняла — наш план стартовал!

— Соня, мне только что звонил Иван! Все пятнадцать минут только и говорил, что в колонии разрешили поставить спектакль! Почти слова мне не дал вставить. Даже по голосу было понятно, что в нём снова бурлит оптимизм. Соня, представляешь, Ванька больше не хандрит!

— Это же просто здорово, Вера! Ты ведь снова скоро приедешь на короткое свидание, да?

— Да, уже скоро, даже не верится как-то. Сначала казалось, что шесть коротких и четыре длительных в год — это так безбожно мало, так редко, а теперь время несётся в таком темпе, что… Я не ожидала даже, что без Вани придётся так крутиться, столько всего, оказывается, было на нём… Близких начинаешь по-настоящему ценить, когда разлучаешься. И слава богу, что всего лишь временно…

— Да, это точно. Может, вам нужно было это сейчас понять, почувствовать? Конечно, цена очень высока, понимаю, но… это повод теперь ценить друг друга ещё больше?

— Безусловно. Ты совершенно права, Соня. Я помню, как рыдала свекровь, когда свёкра положили в больницу впервые после нашего знакомства. Тогда я её совершенно не понимала, ну неделя-другая, и папа снова будет дома, а для неё это была чуть ли не вселенская трагедия… — Вера на секунду призадумалась. — Вот только сейчас я её полностью понимаю.

— Вер… ты прости за любопытство, но ведь родители Ивана живы, да?

— Да, слава богу.

— А почему тогда сюда приезжаешь только ты?

На экране буквально у меня на глазах произошла мгновенная трансформация весёлой жизнерадостной женщины в отстранённую медийную персону со стандартной улыбкой «для прессы».

— Ой, прости, я влезла не в своё дело. Не отвечай. Не надо. Извини, пожалуйста.

— Да нет, чего уж там. Ты так много для нас…

Я горячо возражаю:

— Вера, это не повод мне лезть туда, куда меня не звали! Закрыли тему. Когда планируешь приехать?

— Дней через десять примерно. И… я расскажу тебе про родителей Ивана. Да и… ещё кое-что, пожалуй. Только сначала у Ваньки разрешения спрошу. Я не привыкла у него за спиной что-то делать или говорить о нём что-то важное.

— Вера, ты не обязана мне ничего рассказывать или объяснять.

— Но всё же ты нам так помогаешь… Думаю, ты имеешь право…

Я довольно грубо её оборвала:

— Помогаю я потому, что хочу помочь. И не жду в ответ ничего. И не считаю, что вы мне что-то должны. Просто все мы люди, все мы человеки. Ну вот вдруг что-то случится с моими близкими такое, что решить можно будет только приездом в Москву. Неужели не поможешь?

— Что ты! — выпучила глазищи Вера. — Я же… да абсолютно всем, чем только смогу!

— Вот! Так и я. Чем могу, тем и помогаю. Ты разве ждала бы от меня в ответ за свою помощь доступа к каким-нибудь тайнам?

Вера вздохнула.

— Да это не тайны никакие. Болеет просто Ванин отец, а мама ухаживает. Я звала с собой, предлагала на время поездки нанять дополнительную помощницу вдобавок к их Серафиме — но она отказалась. Вот будет папе полегче, тогда и соберётся, возможно.

— Тяжело суд дался родителям?

— И не только суд, — кивнула Вера. — Но давай я тебе лучше потом расскажу. Не хочу на такие темы через экран.

— Ну-ну, откровения лучше всего у нас с тобой получаются на природе, с бутылкой вина, — улыбнулась я.

— В следующий раз штопор надо будет взять только! — засмеялась Беркутова.

— Замётано, шеф!

Глава 11

До приезда Беркутовой Вадик проводил меня до дома ещё несколько раз. Достаточно странный товарищ. В гости не напрашивался, куда-нибудь сходить вместе не зазывал. И вот с моей удачей вдруг приглашение на завтра в кино. Ну конечно, именно завтра и никак иначе! Ведь завтра прилетает Вера. Она, разумеется, в состоянии сама поселиться в гостинице и даже купить всё что нужно в магазине, но как-то у меня вошло в привычку помогать ей хотя бы упаковывать и составлять перечень к заявлению на передачу.

— Простите, Вадим, завтра вечером я занята, к сожалению. И послезавтра тоже. Можем мы сходить в кино в пятницу?

— Чем можно заниматься в день такой премьеры, Сонечка?

Ну ничего себе заявочки… Нет, действительно какой-то странный тип этот Вадик.

— Ко мне завтра прилетает подруга. Издалека. Так что сами понимаете… — стараюсь я улыбнуться как можно вежливее.

— Так это же прекрасно! Пойдёмте втроём!

— Простите, Вадим, это невозможно. Я уже сказала — завтра вечером мы заняты.

И вдруг милый интеллигентный Вадик переменился в лице, его аж перекосило:

— По ресторанам пойдёте? — презрительно, будто выплюнул, спросил он прищурившись.

Этого ещё не хватало! Чтоб всякие случайные мужики устраивали мне допросы с пристрастием и ещё подозревали чуть ли не в… В общем, непонятно в чём! Задираю свой неидеальный нос и с расстановкой выдаю:

— Нет, будем собирать передачу в тюрьму мужу подруги. Она как раз к нему на свидание приезжает.

Боже мой, какой мужик трепетный пошёл, прям беда! Вадика несчастного аж подбросило на месте:

— Да вы… да как вы после такого можете считать себя интеллигентной женщиной?! Водить дружбу с семьями уголовников! А с виду такая приличная! Не ожидал, не ожидал…

— Ну простите, ваши проблемы. Всех благ. — Не желая тратить ни секунды больше на этого чистоплюя, забежала в подъезд, не слушая летящие в спину нелицеприятные характеристики моего «облико морале».

Рассказала за ужином о своём неудавшемся романе, который закончился, не успев начаться.

— А он сам бессмертный, что ль? — выдала баба Тоня. — Не зря говорят, от сумы да от тюрьмы не зарекайся.

— Это точно, — кивнула мамуля. — Чего вам завтра на ужин приготовить, декабристки?

— На последнем сеансе связи Вера очень уж по твоим голубцам вздыхала, мам.

— Намёк понят, будут вам голубцы. Ты после работы к Вере в гостиницу? — получив от меня утвердительный кивок, продолжает воспитывать своё великовозрастное дитя: — Не задерживайтесь там сильно, у нас наговоритесь.

— Гала, отвяжись от девок, сами знают, что им и когда!

Целую бабулечку в висок за моральную поддержку и хватаю телефон — пришло сообщение от Ромашки.

«Ты ушла в подполье, что ли? На сайте не появляешься, про Беркутовых ни слова»

И что я вам должна сказать? Какого сорта карамелек жена нашему сидельцу в передачку купит? Оно вам сильно надо? Или фотографию колонии запостить, «застенки творческой личности, восточная стена»?

Конец ознакомительного фрагмента.