Ласточка

Наталия Терентьева, 2016

Новый роман мастера психологической прозы Наталии Терентьевой – это драматическая остросюжетная история одной семьи, чью жизнь расколола случайность. Героиням – матери и дочери-подростку – предстоит нелегкий путь преодоления, прощения, обретения доверия друг к другу и – счастья.

Глава 4

— Ника! — Даша так громко гаркнула, что сразу несколько птиц взлетели с веток.

Ника оглянулась и остановилась, увидев, что по склону, сокращая дорогу, кубарем спускаются все ее товарищи. Первой Даша, за ней Верунчик, потом Кирилл и в конце всех Паша.

— Ну, чего ты? — Даша, на удивление ловко преодолев крутой спуск, подошла к ней и неожиданно погладила по руке. Рука у Даши оказалась влажноватой и тяжелой. — Ты из-за воды, что ли? Я вчера просто ужин у Верунчика съела, Верунчик сидел кислый, о тоске своей думал, мне ужин отдал, да, Верунчик? А ты помнишь, на ужин была селедка, привезли из поселка. Ну и вот, я пить очень хочу. Я сказала Олегу, не переживай. Он разрешил. Вот, я эту воду даже допивать не стану, хочешь, вылью остаток?

— Да не только из-за воды… — Ника пожала плечами. — Все ругаются. А я так не хочу. И Паша матерится…

— Ему мы сейчас мозги прочистим. Пашок! Ну-ка! Сюда подойди! — Даша подождала, пока Паша спустится. — Предлагаю решить, кто идет дальше.

— В смысле? — удивился Паша. — Все идут.

— Не-а. Вот один человек отделился, Ника, она хочет одна идти, потому что мы нарушили условия. Я взяла воду, и еще ты, Пашок, нарушаешь наши правила, ругаешься.

Паша покривился.

— Ладно, я понял. Заткнулся уже. Молчу.

— Ну что, будем голосовать? — Даша оглядела всех и дождалась, пока Кирилл, фотографирующий большой камень с живописным лишайником, взглянет на нее тоже.

— Не надо, — покачала головой Ника. — Я не люблю голосования.

— Почему? — Кирилл посмотрел ей в глаза, и Нике показалось, что он спрашивает о чем-то другом, непонятном ей пока.

— Не люблю насилия.

— Спортсменка! — засмеялся Паша и осекся под Дашиным взглядом. — Да я вот… хотел сказать — там у них одно насилие, в спорте.

— Да ты что? — удивилась Ника. — Я в свое удовольствие занимаюсь. И не о спорте речь. А о том, что те, кто в меньшинстве остались, вынуждены подчиняться тому, во что они не верят, чего не хотят, презирают…

— Можно в Америку эмигрировать! — засмеялся Кирилл. — Чтобы не подчиняться!

— Ты вообще, что ли? — Даша покрутила пальцем у виска. — При чем тут Америка?

— Ну тогда в Чехию хотя бы… Если американцев не любишь…

Ника засмеялась.

— Мысль правильно поймал.

— Ой… — Вера, молчавшая до сих пор, тихо ойкнула и хотела спрятаться за Дашу.

— Стой… — прошипела Даша. — Не двигайся, она у тебя под ногой.

Ника увидела, как длинная, голубовато-зеленая змея, извиваясь, поблескивая, медленно-медленно ползет, ровно огибая ноги Верунчика. Вот оползла вокруг одной, потом стала обвивать другую.

— М-м-мамочка… — Вера, бледная от страха, умоляюще смотрела на Дашу.

— Стой, где стоишь, ничего не мурлыкай и не пищи. А то она подумает, что ты птенец и…

Паша хмыкнул. Под ногой у Кирилла, который, не видя, что происходит, резко шагнул к ним, хрустнула ветка. Змея замерла. Даша показала Кириллу, чтобы он остановился. Змея вдруг сделала странное движение, слегка приподнялась, качнулась в сторону Вериной ноги, Вера опять ойкнула, змея молниеносно ускользнула в траву. Вера схватилась за ногу.

— Что? — Даша встревоженно посмотрела на нее. — Что там у тебя?

— Укусила… — Вера, бледная от страха, смотрела на подругу.

— Ну-ка, показывай. Через штанину, что ли?

— Да… Кажется… Вот тут ногу больно.

— Засучи штанину, быстрее…

Вера наклонилась и неожиданно упала.

— Да что такое… — Даша присела рядом с ней.

Ника тоже в испуге склонилась к девочке.

— Обморок, кажется…

Даша быстро открыла бутылку с водой, смочила Вере лоб, засучила брючину, стала искать след от укуса. Вера приоткрыла глаза и застонала.

— Надо яд отсосать, а то я умру… — проговорила она.

— Так, хорошо, что очнулась… — Даша покачала головой. — Пацаны, сюда идите, давайте ее посадим на камень, нечего на земле лежать.

— У меня там яд… — Вера смотрела на Кирилла, который в некоторой оторопи стоял поодаль.

Паша вместе с Дашей приподняли Веру и попробовали усадить. Та падала.

— Верунчик… — Даша что-то прошептала Вере на ухо.

Вера обиженно посмотрела на подругу.

— Ты дура, — сказала она и сама села. — Я сейчас умру от укуса змеи. У меня поднимется температура, и я умру. И вы будете виноваты.

— Покажи мне свой укус, и я подумаю, что с ним делать, — сказала Даша, опуская Верину отвернутую штанину. — Так, мы, кстати, сбились с маршрута, побежали за Никой.

Кирилл, мало обращая внимания на Дашу и Веру, подошел к Нике. Паша тут же подошел с другой стороны.

— Ты не устала? — как бы вскользь спросил Кирилл с совершенно отсутствующим видом, со стороны можно было подумать, что он думает о чем-то своем.

— А то чё? — прищурился Паша, который прекрасно слышал вопрос. — Возьмешь ее на ручки? Вот, рюкзак ее можешь понести.

— Просто я сам устал, вот и спрашиваю.

Ника молча посмотрела на обоих мальчиков, сдернула свой рюкзак с Пашиного плеча и кивнула Даше, внимательно наблюдавшей за всей этой сценой с едва заметной усмешкой.

— Ты ведь знаешь, куда нам идти?

— Очень приблизительно. Понимаю, что нужно обогнуть ту вершину справа, но по какой точно тропинке, не знаю. Олег вчера показывал на карте, но что-то пока не похоже, что мы правильно идем. Должен быть сильный изгиб тропинки, потом резко вверх, а ничего такого нет.

— Так давайте по карте посмотрим! — сказала Ника. — У кого карта?

Подростки посмотрели друг на друга.

— Не, я карту даже не видел, — замотал головой Паша.

— Вчера же всем показывали!

— Так он вчера еще не собирался идти!

— Ладно, у кого карта? — Даша взглянула на Верочку. — Тебе же Олег давал ее?

— Нет…

— Как нет, Верунчик, соберись!

— Ну мне, — вздохнула Верочка, поправляя все время сползающие на нос очки. — Только я ее что-то найти не могу… Наверно, у меня ее украли.

— Кто у тебя мог карту украсть? Что ты несешь! — Даша начала решительно вытряхивать Верин рюкзачок на траву. Покатились помада, конфеты, две помятые сливы, теплая футболка, испачканная сливами, зажигалка, сигареты.

Даша глянула в полупустой рюкзак, отставила его в сторону, выразительно взглянула на Верочку:

— Ты куришь, малышка? С каких пор?

— Не, — смущенно заулыбалась Верочка. — Я побаловаться взяла. Там… пацаны, может, покурят…

Даша посмотрела на мальчиков. Кирилл с невозмутимым видом фотографировал, Паша хмыкнул:

— Я завязал! Я в пятом классе курил. Однажды иду… — Он сам начал смеяться, рассказывая.

— Закройся! — махнула на него Даша. — Ну и где карта? — приступилась она к Верочке, которая тем временем подошла к Кириллу и молча смотрела, как он увлеченно выбирает ракурс для фотографий.

— Я же говорю — украли! — жалобно сказала Верочка.

— Ну ты дура… — покачала головой Даша. — И как только я с тобой дружу! И что мы без карты будем делать?

— Да не заблудимся, все же понятно… — не очень уверенно сказал Кирилл.

— Не, мы так не договаривались! — заговорил Паша. — Я вообще тогда обратно пойду.

Даша фыркнула.

— Давай. Дорогу найдешь?

Паша с сомнением оглянулся.

— Ну-у… в общем, да. Ник, ты со мной? Как эти будем… диссиденды…

— Диссиденты! — поправил его Кирилл с усмешкой.

Ника пожала плечами и отвернулась.

— Ну ладно, — громко вздохнул Паша. — Тогда я тоже остаюсь. Жалко, пожрать нечего. Условия дурацкие… Ягоды… Где они? Олег говорил — ягодами питаться… Может, гнездо какое разорим? Яиц сырых… это… поесть можно… Я читал, я на такую группу подписан, могу даже в пустыне один выжить… Что? — Он посмотрел на смеющуюся Нику. — Не веришь?

Ника махнула на него рукой.

— Принести яиц? — стал заводиться Паша. — Принести? Я найду.

— Нет, не надо. И не вздумай.

— А как же мой укус? — жалобно спросила Вера. — Все уже забыли? У меня болит вот тут. Прямо раздирает ногу… Дергает… Не могу…

— Вообще-то опасно… — нахмурилась Ника.

— Давай, показывай еще раз! — Даша встала руки в боки около подруги.

— Там, где укусила?

— Да, там где укус и яд.

Вера оглядела всех своих товарищей, жалобно вздохнула, сорвала какой-то листочек, послюнявила его и приклеила на щиколотку.

— Все, буду терпеть. Не буду на себя столько внимания отвлекать. Кирюш, поможешь мне идти? А то я прихрамываю пока… Ногу тянет…

Кирилл подошел к девочке, растерянно оглядываясь на остальных. Даша подмигнула ему, Ника просто пошла вперед по тропинке.

— Кирюш, Кирюш, — понизив голос, заговорила Вера. — Вот, знаешь, когда я училась в восьмом классе, у нас было два мальчика, вот они оба меня любили и так дрались из-за меня… Один другому ухо оторвал, прям совсем почти, наполовину, крови столько было… А тот, знаешь, меня спрашивает: «Будешь моей девушкой?» А я такая говорю: «Не зна-а-ю пока… Еще не реши-ила…» А чё я ему, сразу, что ли, соглашусь? Ну правда, чё он…

Цепко держа Кирилла за руку выше локтя, Вера ненароком прижималась к нему и, то и дело смеясь собственным словам, на ходу продолжала говорить:

— А тот, который с оторванным ухом… Он тоже, знаешь… Написал на асфальте под моим окном, у нас дом такой большой, новый: «Вера, я тебя люблю…» Ну, понимаешь, да? И весь дом думал — что это за Вера… А это я!.. Такая маленькая хожу, никто меня и не видит… А из-за меня пацаны разодрались…

Кирилл молча все это слушал, потом аккуратно снял Верину руку.

— Ты что? — обиделась Вера. — Я идти не могу, понимаешь? Ногу разрывает… Простреливает…

— Я… сфотографировать хочу… — От неловкости Кирилл покраснел.

— А, ну ты фоткай, фоткай, а я за тебя держаться буду, хорошо? — Верочка, не дожидаясь ответа, смело взялась сбоку за штрипку его джинсовых бриджей. — Вот так буду идти, ладно? Кирюш… Ты такой большой, сильный… Я сразу, когда тебя увидела, поняла, что ты очень сильный…

— Верунчик, подойди ко мне! — окликнула Даша подругу.

— Не, не могу, — слабым голосом ответила Вера. — Мне Кирюшка не разрешает.

Кирилл растерянно оглянулся на Дашу. Та выразительно скривилась.

Ника ничего этого не слышала, ушла далеко вперед.

Они довольно долго поднимались по тропинке, пока та совсем не сузилась и ветки кустарника не загородили проход.

Ника, которая все время шла самая первая, остановилась и дождалась, пока ее догонят остальные.

— Кажется, мы немножко сбились.

— Так потеряться же невозможно, — неуверенно сказал Паша. — Ясно, где море, а мы должны идти так, чтобы море оставалось сзади…

— Тебе ясно, где море? — усмехнулась Даша. — А мне вот нет. Отсюда вообще ничего не видно и не ясно. Мы крутились, крутились и что-то как-то… зашли не туда, мне кажется. Странно, вообще-то тропинка должна обязательно куда-то вести.

— Может, без вещей дойдем до открытого места? — предложила Ника. — Кто-то один… или вдвоем… Кстати, кто должен был взять компас?

— У меня в часах есть, — сказал Паша. — Только я часы не взял. Не люблю, когда часы на руке, отстой.

— Молодец! — покачала головой Даша. — Компас… Кирюха, ты как? Тебе ж сказали взять?

— Я думал, тут все понятно, зачем компас. По солнцу, по морю всегда можно сориентироваться… Зачем лишние вещи брать… Мы пойдем с Никой на разведку.

— Идите, — кивнула Даша. — По мху, кстати, самый верняк ориентироваться!

— Я тоже пойду, — тут же вызвался Паша. — Я по мху умею.

— Не, Пашок, ты с нами побудь. Змей отгонять будешь. Мха там нет, куда они идут. Там только… розы с шипами, да, Никыч? — Даша подмигнула Нике, та лишь пожала плечами:

— Какие розы, ты что несешь?

— А сорт такой… — прищурилась Даша. — Спортивные розы, коллекционные… Пацаны такие любят.

— Сложно говоришь, Даш! — отмахнулся Паша. — Не придумывай ничего! В горах роз нет, дикие разве что… И то вряд ли.

— Так они вполне дикие, эти розы… Да, Никыч? — Даша опять подмигнула Нике, та засмеялась.

— Да, Даша. Дикие, коллекционные и спортивные. Всё в точку. И пацаны любят.

— Кирюша, давай я с тобой пойду… — Вера, которая мало вслушивалась в разговор Даши с Никой, снова прильнула к Кириллу, тот слегка отстранился.

— Посиди тут. — Даша рывком притянула подругу к себе, так, что та, потеряв равновесие, чуть не упала. — Я тебе пока ногу крапивой натру…

— Зачем? — испугалась Вера.

— А это самое лучшее противоядие от змеиного укуса! Ты не знала?

— У меня уже почти не болит…

Ника оставила свой рюкзак около Даши и пошла вверх по сильно изгибающейся тропинке, отстраняя руками ветки кустарника с красивыми, ажурно изрезанными листьями. Кирилл, догнав ее, пошел сзади. Некоторое время они так шли, потом Кирилл молча обогнал ее и пошел первым. В самых неудобных местах он протягивал ей руку, Ника не отказывалась. Почему бы и нет. Это просто по-товарищески. Так легче идти по крутому подъему или по узкой, осыпающейся вниз, куда даже страшно взглянуть тропке. Руку он задерживал потом чуть дольше, чем это требовалось. В городе она, может, и не пошла бы с ним за руку, а в горах, когда идти трудно…

— Давай немножко посидим, — сказал Кирилл, когда они дошли до небольшой площадки, на которой скала выходила широким плоским уступом.

— Нас ребята ждут, — сказала Ника. — Нет, давай дальше пойдем.

— Они тоже отдыхают, не переживай. Ты разве сама не устала?

— Нет, я привыкла к нагрузкам, — пожала плечами Ника.

— А так по тебе не скажешь, что ты спортсменка…

— В смысле?

— Ты такая… — Кирилл неопределенно показал руками и от смущения засмеялся. — Такая…

— Ладно, проехали! — Ника махнула рукой. — Дашка же сказала — дикая спортивная роза, причем с толстыми шипами. Я — волевая и сильная. И выносливая. Вот такая. Ты это хотел сказать?

— Нет… — Кирилл стоял близко к ней и не отходил.

Ника сама обошла его и села на камень.

— Ну, садись давай, раз устал. Я могу еще часа два без остановки идти.

— Я пить хочу.

— И я хочу. Ну и что?

— Я из-за тебя пошел, — неожиданно сказал Кирилл. — Так бы не пошел ни за что.

— Ну… — Ника не знала, как на это реагировать. — Хорошо.

Симпатичный, невероятно симпатичный Кирилл был слишком мягким. Все время хотелось сказать: «Спину выпрями, выше нос, говори твердо, слова не размазывай… Что ты такой нюня?» Но она говорить ничего не стала.

— Ты ГТО будешь сдавать? — вместо этого спросила она мальчика.

— ГТО? Не знаю… А зачем? Чтобы баллы дополнительные получить для поступления, что ли? Сколько там баллов прибавляют, ерунда какая-то, один или два… А ты?

— Я уже сдала, — засмеялась Ника.

— Какой значок? Золотой?

— Золотой.

— Здорово… — Кирилл с восхищением смотрел на нее. — Я… тоже… Я, знаешь, подтянуться могу… сорок раз… и это… отжаться… тоже…

— Сто сорок, да? — засмеялась Ника. — Так, ладно, пошли. Ты отдохнул?

— Нет еще. — Кирилл передвинулся поближе к Нике. — Ты похожа, знаешь… Я читал исландские саги… Там женщины такие…

— Какие?

— Резкие и… ну, в общем… красивые.

— Я красивая, я знаю, — кивнула Ника и встала.

— То есть… — Кирилл растерянно встал за ней. — Я просто так говорю… Я красоту вообще люблю… Ты обиделась?

— Пошли!

Кирилл послушно потопал за Никой, стараясь идти как можно ближе к ней. Ника обернулась.

— Не наступай мне на ноги. И не дыши в затылок.

— Хорошо, — кивнул Кирилл, но не отстал.

— Ты слышишь? — засмеялась Ника, не останавливаясь.

Кирилл ухмыльнулся и дотронулся до ее волос.

— Как у лошадки…

— Ты что, вообще, что ли? — Ника от неожиданности фыркнула.

— У меня игрушка такая была… Мне подарили в два года. Сначала она была больше меня, в детстве… потом становилась все меньше и меньше, это было как чудо…

— В детстве!.. Ты и сейчас в детстве.

— Нет. — Кирилл шагнул вперед, встал перед Никой. — Нет.

Ника тоже остановилась, посмотрела на него снизу вверх. Кирилл молчал, стоя перед ней, совсем близко, но не прикасаясь к ней. Ника видела, как краска постепенно заливает его лицо, от скул, выше, к вискам, к носу. Ника покачала головой и попробовала обойти его по узкой тропинке.

— Подожди. — Кирилл остановил ее за руку, неловко сжав локоть.

— Что? — Ника подняла на него глаза.

— Я… хотел спросить просто…

— Спрашивай.

— Ну что ты так… — Кирилл с досадой отпустил ее руку.

— А как надо? — засмеялась Ника. — Как Верунчик? Повиснуть на твоем плече, обвиться вокруг и шептать тебе, какой ты брутальный?

— А ты слышала? — удивился Кирилл.

— Не трудно догадаться было. По ее блудливому виду.

— Ты жесткая.

— Нормальная. Пошли. Я жуков боюсь. А когда мы стоим, кто-то начинает на ноги лезть.

— Ну вот хоть чего-то ты боишься!

— Я многого боюсь, почему? — пожала плечами Ника, решительно поднимаясь по тропинке. — Слушай, а там, кажется, дальше нет дороги. Смотри, вон до той площадки идет тропинка, а дальше нет…

Они обернулись вниз.

— А… по какой дорожке мы пришли — после кустов она разделяется вон там внизу, видишь? — Кирилл растерянно показал на развилку. — По левой или по правой?

— Не знаю, если честно… Мне кажется, мы не шли около той белой скалы…

— Шли! Я там еще про ГТО тебя спрашивал…

— Кто кого спрашивал… — пробормотала Ника. — Но это неважно. Важно, что, кажется, мы слегка заблудились. Вот, кстати, ягоды какие-то… Только я не знаю, можно ли их есть. На жимолость похоже… Лучше не рисковать… Может, обратно пойдем? Дальше дороги нет.

— Давай попробуем перелезть через эту скалу? Там, наверно, есть спуск.

— А если нет?

— Посмотрим, не стоять же здесь.

Ника, ободренная, что Кирилл проявил хоть какую-то твердость, сама не зная, что делать, кивнула.

— Ну, давай.

Кирилл с трудом, но все-таки залез первым, протянул ей руку, втащил девочку на крохотную площадку. Ника сделала несколько снимков.

— Потрясающе красиво. Вот еще попить бы, и можно так целый день идти. Если знать, куда идти, не метаться. Глупо так с картой вышло…

— Вера, кстати, дольше всех занимается в клубе, самая опытная.

— Оно и видно! Как можно было карту забыть? Самое главное в походе! — засмеялась Ника, стоя так близко к Кириллу, что слышала, как бьется его сердце. Это было волнительно и немного тревожно. Ника хотела отступить в сторону, но чуть не упала.

— Осторожно. — Кирилл снова протянул ей руку, сам перелез выше, помогая девушке тоже подняться. — Черт, я думал, мы отсюда увидим море. Нет… Ведь оно должно быть вон там. Смотри, солнце идет по небу слева направо, сейчас около десяти часов… Жаль, что связи здесь нет. Так бы позвонили Олегу…

— И что сказали бы? Что мы заблудились? Ну уж нет. Да, солнце идет вот так… — Ника посмотрела на небо. — Значит, море должно быть где-то левее… Но за горой мы все равно не увидим. А лагерь… — Она растерянно оглянулась. — А лагерь где-то там… Правильно? А ребят мы оставили вон за теми деревьями, ниже и правее, да?

— Да, только ниже и левее.

— Точно?

— Точно… — неуверенно ответил Кирилл. — Вернемся?

— Да, давай вернемся. Или лучше… еще чуть-чуть пройдем. Я не привыкла сдаваться и проигрывать.

— У тебя мама работает? — неожиданно спросил Кирилл.

— Мама? — Ника отвернулась и стала рассматривать живописную скалу, которая возвышалась неподалеку. Как будто здесь работал скульптор. Вот можно увидеть профиль, горбоносый, насупленный, лучше пусть он не поворачивается к тебе, можно себе представить, какой у него грозный взгляд, а вот летящая птица, с огромными широкими крыльями, пикирует вниз, вот чей-то сжатый до боли кулак, вот пошатнувшийся крест… — Почему ты спрашиваешь?

— Да как-то… Не знаю… Какая-то мысль пронеслась… Знаешь, иногда бывает, мысли сами появляются, не знаешь откуда…

— Работает, — спокойно ответила Ника. — Моя мама, разумеется, работает.

— А моя нет. У меня же еще старший брат есть и младшая сестра. Мама нас растит. А твоя? Кем работает?

Ника помедлила и ответила:

— Тележурналистом.

— Да? Интересно как. А…

— Пошли, — резко сказала Ника. — Ты Камю читал?

— Камю… Да, читал. Конечно, читал!

Ника иронически посмотрела на Кирилла.

— Ясно. Это французский писатель двадцатого века, родился в Японии. Я люблю все японское… Не важно. У него есть такое выражение: «Не надо идти позади меня, я, возможно, не смогу повести тебя. Не надо идти передо мной, я, быть может, и не смогу следовать за тобой. Просто иди рядом…»

Ника помедлила и не стала договаривать конец фразы: «И будь моим другом».

— А там что-то еще было дальше? — спросил Кирилл, почувствовав ее неуверенность.

— Нет. Точка.

— Здорово… А почему ты про мать так говоришь? Как-то уклончиво. Не любишь ее? У вас плохие отношения?

— Нет, все хорошо. Только… — Ника сбоку посмотрела на Кирилла. Так хочется рассказать, так хочется, чтобы кто-то стал близким и надежным другом… Но как рассказать о том, что произошло в их семье?

— Осторожно! — Кирилл вовремя подхватил Нику за руку, когда она оступилась и чуть не полетела носом вниз.

— Спасибо…

Он не отпускал ее руку, так и шел, держа за запястье и поглядывая на нее время от времени.

Через некоторое время, когда они вышли на более ровную тропинку, Ника освободилась от его руки и посмотрела вокруг.

— Слушай, боюсь говорить, но, кажется, мы заблудились…

— Нет. — Кирилл остановился. — И что мы будем делать? У нас воды нет, ничего нет, веревки нет…

— Зачем тебе веревка? — засмеялась Ника. — Как Паше? Повеситься, что ли? Плохо, что ребята нас ждут. А так бы можно было просто обратно в лагерь морем прийти. Море… — Ника не очень уверенно показала перед собой, — вон там.

— Подожди… — Кирилл неожиданно обнял ее за шею. — Я… вот…

Ника, не зная, как ей быть, замерла. Он ей нравится… наверно… ей приятно его прикосновение. Но… Это все произошло так быстро… Разве так бывает? Бывает по-разному, конечно… Она не должна сейчас так с ним стоять… Что бы сказал отец? Она вообще ничего никому не должна… Мысли ее скакали, сердце стучало, лицо этого мальчика, которого она совершенно не знала, было слишком близко. Ника видела родинку на щеке у носа, пробивающиеся светлые усы, еле-еле пробивающиеся, не больше, чем у Даши или Верунчика, чуть разные брови, длинные ресницы, и очень красивые глаза, глубокого темно-голубого цвета. Не бывает таких глаз, как будто в них сейчас отражается небо, ясное, утреннее, лазурево-синее…

Ника все же отступила назад, и Кириллу пришлось снять руку. Он отвел глаза, Ника засмеялась.

— Все хорошо!

— Да? — Кирилл неуверенно взглянул ей в глаза.

— Конечно. У меня тоже была игрушка, похожая на тебя.

— На меня? Какая?

— Пупс. Я его звала Сашей. Сначала не вдумывалась, девочка это или мальчик. Потом он стал мальчиком, моим сыночком. А потом девочкой. Я ее наряжала, причесывать нечего было, пупс был лысым.

Кирилл хотел обидеться, нахмурился, надулся, но улыбка сама растянула его губы, и он невольно рассмеялся. Ника тоже улыбнулась.

— Я думаю — почему глаза такие знакомые? Просто на пупса моего любимого мальчик похож.

— Все, хватит! — воскликнул Кирилл. — Я уйду сейчас!

— Куда? — прищурилась Ника. — Один в горы? Мы и так заблудились. Пошли мы как-то в горы… Я и мой пупс…

Кирилл, обижаясь, все равно смеялся, восхищенно глядя на Нику, раскрасневшуюся от быстрого шага, легкую, решительную, неожиданно улыбающуюся каким-то его словам, и он все старался говорить, говорить, все подряд, все, что знал, чтобы снова увидеть ее быстрый веселый взгляд и услышать искренний смех.