Чем пахнет дождь

Наталия Романова, 2023

После развода я вернулась с сыном в родной город, где судьба постоянно сталкивает меня с тем, с кем я надеялась никогда больше не увидеться – моей первой любовью. И я безумно боюсь, что он догадается о моей тайне, ведь мой сын – его маленькая копия. – Приглашаю в гости тебя и Тимура, – терпеливо повторил он. – Можешь отказаться, тогда я порву это, – показал глазами на растерзанный лист с собственной подписью. – Тебе нужна работа. Не успела я ответить, как услышала: – Завтра в восемь утра заезжаю за вами. Заодно придумай удобоваримую версию, почему сын моряка не знает, кто его родной отец. – Что?.. – подскочила я, попятилась к двери. – У тебя есть время подумать, каким образом твою светлую голову посетила мысль прятать от меня сына, – повторил он, заставляя мои ноги подкоситься. В книге присутствует нецензурная брань!

Глава 7

С работой по-прежнему ничего не выходило, меня не брали никуда, даже в самые отстойные «салоны» в подвальных помещениях, не отвечающим ни одной норме СанПиНа. Постепенно я теряла надежда найти хоть что-нибудь, мало-мальски по специальности. Отведённые две недели прошли, и я решила пойти на рынок.

— Не выдумывай лишнего, — нахмурился папа за общим завтраком, когда сказала, что собираюсь устроиться к маме, как раз требовался продавец на вторую точку.

— Не понимаю спешки, — поддержала мама отца. — Тебе есть нечего? Жить не на что и негде? Подумай лучше, как повысить квалификацию, пойти учиться, а там, бог даст, устроишься. Мы с отцом достаточно зарабатываем, чтобы прокормить тебя и Тиму. Не миллионы, сама знаешь, но на картошку с мясом и зимнюю обувь точно хватит.

— Я не маленькая девочка, чтобы меня содержали родители, — попыталась я отрезать.

Достаточно того, что я сломала устроенный быт родителей, перевернула их налаженную жизнь с ног на голову. Теперь, вместо неспешных прогулок по загородным паркам, так любимых ими, они вечерами носятся с внуком на игровой площадке, в выходные просыпаются от детского смеха и мультиков.

— От этого быть нашей дочерью ты не перестала, — возразил отец.

Невольно подкрались слёзы, быстро отвернулась к окну, уставилась на угол ярко-голубого неба — нечастого гостя в наших краях. Как же давно я не чувствовала человеческой поддержки, настолько, что даже родительскую принимала с трудом, щетинилась, как пугливый ёж.

— Ну-ну, — обняла меня мама. — Всё наладится, вот увидишь.

Очень хотелось верить этим словам, но никак не выходило. Сколько лет я обещала себе, что всё непременно наладится. Вова перестанет, наконец, пить, мой доход начнёт расти, но становилось только хуже, сейчас тем более. Ни работы, ни обозримой перспективы на трудоустройство, ни своего жилья, ни приличной заначки, благодаря которой можно продержаться во время обучения.

— Мама, пойдём смотреть на Неву? — с неподдельным энтузиазмом предложил Тима, когда дедушка с бабушкой отправились на работу. — На корабли!

— Корабли ещё не пришли. День Флота в конце июля, — напомнила я, показывая на настенный календарь.

— На пассажирские!

— Пойдём, — вздохнув, согласилась я.

Суббота, занятия, куда обычно отвожу Тима, закрыты, полноценно искать работу всё равно не получится. Лучше провести время с сыном, чем предаваться унынию и самоедству — ничего от этого не изменится, время вспять не повернётся.

Собиралась тщательней обычного, на подсознании, помимо воли всё время ждала встречи с Эльбрусом. Ведь встретились мы дважды, значит, и третий раз может быть. Привычные джинсы заменили брюки, однотонную футболку шёлковая блуза с коротким рукавом, в ход пошла недорогая, но стильная бижутерия. Немного подумав, надела туфли на высоком, устойчивом каблуке. Нанесла лёгкий макияж и брызнула духами — любимым со времён юности ароматом.

Тима, естественно, рвался прокатиться на одном из катеров, устраивающим прогулки по рекам и каналам города, пришлось пообещать, что если будет хорошо себя вести, в следующий раз обязательно, сегодня просто посмотрим.

Вести себя хорошо у Тимы получалось с трудом. Для начала он попытался залезть в фонтан напротив Адмиралтейства, в итоге ограничился тем, что намочил руки. Носился вокруг деревьев Александровского сада, от нерастраченного энтузиазма выскакивая на цветочные клумбы, врезался в степенных прохожих, едва сам не попал под колёса самокатчика. Со всей тщательностью обтёр верблюда у памятника Пржевальскому.

Я одёргивала сына только тогда, когда он мешал остальным людям, бронзовый верблюд же был словно специально установлен, чтобы его обтирала неугомонная малышня. Не только я переживала сложный период в жизни, Тима тоже.

Это я ушла от мужа-алкоголика, отказавшись ехать в чуждый мне Краснодарский край, жить с его родителями, Тима же в одночасье лишился отца. Вова не уделял внимания сыну, игнорировал его присутствие, но ребёнок, не видевший другого отношения, принимал равнодушие за любовь. Просто папа занят, он настоящий моряк, офицер, защищает границы нашей родины — а это не шутка какая-то, а самая настоящая военная служба!

Он потерял привычный мир, друзей по двору и садику, отдельную комнату, многие игрушки, которые я попросту не смогла увезти с собой. Обещала Тиму вернуться, забрать, понимая, что больше не переступлю порог в прошлую жизнь. Надеялась, что постепенно забудется и робот-конструктор, и огромный, раздолбанный грузовик, который стал бы отдельным местом в багаже, согласись я его тащить.

— Что такое «пржевальскому»? — после внимательного изучения куска гранита с надписью, спросил Тима.

— Пржевальский — это фамилия учёного, географа. Читай, что дальше написано, — подсказала я.

— Первому исследователю природы центральной Аз… я не знаю такой буквы, — Тима обиженно смотрел на надпись, буква «I» поставила его в тупик.

— Азии, — прочитала я. — Исследователю Центральной Азии. Это такая буква «и».

— Где это Центральная Азия? — проигнорировав букву, спросил Тима. — Там море есть, а военные корабли? — задал самый ожидаемый вопрос из всех, какие только могут слететь с его уст.

Куда бы мы ни шли, о чём бы ни говорили, первым делом требовалось уточнить, есть ли в этом месте море и военные корабли. Ведь для сына моряка самое важное, чтобы были корабли и море.

— Нет, — пожала я плечами.

— Ладно, — покладисто согласился Тима и снова полез на верблюда.

Устав, я шлёпнулась на лавочку у детской площадки, тут же, в Адмиралтейском саду. Верблюд, как и сам господин Пржевальский Николай Михайлович, были забыты, погребены под впечатлениями от бесчисленных корабликов, катеров, прогулочных теплоходов на Неве. И самого настоящего пиратского судна, пришвартованного на Мытнинской набережной. На самом деле тематический ресторан, но переубеждать Тиму не стала, пиратское судно — значит пиратское. Выглядело действительно внушительно и атмосферно.

Тима, съев мороженое, поймал второе дыхание и носился между качелями, я же мечтала оказаться дома, снять осточертевшую обувь на каблуках, вытянуть ноги и закрыть глаза. За время на Кольском я успела отвыкнуть от суеты центра Санкт-Петербурга, особенно в туристический сезон.

— Мила? — услышала я смутно знакомый женский голос.

Повернулась, в первое мгновение не узнала сидящую рядом. Женщина лет двадцати пяти, тридцати, довольно приятная, худенькая, с градуированным каре, в подростковой толстовке, широких джинсах, белых кроссовках.

— Аня. Аня Краснополова, — подсказала она то, что я и так поняла, только вслух сказать не успела.

— Я, — кивнула. — Привет. Какими судьбами?

— Да мы как бы живём в Питере, — засмеялась Аня. — Вот ты откуда? В отпуск приехали, с мужем?

— Навсегда, с сыном, — не стала я лукавить.

Кому-нибудь другому может и соврала бы, скрыла то, что стало с моей жизнью. Не люблю делиться проблемами, неприятностями, радость — другое дело. Жаль, что радость в моей жизни в огромном дефиците.

— Понятно, — коротко кивнула Аня. — Ух ты, твой? — обрадовалась, когда подскочил Тима, глянуть, с кем же разговаривает мама.

— Мой, — потрепала я по макушке Тиму.

— Похож… на тебя похож, только тёмненький, — отреагировала Аня.

— Так все говорят, — согласилась я привычно.

Вот такой у нас с Вовой родился сын — одно лицо со мной, только брюнет со светло-карими глазами. Чего только в природе не бывает, каких чудес не встречается.

— Вы же на Просвете жили? — перевела я разговор.

— И сейчас живём. Думаем в ипотеку влезть, сколько можно по чужим углам маяться, но который год только думаем, дальше дело не идёт. А тут так, погулять выбрались. Моя красотуля, — показала в сторону малышки лет трёх, старательно перекладывающей лопаткой песок из одной кучки в другую.

— Ого, как на Олега похожа! — ничуть не соврала я.

Действительно, дочка Ани была копией Олега. Они сыграли свадьбу примерно через три года после нашей с Вовой, нас приглашали, но мы не сумели вырваться, вернее, я нашла повод не ехать, ноги не несли в родной город. Хотелось забыть всё, что связано с ним, кроме родителей, конечно. Если бы они в то время сказали, что переезжают в Кейптаун, я бы поддержала. Лучше приезжать в гости в самую южную точку Африки, чем в парадную, где выросла и могла в любой момент встретить отца своего ребёнка.

Какое-то время мы с Аней общались, переписывались, поздравляли друг друга с новым годом, Рождеством, днями рождения. Постепенно общение сошло на нет. У каждой своя жизнь, печали и заботы, не до дружбы стало.

— На работу нужно было, ключи случайно забрала, — сказала Аня. — Пришлось с Василиской ехать, Олег после суток.

— Он всё ещё на скорой?

— На ней, — Аня недовольно повела носом. — Не зря говорят «скоряк — это диагноз», а я после декрета не стала выходить, задолбало, терапевтом пошла в частную. Благо работы чуть всего — заключения подписывать, капельницы красоты назначать, детокс и всякое такое, хроников и дэпников точно нет. График приемлемый, хоть семью вижу, зарплата нормальная, особенно когда в двух филиалах сижу. Олегу говорю, уходи со скорой, не работа, а издевательство. Нет… сдохнет скорее, чем уйдёт. А может, и правда кони двинет от пьянки, — вздохнула Аня, я вместе с ней.

О том, что скоряки пьют, всем известно. Работа изматывающая, убивающая даже. Контингент чаще всего сомнительный, дегенераты, бабульки-истерички, дедки-дементики, ДТП со смертельными исходами, когда вместо человека кровавое месиво остаётся… ещё и начальство даёт просраться, во всех бедах виноватыми выставляя, бумажной работой завалили по самые уши.

И Олег начал пить, Аня какое-то время входила в положение, сама работала там же, бок о бок с мужем, была верным соратником, другом, а то и собутыльником, теперь — всё.

— Меня, кстати, Кристи наша пристроила, через Сабурова. Он же теперь пластический хирург, круговая подтяжка, блефаропластика, липофилинг лица, всё такое. Важный, капец просто! Но имеет право, ничего не скажешь, не у каждого своя косметическая клиника с филиалами на каждом углу. В Москву пробился, в Сочи.

— Да уж, не у каждого, — горько усмехнулась я.

— Ты же тоже косметолог? Не сменила профиль?

— Собираюсь менять на продавца на рынке. Сыр «Российский», «Пошехонский», окорок «Тамбовский»…

— Что случилось, Мил? — Аня внимательно на меня посмотрела.

— Долго рассказывать, — отмахнулась я.

— Я не тороплюсь, — мягко ответила Аня, легко прикоснувшись к моему локтю.

Как-то само собой я рассказала свою историю, не слишком подробно, чтобы не опуститься в собственных глазах ещё сильнее, чем уже находилась. Столько лет терпеть мужа-алкоголика, верить в исправление, а потом, когда вера истончилась, просто жить по накатанной, боясь сделать шаг в сторону — разве в таком признаешься?

— Всё пьянка проклятая, — понимающе кивнула Аня. — Слушай, ты не отчаивайся. Давай, я позвоню эйч-ару нашему, хорошая девочка, вдруг найдётся тебе местечко.

— У меня опыта, считай, нет, — напомнила я.

Куда мне в клинику Сабурова. Если там пластические операции делают, явно не подвальный салон со скудным предложением. И это самая незначительная моя проблема, связанная с семейством Сабуровых. Где младший брат, там может быть и старший, мне же с лихвой хватало понимания, что в любой момент мы можем встретиться в парадной. Достаточно того, как колотилось сердце, когда однажды я увидела его машину в окно. Всего-то крыша автомобиля, а меня трясло как в лихорадке. Нет…

— Они всё равно сами учат, только после этого к людям подпускают. Будешь поначалу чистки делать, маски, массаж лица. Знаешь, как востребовано! Не все под нож ложатся, щадящих бьюти-процедур достаточно, чтобы хватило на хлеб с красной икрой, — подмигнула Аня, по своему трактуя моё замешательство.

— Элина Викторовна, привет, — не дожидаясь моего ответа, Аня набрала нужный номер. — Нет, всё хорошо. Я по какому делу звоню, у меня девочка знакомая вернулась в Питер с Кольского полуострова, косметолог, ищет работу. Хороший, конечно. Учиться согласна, на стажировку тоже. Поговоришь? Сегодня?.. — Аня вопросительно посмотрела на меня и, не дожидаясь ответа, с готовностью произнесла: — Мы подойдём.

— Слышала? — победно посмотрела она на меня. — Повезло! Пошли скорее, она завтра в Таиланд улетает на три недели, зашла дела подтянуть, если вы друг друга устроите, в понедельник уже на учёбу выйдешь.

— У меня документов нет с собой.

— В понедельник принесёшь, главное на учёбу попасть, следующий набор уже зимой.

— Слушай, странно это. Без документов, без всего…

— Ничего странного, на тебя во время учёбы во все глаза смотреть будут, если не понравишься — дадут от ворот поворот, но как ты можешь не понравиться, помню, как тебя в пример преподы ставили, и правильно делали, между прочим. Так что пошли, пока Элина Викторовна в хорошем настроении.