Волшебная сумка Гермионы

Наталия Миронина, 2018

Кто бы мог подумать, что простые вещи способны приобретать магические свойства! Однажды Кира Стрельцова увидела в дорогом магазине сногсшибательную сумку – и завертелось. Кира купила сумочку, но вскоре сдала обратно в магазин из-за денежных трудностей, потом сшила ее точную копию, получила заказ еще на одну сумку и приглашение в итальянскую школу мастеров. Дальше – больше. Развод с нелюбимым мужем, судебный процесс и обретение новой, счастливой любви. Что это? Волшебство? Или все же судьба?

Глава 4

— Здравствуйте, я за сумкой! — выпалила Кира, — ворвавшись в магазин. Она жалела, что не поехала на своей машине и молилась, чтобы сумку не купили.

— Какую сумку? — удивилась продавщица, посмотрев на взмыленную Киру.

— У вас была такая, замшевая, большая, мягкая, на витрине лежала. И стоила она восемьдесят тысяч.

— Рит, подойди, тут о какой сумке речь? — одна позвала другую.

Подошла Рита.

— Вы меня не помните! — Кира улыбнулась. — Я смотрела сумку. Но тогда у меня… Тогда я не могла купить…

— Конечно, помню… — продавщица Рита не выказала никакого удивления, — сумка не продана. Но, должна сказать, у нее малюсенький дефект обнаружен. И она еще раз уценена.

— Какой дефект? — насторожилась Кира.

— Там пятнышко на подкладке.

— То есть внутри? — уточнила Кира.

— Совершенно верно.

— Ничего. Я куплю ее.

Продавщица принесла сумку, Кира почти не заметила никакого пятнышка. Но сумка ей показалась еще прекрасней!

— С вас шестьдесят пять тысяч.

— Всего! — вырвалось у Киры.

— Скидка очень хорошая. И вы дождались ее.

— Да, — счастливо улыбнулась Кира.

По дороге домой она не переставала заглядывать в картонный пакет. Там в пыльнике лежала ее новая сумка. «Отлично, у меня еще и деньги остались». В ее душе не было страха перед безденежьем. Она работала на двух работах и еще сумела сшить три сумки. Она не пропадет. Наверное, Люда права: надо что-то делать. Нельзя так бездарно разбазаривать свое умение. И этот Рафик, который так помог… А еще подарил кучу кожаных обрезков, какие-то старые отцовские инструменты и вообще был очень внимателен. Нет, он не пытался ухаживать за ней, видимо, он скучал по ушедшему уже отцу. А возня с Кирой и ее сумками напомнили о прошлом. «Здорово, что я купила сумку. Она так мне понравилась, и я смогла ее купить», — думала Кира и представляла, как она с ней пойдет на работу. Еще она представляла себе лицо мужа. Отношения между ними оставались неровными, и скандалов не было только потому, что Кире было некогда реагировать — она пыталась успеть все. И к тому же она просто мало общалась с мужем. Работа, шитье сумок отнимали и время, и силы. Спать ложилась чаще всего на террасе, когда уже начинало светать. Виктор однажды пришел к ней, попытался обнять, но Кира почти спала, на ласку мужа не ответила.

Она торжественно вошла в дом и увидела мужа, который гонял кошку.

— Ты что к ней прицепился? — сурово спросила Кира.

— Курицу из кастрюли чуть не стащила.

Кошка была умной, к тому же Кириной любимицей, о чем, несомненно, сама догадывалась. Завидев хозяйку, кошка вылезла из-под стола и нахально прошлась посередине комнаты. Кира не сдержала улыбки.

— Что ты так на меня смотришь? — сказала Кира. — Подумаешь, курица! Смотри, я себе купила сумку.

Кира достала из пыльника свое сокровище.

— Ну хорошая, только странной формы.

— Это мода такая. Сейчас такие носят. Вернее, в прошлом сезоне.

— Ага, а в следующем сезоне их выбрасывают, — усмехнулся Виктор.

— У кого денег много, наверное, выбрасывают, — обиделась Кира.

Муж, заметив это, решил проявить внимание:

— Ну-ка, покажи поближе, — протянул он руку.

— На, только осторожно, замша все впитывает.

— Да ладно тебе, — Виктор крутил в руках сумку. — А сколько стоит-то?

Кира вспомнила про ярлык, но было уже поздно.

— Это что? Восемьдесят тысяч? Это что такое?

— Она дешевле стоит, ее уценили! — заторопилась Кира.

— Да ты в своем уме? — прогремел Виктор, — я же говорил тебе!

Кира открыла рот, чтобы дальше оправдываться, но потом вдруг разозлилась:

— Ты чего разорался?! Кто дал тебе право так кричать? Если что-то интересует — спроси спокойно! И самое главное, на эту сумку ни одной твоей копейки не потрачено. Я все заработала сама.

— Ты?! Ты заработала? — зло выпалил Виктор.

Прозвучало это так неожиданно, что Кира расхохоталась.

— Витя, не сердись, — продолжая смеяться, проговорила она, — красивая сумка, деньги остались, есть возможность заработать деньги! Понимаешь, все хорошо!

— Что — хорошо? Мне надо резину менять, масло, фильтры, а ты сумку покупаешь за хрен знает какие деньги.

— Так заработай на резину, масло и фильтры! Кто тебе мешает? Ты же большей частью все привередничаешь! Ты после своего Петровича на любую другую работу оттопырив губу смотришь! Ты до сих пор не понял, что богатый, ленивый и щедрый Петрович может только один раз в жизни повстречаться.

Кира перевела дух и, не давая мужу опомниться, продолжила:

— Я заработала деньги на эту сумку! И на жизнь, на продукты тоже заработала. Я сшила три сумки и продала их! Поэтому имею полное право на эту покупку!

— Да, — голос мужа стал вкрадчивым, — а на какие шиши ты будешь месяц жить?

— На оставшиеся. И на меньшие жили. И если мне станет тяжело, я еще один дом уберу или сумку сошью. Понимаешь меня?

Виктор бросил сумку на диван и вышел, хлопнув дверью. «Что это за характер?» — подумала Кира. Радость от покупки, от гордости за свой труд пропала. И сумка теперь казалось безумно дорогой. И на работу в поликлинику брать ее расхотелось. «Ну кто там в таких разбирается? А говорить, сколько она стоит, вообще нельзя. Премии лишат, скажут, денег куры не клюют. Или за идиотку примут. Да и нельзя давать повод для зависти!» — Кира аккуратно положила сумку в пыльник, а потом в пакет. Она выпустила кошку в сад, вышла сама, села под дубом. Темный вечер был совсем холодным. Кира поежилась, но в дом за кофтой не пошла. Она сидела, смотрела в темноту и думала, что ее жизнь может так и пройти в этом доме, который она любит и который не променяет ни на какой другой. Но что-то ее гнало сейчас отсюда. Она понимала, что нужны перемены.

Сон сморил Киру, когда прохлада сменилась нарастающим теплом, а проснулась она от зноя и запаха нагретой дубовой коры и листьев. В доме было тихо. «Сейчас Лену от мамы заберу, и пойдем на речку!» — решила Кира. Поднявшись с постели, она увидела свою покупку. Кира еще раз ее достала и внимательно оглядела.

«Чудо, а не сумка!» — улыбнулась она. И уже через час выезжала на шоссе. Она ехала сдавать в магазин покупку. И чем ближе она подъезжала к Москве, тем крепче становилась ее уверенность, что поступает она правильно.

— Голубушка, тебе не кажется, что ты заигралась?! Ко мне Виктор приходил, я ему не поверила. Думала, что привирает, поплакаться хочет. Но вижу — правда. У тебя в голове помутилось все. Ну хочешь сходить с ума — на здоровье. Но о родных думать изволь! У тебя дочь, муж и стареющая мать!

Кира слушала мать и узнавала учительские интонации. Когда-то в школе она разговаривала точно так же. Кире даже показалось, что прозвучит это обычное: «А голову дома не забыл?!» По такой же учительской привычке мать вела разговор по «спирали». Закончив тему, она возвращалась к началу и другими словами повторяла все заново. Кира видела, что Виктор основательно «подогрел» мать — Антонина Васильевна явно знала больше, чем ей рассказывала дочь.

— Мам, может, ты перестанешь кричать! Во-первых, соседи услышат…

— Мне все равно! Я хочу, чтобы ты взялась за ум! И чтобы в доме твоем был порядок.

— У меня всегда порядок! — Кира теряла терпение. — Я хотела с тобой поговорить, посоветоваться. Хотела попросить о помощи. А вместо этого ты кричишь. Ты даже толком не выслушала меня. Ты все знаешь со слов Виктора!

— Мне этого достаточно! Он рассудительный, взрослый человек. Он старается для семьи!

— Мама, а что ты вообще знаешь о нем?! И о нашей жизни!

— Что надо знать — знаю.

— Ты выдала меня замуж. Почти насильно. Ты уговаривала меня, хотя я не любила Виктора. Ты запугала меня, что останусь старой девой. Так вот знай: я очень жалею, что послушалась тебя. Лучше бы я была одна!

— О, я представляю, куда бы ты покатилась! — закатила глаза мать.

Кира уставилась на Антонину Васильевну. Откуда у той такая уверенность, что дочь плохая? Что ей нужен глаз и кнут? «Я училась хорошо, я заботливая дочь, в моем доме всегда чистота, на моем огороде нет ни одного сорняка, я варю варенье и солю капусту. Наконец, я работаю на двух работах. Я не дура — читаю книжки. Моя дочь всегда аккуратна, вожу ее в театр и на кружок танцев в Доме культуры. В чем проблема, мама? Что не так?» — думала Кира, наблюдая, как мать распаляется все больше и больше.

Скандал бушевал уже несколько дней. А вспыхнул он сразу после того, как Кира объявила мужу:

— Я еду учиться.

— Делай что хочешь! — отмахнулся он, продолжая ужинать. Но Кира продолжила:

— Я уеду надолго. И тебе придется заниматься Леной. Я попрошу маму помочь тебе, но ей тяжело будет брать Лену каждый день. Поэтому тебе придется больше внимания проводить с ребенком.

— А ты чем будешь заниматься?

— Я объяснила: я уезжаю учиться.

— Но домой ты же будешь приезжать?!

— Виктор, я уезжаю далеко. В Италию.

— Я ничего не понимаю.

— Хорошо, я тебе объясню. Я сшила три сумки. Они понравились покупателям. Я не хочу работать в регистратуре до пенсии. Я хочу заниматься тем, что нравится и получается. И у меня есть время, чтобы постараться что-то изменить. Я надеюсь, что ты мне поможешь. В конце концов, Лена и твоя дочь. Курс длится два месяца. И по желанию можно пройти стажировку на одной из фабрик, где шьют сумки. Это же очень удобно. — Кира зачем-то конспиративно понизила голос.

Виктор смотрел на жену, и у него в голове не укладывалось то, о чем она говорила. В его понимании учиться надо было в школе, в крайнем случае — после. Сам он после восьмилетки походил на курсы, потом плюнул и стал «бомбить». Извозом тогда занимались все, кто имел машину. Да и зарабатывали в те годы как могли, поэтому никаких претензий к нему ни у кого не было. И вертеться он тоже умел, и знакомства были. Так или иначе, потребности внутренней и необходимости внешней в учебе не было. Съездить за границу, в его понимании, можно было в Турцию и Египет. Полежать на солнышке, посмотреть на море, попить пиво. Но чтобы ехать учиться! Это казалось полной блажью.

— А языки ты знаешь? — вдруг спросил он.

— В школе у меня была пятерка по английскому языку. В колледже преподаватель был слабенький, но я ходила на курсы. Покупала журналы и книжки. Мне нравилось учить язык, хотя мама этого не понимала и не одобряла. Она радовалась, когда я на курсы кройки и шитья записалась. Она считала, что это намного полезнее.

— Мама была права.

— Не думаю, — твердо сказала Кира, — язык дает свободу. Лишает страха.

— Бесстрашная какая!

— Да, я не боюсь ехать учиться. Я не боюсь чужой страны, я постараюсь справиться. Конечно, мой английский не так хорош, чтобы свободно говорить и слушать лекции, но объясниться в магазине, на улице я смогу.

— А как же занятия? Сама же говоришь, что…

— Я все узнала: там будет синхронный перевод. Так они пишут на своем сайте. Это же международные курсы. Туда со всей Европы едут. Думаю, особых проблем с языком не будет. Кстати, если ты замечал, я мультики английские Леночке сама перевожу. Впрочем, там язык простой!

Повисло молчание. Кира машинально переставляла чашки и еле удерживала себя, чтобы не заговорить. Она знала, что Виктору надо время. Что он терпеть не мог, когда на него наседали, пытались убедить, склонить на свою сторону.

— А на какие деньги ты поедешь? Что-то тут не так! — спохватился Виктор.

— Я сдала сумку, которую купила. И еще взяла два заказа. Они небольшие, надо детские мешки для сменной обуви сшить. Оригинальные, чтобы таких ни у кого не было. Я их быстро сделаю.

И вообще все, что с ней происходило в последнее время, было не для Виктора. Не потому, что он упрямый домостроевец, а потому, что переход на новый уровень устремлений был ему не по плечу. Жизнь, которую они вели, была для него «потолком». Пока, может, не появился новый Петрович, который хорошо бы платил за разовые услуги. Кира вдруг так разозлилась на себя — она наделяла мужа достоинствами, которыми он сроду не обладал. Он по-прежнему был тем самым экспедитором. «Он же так хорошо начинал, был оборотистым, он хорошо зарабатывал, считался «деловым» в деревне. Как я не видела и не понимала, что это игра, что он не умеет бежать на длинные дистанции? Что он попросту ленив! Надо идти к маме, хоть очень не хочется!» — Кира надеялась, что все вопросы они решат внутри.

И вот разговор с Антониной Васильевной.

— Мам, почему ты веришь Виктору, а не веришь мне? Почему ты на его стороне, а не на моей? И кстати, так было всегда. Объясни мне!

— Потому что он старше, он спокойнее. Ему в голову не лезут глупости. Он не суется в воду, не зная брода.

— Мама, ты же человек с образованием…

— Ты упрекаешь мать?

— Нет, я просто хочу понять, почему ты, человек, окончивший педагогическое училище, столько лет проработавший в школе, не понимаешь, что новое образование, развитие — это хорошо! Это полезно! Это может быть даже выгодно!

— Я о деньгах думаю в последнюю очередь. Если бы было иначе, я бы давно на «Мерседесе» ездила.

— Хорошо, давай по-другому поставим вопрос: почему я не имею права учиться?

— Потому что ты должна понимать свою ответственность перед семьей. У тебя дочь.

— Мама, я никогда тебе не говорила, что я не люблю мужа и я несчастлива с ним. Я готова все терпеть — у Лены должен быть отец. Она его любит. Но я не позволю ни тебе, ни ему мешать мне. Я — вполне самостоятельный человек и обойдусь без вашей помощи.

Кира решительно встала и вышла.

— Самостоятельный она человек. Что же ты мне дочку оставила? Вон она в спальне играет.

Кира не ожидала этого от матери.

— Лена, дочка, собирайся! Пора домой.

Кира сидела у Люды Вороновой.

— Да, кто мог ожидать!

— Мама всегда была на его стороне, но я надеялась, что сейчас она меня поймет.

— У нее возраст… Она устала от всех передряг. Она хочет покоя, а ты уедешь — и волнуйся за тебя. За Лену, за вашу семью.

Конец ознакомительного фрагмента.